Не уходи смиренно в сумрак вечной тьмы, Пусть тлеет бесконечность в яростном закате. Пылает гнев на то, как гаснет смертный мир, Пусть мудрецы твердят, что прав лишь тьмы покой. И не разжечь уж тлеющий костёр. Дилан Томас.
***
«Do Not Go Gentle Into That Good Night».
Уэстон был почти уверен, что выстрел произвёл он сам. Однако его палец не успел ещё выжать курок пистолета, а Уэйнс-младший уже повалился на колени и безвольно, словно пустой манекен, упал на пол лицом вниз. Просмотрев падение мужчины, словно в замедленной съёмке, Найт, не дождавшись момента, когда голова Уэйнса стукнется о пыльный пол склада, перевёл взгляд на напарника. Адам также уверенно целился вперёд, но лучи дневного света, освещающие внутренности склада, всё же выделяли одно, едва различимое отличие с реальностью нескольких секунд назад — от дула пистолета Блэйка отделялся едва заметный белый пороховой дымок. Опустив пистолет, Уэстон, поморщившись, почувствовал резкую боль в правом плече. Скользнув взглядом по руке, детектив обнаружил, что тонкая кожа рукава его куртки превратилась в кровавые лохмотья. Он был ранен. Освободив другую руку, Найт бегло прошёлся пальцами по разорванному рукаву, ощупывая рану — рассечена кожа, повреждены мягкие ткани. Царапина и только. Уэстон пересёк комнату в несколько шагов и, достав из заднего кармана наручники, начал надевать их на ослабевшие руки старика Уэйнса, который отсутствующим взглядом смотрел на труп своего племянника, от головы которого уже стремились прочь ручейки крови. А ведь чёртов святоша чуть его не убил. Возникло острое желание пнуть труп Уэйнса-младшего, но Найт сдержал себя, понимая, что теперь их ждёт впереди. Муторный и дотошный процесс, который будет рассматривать их действия при операции под микроскопом. Стандартная процедура, которая следует за «ликвидацией при задержании». Возможно, захотят допросить и старика, он был единственным свидетелем, поэтому нужно было соблюсти хотя бы видимость протокола. Адам, тем не менее, был вне опасности. Уэйнс был вооружён, стрелял и ранил офицера полиции. С комиссией проблем не будет. Судя по всему, Купер и Блэйк стреляли практически одновременно, но Адам отреагировал чуть быстрее, чем и помешал траектории пули Уэйнса нанести Уэстону более весомый ущерб. Иными словами, напарник спас ему жизнь. Защёлкнув браслеты на запястьях старика, Найт подошёл к напарнику, который всё ещё стоял с пистолетом в руках. Проследив взгляд потемневших голубых глаз, которые до сих пор буравили безжизненное тело на полу, Уэстон тихо произнёс: — Хуй с ним. Он бы всё равно ничего не сказал, только бы время потеряли. Найт сделал паузу и ухмыльнулся, восторженно выдохнув: — А реакция у тебя, как у сверхчеловека, Блэйк. Ты сам-то в порядке? — Да… Адам растерянно поглядел в уверенные глаза Найта перед собой. Напарник, кажется, говорил рациональные вещи, которые должны были ободрить и успокоить Блэйка. Всё, что произнёс Найт, было логично. Вопреки этому, Адам всё ещё с трудом принимал произошедшее. Видимо, в его мозгу случилось нечто наподобие химической реакции — он произвёл выстрел рефлекторно, почти не думая, лишь только пальцы ублюдка Уэйнса дёрнулись к курку. Адам опустил руки и нетвёрдым движением убрал оружие за пояс брюк. Приходилось стараться сфокусироваться на конкретном объекте, пульс, стучащий в висках, перекрывал все посторонние звуки. Блэйк уставился на рану Найта, и сознание парня тут же выкарабкалось из шокового состояния, получив звонкую пощёчину от действительности: Найт был ранен. Чёрт. Блондин окинул рану внимательным взглядом и бережно потянул руку парня на себя. Крови было немного, но она продолжала литься, пачкая рукав куртки. Блэйк вцепился пальцами в нижний край тёмной футболки напарника и тут же оторвал от неё тонкий кусок. — Подними руку, — Блэйк явно знал, что делает, — вот так… Завязав кусок ткани в виде тугой давящей повязки, Адам гневно уставился в сторону старика Уэйнса. Воспользовавшись тем, что детективы отвлеклись, мужчина подполз к трупу своего племянника на локтях и, низко опустив голову, принялся что-то неразборчиво бормотать. Судя по всему, Итан Уэйнс старательно молился за усопшего. Адам снова поглядел на Найта. На лице блондина читалось некоторое смятение. — Нужно вызвать подкрепление и криминалистов, — сказал Блэйк. Наблюдая, как Адам перевязывает ему руку, Найт почувствовал щемящий дискомфорт в груди, настолько сильный и деформирующий его самого, что единственная эмоция, оказавшаяся достаточно сильной, чтобы прорваться сквозь эту тёмную завесу, было клейкое парализующее ощущение опасности в связи с… Желанием защитить напарника. Стягивая его рану, Блэйк, сам того не осознавая, увеличивал в нём другое повреждение, намного глубже и смертельнее. Оно забиралось внутрь него, словно болезнь, с каждым движением увеличивая область поражения. Найту отчаянно захотелось искоренить все беспокойства, все тягостные эмоции и чувства Адама: вытянуть их из него, словно яд, взяв внутрь себя. Отгородить, закрыть его собой. Разглядывая лицо блондина с нескрываемой нежностью, Найт осёкся, когда сталь сосредоточенного взгляда Адама резанула по нему. Сохраняя теплоту в глазах, Уэстон ответил: — Да, я всё сделаю и пригоню машину сюда. А ещё Миллвуду позвоню, пусть на меня поорёт. Присмотри за этим, — Найт кивнул в сторону старика Уэйнса, не отрывая взгляда от напарника. Магнитное поле тела Адама взяло верх, Уэстон коснулся его щеки в ободряющем жесте всего на долю секунды и направился к выходу. Озадаченный взор голубых глаз мазнул по лицу Найта. Прикосновение парня заставило Блэйка чуть вздрогнуть, но ни в коем случае не отпрянуть. По пути к машине Найт практически не замечал мира вокруг, он был совершенно сбит с толку. Казалось, полушария его мозга окончательно разделились — одно составляло чёткий план дальнейших действий по расследованию, жонглируя вариациями произошедшего для комиссии, анализом приблизительных сроков завершения обработки улик суд мед экспертизой и слов Уэйнса младшего, произнесённых перед смертью. Вторая же часть его сознания пыталась утихомирить эмоциональный шторм, созданный восхищением, благодарностью и вожделением, которые подобно стервятникам кружили над мысленным образом Блэйка, мерцающий, словно назойливая неоновая вывеска в голове Уэстона. Найт вдруг представил себя разъезжающим по улицам Вегаса, где все витрины, баннеры и указатели рекламировали Адама:«Всего 800 метров до человека, который спас тебе жизнь». «Дорога к твоей истинной любви. Следуй указателям». «Не повезло? Попал в перестрелку? Адам залечит твои раны уже сегодня. Есть вакантные места».
Уэстон фыркнул, разблокировал двери автомобиля и сел внутрь, приступив к машинальному выполнению всех необходимых действий, прописанных в протоколе. Связался с диспетчером и доложил о сложившейся обстановке, щедро приправив свой рапорт правильным набором кодов, вызвав подкрепление и коронеров. Кратко, сухо и по существу. Немного больше красноречия потребовал разговор Уэстона с Миллвудом, которому детектив приподнёс обе новости — о найденных уликах и убитом подозреваемом так, чтобы босс обратил больше внимания на успех, нежели на досадный случай с безвременной кончиной важного подозреваемого. Босс был, мягко говоря, не в восторге, но из себя не вышел, а значит, на его поддержку можно было рассчитывать. Проезд, который использовали Уэйнсы для подъезда прямо к дверям склада, Найт нашёл в два счёта. Пропетляв немного в узких проходах складских бараков, автомобиль остановился прямо у минивэна Уэйнсов и пары оцинкованных бочек, которые два сообщника успели вытащить из автомобиля, чтобы сжечь улики. Заглушив мотор, Найт с досадой обнаружил, что плечо его продолжает кровоточить, пульсируя тупой, набирающей обороты болью. Импровизированная повязка, которую соорудил напарник, уже полностью пропиталась кровью, следы которой можно было найти повсюду — руль, ключи и джинсы Уэстона были в вязких ярких разводах. Недолго думая, детектив размашисто вытер правую ладонь о джинсы, немного просушив её, и вышел из машины, доставая здоровой рукой сигареты.***
Адам проводил спину напарника мутным взглядом. Сразу же после того, как Уэстон скрылся за углом здания, Блэйк судорожно выдохнул, словно не мог дышать до этого вовсе. В отсутствии Найта было проще осознать происходящее. Можно было дать слабину — Адам чувствовал, что не способен сейчас совладать с тревогой. Пульсирующим сгустком она неконтролируемо разрасталась внутри напряжённого тела. Это было давно похороненное ощущение полнейшего бессилия, поднятое с глубин подсознания. Разбуженное внешними обстоятельствами, это чувство, словно подводный древний монстр, явило свой оскал Блэйку. Это был первобытный страх. Пальцы парня дёрнулись к переносице. Только панической атаки сейчас не хватало. Позабыв, что всё ещё находится в обществе задержанного старика Уэйнса, блондин тщетно пытался унять дрожь в теле. Итак, он был напуган. Сколько не пытайся обойти маячившую в подсознании очевидную причину нервного срыва, все нити ведут к безоговорочному факту. Его сковал страх за чужую жизнь. Страх за жизнь Найта. Безропотный и парализующий — этот страх не перекликался ни с одним из пережитых ощущений. Блэйк не испытывал похожих эмоций, даже когда намеренно подвергал смертельной опасности жизнь сестры. Да что уж говорить. Адам не боялся так даже за свою собственную жизнь. То, что случилось в его душе в момент, когда Купер почти спустил курок, не поддавалось описанию. Мозг трусливо отказывался идентифицировать эту эмоциональную вспышку, не сумев её ни с чем сопоставить. Все лампочки внутри головы Блэйка словно разом взорвались, а тьма, окутавшая следом сердце, была непроглядна. Дальше стало хуже: разум позволял себе представлять, как Купер убивает Уэстона. Как безжизненное тело Найта падает на пол, а кровь напарника стремительно вытекает из-под него, достигая подошвы ботинок Блэйка… Ухватившись за фантазию, мозг жадно повторял ужасающее видение, добавляя каждый раз всё больше подробностей смерти вымышленного Найта. Это напоминало осознанный кошмар, из которого у Адама не было шансов выбраться самостоятельно. Найт мог умереть. Найта могли убить. Найт ранен. Невразумительная мантра, прошитая тоской и трусостью, крутилась на языке Блэйка. Он физически ощутил прочную связующую нить, соединявшую его с Уэстоном. Это напоминало крюк, проткнувший плоть насквозь. Теперь Адам был навсегда прикован. Шорох снизу заставил Адама очнуться и поглядеть на Уэйнса-старшего — тот всё же решился подняться на колени, однако из-за рук, скованных металлическими браслетами за спиной, это оказалось не так-то просто. Следя за движениями мужчины, парень скользнул ладонью в задний карман джинс, чтобы вытащить оттуда серебристую пластинку с капсулами. Адам с ужасом осознал, что утром принял последние. Блэйк яростно скомкал пустую блистерную упаковку и тут же поймал на себе спокойный, лишённый всякого намёка на панику взгляд смотрителя парка. Глаза старика выдавали тщательно подавляемую насмешку. Адам крепко сжал зубы, рыская руками по одежде в поисках сигаретной пачки. Казалось, смиренно стоящий на коленях Уэйнс только и ждал, когда, наконец, настанет удачный момент, чтобы заговорить. Кожа на его сухой морщинистой шее блестела от пота. — Нет мира нечестивым, детектив, — взглядом он однозначно указал на скомканную упаковку в руках юноши, — всякий делающий грех, есть его раб… Не желая слушать ересь, которую принялся задвигать ему Уэйнс, Адам гневно затянулся и поглядел куда-то в безграничное голубое небо. Синева неба отразилась в аквамариновых глазах. Адам опустил ресницы, прислушиваясь к звукам вокруг. — К вашему стыду, я вижу, насколько вы безбожны. Вы не знаете Бога. У вас в душе зияет червоточина, — голос Уэйнса был размеренным и тихим, он внимательно подмечал каждое движение Блэйка. Адам презрительно усмехнулся и сделал резкий шаг в сторону Уэйнса. Старик всё же испуганно вздрогнул, но взгляд предпочёл не отводить. Блондин зло прищурился. Сейчас он был волен сделать с ублюдком всё, что его грешной душе заблагорассудится. Но в таком случае их с напарником ждали бы новые неприятности, помимо разборок с убийством подозреваемого. — В допросной с твоей речи уйдёт этот мистический налёт, клянусь тебе, — многообещающе произнёс парень, смотря на старика снизу вверх. Вместо вразумительного ответа мужчина кротко опустил глаза. — Я предан в руки твои, — едва слышно пробормотал Уэйнс, глядя в пол. Адам стиснул зубы, а Уэйнс вдруг уставился на него исподлобья тяжёлым буравящим взглядом, в его выражении и позе не осталось былого смирения. — Он сказал: не восклицайте и не давайте слышать голоса вашего, и чтобы слово не выходило из уст ваших до того дня, доколе я не скажу вам: «Воскликните!» и тогда воскликните, — тягуче, медленно произнёс старик, переходя на благоговейный сиплый шёпот. Глаза его, казалось, заволокло тёмной дымкой. Пересохшие старческие губы стали мелко подрагивать. — И обрушилась стена города, и ангел вострубил в шестой раз. Так и не докурив сигарету до конца, Блэйк разглядывал преисполнившегося религиозным экстазом старика. Уэйнс крепко зажмурился и снова высоко задрал подбородок. На этот раз рот его шевелился беззвучно. Адам добил сигарету судорожной глубокой затяжкой. Паника и дрожь отступали. Мысли роились в голове, словно трутни: он хорошо знал текст обоих Заветов и знал, о чём идёт речь. Это не было похоже на бессвязный набор фанатичных высказываний. Здесь крылось нечто гораздо большее. В детстве Адам часами мог развлекаться тем, что вглядывался в старый альбом с красочными стереоизображениями: суть этих картинок состояла в том, что в одном повторяющемся изображении крылось другое, совершенно непредсказуемое. Это был сюрприз, который можно было увидеть, лишь правильно используя своё бинокулярное зрение. Суть была в том, чтобы полностью расфокусировать зрение и позволить мозгу составить абсолютно иную картину. Через какое-то время новое изображение виделось где-то внутри пространства, а не на поверхности бумаги. Эти секунды были коротки, и их нельзя было упускать. На краткий миг Блэйку показалось, что он точно также, как в детстве, успел разглядеть в произнесённых Уэйнсом библейских цитатах их скрытую суть, но она тут же ускользнула. К складу приблизился форд.***
Найт захлопнул дверь автомобиля и положил в рот сигарету, щёлкая зажигалкой. Пёстрые и липкие от крови пальцы перехватили дозу никотина, мгновенно перепачкав белую папиросную бумагу. Детектив сделал затяжку и блаженно прикрыл глаза, запрокинув голову назад. Постояв так с несколько секунд, Найт распрямился и взглянул в сторону входа в склад. Его глаза тут же нашли Адама, который казался отстранённым и задумчивым. Этот его вид, однако, был обманчив. Когда Уэстон вывернул к складу, он видел, как Блэйк нервно курил, порывисто отбрасывая окурок в сторону. Найт бегло ощупал напарника взглядом, мысленно измеряя его эмоциональную температуру. Его не было минут пятнадцать от силы, но, судя по всему, этого Блэйку хватило, чтобы взобраться из глубин ступора на вершину нервного напряжения и моментально свалиться обратно. Выглядел он, конечно, более живым, чем сразу после смерти Уэйнса, но всё же показался Найту чересчур дёрганным. Сонапакс, должно быть, закончился. Позади него на коленях стоял полоумный старик, шепча что-то. Неужели упрашивал Иисуса поразить их молнией? Нахмурившись, Найт небрежно стряхнул с сигареты пепел, отчего несколько капель крови, повисшие на рукаве куртки, упали ему на футболку. Детектив подошёл к напарнику и облокотился на стену возле входа, поморщившись, когда больное плечо коснулось стены. Затянувшись ещё раз, Уэстон выдохнул дым и негромко произнёс: — Наряд будет здесь часа через три. Миллвуд обещал помочь с бюрократией по комиссии, так что мы в шоколаде. Найт в очередной раз обернулся на старика Уэйнса, тот всё продолжал бормотать, стоя на коленях. Его глаза были закрыты, веки подрагивали. — Морочил тебе голову, пока меня не было, да? Блэйк согласно кивнул. — А то. Козырял цитатами из Библии. Адам вперился взглядом в руку напарника. Ранение выглядело паршиво, хотя и было несерьёзным, а Найт ещё и догадался опереться на повреждённую конечность. Блондин покачал головой. — Так дело не пойдёт. Нужно наложить повязку, иначе за три часа ты потеряешь сознание от кровопотери, в машине есть аптечка с набором первой необходимости. Адам быстро обошёл Уэйнса сзади, и тот настороженно обернулся на парня, прервав свою молитву. Блэйк расстегнул один из браслетов. — Вытяни руки назад, — обратился детектив к мужчине. Послушно исполнив требование юноши, Уэйнс поморщился от неприятного ощущения: Блэйк ощутимо потянул цепь от наручников назад и продел её через металлическую ножку стеллажа, стоящего позади. Застегнув наручники, Адам подошёл к Найту и кивнул в сторону машины. — Нужно тебя подлатать, если не хочешь встретить наряд, валяясь в обмороке, — Блэйк заглянул в глаза напарника. Он был искренне рад видеть Найта. Адаму показалось, будто парень отсутствовал не пятнадцать минут, а несколько часов. «Уже успел соскучиться, а? Пора признаться самому себе, Блэйк…» — ехидно заметил голос в голове. Уэстон расплылся в хитрой улыбке, разглядывая обеспокоенное лицо напарника. — Да, доктор… Как же мне повезло, что вы оказались здесь. Кажется, я ослаб настолько, что не смогу даже надеть ремень, который вы так поспешно с меня сняли, — бровь Найта игриво взлетела вверх. — Очень надеюсь на вашу помощь в этом вопросе. Уэстон поймал себя на мысли, что ему никогда так не нравилось флиртовать с кем-то. Надо же, эта безумная тяга, которая у него была к Блэйку, не дрогнула ни от одного форс-мажора, которые их сопровождали буквально на каждом шагу. Казалось, было даже наоборот — проникновение со взломом и два трупа, которые они оставили после себя, их буквально срастили в одном теле. Один из мертвецов лежал сейчас позади них, поджариваясь на солнышке, а он продолжал самозабвенно заигрывать с Адамом. Un-fucking-believable. — Чёрт, — вырвалось у Адама невольно. Ремень. Он совсем позабыл про него. Всего каких-то полчаса назад они с Найтом чуть не потрахались на полу грязного пыльного склада, доверху набитого уликами. Просто восхитительно, блядь! Адам поражённо покачал головой, как бы пытаясь передать Найту свои мысли, и был уверен, что напарник поймёт его красноречивый взгляд. Детектив представил реакцию криминалистов, если бы они нашли среди улик ремень Уэстона. Интересно, как бы они с Адамом выкрутились? Задержание опасного подозреваемого и его устрашение при помощи ремня? Видя хитрую улыбочку брюнета, Блэйк не выдержал и фыркнул. Какой абсурд, мать вашу. Парень нырнул вглубь уже знакомого помещения и подцепил пальцами валяющийся в углу ремень. Прикованный к стеллажу Уэйнс плотно сомкнул веки и даже не отреагировал на движения детектива. Видимо, Итана пригласил на аудиенцию сам Иисус Христос, настолько он был погружён в себя. Адам украдкой взглянул на труп, что лежал вниз лицом в луже крови. Та расползлась вокруг удивительно ровным тёмным кругом. Среди редких засаленных волос на затылке виднелось крохотное пулевое отверстие. Значит, пуля прошла на вылет. Навскидку, через левое полушарие… Вокруг трупа уже начинал расходиться тонкий, знакомый запах раскалённого металла. Так пахла свежая, недавно вышедшая из раны кровь. Кровь уже второго человека, которого Блэйку довелось убить во время их с Найтом расследования. Многовато за две недели. Даже если угрызения совести полностью отсутствовали, куда же подевалась выдержка? А ведь ещё десять минут назад Адам трясся, словно осиновый лист на ветру, не зная, как вернуть себе контроль. Недавняя паническая атака, сковавшая рассудок, была связана отнюдь не с убийством подозреваемого, будь он проклят. Настоящая её причина сейчас ухмылялась, ожидая Блэйка. В глаза тут же бросился чересчур нездоровый румянец Уэстона. Очевидно, у напарника поднимался жар из-за полученного ранения. Блядь. Но даже сейчас, будучи подстреленным, Найт умудрялся источать свои флюиды и быть нестерпимо… Очаровательным. Адам приблизился к парню и аккуратно продел ремень в петли его брюк. Из-за недавно оторванного куска футболка Найта топорщилась, открывая взгляду полоску кожи на животе. Увиденное отозвалось волной истомы. Хотелось положить свою ладонь на плоский и подтянутый живот парня. Адам нарочно не поднимал голову, чувствуя пристальный взгляд на своём лице. Замешкавшись на мгновение, он почти обвил руками таз Найта, чтобы продеть ремень во все петли. На пару секунд лица напарников оказались непозволительно близко друг к другу. Тяжёлое дыхание раненого Найта прошлось по золотистым прядям волос, раздувая их в стороны. Адам медленно застегнул пряжку ремня, покончив со своим занятием, и решился поднять глаза. Всё то время, пока блондин заботливо вправлял ремень в его брюки, Найт чувствовал себя крошечным космолётом, которого неумолимо засасывает в чёрную дыру. Он буквально мог видеть её, эти развинчивающиеся чудовищные глубины в зрачках Адама, когда он, наконец, поднял на него глаза. Уэстон будто смотрел фильм в своей голове, кадры того, как сингулярность безжалостно срывала обшивку с космического корабля, сменялись один за другим, пока, наконец, несчастный шаттл не скомкало и не швырнуло за горизонт событий. Он снова целовал Блэйка. Он обнаружил это, когда его язык уже был во рту Адама, а его зубы впечатались в нижнюю губу напарника, пытаясь укусить её. Легко оттолкнув блондина от себя, Найт снова прижался к стене склада, игнорируя плечо, которое мгновенно отозвалось резкой болью. Откинув голову назад, Уэстон шумно выдохнул и рассмеялся. Перед глазами была страница из блокнота со сводом правил «профессионального» общения с Блэйком. Казалось, он писал эти чёртовы правила в прошлой жизни. Надо же, а он и правда на секунду поверил в то, что исписанный клочок бумаги может его защитить от этого… Проклятия. Плюс ко всему, он чувствовал себя довольно странно, будто опрокинул стакан виски со льдом на голодный желудок. Видимо, жара, жажда и потеря крови делали своё дело. Блэйк, чтоб его, был прав насчёт возможного обморока. Его и правда надо было подлатать. — Да какого… — Уэстон продолжал посмеиваться. — Блэйк, ты снова делаешь это со мной. Чувствую себя, блядь, моряком, который попал в бухту, кишащую сиренами. Просто наваждение какое-то. Сделав паузу, чтобы успокоиться, Найт провёл ладонью по волосам, откидывая их назад. Всё ещё улыбаясь, он произнёс: — А вообще, я серьёзно. Я с трудом контролирую себя, когда ты рядом. Я вообще не привык себя в чём-то сдерживать, но с тобой это единственный, блядь, выход. Это отнимает много энергии, а уж про концентрацию я вообще молчу. Так что, доктор, давайте подумаем, как и чем меня можно лечить от этого недуга. Адам быстро провёл тыльной стороной ладони по влажным от чужой слюны губам, словно проверяя, происходит ли всё это наяву. Поцелуй Найта ощущался, будто ожог. Нижняя губа тут же заныла от укуса, доставляя мучительно приятное удовольствие. — Послушай, — Блэйк положил ладони на плечи напарника в успокаивающем жесте. — Это и правда сложно взять под контроль, Найт. Но сейчас мы… Постараемся. Я найду аптечку, сядь на заднее сидение. Адам убрал ладони с плеч брюнета. Кто-то из них двоих должен быть сейчас благоразумнее и рассудительнее, не так ли? Уэстон словно описывал его собственные умозаключения: воздержание от близости было единственным верным решением рядом с Найтом, если они вообще, блядь, хотят как-то завершить Вудбриджское дело. Невозможно рационально мыслить, постоянно возвращаясь к этому ощущению… Адам открыл дверь машины и наклонился к бардачку, чтобы отыскать там набор для оказания первой помощи. Ощущение.Чувство. Симпатия. Привязанность.
Мозг был хитёр и изворотлив. Он упорствовал. Подбирал все эти слова-синонимы, словно они были строительными кирпичами для того барьера, что он воздвигал. Кажется, разум пытался уберечь себя от неизбежной катастрофы, пряча от Блэйка нечто важное. Пускай это и было у Адама перед носом. Выудив из бардачка белый бокс с красным крестом, Адам принялся торопливо осматривать его содержимое. — Так, посмотрим, что тут у нас. Перчатки есть, жгуты и бинт есть, это подойдёт для обработки раны, — Адам поднёс к глазам крошечную банку с густой антисептической мазью, — но первое, что мы должны сделать: остановить кровотечение. Снимай куртку, сейчас же. Найт фыркнул, наблюдая суетливые передвижения Блэйка. Казалось, он действительно нервничал. Уэстон ещё раз взглянул на раненое плечо, которое отзывалось болевыми спазмами при малейших движениях. Кровь, которая всё это время стекала с рукава, тяжёлыми каплями падала на землю, образовывая объёмное тёмно-красное пятно из скомкавшейся пыли. Найт снял с рукава первую перевязку, которая уже сплошь пропиталась кровью, и потянул куртку вниз. Снимая её с себя, Уэстон обнаружил, что некоторые частички кожи и ткани подкладки его куртки успели приклеиться к ране вместе с запёкшейся кое-где кровью. Набрав побольше воздуха в лёгкие, детектив с силой стащил повреждённый рукав с раненого плеча, отчего кровь хлынула ещё сильнее. — Промелькнула мысль о том, что ты меня отшиваешь, но потом ты сказал что-то про заднее сидение и «снимай куртку»… Это, Адам, пожалуй, твоя лучшая идея за весь день. Выдохнув, Найт сел на заднее сидение их служебной машины и, наконец, расслабил мышцы. Боль начинала мешать думать, поэтому Уэстон полностью доверился рукам напарника, которые явно знали, что делают. — Я на месте Уэйнса тоже бы выстрелил. Только целился бы лучше, разумеется. Парень не промах, не стал уходить смиренно в «Сумрак вечной тьмы». Я это уважаю. — Не знал, что ты фанат Дилана Томаса, — вскинул Адам брови и с аптечкой в руках подсел к Найту. — Думаю, будь ты на месте Купера, сразу бы заподозрил, что это не голос Харпера… Хотя у тебя талант. Адам улыбнулся, стараясь отвлечь Найта от боли, и обхватил тонкими холодными пальцами его руку, чтобы приблизить рану к себе. Блэйк потянулся к аптечке и достал оттуда пинцет. Скомкав бинт в тугой комок, он таким образом создал тампон, которым можно было бы промокнуть кровь. Бережно приложив бинт к ране, Блэйк подождал, пока белые волокна как следует пропитаются. Затем Адам открыл мазь, взял пинцетом чистый новый бинт и скрутил его так, чтобы набрать мазь и нанести её на края раны. — Будет немного жечь, — запоздало предупредил парень и тут же по лицу Найта понял, что жжение уже началось, — и чем больше, тем лучше. Нужно нейтрализовать грязь. — Мне, конечно, нравятся парни, но я не настолько гей, чтобы быть фанатом поэзии, Адам, — насмешливо произнёс Найт, тут же сжав зубы и шумно выдохнув через нос, когда напарник начал обрабатывать рану мазью. — Это стихотворение каждый школьник знает. Твоя младшая сестра наверняка его знает. Желая как-то облегчить для Найта неприятные ощущения от нанесения мази, Блэйк вдруг совсем по-детски и наивно подул на рану, словно пытаясь погасить то адское жжение, что там разрасталось. Голубые глаза сочувственно поглядели на напарника. Адам протянул ладонь и накрыл ей горячий лоб парня. — У тебя жар. Уэстон прикрыл глаза, с усилием сосредотачивая внимание на удовольствии от ощущения прикосновений Блэйка своей разогретой температурой кожей. Боль и жжение отступили на второй план, все чувственные впечатления сосредоточились на касаниях чужих пальцев. Прохладные руки напарника осязались чистым блаженством, и хоть Адам и призывал его к благоразумию ещё несколько минут назад, Найт был достаточно слаб и слишком наслаждался моментом, чтобы бороться c ним. Когда ладонь Блэйка коснулась его лба, Уэстон накрыл её своей, не давая парню убрать руку. — Знаешь, индейцы Чероки верили, что кожа хранит отпечаток места, где человек был рождён. Вождь племени мог коснуться воина лишь раз и точно описать местность, время года, даже положение звёзд при его появлении на свет. Взяв ладонь Адама своей здоровой рукой, Найт уткнулся в неё носом и потёрся щекой о её тыльную сторону, прижавшись губами к его запястью всего на секунду. — Ты, вероятно, родился зимой, и в тот момент вокруг тебя и твоей матери не было ничего, кроме снега и льда. Это произошло не в больнице, не в доме… Под открытым небом, где был только холод и ледяной ветер. Твоя кожа до сих пор хранит стужу того дня. Найт нехотя выпустил ладонь Блэйка из рук и внимательно посмотрел на напарника. — Расскажи мне про Аляску. Хочешь вернуться назад? Вместо ответа послышался удивлённый выдох Блэйка. Пару секунд парень буквально таращился на напарника, а затем напряжённо вгляделся в кожу на своей ладони, словно ища ответ на немой вопрос. Абсолютно не хотелось прерывать их с напарником обмен прикосновениями, который словно стал новым средством общения между ними, но необходимо было продолжить перевязку. Адам аккуратно поднял руку Уэстона перед собой и полностью сосредоточился на процессе. Нужно затянуть бинт как можно туже и не давать волю эмоциям… — Как удивительно, — растерянно заговорил Блэйк. — Ты, кажется, не кто иной, как потомок индейцев Чероки… Иных объяснений у меня нет. Адам ловко оторвал излишки бинта и завязал небольшой узелок. Осталось перетянуть жгутом руку чуть ниже ранения, чтобы окончательно остановить кровопотерю. Блэйк физически чувствовал на своих опущенных ресницах пристальный изучающий взгляд Найта. Но было в этом взгляде и то, что заставляло бескровное и спокойное лицо Адама медленно становиться пунцовым. Только вот, в отличие от раненого напарника, жара у детектива Блэйка не было. Понимая, что от него ждут пояснения, Адам медленно сглотнул ком в горле. Он не ожидал разговора на подобную тему и уж точно не ожидал подобных предположений о себе. Руки блондина тем временем машинально принялись за жгут. Уэстон даже не представлял, насколько он близок к истине. Это действительно походило на какую-то древнюю магию. И, как и большинство вещей, связанных с Найтом, не поддавалось разумному объяснению. То, насколько Уэстон попал в точку. — Всё, что ты описал, пожалуй, могло со мной произойти в действительности… Дело в том, что я… Я приёмный ребёнок в семье, Найт. Я и моя сестра, мы оба. Завершив, наконец, перевязку, Блэйк отпустил руку брюнета. Возможность разрыва телесного контакта показалась вдруг пугающей в момент такого откровенного разговора. Адам поспешно накрыл пальцы Уэстона сверху своими и поднял чуть зардевшееся лицо. Блэйк чувствовал смущение и от теплоты, сквозящей в каждом движении парня, и оттого, насколько она была обезоруживающей. Затапливающей его, Адама, сердце. Помимо этого, мозг пребывал в абсолютном смятении по поводу того, что сказал напарник о его рождении. Блэйк готов был поклясться, что мог бы поверить всему, что сейчас скажет ему Найт. — Я не имею понятия, кем были мои родители. У меня нет идей насчёт того, где и как меня родила моя мать. И… Я не слишком хочу вернуться назад. Что конкретно тебе рассказать про Аляску? Найт, который всё это время заворожённо изучал оттенок расцветшего румянца на бледной коже напарника, наконец, моргнул и перевёл взгляд на их переплетённые пальцы. Он прекрасно слышал всё, что сказал Адам. Суть слов Блэйка, однако, поразили Уэстона не меньше, чем его собственные. Он ума не мог приложить, почему сказал то, что сказал о рождении Адама и древнем придании индейцев Чероки, о котором слышал ещё от отца в глубоком детстве. Это вылилось из него необусловленным и несдерживаемым потоком, словно он был на сеансе гипноза. Найт сжал пальцы Блэйка чуть сильнее, его губы снова тронула лёгкая улыбка. — Кажется, я ненамеренно провёл какой-то обряд вуду с твоим снимком из газеты, сделав из него самокрутку. Кажется, я говорил тебе тогда, в баре. Детектив чувствовал себя лучше, правда, в голове всё ещё ощущалось какая-то болезненная лёгкость. Найт, снова испытав приступ лёгкого сожаления, расцепил их пальцы, чтобы достать бутылку воды, которая закатилась под сидение. Выудив из аптечки аспирин, Уэстон запил сразу две таблетки, осушив при этом чуть ли не половину бутылки. Жестом предложив воду Блэйку, детектив, наконец, выпустил из себя один из вопросов, которые так и рвались наружу: — Сколько тебе было, когда тебя усыновили? Пожалуй, именно с этого вопроса следовало начать. По правде говоря, Найт сгорал от любопытства и хотел знать о Блэйке всё, что только возможно. Уэстона окрылила реакция напарника, он совершенно не ожидал того, что Адам захочет рассказать хоть что-нибудь, но теперь, когда он выразил готовность отвечать на вопросы, Найт больше всего хотел остановить ход времени, чтобы этот разговор длился как можно дольше. — Мне, как я понял, было примерно двенадцать. Сложно сказать точнее, это запутанная история… Я сам много чего в ней не понимаю, — произнёс медленно Адам, приняв бутылку из рук напарника, и тут же мягко обхватил горлышко губами. Утолив жажду, Блэйк задумчиво поглядел на бутылку, которую крутил в своих руках. — Я никогда ни с кем не говорил об этом. Представляю, как странно это прозвучит, но я почти не помню себя до двенадцати… Где я жил, что я делал. Большая часть детства как будто в тумане. Слова повисли в воздухе. Калейдоскоп воспоминаний выстроился в чёткое изображение. Перед ним зимний пейзаж. Ноги погружаются в сугробы. Снег повсюду, куда может дотянуться взгляд. Но взору что-то сильно мешает. Левый глаз кажется залит чем-то липким, как и вся макушка головы… Адам глядит вниз, на свои ещё детские руки. Он несёт крошечное тельце сестры. Она в сознании, но силы её на исходе. Над ней нависают тяжёлые бордовые капли с его лица. Кажется, с кончика носа. Шаги даются тяжело, ноги вязнут в снегу, застревая... Но останавливаться нельзя. Нельзя.