Любовь или Свобода 3: Второй шанс

       У Агресс на языке вертелся один мат. Она отступала, пока не упёрлась ногами в кровать, криво стоящую у стены.        — Извини, — Памир спокойно закрыл за собой дверь, — я не люблю стоять в коридоре.        — Что бы я ещё раз… — голос девушки дрожал от ярости, к её эльсодскому языку добавился земной, причём исключительно в нелитературных выражениях.        — Гресси, ну как так можно? — эльс укоризненно покачал головой. — Даже мне стало жутко от твоих ругательных познаний. Не возражаешь, если я присяду? — он выбрал ничейную кровать в центре комнаты и уселся на неё, не дожидаясь разрешения.        — Ты пообещал, — девушка не сводила с него обвиняющего взгляда. Сейчас она стояла ровно, гордо вскинув голову, но напряжение в теле информировало о готовности в случае чего защищать себя всеми доступными способами.        — Прости, я соврал. Не собираюсь внушать тебе вымыслы о сказочном мире, в котором все жители исключительно честны друг с другом.        «Скотина, твою мать! — Агресс не оценила заботы. — Ты именно, что внушил мне иллюзорную надежду и отнял её! Так же, как и предыдущий хозяин!»        — Долго будешь стоять, как истукан? — Памир грациозно закинул ногу на ногу, — присядь, Гресси.        — Что дальше собираешься делать? — она не шелохнулась, мысленно готовясь к худшему развитию событий.        — О чём ты?        — Я знаю, что не смогу противостоять силе эльса, но не надейся, что спокойно позволю себя изнасиловать!        — Гресси, я не собираюсь на тебя нападать.        — Как и входить в комнату не собирался?!        — Ты очень обиделась? — мужчину, похоже, нисколько не волновало, что он попал в чёрные списки полного недоверия.        — Обиделась? — землянка нервно обхватила себя руками, затравленно уставившись на наглеца. — Я не обиделась, я в ярости, что поверила тебе!        — Ты боялась оказаться со мной в спальне. Разве, когда я вошёл, произошло что-то страшное? Чем наша беседа отличается от той, что была вчера? Как видишь, не обязательно стоять в коридоре, можно с комфортом посидеть в комнате. Как там, так и тут, я в любой момент могу наброситься, а у тебя не получится противостоять. И в коридоре, и в комнате ты можешь позвать соседей на помощь, а я в состоянии заткнуть тебе рот. Но я не прикасаюсь к тебе, независимо от места, — он немного сдвинул брови. — Ты понимаешь, что я хочу сказать, Гресси?        Агресс невольно потупилась. Кажется, его врывание сюда не просто обман для достижения личных целей, оно должно было донести до неё какую-то информацию, которую ей не хотелось воспринимать.        — Тебе сейчас страшно, Гресси?        Наградив его презрительным взглядом, девушка лишь поджала губы.        — Но разве есть повод бояться больше, чем обычно?        В землянке бушевала злость. Так и хотелось зарычать на него, наорать, обозвать пообиднее… И не важно, какую причину использовать, если получится прогнать.        — Хочется огрызнуться, да? — А вот Памир улыбался, спокойно наблюдая за борющейся с собой девушкой. — Ты, конечно, можешь это сделать, но вся твоя агрессия всего лишь часть защитного механизма. Я вторгаюсь в твой мир, пытаюсь что-то из него убрать, что-то внести, а ему этого не хочется. Ему хорошо, уютно каким он есть, — мужчина немного понизил голос, одновременно с этим меняя позу: поставив обе ноги на пол и немного наклоняясь корпусом к землянке. — Вот только он тебя мучает, Гресси. И ты сама понимаешь, что дальше только хуже. Надо приходить в себя, как бы не было трудно…        Руки Агресс только крепче впились в собственные плечи. Желание грубить усилилось, потому что думать о его словах слишком тяжело, что только доказывало его правоту.        «Всё верно, — девушка прерывисто вздохнула, попутно облизывая пересохшие губы. — Может, он в самом деле помочь пытается? Помогающий эльс… абсурднее быть не может! Но…»        Борьба разума, страхов и эмоций опустошили её, быстро выпивая силы. Это привело к тому, что землянка, побледнев больше обычного, покачнулась.        — Гресси, сядь, пожалуйста, — от внимательно взгляда Памира ничего не укрылось. — Если ты начнёшь падать, мне придётся подхватить тебя. Тебе ведь этого не хотелось бы?        Решение, что ничего не потеряет, если попробует послушать, землянке далось с трудом. Синие глаза смущали, порождая странное, непонятное ощущение, из-за которого тянуло огрызаться сильнее. Весь опыт её прошлого велел бежать отсюда подальше, но вопреки всем убеждениям, отчаянное желание поверить, дать шанс, несмотря на то, что он минуту назад уже обманул её, оказалось сильнее. Абсолютно иррационально!        — Ты не должен был нарушать слова, — единственное, что позволила себе высказать Агресс, медленно опускаясь на кровать.        — Ты никогда его не нарушаешь? — заинтересовался Памир.        — Если меня угораздит пообещать — никогда, — девушка подтянула ноги к себе и теперь обнимала коленки.        — Почему?        — Когда у тебя больше ничего нет, слово — единственное, что остаётся. Недопустимо утратить его ценность, — она грустно вздохнула, не понимая, чего ждать дальше.        — На чём мы там остановились, Гресси? В крейсере ты рассказывала, где родилась. Что произошло дальше? После нападения?        Агресс подняла на него несчастный взгляд. Вдаваться в подробности абсолютно не хотелось.        — Если это слишком сложно, расскажи, что встретило тебя в первый день после продажи, — изменил вопрос мужчина.        — Атмосфера в доме той мрази… — перенаправить гнев оказалась проще. Даже не пытаясь сдерживаться по отношению к бывшему хозяину, Агресс не заметила, как начала вспоминать. — Много женщин, но все абсолютно безвольные! Что бы он им не говорил, они выполняли всё! Этот му…        — Будь добра, прекрати материться, — не очень приличные слова на земном языке, последовавшие дальше, Памиру не понравились. Неважно в отношении кого, повода эмоционировать до такой степени, он пока не видел.        — Как хочу, так и называю! — ощетинилась девушка, оскалившись. — Знаешь, что творил этот извращенец?! У него женщины были вместо мебели! И всегда голые! Да, он… он!.. Когда меня привели в первый раз, он восседал сразу на трёх рабынях, стоящих на коленях, соединённых трёхсторонним самотыком, а облокачивался на четвёртую, изображающую спинку кресла! Эта тварь приказала мне раздеться и… и лизать его ноги! Ты можешь себе вообразить?! Лизать ноги! А после трахнуться с его пальцами! Типа он всех девственниц первый раз трахает только так! Чёрт возьми, да меня чуть не стошнило только от одной мысли об этом! И ты говоришь мне не материться?! Вот сиди и слушай!        В дальнейшей речи Агресс перешла на совсем нецензурную лексику, не пытаясь умерить голос. Как ей не материться, если от одной мысли, какими увлечениями страдал её бывший хозяин, мутило и парализовало от ужаса. На вылизывание, судя по всему, у него имелся отдельный фетиш, потому что эльс требовал своих рабынь лизать его везде. Также он был настоящим вуайеристом. Сходил с ума от вида фаллоимитатора в женщине, но ещё больше, когда он был двух-трёхсторонним, и вещицы насаживались на него одновременно. Про оргии, устраиваемые им, даже говорить страшно. Сам Лоок в них не участвовал, только смотрел, зато приводил всех подряд. Самым безобидным было сношение женщин с женщинами или другими гостями-эльсами. Но иногда организовывались и более «грязные» вечеринки, например эльс безумно возбуждался от секса рабов, которых можно в это время пороть. Специально для подобных целей он держал в подвале своего дома нескольких земных мужчин. Самое большее удовольствие Лооку доставлял вид межрасовых ласк, желательно абсолютно непохожих друг на друга внешне. Он вполне мог нанять для этого варганов или ящеров. И на всё это Лоок требовал идти своих вещичек добровольно. Строптивость его не возбуждала. Перед тем, как рабынь можно было использовать для удовольствия, он мучал их и пытал, пока в женщинах не оставалось ни сил сопротивляться, ни надежд на иную жизнь. Агресс чудом спасла её непримиримость и ненависть. Возможно, если бы речь шла об обычных сексуальных обязанностях, девушка бы сломалась. В конце концов, на Земле из секса никогда не делали ничего сверхъестественного. Но то, что она видела там все полтора года, намного страшнее.        Смотреть на свои любимые извращения Лоок заставлял всех. Непонятно, из каких соображений: пытался напугать, думал таким образом возбудить или подразумевал, что наблюдая за участниками, другие вещички наберутся опыта. Но вид ужасов, разворачивающихся на глазах девушки, только укрепил её мнение, что не позволит себя склонить до такого. Будет бороться до последнего, любой ценой. А цена в самом деле была высока. Агресс держали в подвале, не позволяя выходить на свет. Побои палкой оказались самыми щадящими из всех возможных пыток. Но ни одна из них по какой-то причине не оставляла ран на теле, только многочисленные синяки. Примерно раз в пять дней её выводили из камеры, давали возможность помыться, чуть ли не силой заставляли проглотить какие-то витамины, не позволяющие внешности испортиться, а здоровью окончательно подорваться, после чего тащили либо наблюдать за сексуальным спектаклем или наказанием, либо в главный зал, где её хозяин, восседая на троне из женских тел, насаженных на фаллоимитатор, требовал от неё всегда одного и того же: лизать ему ноги. А вот наказания за отказ могли различаться. Иногда землянку избивали до потери сознания, иногда, что для девушки было намного мучительнее, её заставляли саму брать в руки кнут и истязать любую из рабынь Лоока. Агресс была не единственная, не желающая унижаться. Вот только другие не долго сопротивлялись. Кто-то не выдерживал собственной боли, а кто-то не желал способствовать мучению других женщин. Стоило новой непокорной рабыне просто отказаться от исполнения роли мучителя, как её, несостоявшуюся жертву, до полусмерти забивали эльсы-надсмотрщики, и ей приходилось во сто крат хуже. Не удивительно, что неспособные поднять руку на таких же рабынь, как сами, многие землянки принесли в жертву свою гордость, покорно опустившись на колени. Но Агресс не смогла. Возможно, не хватило силы воли, а возможно, потому что понимала — жертва бессмысленна. Если она сейчас сдастся, её место займут другие, и так до бесконечности, поскольку человеческие жизни тут словно поставлены на длинный конвейер. А главное, судьба всех смирившихся одинакова. Для них нет будущего, нет спасенья. Свежая, покорённая игрушка всегда интересна. Некоторое время, в зависимости от степени её сломленности, она становится любимой, потом надоедает.        Разнообразия ради, чтобы обновить угасший интерес, освежить впечатления, Лоок калечил свои вещи. Он обожал, когда во время его занятий сексом перед ним уродовали старую, приевшуюся рабыню. Способы уродства обычно не сильно отличались. Одно из трёх: выжечь или вырвать глаза, отрезать язык, отрубить руки. После прохождения «обновления» игрушки на первые дней тридцать превращались в дорогих домашних питомцев. Радость от беспомощности, боли, потерянности, неспособности о себе позаботиться порождало в Лооке некое подобие жалости и умиления. Обновлённые вещи жили у ног хозяина, есть им он давал только из своих рук, как будто настоящим любимым домашним животным… Пока не приходил к выводу, что их пора спарить с ещё каким-нибудь, теперь уже настоящим животным, превышавшим размером женщину в несколько раз. Это могли быть пиризи с Эльсода, привезённые с Земли кони, гориллы или другие инопланетные твари, отловленные специально на потеху лорду Стеону. И как в случае с обычными оргиями, на эти представления смотреть заставляли всех.        Агресс сомневалась, что когда-нибудь сможет забыть огромные вольеры на возвышении, с прозрачными барьерами, не позволяющими участникам шоу покинуть сцену. Неважно, сколько раз Агресс наблюдала эти зрелища, её всегда начинало выворачивать, рвать, пока в итоге сознание не покидало тело. Отвратительное зрелище, крики жертвы, искажённое от ужаса лицо — всё это преследовало землянку, пока чудовищные воспоминания не сменялись новыми, не менее отвратительными.        Большинства инопланетных животных Агресс не знала названия и не хотела узнавать, ей хватало одного вида, когда огромные лохматые или лысые твари под действием наркотика, разрабатываемого специально по заказу Лоока, теряли любые инстинкты, кроме необходимости к срочному размножению, и набрасывались на любую самку, оказавшуюся близко, независимо от её вида. Феромоны, вылитые на женщину, превращали её в глазах зверей в подходящую кандидатуру.        Но самое леденящее душу зрелище девушке пришлось досмотреть до конца. Её абсолютно шокированное сознание не соизволило отключиться, заставляя наблюдать жуткую картину с высоким, динозавроподобным, чешуйчатым монстром. Гадкое существо с острым хвостом, мощными задними лапами и укороченными передними, сначала набросившись на привязанную к жертвенному алтарю, ослеплённую рабыню, основательно обнюхивая, усиливая страх и без того едва живой перепуганной землянки. Сейчас у Агресс даже воспоминания вызывали помутнения, лишая на мгновения возможности двигаться. Но тогда… смотря на происходящее безумие… она похолодела. Только от вида капающей слюны на обречённую женщину крик застрял в горле. Даже в голове возникла бессердечная мысль: «Вещи повезло, что у неё нет глаз, и она не видит чудовище, уготовленное ей». Но отсутствие зрения никак не облегчило боли, когда монстр, обхватив хрупкое тело маленькими лапками, приступил к делу, пропихивая значительно превышающее нормальные, в человеческом понимании, размеры половой орган. Вид окровавленного члена, оглушающий, режущий душу вопль жертвы, которую просто разорвали, вызвали слёзы отчаянья у большинства женщин, понимающих, что с ними рано или поздно случится то же самое. А давно убитая надежда не позволяла даже помыслить об ином исходе. Над несколькими вещицами, особенно не привыкшими к подобным зрелищам, сознание сжалилось, оставив их до финала представления. Агресс же во всех подробностях смогла в полной мере разглядеть, как закончив спаривание, всё ещё оставаясь внутри рабыни с громким рычанием, слившимся с нечеловеческими воплями женщины и визгом зрителей, вырвало у жертвы руки, разорвало туловище, раскидывая органы вокруг, а в довершении перегрызло шею и уволокло с собой голову.        Непередаваемое кровавое зрелище, отличавшееся от всех прочих особой жестокостью, настолько повергло в шок Агресс, что это оказался единственным случаем, когда по факту оставаясь в сознании, она полностью потеряла связь с реальностью, ни на что не реагируя, не замечая восторга Лоока, который перевозбудился настолько, что подмял под себя первую же попавшуюся вещь, безвольно повисшую в его руках…        Девушка нервно моргнула, возвращаясь к реальности. В порыве эмоций она сама не заметила, как её захлестнули воспоминания. Картины из недавнего прошлого настолько живо встали перед глазами, что затуманили разум. Было очень странно обнаружить себя сейчас не в том кошмаре, где происходил весь этот ад, а сидящей в комнате-общежитии, сжавшись в комочек, дрожа от озноба под внимательным взглядом черноволосого мужчины.        «О чём мы говорили?» — её руки трясло. Она никак не могла понять, на каком моменте полностью переключилась.        — Почему ты не плачешь? — во взгляде Памира отразилось сочувствие.        — С чего мне плакать?! — мигом оскалилась Агресс, но поскольку ещё не совсем оклемалась, придать голосу грозное выражение не получилось. Скорее, её слова прозвучали жалобно.        — Люди обычно плачут, когда рассказывают такое.        — Какое тако… — понимание сути его вопроса словно окатило Агресс ледяной водой. — Я что?.. — она оцепенела. — Я… говорила это… вслух?        Девушка подняла на эльса растерянный взгляд, полный недоумения. Вместо того, чтобы просто подумать, она взяла и выложила обо всех кошмарах, терзавших её?! Это же до какой степени нужно было уйти в себя?!        — Забудь обо всём, что услышал! — то ли приказала, то ли взмолилась землянка.        — Нет, — Памир спокойно выдержал испепеляющий взгляд, последовавший за его отказом. — Я не собираюсь никому рассказывать то, что услышал, если тебя это беспокоит. Хорошо, мне не придётся вытаскивать из тебя информацию по кусочкам. Теперь я больше могу понять.        — Хм, — горькая усмешка выдала недоверчивое отношение девушки. Разве эльс может понять переживания человека, когда сам им способствует?        — Но ты не ответила, почему не плачешь?        — Не хочу, — чуть с вызовом произнесла Агресс.        — С таким скопившимся напряжением нельзя контролировать слёзы, — мягко улыбнулся Памир. — Так почему?        Неосознанно задумавшись над его вопросом, Агресс ощутила болезненный укол, где-то внутри. А ведь у неё за последние два года было много моментов, когда все нормальные люди ревели бы в три ручья, но не она.        — Не могу… — выдавила из себя землянка более правдивый ответ.        — Почему не можешь? — прошептал мужчина, немного пододвинувшись ближе к ней, но в пределах своей кровати. — Подумай ещё раз, Гресси, ответь честно.        — Я в последний раз плакала по родителям… — вырвалось у девушки против воли.        — И?..        — Мне больше не по кому плакать. Они самая большая, самая важная из моих потерь, но у меня не нашлось достаточно слёз даже для них. Себя жалеть слезами я точно не собираюсь. Просто в какой-то момент у меня внутри всё оборвалось, застыло, — на душе Агресс опять стало горько.        Она же не хочет рассказывать, из-за чего не в состоянии сдержать рот на замке? Неужели эльс прав, и ей действительно необходимо выговориться? Что ж, если это то, что нужно её организму, почему нет? Возможно, выплеснув всю скопившуюся боль наружу, ей станет лучше. Потому что хуже уже некуда.        — Что… — осторожно начала девушка, собираясь с духом. — Что это было за существо? Почему?! — её глаза широко раскрылись на мгновение, и Агресс твёрдо посмотрела на Памира. Раз сама рассказала, то была полна решимости узнать всё. — Почему оно разорвало?.. — землянка неожиданно замолчала.        — …ту женщину? — помог мужчина, видя, что Агресс запнулась и не может закончить фразу. — Я могу рассказать, но ты уверена, что хочешь знать?        Девушка решительно кивнула, одновременно с этим сжав кулаки.        — Гхрогхрыл. Обитает на Фародоксе. Любимое домашнее животное ящеров, очень агрессивное.        — Все предыдущие считали, что размножаются! — перебила девушка. — Как он мог убить самку, которую, по его мнению, сам оплодотворил?! Не думай, — Агресс повысила голос, чтобы её не смогли перебить. — Я понимаю, что другие женщины, которых изуродовали и заставили трахаться с животными, тоже не выжили. Ни одна… Кто сошёл с ума, кто получил сильные травмы… Я знаю, что их всех, независимо от состояния, списывали, как называл это тот ублюдок! Но они умерли тихо, в беспамятстве, от какого-то препарата! Просто уснули…. Но быть разорванной и выпотрошенной заживо… Это ужасно! И я хочу знать, почему?! Почему такое должно было случиться?! Что не так с этими тварями?! Обоими!        — Если под второй тварью ты подразумеваешь бывшего хозяина, то не могу утешить. Какими бы извращёнными его вкусы не были, они не выходят за рамки закона, — Памир на всякий случай приготовился к воплям, возмущениям и матерному потоку, но их не последовало. Девушка и сама понимала, что для эльсов это не предел извращений. Вот только в её глазах поступки Лоока этим не оправдывались. — С Гхрогхрылами всё просто. У них немного разнится половая структура. Животное, которое ты видела, я бы скорее отнёс к самкам.        Землянка нахмурилась, продолжая упрямо слушать, не перебивая и не задавая уточняющие вопросы. Она сначала хотела узнать всё, что мужчина расскажет, а потом спрашивать, если не поймёт.        — Половые органы у них работают иначе. Происходит не семяизвержение, а наоборот. Самка, с помощью хоботка, как принято это называть, всасывает в себя оплодотворяющие клетки самца, после чего он становится не нужным.        Агресс покраснела, но запретила себе опускать глаза.        — Ясно, — она глубоко вздохнула, сопротивляясь дурноте. — Как ты после этого можешь удивляться, что я не хочу приближаться к эльсам, если у вас подобное в норме вещей?        — Гресси, — Памир поднялся на ноги, — скажи, у вас на Земле до атаки был разрешён алкоголь?        — Разумеется, — девушку удивил его вопрос.        — А табак?        — Не так свободно, но да, а разве он где-то запрещён? — в силу того, что выросла в тайге, Агресс почти ничего не знала о других расах, планетах, да и не особо интересовалась.        — Бывает, да. На Эльсоде вообще-то не курят, но ты этого вряд ли заметила. А скажи ещё, у вас был запрет на однополые сексуальные связи? Увлечения садизмом или мазохизмом?        — Я не понимаю тебя!        — Разумеется, запрета не было, по крайней мере, в половине стран точно. И что же? Все люди были заядлыми алкоголиками, курильщиками, неисправимыми гомосексуалами и извращенцами?        — Нет, конечно!        — Почему?        — Это же индивидуальные пристрастия! Дело вкуса, увлечений… души, наконец.        — Вот именно, Гресси, — Памир, не отрываясь, смотрел на девушку. — Всё дело вкуса. И вовсе не каждый эльс чёрный садист, хотя таких, увы, очень много. Особенно среди молодёжи, желающей попробовать все крайности. Разве у людей по-другому?        — Нет, — вынужденно признала Агресс.        — А раз ты это понимаешь, — мужчина сделал шаг по направлению к ней, — получается, я могу к тебе приблизиться?        — Нет! — она напряжённо застыла, готовясь при необходимости дать отпор.        — Почему? Боишься?        — Мне некомфортно…        — В чём разница стою я здесь или около?        — Ни в чём, — девушка не сдержала нервную дрожь.        — Если бы я хотел напасть, то не спрашивал бы разрешения…        — Я понимаю, — обман его слова или нет, не имело значения, Агресс не могла отрицать, что для нападения ему разрешения не нужно.        — Тогда, можно?        — Я постараюсь, — землянка не могла утверждать, что адекватно отреагирует на приближение купившего её эльса.        — Хорошо, — он не спеша подошёл к застывшей девушке, сосредоточенно отводящей взгляд в сторону. — Я присяду рядом?        Пока не ожидавшая слишком быстрого перехода Агресс пыталась обдумать вопрос и решить, что на него ответить, мужчина просто опустился на кровать рядом с ней. Землянка вынужденно отодвинулась.        — Ничего страшного, правда?        Между ней и Памиром осталось небольшое расстояние. Они не соприкасались друг с другом, но Агресс всё равно чувствовала сильное желание нагрубить ему, заставить отойти подальше, словно он вторгся на её территорию.        — Разве Эл не такой же эльс, как я? Но с ним ты более-менее нормально можешь общаться. С другими тоже, — Памир не мог не заметить, что к нему у неё особо-настороженное отношение. — Чем я отличаюсь?        — Понятия не имею, — Агресс теснее вжалась в спинку кровати. Дальше отодвигаться некуда.        — Может, потому что ты понимаешь, что я купил тебя и теперь, по сути, являюсь твоим хозяином? — мужчина немного наклонился, сокращая расстояние между ними. — Предыдущий делал ужасные вещи, значит, и я могу, а самое главное, меня никто не остановит. Ты так думаешь?        От того, что её мысли прочли, словно открытую книгу, девушке легче не стало. Но ей удалось сохранить самообладание и не вспылить, пытаясь защитить себя от дальнейшего сканирования. Врать она не любила, но вслух подтверждать чужие догадки не собиралась, продолжая угрюмо молчать.        — Есть мысль, — Памир внезапно поднялся и протянул ей руку. — Пойдём, прогуляемся?        — Что? — Агресс подняла голову. — Куда? Я не хочу…        — Просто продолжим разговор в саду. Разве ты не будешь там чувствовать себя свободнее?        — Я не хочу брать тебя за руку…        — Она что, током ударит?        «Ладно, раз решила жить по-другому….» — Агресс, пересилив себя, коснулась пальцами протянутой ладони, но тут же испуганно отдёрнула руку. Что за шутки?! Её реально, словно разряд поразил! Одиночный, резко прошедший от кончиков пальцев прямиком к груди, вызвав учащённое взволнованное сердцебиение. Землянка растерянно подняла взгляд, но мужчина, кажется, ничего не заметил. Он просто терпеливо ждал, когда Агресс возьмёт его за руку.        Со второй попытки у неё получилось. Нет, сердце так и не успокоилось, просто не желая проигрывать ни себе, ни ему, девушка пересилила странные ощущения, позволяя увлечь себя прочь из комнаты.        Всю дорогу до сада эльс не проронил ни слова. Агресс тем более не хотела начинать разговор. Ей и без того было о чём поразмыслить. Например, почему ей становится интересно, что он ещё сделает или скажет. А идея выйти, в самом деле, хорошая. Нежная вечерняя прохлада намного приятнее душной комнаты.        — Скажи, Гресси, — Памир начал неожиданно, — если у Лоока было так плохо, то почему ты сопротивлялась, когда он хотел отправить тебя на море? По идее, для тебя даже самая тяжёлая работа должна была стать освобождением.        — Так оно и было… поначалу, — Агресс не спешила выкладывать всю информацию. Она не сводила взгляда с тёмных верхушек деревьев, наблюдая за их раскачиванием, попутно прикидывая, не уйти ли от ответа. Слишком много откровений за один день. Но в итоге решила, что ничего сверхъестественного тут нет. — Этот… ублюдок… никогда бы сам не допустил мысли, что все угрозы в разы лучше, чем перспектива быть его вещью. Но слишком счастливый вид обречённой жертвы вполне мог натолкнуть его на этот вывод. К тому же… — девушка огляделась, нет ли поблизости куда сесть. Она почувствовала усталость, — ходили слухи, что он не отпустит меня так легко. Скорее всего, устроил бы для себя зрелище напоследок. И неизвестно, кого бы привёл для этого, только уже сразу в лагерь.        Заметив скамейку между клумбами неизвестных ей цветов, Агресс направилась туда.        — Я не спорю, мне повезло, что этот извращенец не любил обычного изнасилования. Ему подавай только согласных, безвольных рабынь. Но… ведь правда, когда понимаешь, что ничего не получишь, есть смысл компенсировать хоть что-то. Я… не знаю, зачем вырывалась, ведь не смогла бы сбежать. Но идти покорно… нет! Если мне суждено было пережить новый кошмар, то я хотела быть уверенной, что сделала всё, чтобы избежать его.        Землянка замолчала, прерывисто вздыхая. Она уже спокойнее относилась к мужчине рядом, но продолжала следить за всеми его движениями. Правда, тут же отвлекло незнакомое насекомое, похожее на земную сороконожку, со светящейся спинкой, выползшее на середину скамейки, на которую она присела.        — То есть за всё время, — Памир смахнул насекомое, освобождая место для себя, — поскольку не соглашалась добровольно, ты ни разу не подверглась настоящему насилию?        — Не твоё дело, — Агресс непроизвольно смутилась. — Она опасная? — землянка ткнула в скинутую им сороконожку, подбирающуюся к её ноге.        — Безвредная, даже не кусается. Лоок сказал, что использовал к тебе игрушки…        — Заткнись, а?! — мгновенно изменившаяся в лице девушка не собиралась это обсуждать. Она уже приготовилась вскочить и уйти к себе, если эльс продолжит лезть не в своё дело.        — Хорошо, пока не будем развивать эту тему, — спокойно отступил Памир. — Тогда поговорим о другом…        Агресс недовольно нахмурилась, нехотя отрывая взгляд от занятного насекомого, карабкающегося по штанине вверх. Усталость ощущалась всё сильнее. Ей потихоньку начинало хотеться спать.        — Объясни-ка мне, Гресси, почему у тебя поддельные медицинские данные?        — Что?        Этого землянка не ожидала. Её медицинский файл действительно был не настоящим. Его добыла Виктори, когда узнала о нежелании соседки идти на осмотр. Светловолосая красавица всего лишь недолго пообщалась наедине с одним из местных врачей, после чего вернулась с данными о полном здоровье, куда оставалось только вписать имя. По её словам, никто никогда не узнает, что файлы были выданы просто так.        — Не понимаю, о чём ты — не желая сознаваться, девушка холодно отвернулась. — С чего ты взял такую глупость?!        — Гресси, тут даже дурак догадается. Там написано: полностью здорова. Какое тут здоровье, у тебя как минимум признаки анемии. Оно не удивительно, после долгого заключения-то.        Вздохнув, Агресс поднесла ладонь, заманивая сороконожку на неё, но насекомое шарахнулось в другую сторону. Да, быстро её разоблачили, ничего не скажешь. Но это только его догадки, которые она подтверждать не спешила.        — Слушай, я не заставляю тебя выдавать весь твой тайный сговор, но сдать кровь по-настоящему всё же придётся.        — Сдать кровь? — переспросила Агресс, ухватившись за его слова. — Весь осмотр это только сдать кровь?        Их взгляды встретились. Судя по торжествующей ухмылки на губах мужчины, она только что выдала себя с потрохами, подтверждая, что даже не заглядывала к врачу.        — Обычно нет, — эльс мягко улыбнулся. Как только девушка поняла, что невольно проговорилась, её щёки смущённо вспыхнули, но она не позволила себе отвернуться. — Но в твоём случае этого хватит. Тебя просто проверят на инфекции. Здесь полно людей, будет плохо, если ты чем-то болеешь. Ну заодно и на общее состояние анализ сделают.        — Ладно, поняла, — землянке ничего не оставалось, кроме как согласиться. — Даю слово, завтра сделаю.        — Если обманешь, то вечером мне придётся наведаться к тебе и взять кровь собственноручно…        — Я же дала слово, мать твою! Значит, сделаю! — гаркнула Агресс. Испуга она не показала, но от его слов мурашки побежали. Как-то угрожающе они прозвучали.        — Может, заодно дашь слово не выражаться?        — Мне будет проще себе рот зашить!        — Его можно закрыть и по-другому… — Памир немного нагнулся, приближаясь.        — Какого?! — Агресс чуть было со скамейки не слетела, а вот насекомому повезло меньше: оно упало и едва не оказалось раздавлено.        — Извини, извини, — мужчина еле сдерживал рвавшийся наружу смех. Он всего лишь намекнул на поцелуй, и землянка видела, что дальше эльс не приближается, но всё равно почти отскочила.        — Не смешно! Какого чёрта ты творишь?!        — Просто пошутил, не сдержался, — он всё никак не мог справиться со смехом.        — Чего ты вообще ко мне привязался?! Только не говори, что каждую новоприбывшую так опекаешь!        — Нет, Гресси, не каждую.        — Тогда чего тебе от меня надо?! — Агресс устремила на него яростный взгляд.        — Может, ты мне понравилась?        — Что? — тело девушки прошиб уже знакомый разряд.        Ей захотелось немедленно встать и уйти, вот только неизвестная сила тянет обратно к скамейке. Только немного очухавшись, она поняла — неизвестной силой оказался эльс, заблаговременно схвативший её за руку.        — Пусти, — твёрдо потребовала Агресс.        — Зачем? Ты же убежишь.        — Пусти! — снова повторила она, прищурившись. Её ногти впились в чужое запястье.        — Мне вообще-то больно, — спокойно проинформировал Памир, даже не думая разжать пальцы.        — Тогда дай мне уйти!        — Разве я сделал тебе плохо?        — Ты сказал…        — Сказал, и какой в этом вред?        — Если эльсу нравится девушка, он хочет её трахнуть!        — Даже более того, если мужчине нравится девушка, он хочет её трахнуть, независимо эльс или человек.        — Я не позволю…        — Я разве заставляю?        — Я не знаю, чего от тебя ожидать!        — По-моему, это хороший повод узнать меня получше. Может, я тебе тоже понравлюсь?        — Не имеет значения… — Агресс поёжилась, долго сидеть холодно. — Ладно, я объясню. После всего, что я видела… Секс для меня это что-то отвратительное… мерзость! Я не собираюсь им заниматься! Поэтому, пожалуйста, отстань!        Вопреки её ожиданиям, Памир только улыбнулся.        — Я тебя услышал. Теперь главное, чтобы ты услышала меня.        — Не понимаю, ты…        — Ты начинаешь дрожать, — он ласково сжал её ладонь двумя руками, растирая холодную кожу. — Идём, я провожу тебя до комнаты.        — Я в состоянии сама дойти, — буркнула Агресс, уже понимая, что никто её слушать не будет.        — Ты же еле стоишь, ещё упадёшь по дороге. Гресси, — он строго посмотрел на готовую опровергнуть его слова девушку, — не пытайся меня обмануть, я чувствую твой пульс. Да и внешний вид даёт хорошие подсказки.        — Не строй из себя врача! — огрызнулась землянка.        — Вообще-то, — он игриво ей подмигнул, — я на самом деле анатом.        У Агресс едва не вырвалась пара матерных словечек, но девушка сдержалась. Что ж, теперь ей, по крайней мере, кое-что стало ясно. Не удивительно, что он быстро разоблачил её фокус с медицинскими файлами.        — Не забудь наш уговор, — напомнил эльс у двери в комнату перед тем, как отпустить её. — Я загляну завтра.        — На кой-хрен ты мне сдался, — девушка, не прощаясь, хлопнула дверью. — Свалился на мою голову…        По правде, землянка и сама запуталась, хочет она общения с ним или всё же нет. С одной стороны, Агресс не понимала, зачем это нужно. Всё равно никуда не приведёт, но с другой… Откуда-то проснулось нетерпеливое ожидание завтрашнего дня. Масла в огонь подлила Виктори, ворвавшаяся несколькими минутами позже. Она хорошенько успела разглядеть Агресс с эльсом и теперь с порога набросилась на соседку с восхищением, вперемешку с претензиями. Оказывается, несмотря на короткий срок пребывания в комплексе, блондинка уже откуда-то знала, кто этот мужчина. Памир Лог, владелец Ядерного завода. У красотки имелось полно планов на него. Судя по всему, с ним ей хотелось частых встреч, возможно даже отношений, поэтому сейчас Виктори старалась подробнее выпытать у подружки, как она привлекла его внимание, почему они ещё не кувыркаются в койке, и самое главное, не представит ли её. А то самой Виктори никак не удавалось его подловить.        Девушка не нашла, что ответить. Точнее нашла, но такой ответ мог оказаться непонятым, поскольку её соседка, как и большинство женщин, выращенных на Эльсоде, не знали и половины земных ругательств, которыми в полной мере владела Агресс. В итоге, сославшись на сильную усталость, она отвязалась от шумной подруги, улёгшись в постель.        «В конце концов, Памир завтра обещал зайти, они могут столкнуться. Пусть кадрит, если хочет, мне всё равно. Он скоро поймёт, что я дефектная, и отстанет…»        На мгновение внутри Агресс вспыхнула ярость. Она представила себе черноволосого мужчину и Виктори, сидящую у него на коленях. Ей это зрелище не понравилось. А что делать? Около таких, как он, всегда вертится пара-тройка шустрых девиц… Поддавшись непонятно откуда взявшейся ревности, Агресс даже допустила дикую мысль: «Может, ей самой попытаться попробовать…», но стоило подумать о прикосновениях Памира, перед глазами тут же поплыли отвратительные воспоминания, вызывающие приступ тошноты. Мужской орган, терзающий тело женщины… Как это грязно! Мерзко! Никогда она не захочет пережить подобное! Невозможно представить, как женщинам может нравиться такое! То, что с девушкой один раз сделали… Это была безумная, разрывающая на части боль!        Землянка, словно кокон, завернулась в одеяло с головой, улёгшись на бок, и поджала колени к груди. Опять воспоминания… и не только в голове. Всё её тело помнит… чувствует до сих пор… беззвучно кричит, умоляя о помощи… И это никогда не изменится.