Из девочки в леди Долохову

       Лагерта Лафингтон была старшей дочерью маститого чиновника и, ввиду отсутствия у того сыновей, являлась его наследницей. В ту зиму, когда Беллатрикс Лестрейндж решила включить и её в число своих приближенных, Лагерте было двадцать пять лет и она была в самом расцвете лет и сил. И, что было на руку Беллатрикс, Лагерта была в отчаянии.        Высокая и статная мисс Лафингтон была счастливой обладательницей длинных пшеничных локонов, выразительных голубых глаз и лица, словно созданного для того, чтобы с него картины писали. Помимо этого она любила бывать в центре внимания, обладала гордым нравом и редким талантом в поставленных целях всегда идти до конца. В общем, на такую со всем сторон привлекательную особу Рабастан Лестрейндж не мог не обратить внимания. И ответное внимание превзошло все ожидания.        Наверное, Басти Лестрейндж действительно был привлекательным и харизматичным мужчиной, раз весьма привередливая в своих вкусах Лагерта Лафингтон влюбилась в него без памяти. Впрочем, её можно понять – Лестрейндж был в меру хорош собой и овеян блистательной славой непобедимого дуэлянта, светского повесы и Пожирателя Смерти из Ближнего Круга. Вдобавок, он незаслуженно отсидел срок в Азкабане за правое дело и в свои годы был холост и совершенно одинок. Трудно не согласиться с тем, что фигура очень даже романтичная и по-своему очаровательная.        А ещё Рабастан Лестрейндж пренебрег вниманием мисс Лафингтон, когда понял, что её намерения на его счёт весьма серьёзны. Это, пожалуй, было ещё более значимым, чем всё прочее, потому что с тех пор Лагерта стала одержима желанием выйти за него. И заодно, как и следовало ожидать, она всеми фибрами души возненавидела свою более удачливую соперницу, имя которой было Эйлин Нотт. Собственно, на том мы трое и сошлись. И, как покажет время, этот альянс окажется очень сильным и для многих губительным. Ибо нет ничего страшнее женщин, обожающих своих мужчин или радеющих за своих детей.        Конечно, когда в декабре Беллатрикс нагрянула в особняк Лафингтонов, об альянсе ещё рано было говорить. Даже я, сопровождавшая её в этом визите, ещё не была так предана леди Лестрейндж, как буду в дальнейшем. Что уж и говорить о Лагерте, которая была объята настоящим безумием, чувствуя, как Рабастан Лестрейндж отдаляется от неё все больше. - Лагерта мне понравилась, как только её мне представили, - рассказывала мне Беллатрикс, когда мы шли по парадной лестнице особняка вслед за домовиком. – Я вижу в ней все качества, которые всегда имела сама. Но главное – я уверена, что она готова идти до конца. - Вы точно доверяете мисс Лафингтон? – не удержавшись, спросила я. – Они с Эйлин Нотт были подругами. - Что только укрепляет их взаимную ненависть, - хмыкнула Беллатрикс. – Поверь, Лагерте, как и мне, нужен только спусковой крючок, чтобы слететь с катушек. И когда это случится, она будет готова на что угодно, чтобы получить своё.        Я нервно сглотнула, искоса взглянув на леди Лестрейндж. Хотя выглядела она безупречно, а мантия, подбитая горностаем, была ей несказанно к лицу, в глазах Беллатрикс плясали такие черти и горела такая безудержная ярость, что можно было не сомневаться – Пожирательница Смерти уже прошла точку невозврата, и теперь не поздоровится каждому, кто встанет на её пути.       В просторной гостиной нас встретили все три сестры Лафингтон. Все три – голубоглазые блондинки и красавицы, как на подбор. Но Лагерта выделялась более волевыми чертами лица и взглядом человека, загнанного в угол, но не сломленного. - Какая честь принимать вас в нашем доме, мадам, - проговорила она ровным голосом, и все три сестры склонились в грациозных поклонах. – Но, боюсь, отца нет дома – они с матушкой отдыхают в Норвегии. - Я за них очень рада, - ответила Беллатрикс, обводя гостиную твёрдым взглядом. – Но мы приехали к тебе, Лагерта.        К моему удивлению мисс Лафингтон словно этого и ждала – в её глазах вспыхнула надежда и она впилась в Беллатрикс пристальным взглядом. - В таком случае, разрешите попросить вас пройти в мой кабинет, - проговорила она.        Оставив Лидию и Лавинию Лафингтон дальше заниматься вышиванием, мы втроём перешли в соседнюю комнату, которая и впрямь оказалась небольшим дамским кабинетом. Там мы с леди Лестрейндж избавились от верхней одежды, а затем опустились в кресла вокруг маленького круглого столика, причём Лагерта почтительно помогла Беллатрикс сесть. - Может, сделать что-нибудь для вас и леди Долоховой? – поинтересовалась она. – В таком деликатном положении даже банальные визиты отнимают много сил. - Я в полном порядке, - отмахнулась Беллатрикс. - А я бы попросила стакан воды, если можно, - робко добавила я.        Воду я получила через минуту, и после этого уже ничто не мешало нашей беседы. - Полагаю, ты уже слышала радостную новость о помолвке моего деверя? – осведомилась Беллатрикс. - Об этом напечатали на первой полосе «Пророка». Разве можно было не слышать, мадам? – тяжело вздохнула волшебница. - Что же, тогда ты будешь рада узнать, что не ты одна решительно против этой свадьбы, - добавила Беллатрикс, и Лагерта опять взглянула на неё с плохо скрываемой надеждой. – Видишь ли, последний человек, с которым я хочу породниться – пусть и косвенно – так это Эйлин Нотт. И я готова пойти на многое, чтобы свадьба не состоялась. А ты, милая?        Тон Беллатрикс не терпел возражений, да Лагерта и не стала бы возражать. Вместо этого девушка коротко вздохнула и вдруг кинулась на колени перед Беллатрикс, взяв её руку в свои. - О, мадам, вам же известно, как сильно я люблю Рабастана! Если бы был малейший шанс быть с ним, я бы сделала что угодно! И если вы поможете мне, я буду верна вам до гробовой доски! - Встань, этот вовсе не обязательно, - презрительно заметила Беллатрикс, не выносящая слабость любого рода. – Ужасно видеть, как самые гордые из нас готовы удавиться за мужчину. Но что поделаешь, если он того стоит… - Стоит, стоит! – закивала Лагерта, медленно поднимаясь и не сводя глаз с Пожирательницы Смерти. - Раз так, то с этого дня ты в моей свите, - констатировала леди Лестрейндж. – Благодаря этому ты сможешь видеться с моим деверем чуть ли не каждый день. И, как мы обе знаем, потребуется только время, чтобы Рабастан клюнул. Он с легкостью поддастся на твои чары опять, если ты дашь ему понять, что не претендуешь на него до конца его дней. Видишь ли, он и сейчас-то женится из-под палки, и семья это… немного не его. Поэтому Рабастан будет рад переключиться на кого угодно, только бы без обязательств. Потом я научу тебя, что делать дальше. Сейчас важно только одно – привлечь Рабастана. - Спасибо вам, спасибо! – зашептала Лагерта. - Что же касается тебя, Пэнси, - продолжала Беллатрикс. – Так самое время взяться за изучение, скажем, юриспруденции, чтобы в скором будущем занять место в Визингамоте. Мне нужны сильные сторонники. Да, к слову сказать, надеюсь, что вы обе поладите. Мне не нужны распри между вами.        Мне только и оставалось, что кивнуть. С Беллатрикс вообще лучше было не спорить, что уж там.        С того дня каждая из нас была при деле. Я начала штудировать фолианты, чтобы набраться знаний по магическому правопорядку, Лагерта выглядела ещё более ослепительно, чем обычно, и почти всегда теперь находилась в Лестрейндж-холле, а Беллатрикс делала то, что умела лучше всего – вела непримиримую борьбу, перемежая её пытками. Правда, теперь не в буквальном смысле, а скорее в моральном – в Лестрейндж-холле началась подготовка к свадьбе Рабастана и Эйлин, и леди Лестрейндж делала всё, чтобы отравить каждую минуту пребывания мисс Нотт в её замке. - Не видела ничего более безвкусного. Эти цветы осквернили парадную лестницу, - замечала Беллатрикс мимоходом, когда в замок доставляли цветочные гирлянды для бракосочетания. - Рабастан? – удивленно вздергивала она одну бровь, когда Эйлин спрашивала о местонахождении своего жениха. – Не знаю, лучше спроси об этом у Лагерты. Последний раз я видела их вместе. - Нет, дорогая, домовики вовсе не путают твои приказы из-за старости, - отвечала Беллатрикс елейным голосом. – Они всего лишь повинуются только мне. Кстати, ты чутко спишь?        Таким образом, с приближением даты свадьбы Эйлин уже вздрагивала от каждого шороха, замучила Рабастана упреками и ревностью, и не могла находиться с Беллатрикс в одном помещении. К несчастью, я не могла оценить их борьбу в полной мере, так как у меня было слишком много домашних хлопот.        Мы с Антонином готовили детскую для нашего ребёнка. Было решено устроить её в одной из башен – там были широкие окна, высокие потолки и настоящий простор для игр. То что нужно для ребёнка. И что удивляло меня больше всего, Антонин многое в комнате делал сам. Привел в порядок лестницу, наложил утепляющие чары на окна, прибил ковер к полу… И я не могу не признать, что глядя на то, как он хочет этого ребёнка и как своими руками готов обустроить для него уют, я не могла не питать к супругу нежность. Наверное, именно во время моей первой беременности мы нашли общий язык. Может, любви между нами ещё и не было, но мы научились проявлять друг к другу большую заботу. Ребенок сближал нас все больше.       Особенно этому способствовал один из осмотров целительницы, которая теперь навещала меня с завидной регулярностью. Тот вечер выдался особенно холодным, и зима, в этом году запоздавшая, наконец-то опустилась на Британию снежным ковром. Помню, как смотрела в окно на падающие снежные хлопья, когда целительница ходила вокруг моего стула, производя какие-то манипуляции волшебной палочкой. Обычно она проверяла наличие сердцебиения у ребёнка, потом – мою магическую силу, которая вела себя очень нестабильно, то угасая, то чудовищно разгораясь, и под конец сканировала плод, дабы определить правильность развития. Волшебница, к слову сказать, была очень умелой, хотя и старой. Такие рекомендации, как ведение беременности леди Малфой, о многом говорили. - Ну что там? – нетерпеливо спросил Антонин.        Как всегда, во время осмотра он стоял у приоткрытого окна и дымил сигарой. Он теперь почти не курил при мне, но в такие моменты, видимо, настолько волновался, что не мог удержаться. Что уж там, я видела, какими тревожными глазами он смотрел на мой растущий живот. - Никак не пойму, что с сердцебиением плода… - пробормотала целительница, уже в который раз проводя палочкой надо мной.        Услышав её слова, я дернулась, как от удара, а Антонин смертельно побледнел и выронил сигару. Мы оба замерли, глядя друг другу в глаза в крайнем волнении. - Что это значит? – процедил мой муж убийственным голосом. - Нет, нет, всё в порядке, - поспешила заверить нас волшебница. – Но оно словно двоиться… - У моей жены сердце тоже бьется, - раздраженно напомнил Антонин, поднимая тлеющую сигару.        Ему очень не понравилось, что целительница так напугала его, и теперь он был сильно разгневан и мрачен. - Нет, дело не в этом, - нахмурилась гостья, даже не обращая внимания на наше с Антонином волнение. – Скажите, дорогая, не было ли в вашем роду случаев рождения близнецов или двойняшек? - Не было, - не раздумывая, ответила я. - У моей матери был брат, с которым они родились с разницей в пять минут, - неожиданно обрадовал меня Антонин с поразительным спокойствием в голосе. - В таком случае, могу поздравить вас, сэр, - просияла целительница. – Эта чудесная наследственность проявилась опять – ваша супруга ждет двойню.        Я ахнула и закрыла рот руками, полная удивления и почему-то радости. Засмеялась, чувствуя, как в глазах собираются слезы. Я вообще стала очень эмоциональной в последнее время, и такое шокирующее известие буквально поразило меня. - Это чудо, настоящее рождественское чудо! – доказывала я немного позже, когда мы с Антонином уже лежали в постели, и он пытался дочитать какой-то важный пергамент от Милорда. - Ничего необычного, - хмыкнул мой супруг, поворачиваясь ко мне и цепляя пальцем цепочку на моей груди. – Этот кулон, который я подарил тебе, передавался в моей семье по женской линии долгие столетия. Я же говорил, что он делает женщин очень плодовитыми. Я ожидал чего-то подобного. Может, не сразу же, но ожидал.        Я, конечно, осталась при своём мнении, и буквально сияла от счастья и ощущения чуда. Антонин же, хоть и делал вид, что очень занят, всё же тоже был совершенно счастлив. Более того, когда я уже засыпала, я слышала, как Антонин поблагодарил за эту новость всех богов в целом и только после этого улегся и обнял меня, по-хозяйски положив руку на мой живот, где толкались наши дети.