Из девочки в леди Долохову

       Наверное, я и впрямь постепенно умнела от общения с такими опытными и мудрыми людьми, как чета Лестрейнджей и Антонин. Потому что о разговоре с Эйлин Нотт я решила рассказать не мужу, который тут же убил бы её без суда и следствия, чем навлек бы на себя великий гнев Милорда, не Беллатрикс, которая могла бы сильно разволноваться и почувствовать себя хуже, а человеку, который всегда оставался поразительно холоден и умен, но при этом разделял все мои интересы и позиции.        Рудольфус Лестрейндж выслушал мою сумбурную и яростную речь совершенно спокойно, не прерывая меня и не вставляя свои комментарии. Разговор проходил в кабинете Беллатрикс, смежным с её спальней, где в данный момент находилась сама леди Лестрейндж, Лагерта и Дельфини. - Она ещё глупее, чем я думал, - констатировал Рудольфус, когда я закончила. – Как и её отец, собственно. Меня не удивляет то, что Нотт узнал о пророчестве. Меня удивляет то, что он знает Беллатрикс не первый год, и всё равно осмеливается вступать в противостояние с нашей семьей. - Она говорила так, как будто собирается навредить мне и леди Лестрейндж! – напомнила я. - Беллатрикс никто не сможет навредить, - заверил меня Рудольфус. – При ней теперь всегда я или Лагерта, не считая домовиков, готовых за неё умереть. И когда супруга моего брата переедет сюда, в ловушке окажется она, а не Беллатрикс. Не беспокойтесь, Пэнси, всё уже продумано и решено. Скоро мы решим эту проблему. - Да, но что если Нотты смогут как-то навредить леди Лестрейндж? – не унималась я. - Они всё же не настолько скорбны на головы, - заметил Рудольфус негромко. – И понимают, что за Беллатрикс Милорд весь их род сотрет в порошок. За себя тоже не беспокойтесь – с Антонином вы в безопасности. Но я бы все же посоветовал воздержаться от прогулок без охраны.        Я помолчала, пытаясь успокоиться. Взглянула на часы, которые уже показывали семь вечера, опять посмотрела на Рудольфуса, который казался совершенно спокойным, и решилась на вопрос. - Как вы считаете, сэр, у Эйлин Нотт много шансов на успех? – поинтересовалась я.        Рудольфус помолчал немного, отстраненно посмотрел в огонь своими выразительными зелеными глазами, перевел взгляд обратно на меня. - Проблема только в том, что обстоятельства пока что складываются удачно для неё, - заговорил Лестрейндж. – Из-за беременности Беллатрикс Тёмный Лорд проводит время с Нотт. Она, к слову сказать, в его вкусе – Повелителю всегда нравились брюнетки со скверным характером. И так получилось, что из-за беременности у Беллатрикс во многом скованы руки. Видите ли, Пэнси, только один человек может безнаказанно свернуть прекрасную шею мисс Нотт – моя очаровательная супруга. Но пока что она не может этого сделать ввиду своего деликатного положения. - Так что же, неужели у Нотт на руках все козыри? – ужаснулась я. - Пока что во многом – да, - ответил Рудольфус негромко. – Милорд в ней заинтересован как в женщине, она действительно красива и юна, а брак с моим ветреным братом позволит ей получить большое влияние в обществе. Допускаю даже, что мисс Нотт успеет забеременеть от Милорда, раз уж она знает о пророчестве. Но время настроено против неё. У Эйлин Нотт есть месяца два, может, три, пока Беллатрикс родит и оправится. А после этого её убийство – только вопрос времени. Если она на самом деле стала любовницей Темного Лорда, уже ничто её не спасет. - Но разве можно просто убить её? – удивилась я. – Разве Милорд не будет в гневе? - Разумеется, будет, - заметил Рудольфус бесстрастно. – Но когда дело касается Беллатрикс, это не так страшно. Вокруг неё будут руины, но Беллатрикс будет цела и невредима. Понимаете ли, Пэнси, Милорд питает к ней странную слабость. Полагаю, он и сам тому не рад, но он никогда не мог причинить вред Беллатрикс. И ей сойдёт с рук всё, что бы она ни сделала, в этом я твёрдо уверен. Да и Дельфини тому гарантия. Милорд никогда не навредит матери своего ребёнка. А когда Беллатрикс родит ему наследника, она и вовсе станет всесильной.        Повисла пауза, в течение которой я пристально рассматривала Рудольфуса, пытаясь увидеть хоть каплю ревности, но в его лице не было ровным счётом ничего. - Вы так спокойно об этом говорите, - вырвалось у меня. - О, не думайте, что я совсем уж бездушный человек, - хмыкнул Рудольфус. – Конечно, было время, когда я обожал свою жену. Да я и сейчас питаю к ней большую привязанность и сильное чувство – разве может быть иначе? - Вы любите её? – ахнула я. - Любил когда-то, - безразлично заметил Рудольфус. – Это было очень давно. Кажется, в другой жизни. Я был другим, она была другой… - Что же случилось потом? - Потом случился Милорд, - вздохнув, горько усмехнулся Лестрейндж. - Как же вы служите ему с такой верностью? – не удержалась я. - Он был для меня земным богом с детства, как это могло измениться? – поинтересовался Рудольфус. – Хотя, конечно, было время, когда я сходил с ума, разрываясь между любимой женщиной и Повелителем, но, к счастью, у любого человека есть предел. Момент, когда что-то здесь перегорает, - Рудольфус с кривой усмешкой ткнул пальцем себя в грудь. – И уже ничто не причиняет боли или беспокойства. - Как это ужасно, сэр… - вздохнула я, с жалостью глядя на Рудольфуса. - Да нет, это даже в чём-то удобно, - возразил он. – Я примирился с миром и собой и считаю свою жизнь вполне сносной. Я по-прежнему дорожу своей семьей, я даже привязан к Дельфини, как к родной дочери, и тем не менее я лишен каких-либо эмоций и самой смерти не очень-то страшусь. - Я бы никому такого не пожелала, - потрясенно проговорила я. – Вы очень хороший человек, сэр, но судьба была к вам несправедлива. - Она вообще несправедлива, увы, - меланхолично заметил Рудольфус. – Пойду посмотрю, как там Дельфи…        Мне показалось было, что наш разговор затронул его за душу… Но Лестрейндж с таким каменным лицом встал и пошел к Дельфини, что сомнений не возникло – ему было глубоко плевать и на меня, и на наш разговор. И, честно сказать, меня это поразило. В своей жизни мне предстоит увидеть много отчаявшихся и сломанных людей, которые разочаровались в жизни и в себе, но такой внутренней пустоты, как в Рудольфусе Лестрейндже я не видела ни до, ни после. Страшно подумать, что должен испытать человек, чтобы его душа настолько выгорела? И как можно жить и даже сражаться, когда тебе уже на всё плевать, в том числе и на собственную жизнь? Как, чем он жил? Как не умер в Азкабане с таким отношением к жизни? И почему все ещё заботился о Беллатрикс и её детях от другого мужчины? Ответы на эти вопросы я никогда не смогу получить. Но одно могу сказать точно – если даже теперь Рудольфус был готов на всё ради своей семьи - когда-то он, наверное, умел любить очень сильно и был прекрасным человеком. Увы, к таким жизнь всегда несправедлива.        Несмотря на то, что я передала наш разговор с Эйлин Рудольфусу, спокойнее мне не стало. Пару раз мне даже снились кошмары, от которых я просыпалась в холодном поту. И, как оказалось, небезосновательно. Несмотря на то, что Лагерта делала всё, как нужно, и Рабастан Лестрейндж так и вился вокруг неё, несмотря на весь запал Беллатрикс и хитрость Рудольфуса, Эйлин Нотт стала мадам Лестрейндж. Бракосочетание прошло в Лестрейндж-холле и это была очень пышная свадьба. И что было хуже всего, кажется, Эйлин Нотт выходила замуж будучи беременной. Домовики Беллатрикс доложили ей, что невесту тошнило прямо в комнате, где она готовилась к церемонии. От этого известия с леди Лестрейндж случился настоящий припадок ярости, и она в гневе разнесла всю гостиную.        Когда Беллатрикс Лестрейндж понемногу успокоилась и затихла в объятиях Рудольфуса, вовремя пришедшего на помощь, чтобы его благоверная не навредила самой себе, она заговорила убийственным тоном. - Выбора на осталось, - процедила Беллатрикс. – Сразу после родов я убью её.        Мы с Лагертой переглянулись и заверили Беллатрикс что готовы помочь ей и вообще только этой мыслью и живём. Что до Рудольфуса… Он в принципе был готов к этому и тоже совсем не возражал.