Из девочки в леди Долохову

       День прошел в сборах, и мне было не до меланхолии. Нужно было руководить домовиками и присматривать за детьми. Антонин был в Цитадели змея, а потому в первой половине дня я сохраняла спокойствие, и разве что уже грустила по Драко. Когда я познала ласки Драко, забыть его стало ещё сложнее, тут я просчиталась. Мысли то и дело возвращались к Малфою, чем бы я ни занималась. Укладывала платья Неды из шелка и вспоминала его гладкую кожу, собирала украшения и замирала, глядя на голубые сапфиры, думая о том, что у Драко глаза почти такого же цвета… Словом, мысли мои были далеко, и все свои обязанности я выполняла механически.        Справедливости ради признаюсь, что первые сомнения появились на задворках сознания в тот же день. Слишком уж поспешно убежал Драко утром, и слишком совестно мне было перед детьми. Не знаю, как это объяснить, но мне казалось, что я подвела их, решившись на измену их отцу. Я смотрела на довольные лица своих чад, носящихся по дому, и угрызения совести начинали меня изводить. В то же время я убеждала себя в том, что ничего дурного в моём поступке нет. Раз я не люблю своего мужа и не могу быть с дорогим сердцу мужчиной, разве я не заслужила такого утешения? Разве можно меня винить за любовь? Да и что дурного в измене – никто ведь не умер! Так я себя и убеждала весь день. Вечером накануне отъезда я до ночи засиделась в гостиной, где уже стояли чемоданы и сундуки с вещами и, чтобы занять себя, сотый раз проверяла их содержимое по списку. - Варежки Рогнеды, - зачитывала я. - В сером саквояже, который положат в салон, мэм, - отвечала Полли. - Хорошо, чтобы были под рукой… Вязаные шапочки мальчиков? - Там же, мэм. - Ой, а зимнюю мантию Антонина достали? Ту, новую, что с мехом? – заволновалась я. - Да, мэм. Завтра утром её подадут хозяину. - Хорошо… - рассеянно пробормотала я, делая пометку на пергаменте. - Ну, все собрали? – поинтересовался Антонин, входя в гостиную.       Я замерла на мгновение, но заставила себя ответить ровно: - Да, вроде бы… - кивнула я, не глядя на него, а пересчитывая количество багажа. – Иди спать, завтра рано вставать.       Но Антонин не ушел, а зачем-то подошел ко мне и сделал Полли жест, чтобы та исчезла. Я сделала вид, что вся погружена в список с вещами. - Я возлагаю очень большие надежды на эту поездку, - тихо проговорил Антонин. - Кажется, забыли белье мальчиков положить! А, нет, в большом чемодане… - сказала я. - Брось это, - Антонин забрал из моих рук список. – Купим на месте, если что-то забудем. - Как скажешь, - кивнула я, упираясь глазами в пол.       После выкидыша мне было сложно смотреть Антонину в глаза, потому что я слишком отчетливо видела его разочарование, а он – моё безразличие. Со дня разговора с Беллатрикс я и вовсе боялась выдать себя, взглянув в глаза мужу. Ведь я постоянно думала о Драко и очень страдала, а Антонин был хорошим легилиментом. А уж теперь, в день после измены, когда моё тело все еще помнило прикосновения Малфоя, я и вовсе впала в ступор, боясь разоблачения.       Муж подошел ко мне вплотную, и на уровне моих глаз оказалась верхняя пуговица его жилета. Зачем он подошел так близко? Чего он хочет? Что, если он знает? Меня начала охватывать паника, и я поймала себя на том, что задышала быстрее. - Я вчера разговаривал с Беллатрикс…       Сердце пропустило удар, и я с трудом сдержала ровное лицо. Ладони вспотели и я, как мне казалось, незаметно, судорожно сжала в руках юбку домашнего платья. - Я все знаю, не волнуйся, - совсем тихо проговорил Антонин.        Я вскинула на него взгляд полный ужаса и смятения, ожидая увидеть в глазах кипящую ярость. Но Антонин не выглядел ни злым, ни даже раздраженным. Правда, его спокойное лицо совсем не помешало мне вздрогнуть, когда муж поднял руку к моему лицу. - Пэнси, что с тобой? – удивленно спросил Антонин, с неожиданной нежностью кладя ладонь на мою скулу и осторожно поглаживая мою щеку.       Его длинные пальцы лежали на моей шее в то время, как большой скользил по скуле. Зная все таланты своего супруга, я решила, что он специально успокаивает меня, чтобы после свернуть шею одним ловким движением. Наверно, за какие-нибудь секунд тридцать перед моими глазами вся жизнь пролетела. Я невольно подалась назад, во все глаза глядя на Антонина и чувствуя, как к горлу подступает комок – от страха я была готова разрыдаться. Теперь моя измена казалась мне самым глупым поступком в жизни и я горько жалела о содеянном. Ну, или боялась последствий, вернее сказать. Впрочем, думаю, каждый в силах меня понять. Ведь почти все люди, будучи в состоянии, близком к невменяемому, или же просто по глупости, часто делают вещи на порыве эмоция, а потом жалеют, думая о последствиях. - Ч-что? Что вы знаете? – пробормотала я плохо слушающимся языком. - Вы? – удивился Антонин. – Давно я такого от тебя не слышал. Черт бы меня побрал, а Беллатрикс была права! Я и не думал, что ты действительно в таком плачевном состоянии. Но сама подумай – откуда мне знать, что у тебя на душе, когда ты шарахаешься от меня и всегда кажешься такой холодной? - Что сказала Беллатрикс? – спросила я, очень взволнованно глядя в глаза супруга. - Ну, как есть, так и сказала, - хмыкнул Антонин. – Что ты очень переживаешь… после случившегося… Винишь во всем себя, думаешь, что я тебя ненавижу, и совсем себя изводишь.        Мне показалось, что я ослышалась, а потому я только помотала головой, непонимающе глядя на мужа. - Вот все вы англичане такие! – продолжал разглагольствовать Антонин. – Надо зачем-то всё в себе держать, когда такое лучше переживать вместе. Всё-таки мы одна семья. Думаешь, мне легко? Ты себе представить не можешь, как я хотел того ребёнка… А ведь всё треклятый Малфой!        Я вздрогнула и вылупила глаза на супруга. Мне показалось, что при звуке этого имени я чуть чувств не лишилась. Антонин же истолковал моё поведение, как удивление. - Да, да, я старый дурак, - скривился он. – Подумал, что теперь, когда он вернулся, ты можешь вспомнить свою юношескую дурь и заинтересоваться в нём… А, что там… И так ясно.        Скомканный конец истории давал понять, что Антонину неприятна эта тема до крайности. - Я не понимаю, - пробормотала я, отупевшая от волнения. - Я думал, что ещё один ребёнок привяжет тебя ко мне сильнее, а у Драко Малфоя не останется шансов, - процедил Антонин, глядя мне прямо в глаза. – Пэнси, я…        Он хотел что-то сказать, на его лице отразилась отчаянная решимость, а в глазах промелькнуло что-то очень нежное и сокровенное, но Антонин не стал продолжать фразу, вместо этого попросту прижав меня к себе так, что у меня ребра захрустели.        До меня наконец-то дошло, что Антонин ничего не знает о нас с Драко и, следовательно, в этот раз мне повезло. Я все ещё твердо стояла на лезвии ножа, хотя минуту назад мне казалось, что я вешу над бездной. От облегчения я даже расплакалась. Не вините меня в излишней эмоциональности – изменять Пожирателю Смерти и убийце было, как минимум, очень рискованно. Антонин опять истолковал всё по-своему. - Ну тише, тише, прости меня… - зашептал он, взяв моё лицо в свои руки и начиная осыпать меня такими нежными поцелуями, что я была просто поражена. – Я знаю, что ты – святая, лучшая мать и жена, которую только представить можно. Blyad`, это всё мой проклятый характер, я не умею его сдерживать иногда. И, дементоры бы меня побрали, я совсем не понимаю женщин, - он заглянул в мои заплаканные глаза, и простонал: - Blyad' kakoy ya mudak! Прости меня!        Речь моего супруга стала спутанной, и в ней стало проскальзывать всё больше неизвестных мне слов. Я не понимала, ругается он или говорит что-то трогательное и страстное, но точно знала, что Антонин сейчас очень искренен. - Скажи, что не злишься на меня! – потребовал Антонин, встряхнув меня за плечи.       Я всегда знала, что стоит ему потерять над собой контроль и Антонин превратится в психопата. Сейчас это было видно особенно хорошо – то он обнимал меня, то сжимал мои плечи так, что наверняка ставил синяки. - Мне не на что злиться, - выдохнула мне. – Отпусти, мне больно.       Антонин разжал хватку, сам удивляясь своей силе, и ласково погладил мои руки. Я впервые видела его в таком нервном состоянии, и была весьма удивлена. Никогда бы не подумала, что Антонин может так волноваться из-за меня. Или я попросту забыла, как все было ещё не так давно? - Ты не знаешь, каково это – подозревать… близкого человека в измене, - прошептал мой супруг. – Я уже испытал это однажды, и это был самый ужасный день в моей жизни. Или один из самых ужасных. К счастью, я не любил мою вторую супругу. Иначе, вероятно, сошел бы с ума, когда эта дрянь решила предать меня – после заключения Гриндевальда я ведь все потерял, а это была очень корыстная женщина. - У меня разболелась голова, идем в постель, - пробормотала я, чувствуя, что последняя новость просто добила меня.       Я отвернулась от мужа и сделала несколько шагов к двери. - Если бы ты сделала то же самое, что та женщина, моя жизнь была бы кончена, - проговорил Антонин.       Я остановилась на полушаге. - Не представляю, как смог бы убить тебя, - вдруг хрипло проговорил мой супруг.       Я опять вздрогнула и обернулась к нему, вглядываясь в пару дней не бритое лицо и пытаясь понять, что Антонин хотел сказать. - Что? – не поняла я. - Ну, мне же пришлось казнить её за измену, - пояснил Долохов, который так же внимательно всматривался в меня. - Моргана, - сипло выдохнула я, ощутив головокружение. - Я убил её собственными руками, глядя в эти синие-синие глаза. Бесчестье женщины и позор моего имени – это ли не достойно смертного приговора?        Я нервно сглотнула и, отвернувшись от мужа, уставилась прямо перед собой. Стоит ли говорить, что до рассвета я не сомкнула глаз?