Из девочки в леди Долохову

​      Цитадель Змея ещё не видела таких праздников как семнадцатый День Рождения Астериона. Весь высший свет стекся в резиденцию Темного Лорда, чтобы поклониться великому владыке, правящему Магической Британией уже около двадцати лет, и его наследнику. ​      Иллюминация и фейерверки так освещали башни замка, что я невольно вспоминала ту страшную попытку декабрьского переворота. Но вокруг был звон бокалов, веселые голоса, и столько улыбок, что я быстро прогнала от себя эти ассоциации. Наступил золотой век Магической Британии, и вот уже без малого десять лет волшебники жили в мире и процветании. Если забыть про рабский труд грязнокровок, конечно, но ведь не бывает же всё гладко!       ​Входя в просторный холл замка, я едва не ослепла от вспышек фотоаппаратов, которые снимали наиболее именитых гостей. Но в этом давно не было ничего непривычного для меня, а потому я приосанилась и встала так, чтобы на снимках было особенно хорошо видно сияющий бриллиантами Орден Темного Лорда, который красовался на ленте на моей груди. После я подняла руку, давая понять, что нескольких снимков довольно, и мы с детьми двинулись в сторону Большого бального зала, откуда уже текла мелодия менуэта.       ​Я уже настолько привыкла к этому миру роскоши и блеска, что жеманные улыбки появлялись на губах машинально, а вежливые фразочки сами собой срывались с моего языка по мере того, как мы проходили через галерею. Я несла себя с достоинством, приличествующем моему положению, и бархат темно-зеленого платья не казался мне тяжелым, а массивная тиара в волосах не давила на виски. Я стала леди Долоховой в полной мере, и уже давно ничего не напоминало о той девчонке, Пэнси Паркинсон, которой я была когда-то. - Леди Долохова, вы ослепительны, - раболепствовал Флинт. - Леди Ди, добрый вечер! Обсудим немного позже дела нашего фонда? - Добрый вечер! Конечно, леди Гиббон, конечно. - Леди Долохова, как ваши дела? Как здоровье Эндрю? - приветливо улыбался Мальсибер. - Спасибо, всё как нельзя лучше, сэр, - отвечала я с благожелательным наклоном головы. – Как ваша невестка, наша очаровательная Лавиния? Я слышала, она совсем скоро разрешится от бремени? - Да, ждем мальчика к исходу февраля. - Какая радость, что ваш древний и прославленный род продолжается!       ​Последняя из сестер Лафингтон не ударила в грязь лицом и по семейной традиции вышла замуж за Пожирателя Смерти из Ближнего круга. Старший сын Мальсибера души не чаял в красавице жене и в крошках Лагерте и Вильгельмине, девочках пяти и четырех лет соответственно. Вдобавок Лавиния была так добра, что воспитывала как родного Амикуса Кэрроу, болезненного и слабого сына её покойной сестры. - Леди Ди, от всей души желаю вам того же, - выпалил довольный до неприличия Мальсибер. - О, я вроде бы уже более чем продолжила славный род моего мужа, - как бы небрежно рассмеялась я, и с затаённой гордостью взглянула на своих детей, которые с почтительным видом ступали за мной.       ​Эван в свои неполные семнадцать уже превратился в широкоплечего и высокого молодого человека и славился не только отличным владением боевой магией, но богатырской силой; Рогнеда активно собирала все возможные кубки и награды, как в Хогвартсе, так и в лагере для талантливых молодых волшебников. Вдобавок, она была недурна собой, и имела большой успех в обществе. Эндрю стоически переносил все болезни, которые сопровождали его уже не первый год, и даже смог учиться в Хогвартсе (одному Мерлину известно, как я этому противилась), причем учиться лучше всех на курсе. Под конец я взглянула на десятилетнюю девочку, которая стеснительно выглядывала из-за Эндрю. Летиция была вызывающе белокурой, но, не считая этого, у меня к ней почти не было претензий – малышка была симпатичной, кроткой и послушной, а большего я от неё и не ждала, так как мечтала лишь поскорее выдать младшенькую замуж, чтобы фамилия мужа сгладила из памяти общества скандальные слухи о её происхождении. - Я имел ввиду вашего брата, леди Ди, - уточнил Мальсибер.       ​Тут я едва удержала безмятежное выражение лица. О, брак Патрика с мисс Фоули был, пожалуй, моим главным разочарованием последних лет. Я даже не могла сказать, что выводило меня из себя больше – абсолютное безразличие моего брата к жене или неспособность Фелиции родить наследника вот уже седьмой год! - Куда спешить, мистер Мальсибер, куда спешить, - туманно отозвалась я. – Патрик с Фелицией ещё молоды, пусть поживут для себя. У меня такой возможности не было, пусть хоть они насладятся друг другом сполна… - Леди Ди, вы скорее станете бабушкой, чем тёткой, - вдруг усмехнулся Мальсибер, и кивнул куда-то в сторону.       ​Проследив за его взглядом, я едва не застонала – Эван вместе со своим закадычным другом Энтони Лестрейнджем уже поигрывал мышцами в окружении стайки девиц и с гусарским наскоком напропалую приставал с разговорами к прехорошенькой мисс Розье. - Не представляю, в кого он, - фыркнула я. ​      Распрощавшись с Мальсибером, я пошарила глазами по залу в поисках Рогнеды. Она тоже успела куда-то улизнуть, не дожидаясь, пока я наговорюсь с Мальсибером. Только Эндрю с обычным печально-покорным выражением шел за мной, держа подмышкой сверток с редкой книгой, которую лично хотел подарить Астериону. Да Летиция, боявшаяся лишний раз не угодить мне, семенила следом в шелковом платьице, украшенном лентами и кружевами. ​      Я машинальным жестом поправила её пепельные локоны и с обычным раздражением подумала о том, как же мало в ней от меня, и как много от Малфоев. - Мама, там дедушка Малфой, я подойду поздороваться? – пролепетала Летиция. ​      Меня передернуло. Девчонку словно магнитом тянуло к Малфоям, она прекрасно ладила и с маленьким Скорприусом, и с его дедом, который, видимо, всё прекрасно знал, так как постоянно баловал негодницу. - Дедушка? Летиция, ты в своём уме? – зашипела я. – Сколько раз тебе говорить, чтобы ты к нему близко не подходила! И как ты вообще смеешь называть чужого человека дедушкой? - Он сам сказал его так называть, - искренне не понимая причину моего гнева пропищала девочка. - С Малфоями нельзя общаться, - приказным тоном заявила я. – Говорила же, что они очень запятнали свою честь, а Люциуса терпят только из-за его солидного возраста и старых заслуг. Чтоб я тебя рядом с ним не видела, поняла меня? - Но, мама, он всегда такой грустный… - Подойдешь к нему, и не покажешься в свете до своего совершеннолетия, - пригрозила я. ​      Проблема была в том, что всякий, кто увидел бы Летицию рядом с Люциусом Малфоем, тут же решил бы, что я прижила её именно от него. Девчонка умудрилась унаследовать малфоевские почти белые волосы, прозрачную фарфоровую кожу, серые глаза и даже мимику и манеру говорить чуть растягивая гласные! Клянусь, по Тихому замку бегала маленькая курчавая копия Люциуса Малфоя, разве что с моим вздёрнутым носом! - Смотри, к тебе идёт Мериголд. Почему бы вам не поиграть вместе? – немного смягчившись, предложила я.       ​Летиция, которая уже зашмыгала носом, немного оживилась при появлении её подруги. Да и кто бы не оживился рядом с Мериголд Лестрейндж!       ​Это была огромная проказница, но вместе с тем самый очаровательный ребёнок, которого только можно было представить. У Беллатрикс не было ни времени, ни сил заниматься её воспитанием, но при этом девочка умудрялась нравиться всем без исключения. - Леди Ди, я так скучала! – воскликнула маленькая мисс Лестрейндж, в своей диковатой, но ужасно милой манере бросаясь обниматься. - О, мой ангел, я тоже, - растаяла я, наклоняясь и расцеловывая хорошенькое смугловатое личико с ярким румянцем. – А ты и вовсе не бываешь у нас! ​      Мериголд уставилась на меня бесстыжими карими глазами своего отца, встряхнула золотыми локонами, и с безмятежной улыбкой соврала, что очень усердно готовится к школе, а потому не имеет достаточно времени для визитов. Я прекрасно знала, что дело было совсем не в этом, и что Беллатрикс выделила сумму на обновление гардероба крестницы к праздникам, и крохотная модница целый месяц таскала няньку по ателье, выбирала ткани и командовала модистками. - Как вам нравится моё платье? – поинтересовалась девочка с кокетливой улыбкой. – Смотрите, у меня нижняя юбка из желтой парчи, а корсет почти самый настоящий! - Слишком взрослое, - прокомментировал подошедший Сильвий. – И волосы тебе не следует так завивать в твоём возрасте.       ​Мериголд, которая мгновение назад вся светилась, крутясь передо мной в обновке, теперь едва не застонала. - Ну вот, пришел мой вечно серьёзный брат, - закатила она глаза. – Идём, Летиция, пока он и к тебе не придрался!       ​Сильвий поздоровался за руку с Эндрю, а после позволил мне чмокнуть его в щёку. - Леди Лестрейндж слишком балует её, - покачал он головой. – Ни к чему хорошему это не приведет.       ​Я взяла под руки Эндрю и Сильвия, и мы втроём продолжили путь к бальной зале. - Бедняжка никогда не знала родительской ласки, как можно её не баловать? – пожала я плечами. - Она слишком много кривляется и уже пробует кокетничать, - нахмурился и без того вечно мрачный Сильвий. – Не думаю, что отцу или матери это бы понравилось.       ​Я сжала его локоть, призывая смягчиться, и улыбнулась. - Как твои дела, дорогой? - Ничего нового, - был короткий ответ. - Сильвий скромничает, - заметил Эндрю. – Его успехи таковы, что сам Тёмный Лорд отмечает его таланты в военном деле. - В самом деле? – оживилась я. – Почему ты мне не говорил? - Потому что тут дело скорее в том, что я живу в его доме и вырос с его детьми, а также в уважении памяти моих родителей, - прохладно заметил Сильвий.       ​Я тяжело вздохнула. Он всегда был так самокритичен и мрачен, но я-то знала, что в глубине души Сильвий – самый заботливый брат и прекрасный человек. - Что это там за толчея? – поинтересовался Эндрю, близоруко щурясь.       ​Мы наконец-то вошли в Большой зал, и первым, что мне бросилось в глаза, была Рогнеда в окружении десятка друзей по лагерю для талантливых молодых волшебников. В основном это были крепкие молодые люди, отличающиеся отличной реакций и магической силой, некоторые из них уже были Пожирателями Смерти. Но все они с одинаковым уважением и восторгом смотрели на Рогнеду, которая на фоне своей компании казалась тоненькой и хрупкой. ​      Рогнеда в последних состязаниях, прошедших всего неделю назад, одержала тринадцать дуэльных побед подряд, вырвавшись в абсолютные лидеры, и уступила первенство только Астериону. Не зря Антонин научил дочь всему, что знал сам, а Беллатрикс щедро наградила крестницу советами и профессиональными секретами. Рогнеда считалась одной из наиболее сильных волшебниц своего поколения, и едва ли кто-нибудь осмелился бы это оспорить.       ​Но вместе с тем она была очень привлекательна. Не в классическом понимании – хочу сказать, что она не имела пугающе идеальной красоты Блэков, как Беллатрикс, и не обладала яркой соблазнительной внешностью покойной Лагерты. В ней было что-то другое, совершенно особенное, то, что роднило её с той же Беллатрикс намного сильнее, чем внешность. В Рогнеде был тот же неукротимый огонь, та же страстность к жизни, тот же стержень. Как и Беллатрикс, она была рождена для очень высокой роли, и, как и Беллатрикс, ей досталась очень нелёгкая, но невероятно яркая судьба.       ​Высокая в отца, Рогнеда казалась очень худой, хотя на самом деле её тело было оплетено каркасом мышц и отшлифовано тренировками. На фоне платья из синего атласа, её молочная кожа светилась, а на личике с редкими веснушками горели яркие голубые глаза. Чуть вытянутое лицо было выразительным, эмоциональным, и имело тень властного выражения, которое так ясно читалось в чертах леди Лестрейндж. Правда, пушистые черные ресницы ещё придавали глазам Рогнеды немного детское выражение, но зато густые брови умели так хмуриться, что весьма ясно определяли характер моей дочери. ​      Находясь в центре внимания, Рогнеда солировала, что-то рассказывала, смеялась, но то и дело нервным движением оправляла юбки и кого-то искала трепетным, взволнованным взглядом. Вместе с читающейся силой и гордостью в её движениях имели место женственность и изящество. И я совершенно точно знала, в какой период времени моя дочь вдруг озаботилась своей внешностью и превратилась из упрямого костлявого мальчишки в юную красавицу.       ​Ещё перед пятым курсом Рогнеда дралась с братьями, лазала по деревьям и то и дело заимствовала у Эвана практичные на её взгляд брюки и рубашки. А после сдачи СОВ она вернулась домой загадочной и непривычно тихой, много вздыхала и думала о своём, а потом заявила, что ей, наверно, нужно бы прикупить пару новых платьев, а так же спросила моего мнения на счёт того, не слишком ли острые у неё коленки. ​      Знала я и причину. И как раз в этот самый момент, когда зазвучали первые такты вальса, и Рогнеду стали наперебой приглашать на танец, причина поднялась с резного стула по правую руку от трона Тёмного Лорда, окинула надменным взором зал, и двинулась прямиком в сторону Рогнеды. ​      Наследник в его семнадцать лет был так же высок, как его отец, хорошо сложен, и как-то особенно, пугающе красив. От его бледного, впитавшего черты отца (если верить Антонину, знавшему Милорда ещё до метаморфоз), веяло чем-то пугающим, и я сама не смогла бы объяснить эту неясную тревогу, которую он внушал одним своим видом.       ​Когда Астерион шел через зал, подтянутый, в камзоле с серебряными галунами, волшебники теснились, чтобы дать ему дорогу. Ледяной взгляд серых, до странности светлых глаз резал, как ножом. Всё в нём было от отца, каждая черточка, каждое движение, каждая мелочь. Только густые и блестящие черные локоны, вьющиеся до плеч, напоминали о Беллатрикс. - Она танцует только со мной. Всегда, - прозвучал звонкий и высокий голос Астериона, разом перекрывая голоса товарищей Рогнеды. ​      Он говорил так же мало, как и в детстве. Но его голос был крепким и властным, и когда Астерион открывал рот, окружающим оставалось лишь внимать.       ​Горстка молодых волшебников, окружавших Рогнеду, рассыпалась. Каждая буйная голова склонилась в низком поклоне, и никто не посмел оспорить слова Наследника. И вот Рогнеда оказалась лицом к лицу с Темным Принцем.       ​Моя дочь опустилась в низком грациозном реверансе, и Астерион протянул ей руку. Она вложила свою узкую кисть в его ладонь, и Тёмный Принц с надменным видом повёл свою избранницу прямо в центр зала, где они закружились в вальсе. Глаза в глаза, её рука в его руке, и словно больше никого нет… - Думал ли ты, что она будет пользоваться таким успехом? – горделиво поинтересовалась я у Антонина, который подошел к нам и оставил на моём виске лёгкий поцелуй.       ​Он был в Цитадели с самого утра, чтобы подготовить всё в лучшем виде. Он до сих пор лично проверял каждый пост, каждое защитное заклинание. - Я всегда знал, что её ждёт великое будущее. Но предпочёл бы, чтобы в этом будущем был другой спутник, - ответил мой супруг негромко.       ​Поняв, что назревает серьёзный разговор, Эндрю с Сильвием отошли в сторонку. - Не вижу ничего плохого в их отношениях, - привычно возразила я. – Только взгляни, как они прекрасно смотрятся! А как глядят друг на друга! - Своим вниманием он всех от неё распугивает, - гнул своё Антонин. - Верные друзья всегда остаются рядом, - отмахнулась я. – С ней всегда будут Эван с Эндрю, да и Лестрейнджи для Рогнеды как братья. - Лучше бы она присмотрелась к тому же Сильвию, - покачал головой Антонин. - Клянусь тебе, Астерион любит нашу дочь, если я хоть что-то понимаю в этой жизни! – горячо зашептала я на ухо мужу. – Она будет с ним счастлива! - Милорд тоже в свойственной ему манере питает чувства к Беллатрикс, но если вспоминать всё то, что она с ним пережила… Не знаю даже, что принесло Белле больше испытаний – Азкабан или её связь с Тёмным Лордом. - Астерион не его отец, - возразила я. ​      Антонин ничего не стал отвечать, а только нахмурился. Каждый из нас придерживался определенного мнения на сей счёт, и развивающиеся отношения Рогнеды и Темного Принца были предметом наших споров вот уже года полтора. - Я хотела поговорить с Патриком. Ты не против, если я оставлю тебя ненадолго? – поинтересовалась я у мужа и, дождавшись утвердительного кивка, направилась к брату.       ​Ох, мне бы заметить тогда, что не только Рогнеда смотрела в те минуты на Астериона со смесью обожания и восторга. Притаившись в тени колонны, ещё одна моя дочь с трепетом наблюдала за плавными грациозными движениями молодого наследника, ощущая, наверное, первое волнение такого рода в своей жизни.       ​Но я тогда слишком спешила к Патрику, который терзался примерно теми же чувствами, что только зарождались в сердечке Летиции. Ведь оба отпрыска Темного Лорда унаследовали от него способность влюблять в себя раз и навсегда. - Патрик, Морганы ради! – зашипела я, беря брата под руку и отводя к окну. – Клянусь Салазаром, ты получишь у меня затрещину, если будешь опять так на неё таращиться!       ​Но Патрик смотрел сквозь меня и всё вытягивал шею в сторону танцующих пар. - Как думаешь, что будет, если я осмелюсь пригласить её на танец? – пролепетал он голосом влюбленного подростка. - Полагаю, получишь Аваду Кедавру промеж глаз от её отца или от Рудольфуса, - простонала я. – Опомнись хоть на мгновение! Я хочу поговорить с тобой о Фелиции. Что опять между вами произошло? Бедняжка вновь появилась в свете с красными глазами. - Пэнси, ты устроила этот брак, я не возражал, - жестко ответил мне Патрик, наконец, сфокусировав на мне взгляд. – Так сделай теперь милость, не вмешивайся в мои дела! - Патрик! – шикнула я. – Хорошо, ты не слушаешь мои советы касательно твоего безумного увлечения. Страдай и дальше, если тебе это так нравится. Но сделай одолжение, не мучай свою жену. Пускай родит от тебя ребёнка, и все успокоятся! Я не буду донимать тебя, Фелиция найдёт утешенье в сыне, а род Паркинсонов получит продолжение! Если ты забыл, моими стараниями мы остались единственными представителями этой славной фамилии. - Справедливости ради напомню, что где-то в приюте сейчас подрастают два сына кузена Бартеломью, - дерзко заявил моё братец. - И ты хочешь, чтобы после тебя всё наследовали выродки этих гнусных предателей? Чтобы грязные оборванцы разорили семейный бизнес нашего отца и жили в нашем доме? - Пэнси, чего тебе от меня надо? – взвился Патрик с несвойственной ему горячностью. – Посмотри на мою супругу, а потом взгляни вон туда, в центр зала. И скажи, что, по-твоему, я должен делать с Фелицией?       ​Я окинула взглядом худенькую и бледненькую Фелицию Паркинсон, которая с нежным трепетом и страхом поглядывала на нас с Патриком. Её веснушчатое личико ещё можно было бы назвать милым, если бы тревоги и печали не прибавляли бы ей лишних лет. А потом я посмотрела туда, куда неотрывно глядел Патрик.       ​В этот день она отдала предпочтение своим иссиня-черным локонам, которые были затейливо уложены и заколоты жемчужными шпильками. Платье из перламутрового шелка шелестело и развевалось, когда танцующая девушка делала особенно стремительные па или подлетала в воздух, подхваченная сильными руками партнера. Она не была такой высокой и статной, как её мать, а скорее казалась обманчиво хрупкой и маленькой, хотя являлась счастливой обладательницей рано созревшей точеной фигуры (всегда было интересно, способности метаморфа распространялись и на тело?), ярко красила губы и по-взрослому подводила глаза.       ​Повинуясь музыке и желанию своей обворожительной партнерши по танцу, Рудольфус опять оторвал Дельфини от пола, и она, звонко смеясь, обняла его и откинула голову назад так, что её густые локоны взметнулись. Она была полной противоположностью своему брату – весёлой и смешливой. Впрочем, я всегда кожей ощущала, что во всём этом есть доля притворства – глаза у Дельфи были с хитринкой, лукавые и очень умные. Я думала, что её подчеркнутая безмятежность – обманный маневр. Я помнила, что она – Авгур, и хотя я никогда не рисковала найти значение этого таинственного слова, я ни на секунду не забывала, что Дельфини – ещё один ключевой козырь Темного Лорда.       ​Танец закончился, и пары медленно растеклись по залу. Дельфини с Рогнедой о чем-то зашептались, сидя на большом пуфе, Астерион вернулся к отцовскому трону, дабы обсудить что-то с родителем, а вся остальная молодежь столпилась вокруг Эвана и Энтони, которые выделывали всякие штуки, хвастливо врали и привлекали внимание всяческими другими способами. Пользуясь тем, что я отвлеклась, Патрик улизнул к столику с напитками. Я же увлеклась беседой о вопросах нравственности в приюте Морганы (заведение для детей с магическими способностями, но плохим происхождением) с леди Мальсибер, в девичестве Лафингтон, и несколькими другими дамами. - Пэнси, вам не кажется, что это слишком – позволять этим детям изучать основы магии? Как по мне, так даже доверять им палочку страшно! – возмущалась мадам Гиббон. - Их учат элементарным бытовым заклинаниям, а на палочки наложены ограничения, - ответила я. – Но я понимаю, к чему вы клоните. Те из этих бедняжек, которые наделены талантом, получат возможность стать достойными членами нашего общества. - Это похоже на излишества, - заметила леди Флинт. – А излишества развращают душу. - Наше общество заметно поредело за последние десятилетия, - прохладно заметила я. – Мы не можем позволить себе держать детей предателей крови и грязнокровок в резервации. При должном порядке они вполне могут влиться в средний или рабочий класс. Разумеется, с ограничениями, как-то: запрет на торговлю и невозможность браков с людьми нашего круга.       ​Я была подкована в этой теме. Я имела своё мнение. Более того, я продвигала его в Министерстве Магии, внося в предлагаемые проекты разве что правки самой Беллатрикс. - А правда ли, что у магглов будут отнимать младенцев, способных к магии? – поинтересовалась Лавиния, машинально поглаживая выпирающий живот.       ​Сказать по правде, я-то знала, что это уже практикуется. И, не смотря на всю жестокость данного проекта, я разделяла взгляды Темного Лорда. Детям, обладающим магией, не место в мире магглов. Они принадлежат нашем миру, так как только в нём могут вырасти достойными волшебниками. - Это законопроект пока что в стадии разработки, - уклончиво отозвалась я. - Боюсь, что такое неприкрытое вмешательство в мир магглов может привести к серьезным последствиям, - проговорила мадам Мальсибер. ​В последнее время часто шептались о том, что скоро начнется война с магглами. Давно плодились слухи о предназначении Астериона, а в правлении Милорда проглядывалось столько подготовки к военным действиям, что каждый волшебник был готов к худшему. - Мы идём по пути великих реформ, дорогая, - отрезала я. – И никто не обещал, что будет легко и мирно.       ​Мы не заметили, как во время нашей великосветской беседы Темный Лорд поднялся со своего высокого трона. Но зал так быстро погрузился в гробовую тишину, что и наша стайка умолкла. - Я бесконечно рад видеть столько преданных лиц в Цитадели Змея, - заговорил Темный Лорд высоким, холодным голосом, медленно ступая через зал к самому центру. – Ещё восемнадцать лет назад от нашего общества оставались одни ошметки, и посмотрите вокруг теперь! Я вижу новое поколение молодых и талантливых волшебников с безупречно чистой кровью. Чистокровная аристократия вытерпела все испытания с честью, дала новые ветви, разрослась и окрепла. Сегодня, когда я смотрю на своего уже взрослого сына, - он поднял бокал в направлении Астериона, тот почтительно кивнул, - я задаюсь вопросом, можем ли мы теперь впасть в блаженное бездействие и пожинать плоды прошлых свершений? Можем ли остановиться и бездействовать теперь, когда уже столько пройдено? Можем ли позволить себе передышку после всех реформ и новшеств, из-за которых терпим трудности ради возрождения великой страны? Ради возвращения той Магической Британии, в которой жили наши предки века назад?       ​Темный Лорд выдержал эффектную паузу, медленно обводя зал тяжелым, пронизывающим взглядом. Пауза затягивалась, но если кто-то удивлялся, я-то точно знала, что это какой-нибудь очень эффектный ораторский прием. - Пускай на эти вопросы мне ответит представитель юного поколения, ради которого мы все здесь сегодня собрались. Астерион, - Темный Лорд простёр руку в сторону сына, приглашая его выйти в центр зала.       ​Молодой принц, отставив бокал в сторону, взглянул на мать, словно ища поддержки. Беллатрикс взглянула на него такими горящими и гордыми глазами, что юноша более не колебался. Он вышел к отцу своей летящей походкой, и публика настолько затаила дыхание, что единственным звуком во всей огромной зале был стук каблуков наследника.       ​У меня засосало под ложечкой.       ​«Рука об руку бессмертный Повелитель и его Наследник построят Магическую Британию, восстановят её разрушенный порядок и пределы её возвратят чистым»… - Для меня это огромная честь – ответить за себя и моих товарищей на ваш вопрос, мой Лорд, - почтительно проговорил Астерион, склоняя перед отцом голову.       ​По спине пробежали мурашки. Слишком много я видела подобных моментов, чтобы сразу кожей не почуять что-то неладное. - И я отвечу, - припечатал Астерион, вздергивая подбородок в манере Беллатрикс и обводя присутствующих смелым, прямым взглядом. – Но сначала я хочу кое-что сказать. Мой отец положил жизнь на то, чтобы спасти Магическую Британию от краха и создать великую империю. Моя мать четырнадцать лет провела в Азкабане, страдая за свои идеалы и за свою борьбу с грязнокровками. Наши отцы и деды сражались с маггловским засильем долгие годы, и мы не имеем права это забывать, - его голос звенел, наливался свинцом, креп с каждым словом. – И теперь, когда меня спрашивают, можем ли мы, поколение, выросшее в новом, созданном потом и кровью, мире, лишь пожинать плоды этой святой войны, я отвечаю - нет. Мы не можем. Мы не имеем права. Наш долг, долг перед теми, кто пожертвовал жизнью ради Магической Британии, продолжить эту борьбу. Я призываю каждого, в чьих жилах течет магия, каждого, кто способен держать палочку в руке и имеет силы сражаться за наш мир…       Мне стало дурно, потому что по бледному и решительному лицу принца я уже поняла, что он сейчас скажет.       «И призовет Наследник чистокровный народ со всех стран, по которым он рассеян, и присвоит их Повелитель, и возвестит им, что создаст мир, в котором они будут главенствовать…» -… встать под знамена Темного Лорда и пойти за мной в этой священной войне.       ​Глаза Астериона горели недобрым багрянцем, щеки запылали от возбуждения.       ​«Разрушит границы между мирами, и разверзнется ад на земле. И из дымящегося разлома выйдет, сверкая доспехами, Темный Принц, руки протянет к каждому дому…» - Это говорю вам я, сын и наследник Темного Лорда. По праву крови и положения, - звенел под сводами безмолвного зала голос Астериона, - я объявляю войну всем магглам. ​«… и будет конец всему роду людскому».