There is serenity

Аайла лежала в нишеполке, свернувшись клубком, когда раздался сигнал голопередатчика. Чтобы принять вызов, нужно было сделать совсем немного — сесть, спустить ноги с полки вниз, встать и протянуть руку. Но она чувствовала себя настолько уставшей, что даже простые действия казались непосильными. «Может, это не так уж срочно?» — малодушно подумала она. С операции — на операцию, из боя — в бой, ни дня, ни часа передышки, в которые не приключилось бы что-то чрезвычайно срочное и необыкновенно важное, требующее внимания генерала. Аайла полгода не была в Храме, отчитываясь Совету только дистанционно. И сейчас, когда они были в одном прыжке от Корусанта, по дороге вляпавшись всего в две мелкие стычки, она меньше всего на свете хотела бы услышать новый приказ, означающий, что надо немедленно разворачивать корабли и опять переться к ранкору под отсутствующий хвост. Даже без пары дней на Корусанте, без отдыха, так необходимого и ей, и парням. Это было малодушно, эгоистично, недостойно, но... Голопередатчик завибрировал снова, и Аайла со вздохом встала. Похоже, это все-таки было что-то срочное. Но того, кто появился в виде голограммы, она была рада видеть в любом случае. Аайла улыбнулась. — Здравствуй, Кит. Тот, напротив, — насколько можно было разобрать по плывущим линиям голограммы — выглядел бодрым и довольным жизнью. — Здравствуй, Аайла. — Рада видеть тебя...в добром здравии. То есть, конечно, просто — «видеть тебя». Но говорить привычными, шаблонными фразами всегда было проще, когда их разделяла война и тысячи световых лет. — Я тебя тоже, — маленькая голограмма была на удивление четкой. Неужели он сейчас не мотается где-то на фронте? — К тебе не пробьешься, как в осаду. Аайла усмехнулась. — К счастью, нет. Не в осаду. Наутоланин неопределенно махнул рукой: — Знаю, да. Я тебя жду. — Ты на Корусанте? — ее щеки вспыхнули сиреневым румянцем. Какое чудесное совпадение! Может быть, у них будет несколько вечеров, когда она сможет приходить к нему, говорить обо всем на свете — и, может быть, даже оставаться на ночь. Если, конечно, он за это время не взял себе нового падавана. Но это вряд ли: хоть он при ней всего раз обмолвился о Надаре, Аайла знала, насколько подкосила его эта потеря. — У меня для тебя новость, — Кит лукаво прищурился нижним веком, и его лицо стало гораздо более человекообразным, чем обычно. — Как говорят в кантинах, просто отпадная новость. — М? — вяло поинтересовалась Аайла, отвлекшаяся на свои мысли. Они смогут встретиться - что может быть лучше? Скорее всего, Кит имел в виду какую-то гадость. Чувство юмора у него в последнее время стало на редкость черным, и не то чтобы она могла его за это упрекнуть. — Не скажу. Сюрприз будет. — Хорошо, — она равнодушно пожала плечами. — Зачем тогда говорить?.. — Ну что же ты такая скучная! — деланно надулся ее Кит. — А как же выпытывать, умолять рассказать, выпрашивать, пытаться догадаться?.. — Хорошо, — бледно улыбнулась Аайла. Ей было не настолько интересно, но привычную игру хотелось поддержать. — Может, ты все-таки расскажешь? Пожалуйста? — Ну, другое дело! — обрадовался Кит. — Это просто отпадная новость. Ты рухнешь, когда узнаешь! Похоже, у него только что была миссия на нижних уровнях Корусанта. Дурацкие словечки и выражения легко цеплялись к его речи - но, к счастью, ненадолго. Повисла пауза. — Ну? — подбодрил Кит. — Что — ну? — растерялась Аайла. Она засмотрелась на то, как шевелятся его лекку, и напрочь потеряла нить разговора. — Как же ты вымоталась... — другим, наконец-то нормальным голосом сказал Кит, и у нее перехватило горло от желания и невозможности прямо сейчас уткнуться ему в плечо. — Не буду тебя мучить, отдыхай. Я тебя встречу, если получится. — Ничего, — Аайла попыталась встряхнуться. Не хватало тут еще. Они столько не виделись, даже по голосвязи, а она сопли распускает. — Я выспалась, все в порядке. Так что там за новость? — Как всегда, — он всплеснул руками. — Ты выведываешь самые секретные тайны, пользуясь моим мягкосердечием! Аайла улыбнулась — как и всегда, когда он поддразнивал ее. — Я такая, ага. — Я нам отпуск выбил. Три недели. Представляешь? — Отпуск?.. — растерялась Аайла. — Особенное время, когда ты можешь делать все, что угодно! — патетически провозгласил Кит. Аайла помотала головой. — Ну что ты говоришь так, будто я не знаю, ну! — Зуб даю на отсечение, — лукаво прищурился Кит. — Что ты не знаешь, по крайней мере на практике. Три недели, Аайла. Три. И нам, и парням твоим. И никаких срочных приказов. А коммуникатор я у тебя отберу. Ты не последний генерал-джедай в этой хранимой Силой Республике. — А если и впрямь последний? — хмыкнула Аайла, ощутив вдруг, как в животе начинает рассыпаться, распадаться на части железный клубок, спутанный из «должна» — «срочно» — «обязана» — «чрезвычайно» — «не имею права» — и прочих правильных и нужных слов. Они еще какое-то время шуточно препирались, а потом Кита кто-то начал настойчиво вызывать по коммуникатору. Он с видимым неудовольствием попрощался и разорвал соединение. Аайла выключила голопередатчик, снова залезла в нишу и свернулась клубком. Здесь, в тесном и ограниченном со всех сторон пространстве, она чувствовала себя уютнее и спокойнее всего. Здесь и думалось лучше. Парни подтрунивали — мол, чтобы давать генералу возможность подумать, надо возить с собой по фронту большой сундук. Или что угодно, только прямоугольное, компактное и с крышкой. Генерал заберется туда, посидит немного, и там-то ей и придет в голову — или в лекку, кто их, хвостатых, разберет — очередная гениальная идея. Аайла полагала, что это действует какая-то генетическая память, общая для всех тви’леков. Оттуда же — и ее иррациональный страх перед крупными объектами, которые внезапно появляются в небе. Но вот о последнем никто не знал, даже Кит. Хотя он-то как раз и мог догадываться. «Три недели вместе, — думала Аайла, засыпая. — Так не бывает. Что-нибудь непременно случится». Кит и правда поймал ее в космопорте, приняв необычайно важный и занятой вид. Кому-нибудь стороннему могло бы показаться, что этот солидный генерал принимает отчет о миссии у другого командующего. Непонятно, на кого было рассчитано это притворство: парни, наблюдая за балаганом, веселились от души, а больше рядом никого и не было. Потом, правда, прибыл чиновник из снабжения, сопровождаемый дроидом-счетоводом, и вот тут-то комедия стала бы иметь хоть какой-то смысл. Но пока Аайла передавала дела, опечатывала склад и регистрировала в базе отрядного счетовода, Кит не мешал и почти не лез под руку — возможно, оттого, что ненавидел эти дела не меньше нее. В спидере Аайла села за пульт управления: в структурированном хаосе воздушных дорог Корусанта даже ей, привычной к полетам, ориентироваться было непросто...и к тому же, сосредоточившись на правилах движения, она меньше думала о том, кто сидит рядом — о запахе морской соли, о сильных руках, о его улыбке... Нет, это решительно никуда не годится! Аайла дернула руль, возвращая спидер в нужный поток и изо всех сил надеясь, что смешок сзади ей просто почудился. Парни не идиоты, чтоб не понимать, каким рискованным был этот маневр. Это вам не шутки шутить. Или же...они просто слишком, чрезмерно, ей доверяли?... Аайла сглотнула комок в горле. Не отвлекаться, нет, не отвлекаться ни за что больше. За полгода Корусант изменился — и вместе с тем остался прежним. Выросли новые этажи и перекрытия, исчезли старые, добавилась пара поворотов. Рекламы стало больше... или она просто отвыкла от нее? Но, кажется, раньше на щитах было меньше призывов «все для фронта»... и меньше лиц Верховного канцлера и юного героя Энакина. Аайла снова одернула себя - успеется еще насмотреться по сторонам. Сама же предложила докинуть парней до казарм. Иначе можно было б взять такси с роботом-водителем, как то, на котором сюда прилетел Кит, а не ползти через столичные пробки на здоровенной военной машине, в которой не предполагалось страхующего автомата управления — только автомат посадки, на случай, если пилот погиб в бою. Корусант изменился. Стал еще более шумным, еще более суетливым — хоть, казалось, это и было невозможно. Или она просто его забыла?.. Полгода, пять операций по всей Галактике — много это или мало, чтоб забыть планету, которую она, несмотря ни на что, называла домом?.. Корусант нервничал, был на взводе, не знал, чего ждать от мира в следующую минуту — и это чувствовалось даже в том, как переключается свет на табло многоярусного светофора — как-то странно, дерганно, рывками. В гуще боя Аайла чувствовала себя спокойнее. Когда парни, отсалютовав, отправились в казармы, когда тяжелая машина встала в ангар, — когда они с Китом остались наедине на заднем сидении такси, — их руки и лекку, будто живые и наделенные своей волей, наконец нашли друг друга. Кит склонился к ней, словно вспоминая, восстанавливая в своей памяти ее лицо, вплоть до самой последней черточки — и ей казалось, что она проваливается в его глаза, растворяется в этих черных безднах, падает сквозь невесомость прямо в далекую звезду. Там, в безмерной дали, сияли созвездия и звездные системы, плыли спирали и облака чужих далеких галактик. Его губы были сухими, жесткими и холодными, руки — сильными, и она чувствовала, что он тихо дышит через жабры в то время, как их губы, встретившись, вспоминают друг друга. Спустя долгие минуты она отстранилась, устроилась у него на плече, утыкаясь в шею, где под плотной кожей быстрой барабанной дробью билась вена, и попыталась отдышаться. Сердце бухало, как турель, и дрожью в коже отдавались быстрые удары его четырех сердец. Аайла рассеянно посмотрела на проносящийся мимо город и внезапно сказала то, о чем думала уже давно. — Кит, скажи... ведь война однажды кончится... Ну, рано или поздно — но кончится же. И парни… они все... что мы с ними всеми будем делать? — Сложно сказать... — водя пальцем по ее руке, мгновенно откликнулся Кит. — Понимаешь ли, их статус достаточно спорен... с точки зрения юридической системы Республики их вообще не существует. До сих пор таких прецедентов не было. — Да ну, — Аайла раздраженно дернула лекками. Она ужасно не любила эту сложнозапутанную юридическую заумь, в которой Кит себя чувствовал как рыба в воде. — С пре... с прен... с прен...цендентами мы как-нибудь разберемся же. Все когда-то бывает в первый раз. Я не о том. Они же ничего больше не умеют... Кит немного помолчал - и иронически хмыкнул. Аайла поняла, что, кажется, ляпнула что-то не то. — Я как раз об этом и говорю, — терпеливо начал объяснять он, как непонятливому юнглингу. И Аайла вдруг почувствовала себя отстающей на занятии по дипломатии (от которых она в свое время изо всех сил старалась отвертеться). Вполне успешно, кстати. Недаром в итоге она стала Стражем, а не кем-нибудь еще. — До сих пор Республика не оказывалась в такой ситуации. И что делать с сотнями тысяч людей, которые генетически идентичны между собой, у которых в силу этого абсолютно совпадает генетический идентификационный код, которые не получили нормального образования, у которых нет опыта социального взаимодействия вне зоны военных действий и... — он прервался и махнул рукой. Потом, помолчав, все-таки договорил, непривычно жестко: — В общем, Сенат явно надеется, что эта проблема решится в ходе войны как-нибудь сама. Естественным... путем. Тем более, что...сколько они проживут, с их ускоренным циклом развития? Тридцать лет, сорок? Аайла промолчала, сглатывая горький комок в горле. Кит был прав, во всем прав. И от этой правоты охватывало отчаяние. Бешено горько было даже не от того, что сотни тысяч, миллионы разумных еще погибнут в этой войне — за эти полтора года смерть, что чужая, что своя, стала привычной и обыденной, как бы жутко это ни звучало — а от того, что в мирной жизни не будет места тем, кто эту войну выиграл. За время, проведенное бок о бок с парнями (она даже в мыслях не называла их «клонами», слишком уж обезличивающим было это именование для них, ценящих каждую кроху своей индивидуальности), она к ним... не то чтобы привязалась, и даже не сказать, что привыкла — сложно до конца привыкнуть к тем, кто настолько отличается от тебя. Но она начала чувствовать их своими — теми, за кого она отвечает. И с тех пор она так и не смогла смириться со своей беспомощностью — с невозможностью что-то изменить в их жизни. Ну, по крайней мере, у них будет три недели отпуска. У всех. Спасибо Киту и его пробивному упрямству, способному сдвинуть горы, если надо. Она бросила на него благодарный и влюбленный взгляд — с тем чтобы поймать ответную улыбку и наконец почувствовать себя по-настоящему дома. — Ты наверняка голодная, — усмехнулся Кит, сияя глазами. — Хочешь заехать перекусить?