There is serenity

— Н’ст’вник! Н’ст’вник!!! — покой раннего сонного утра было грубо нарушен. Сперва резко, одним рывком, открылась незапертая внешняя дверь, а потом раздались заполошные вопли с явственным акцентом. Так мон-каламари начинали булькать на бэйсике, когда бывали сильно взволнованы. Как у них получалось орать с такой громкостью, одновременно проглатывая половину гласных, оставалось тайной для более гуманоидных обитателей Республики. А вот кто именно мог тут орать - загадкой совершенно не было. Хорошо, что Кит был уже одет, поэтому выйти в падаванскую комнату и плотно прикрыть за собой дверь у него получилось раньше, чем курносая рыбья морда сунулась в спальню. — Бент Эйрин, извольте перестать реветь, как раненая сирена, и поздороваться по всем правилам, — он изобразил на своем лице то, что должно было олицетворять учительскую строгость. Мон-каламари, сверкающая нежно-розовой перламутровой чешуей, мигом перестала метаться по комнате, вытянулась в струнку и, старательно тараща в разные стороны свои огромные глаза, выпалила единым духом: — Даестьтакточно, мастерКит, дахранитвасСила, проститечтопобеспокоилавасвстольраннийчас, — немного потопталась, переставляя маленькие аккуратные нижние плавники, потом с закладывающим уши визгом подпрыгнула и повисла на шее своего бывшего учителя. — Я так рада, так ужасно рада, — тараторила она. — Слезь, рыба глупая, жирная, — проворчал Кит и улыбнулся во весь рот. Они с Бент не виделись уже больше года, и он был рад ее видеть, хоть сейчас она была абсолютно, совершенно не в тему. — Шею сломаешь, она у меня не казенная. Что за глупая будет смерть, прямо как у ситха — в своем доме от рук, то есть плавников, своего же ученика... — Подло повисшего на шее учителя, — хихикнула Бент, изо всех рыбьих сил стиснув Кита в объятиях. — И раздавившего его своим весом. — Именно! — Кит воздел к небу палец и изобразил, что с трудом разминает мышцы. Бент плюхнулась за стол и начала крутить глазами в разные стороны. — Ну и бардак ты тут развел, учитель... — фыркнула она, — совсем без моего присмотра распустился. Кофе угостишь? — Не могу, — серьезно ответил Кит. — Ты же меня убила. Правда, потом все же взялся греметь посудой. Со вчерашнего вечера в падаванской стояли грязные чашки, немытая кофеварка, на столе осталась лужа. Если б Бент была менее рада встрече, она бы непременно заметила — и отметила, — что кофе тут пили двое. Хотя она, возможно, просто никак не откомментировала это. — Ну учииитель, я же не пью кофе с гвоздикой! — Бент сморщила кожу вокруг носовых щелей. — Я от ней чихаю! — Не от ней, а от нее, деревенщина с Дака. Учи тебя, не учи... — буркнул Кит, принюхиваясь к жидкости в кофеварке. — Хм, и правда гвоздика. Как она сюда попала... — Вероятно, вы положили, — фыркнула Бент, впрочем, не отдавая чашку. — Чтойта вы нынча такой рассеянный, никак не выспались, а? — Не «нынча», а «нынче», а лучше «сегодня», — вздохнул Кит, пододвигая к ней вазочку с остатками печенья. — Ничего другого нет, извини. Я не был готов к нашествию рыб. Ты вообще на часы смотрела перед тем, как вламываться? Раннее же утро на дворе. — Джедай всегда должен быть в строю! — наставительно сообщила Бент, помахав плавником над столом. — И не такое уж и раннее, я же встала уже. — Хм, я боюсь даже подумать, что заставило тебя подняться в такой час, — хмыкнул Кит, одновременно прислушиваясь к осторожному шороху в спальне. — Или ты перестала быть такой соней? Бент отрицательно мотнула головой — так, что бантик на головном плавнике у нее метнулся из стороны в сторону, — и пристально уставилась на него правым глазом. — Учитель, а что, вот правду говорят в Храме... что вас из Ордена выгоняют? Кит аж подавился кофе. — Откуда такая информация, рыба моей мечты? Бент опять неопределенно повела плавником и придвинулась к нему ближе. Шорох за стенкой тоже притих. «Любопытство свойственно даже лучшим из джедаев», — мысленно фыркнул Кит. — Говорят, вы на Камино подготовку к операции, ну, провалили, — свистящим шепотом сказала она. — И магистр Винду, злой, как тысяча ранкоров, вызывал вас к себе, а потом орал так, что стенки тряслись... даже дверь не закрыл! — Мэйс? Орал? Врет твой достоверный источник, — неприлично заржал Кит. — Ну, про орал, допустим, я сама додумала, — смутилась Бент, уводя зрачок куда-то вниз. — Чтоб, это, красочнее было. — Выдумывать надо достоверно! — наставительно сообщил Кит. — Одна деталь, и все. Никто не поверит. А операция успешно прошла...ну, насколько это было возможно. С чего бы ему злиться? — Говорят, — Бент опять заговорила громким свистящим шепотом, — что вы, учитель, там с кем-то... ну... развлекались. И задач своих не выполнили. Поэтому он и злится. — Ну надо же, — фыркнул Кит. — Кого бы я там себе мог найти? Премьер-министра Камино? — Ну... — Бент сделала совсем загадочное лицо. — Ты их видела вообще, рыба ты хвостатая? У них же шеи длиннее всех моих четырнадцати лекку, вместе взятых! — Ну... — По всей видимости, информация тут не заканчивается, — хмыкнул Кит, ставя подбородок на сцепленные руки. — Я тебя внимательно. — Говорят, — зловещим шепотом продолжила Бент, — что вы себе нашли какую-то тви’лечку. Синюю. С хвостами ниже задницы. С собой ее привезли. И с ней, ну... все это время... Кит захохотал. Нет — просто заржал, сползая по дивану и хрюкая до слез. Не потому, что это предположение было так уж смешно, — и не потому, что безумные храмовые сплетни, как это часто с ними бывало, ходили рядом с истиной, но выворачивали ее наизнанку. И не только потому, что он бы не возражал, чтоб эти сплетни оказались правдой. Но за стенкой при этих словах что-то упало, а ему совсем не хотелось бы привлекать к этому звуку внимание Бент. Мон-каламари долго смотрела на него внимательным правым глазом, потом тоже начала хихикать и наконец заржала в голос. — Я так и подумала, учитель, что врут, — наконец, отсмеявшись, сказала она. — Ну... по крайней мере, про изгнание из Ордена врут совершенно точно. — Да, — махнул рукой Кит. — Кто ж меня отпустит с этой каторги, нашла идиотов. Вот на прошлой неделе... — А все-таки, — перебила его любопытная Бент, слишком хорошо знающая, что, дай волю учителю, и он ударится в такие дебри рассуждений, из которых ты потом никогда не найдешь обратной дороги. — Про тви’лечку... Это правда или тоже враки? Кит на секунду замялся. Врать не имело никакого смысла, внятной короткой полуправды он придумать не успел, а сказать правду в ответе «да» или «нет» не получалось. В этот момент, в лучшем стиле комедийных голофильмов, распахнулась дверь спальни. Кит встал, пропуская за стол Аайлу — полностью собранную, выспавшуюся и омерзительно спокойную. Ее выдавали только багровые и бестолково дергающиеся кончики лекку. Кит искренне надеялся, что Бент было раньше не до того, чтоб изучать тви’леккский язык жестов и эмоций. — Бент, если вы раньше не встречались — это Аайла Секура, член Совета и мой добрый друг, — Кит очень постарался не делать акцента на последнем слове. Аайла кивнула и приветливо улыбнулась, держась так, будто вошла через внешнюю дверь, а не вышла из внутреннего помещения. — Аайла, это Бент Эйрин, моя бывшая ученица. Самая первая, между прочим. Можно сказать, первый блин комом, ошибка молодости, вот это все... — Учитель, — Бент не могла промолчать, — по-моему, слова «ошибка молодости» значат что-то другое. А я не вашего биологического вида. — Ну что же ты будешь делать, — вздохнул Кит, обращаясь к Аайле. — Совершенно невоспитанный ребенок, даром что целый джедай. — Я. Не. Ребенок!!! — немедленно надулась Бент. Этой подначке было примерно столько же лет, сколько они были знакомы — но она каждый раз продолжала на нее вестись. — А будешь передавать сплетню дальше, — сказал Кит, когда кофе был допит, все пять чашек по очереди, смех и болтовня утихли, и пришло время опять расставаться на неизвестный срок. — Рассказывай про премьер-министра Камино, что ли. Так смешнее. — Будет сделано, мастер, — подмигнула Бент и понимающе ухмыльнулась во всю зубастую пасть. — И никаких синих тви’лечек.