Каждый выбирает для себя женщину, религию, дорогу. Дьяволу служить или пророку — каждый выбирает для себя. Каждый выбирает по себе слово для любви и для молитвы. Шпагу для дуэли, меч для битвы каждый выбирает по себе. Каждый выбирает по себе. Щит и латы. Посох и заплаты. Меру окончательной расплаты. Каждый выбирает по себе.
Ю. Левитанский
Итак, мы оставили героев уезжающими в Брбржисщ к родителям Алька. Оба с надеждами и в ожидании хорошего, взявшись за руки, уезжают вдаль. Провожающие их Жар и Крысолов с интересом и даже какой-то нежностью смотрят им вслед, желая удачи. Они уверены в том, о чём Рыска даже не догадывается. А именно, что Альк повез её в своё родовое гнездо не столько, чтобы отдать деньги, сколько для того чтобы познакомить с родителями свою будущую невесту. А такая уверенность просто так у путника не бывает, а значит, намерение имеет место быть. Но как там у них всё сложится, так далеко путники не заглядывают. Дорог много, и по какой они пойдут, не знают даже боги. Несмотря на разбросанные везде боль, смерть и разруху, в городе явно чувствовались ростки новой, мирной жизни. Войны, которой вначале конфликта, казалось, был пропитан даже воздух, сейчас не ощущалось. А ощущалось окончание многолетней вражды между народами Ринтара и Саврии. Обе стороны зализывали раны. Всё потихоньку начинало налаживаться. Сейчас Альк и Рыска покидали город с чувством выполненной тяжёлой работы. Им удалось сделать что-то неподъёмное, невозможное, с напряжением всех сил, без уверенности в результате, и они справились, по крайней мере, сделали всё возможное в той ситуации. У них получилось, они сделали большое дело, и не их вина, что не обошлось без жертв. Ну, а значит, сейчас можно облегчённо выдохнуть. У обоих было ощущение, что всё плохое кончилось, и впереди их ждёт только хорошее.***
Глава 1. Разговор у костра Вечер был тёплый, уютный. Они, сытые и расслабленные, сидели у костра. Огонь, тихо потрескивающие в нём ветки, жар, играющий на углях причудливым узором и выстреливающий иногда языками пламени, рождал какую-то волшебную атмосферу. Небольшой круг, освещенный неярким, уже начинающим прогорать костром, а за ним — темнота, такая плотная, будто стеной отгораживающая их от остального мира. И от этого рождалось ощущение близости и какого-то родства. Было так хорошо сидеть вдвоём у этого костра. И не хотелось никуда — ни в замок, ни за этими сашиевыми деньгами, а хотелось сидеть и сидеть вдвоём с Альком. И так остро захотелось остаться с ним. Рыска уже полдня думала думу о том, что же будет, когда они доберутся до места назначения. Что решил Альк? Неужели он отдаст деньги и всё … Они расстанутся? Навсегда?! То, что белокосый вреднючий саврянин стал для неё самым дорогим человеком на свете, и что никогда в жизни она не сможет его забыть, она не сомневалась. И то, что вряд-ли сможет полюбить кого-то другого, тоже. А значит, без него, не нужен ей дом на берегу озера, а хочет она продолжать с ним путешествовать, хотя бы в качестве спутницы. Но согласится ли он? И что он вообще собирается делать? И Рыска решилась. Несмотря на то, что девушка опасалась заводить этот разговор, боясь услышать что-нибудь не то. Но предпочла знать, на что настраиваться. Лучше уж горькую, но правду, чем непонятно что. Это как раньше: лучше со всеми на жальник, чем сидеть и ждать. — Альк! — Ммм? — А ты что будешь делать, после того как мы приедем к твоим родителям? Альк посмотрел на неё удивлённо, потом насмешливо. — Как это, отдам деньги, конечно! А зачем мы, по-твоему, туда едем? — Нет, это понятно. А дальше? Белокосый видун сначала задумчиво посмотрел на костёр, а потом внимательно на девушку. Ещё б он сам это знал! Нет, намётки были. Он решил это ещё там, в затопленном городе, решил быстро и сразу. Не давая себе возможности одуматься и простора для сомнений. А решение было смелым и надо признать спорным, по крайней мере, он уверен, что многие попытаются его оспорить. Он хотел познакомить своих родных с Рыской и сделать ей предложение. Но извещать об этом девушку потомок знатного рода не собирался. Это должно было быть для неё приятной неожиданностью. Ему так хотелось! Вообще теперь, когда им не нужно особо торопиться, ему хотелось показать Рыске столицу, показать замок, купальню, побаловать её немножко (да и себя тоже, чего уж там). А если ей заранее сказать, Саший знает, что придёт в эту дурную весчанскую башку. Упрётся рогом и всё удовольствие испортит. А так он всё сделает, как задумал, а потом известит родных о намерении жениться на Рыске. Точнее, при родных сделает ей предложение. И отношения с родителями будут сильно зависеть от их реакции на это. А там Рыска уже пусть решает сама. Зато хоть знать будет, от чего отказывается (если вздумает отказаться!). О том, что он нравится девушке, Альк догадывался, ну был почти уверен. Но как там всё обернётся? И что будет потом? Он не знал. Как говорят путники, «дорога ещё не определена». Не то чтобы у него самого не было сомнений, но он принял решение, а сомнения отодвинул в сторону. — А ты как хочешь? — спросил он. — Альк! Ну так не честно, я первая спросила. Саврянин фыркнул: — Ну что за ребячество, честное слово. Но ему и самому захотелось кое-что узнать, и он подвинулся на бревне, похлопал рядом с собой. — Иди сюда, поближе. Девушка не стала спорить и подсела. Альк взял её руку в свои ладони и, когда она посмотрела на него, сказал: — Ну давай поговорим! Их глаза при этом оказались так близко, и белокосый мужчина так смотрел на неё, что у неопытной Рыски от этого взгляда и ощущения его тёплых ладоней аж мурашки побежали, и какая-то тёплая волна поднялась в ней. Да и голос его звучал непривычно ласково и как бы проникновенно. Рыске захотелось прижаться к нему. — Рысь, мне правда важно знать, — мужчина сделал паузу, Рыска таяла как леденец. Ему хотелось спросить: «Как ты ко мне относишься?» — но вместо этого он спросил по-другому, желая прийти к тому же, но обходным путём, — Что ты собираешься делать, после того как получишь деньги? Романтическое настроение начало исчезать. Девушка почувствовала, что Альк пытается уйти от ответа. — Я собираюсь вернуться к Жару и отдать ему половину, — глядя в землю, ответила Рыска. — А потом? Рыске показалось, они начали ходить по кругу. — Я тебя первая спросила. — Ну, я пока не знаю. Это будет зависеть от многих обстоятельств, — туманно ответил саврянин. Романтическое настроение совсем улетело. Рыска поняла, точно юлит. «Тоже мне! Ну что за манера! Боится что-ли сказать, что придётся расстаться? Сейчас ещё сказочку расскажет, как тогда, в начале знакомства. Ну ладно тогда, а сейчас-то он чего боится? Ууу!» Крысёныш шевельнулся, удобнее устраиваясь у неё за воротником, щекоча острыми коготками шею. Рыска вытащила свою ладошку из рук Алька, взяла крыса и переложила его на колени, при этом чуть отодвинувшись от саврянина. Крыс возмущенно фыркнул, но Рыска начала почесывать у него за ушами, и он успокоился. Успокоился крыс, но не девушка. — Каких таких обстоятельств? — раздраженно спросила она. Ну вот, опять на что-то обиделась, раздосадовано подумал Альк. Но решил почти честно ответить, правда, на те вопросы, которые сам выбрал: — Ну, погощу у родителей, а потом, может, пойду путешествовать по путничьим дорогам. А может, останусь в замке, поступлю на какую-нибудь тсарскую службу. Ну или вообще стану дипломатом, как отец всегда хотел. Рыска уже успокоилась и корила себя за то, что вспылила. — А я, наверное, буду путешествовать и сказки рассказывать. А научи меня саврянскому языку и на гитаре играть, — внезапно, даже для самой себя добавила она. — А как же дом у озера? Корова, опять же? Муж, дети, хозяйство? Рыска взгрустнула. Немножко помялась, но всё же сказала. — А я тут недавно поняла одну вещь. Что это всё, конечно, хорошо, но без любимого мужчины не нужно. И замуж без любви я не хочу. «Ого, серьёзное заявление», — подумал Альк. «А за меня пойдёшь?» — захотелось спросить ему, но он опять спросил совершенно не то: — А как же подвенечное платье? … И рубашка, вышитая красными собачками? — Альк шутливо всхлипнул. Рыска взвилась: — Ах, ты! — замахнулась, хотела его ударить, но вспомнилось… Вспомнилось вытянутое лицо Алька, когда он надел её рубашку, вышитую собачками, выглядевшую на нём крайне забавно. Тот придуманный, непонятный жених — для кого шилась рубашка — столкнувшись с реальностью, столкновения не выдержал, неожиданно превратившись в маленького смешного толстячка. И с реальным, настоящим мужчиной сравнения то же. Потом вспомнилось платье подвенечное, сначала на той девушке, которая привидение изображала, потом на корове вместо седла, потом, где оно только не было — впору сказку рассказывать о приключениях её подвенечного платья. Рука опустилась, и подумалось, что и платье, и рубашка — они из какого-то другого, придуманного мира, рассеявшегося как туман утром над озером. Как же всё это было давно, и какая она была тогда трогательно-наивная… другая. — На святое покушаюсь? — подсказал Альк. Рыска набрала побольше воздуха, чтобы горестно вздохнуть и… неожиданно хрюкнула, зажав рот рукой. Смущённо посмотрела на недоуменно смотрящего на неё Алька и хохотнула уже в голос. — Ты чего? — Вспомнила на тебе рубашку с собачками. И приключения своего подвенечного платья, — давясь от смеха попыталась объяснить Рыска. Альк осторожно улыбнулся. Рыска расхохоталась. Она смеялась весело и непринуждённо. Альк глядя на неё тоже рассмеялся. Это оказалось заразно. Так они и хохотали глядя друг на друга. Когда они отсмеялись, что-то неуловимо изменилось. Как будто она сделала важный шаг, позади осталось что-то раньше важное, милое, трогательное, но ставшее слишком тесным и маленьким, и от которого надо отказаться, чтобы идти дальше. Оно, всё равно, останется с тобой, но уже по-другому. И она сказала: — Всё, выросла я уже из этого платья. Своё дело оно уже сделало. И Рыска была благодарна Альку, что он не стал отвечать. Помолчали. — А про саврянский язык я сам тебе хотел предложить. Хорошо бы до приезда в замок, чтобы ты примерно понимала, о чём речь идёт, и хоть пару слов сказать могла. — Я уже немного понимаю, но плохо ещё. — Ну вот и договорились, завтра и займёмся. Ещё я тебе несколько правил этикета скажу. — «Эти» чего? — Этикета. Ну как принято себя вести в приличном обществе. — А-ааа, — протянула девушка, — Ой, чёй-то мне страшно. Альк, а какие они — твои родители? — Рыска вдруг подумала, а что если они такие же вредные и языкатые, как Альк. Ведь он же не просто так такой вырос. И ей стало не по себе. — Не бойся! — приобнял её Альк, — не укусят. Я прослежу! Рыска прижалась к саврянину и затихла. — Мама добрая, тебе понравится, и ты ей, надеюсь, тоже. А вот отец. С ним могут быть проблемы. Он любит, чтобы всё по его было. Готовил меня в дипломаты, кучу денег в это вбухал. Это мечта его, чтобы я послом был и продолжил славную династию Хаскилей. А я в Пристань ушёл. Он очень зол на меня был тогда. Хотя, может, он и прав, и мне действительно лучше в дипломаты, всем на радость. А ты как думаешь, Рыска? Девушка сидела, задумавшись. Вопрос был риторический. Альк и не думал, что она будет на него отвечать. Ну в крайнем случае скажет «Откуда я знаю!» или «Думай сам!», и уж никак не ожидал, что она выдаст развернутый ответ. — Альк, а дипломаты — это те, которые, ну как бы это сказать, вместо тсаря договариваются с другими тсарствами ну или, точнее, с ихними дипломатами? — Представляют интересы тсарства. Являются представителями тсарства. — Ага, — пробираясь сквозь незнакомые слова и мало знакомые понятия, пыталась донести свою мысль девушка, — те, которые представляют интересы нашего тсарства и договариваются с представителями других тсарств, по ним судят о нашем тсарстве. И им надо, чтобы о них у других всегда хорошее впечатление складывалось, потому что от этого будет зависеть впечатление о самом тсарстве? — Ну, если очень примитивно, то да. А почему тебя это заинтересовало? — Альк, ты только не обижайся. Альк заинтересованно на неё уставился, а девушка более рьяно начала начёсывать крыса, что выдавало её волнение, но тем не менее твёрдо и убеждëнно сказала: — Дипломатом тебе не нужно. Глаза Алька округлились. — Чтооо?! Этто почему? — Ну понимаешь, дипломаты, они должны всегда хорошее впечатление о себе создавать, чтобы и о тсарстве было хорошее впечатление, и чтобы получалось договариваться. И всегда уважительно относиться к другим тсарствам и их дипломатам, даже если они тебе не нравятся. А ты умудрялся настраивать против себя даже тех, кто хотел тебе помочь. И хотя бы видимости уважения к тем, от кого тебе чего-то было нужно, не замечалось. Лицо Алька от неожиданности вытянулось. — Нет, Альк, я тебя и таким принимаю. Но дипломатом у тебя бы точно не получилось. Мне кажется, они должны быть другие. Для них умение налаживать хорошие отношения — самое главное. — Это ты мне?! Ты-то что в этом понимаешь?! Дура весчанская, — оправившись от неожиданности, тут же взъелся Альк. Рыска ожидала такой реакции, поэтому не сильно обиделась. — Ну вот тебе и доказательство, — тихо проговорила девушка. — Смотри, как ты легко из себя выходишь и собеседника оскорблять начинаешь. Ты ж так любое дипломатические задание завалишь. — Миссию. — Чего? — Дипломатическую миссию, — механически поправил Альк. — Понавыдумывают слов. Ну ладно, её самую. — Пф! — презрительно фыркнул Хаскиль, — Не тебе об этом судить, девка дремучая! Затем демонстративно отвернулся и пошёл точить сабли. Больше они в этот вечер не сказали друг другу ни слова. «Надо-же» — думал Альк позже, уже остыв от разговора и переварив сказанное. «Научилась огрызаться. От меня что-ли? И рассуждать тоже. Растёт девчонка». Вообще-то, он уже не злился и не без удовольствия отметил Рыскины изменения. А ведь она права. Нет, не совсем, конечно, совсем даже не любую миссию он провалит, а в некоторых случаях может быть очень даже полезен. Но суть ухватила верно. То, что за столько лет не увидел, не заметил старший Хаскиль, то за какие-то полтора месяца разглядела она — простая весчанская девчонка. И да, на будущее, надо быть осторожнее с риторическими вопросами. И кстати, в разделе про этикет, надо познакомить Рыску с этим понятием. Признавая в принципе Рыскину правоту (но не признаваться же ей в этом, в самом деле) саврянин продолжал драть нос, изображая из себя несправедливо оскорбленного, недооцененного скудоумным окружением гордого Хаскиля. Поэтому спать они легли в гордом молчании. Альк демонстративно развернулся спиной и отодвинулся от Рыски. Девушка тоже отвернулась. «Как обиженный ребёнок, честное слово», — подумала она. И ещё ей подумалось: да, давно ли она всех боялась и стыдилась, страшась, тому же Сурку, поперёк слово молвить. А сейчас этого заносчивого отпрыска знатного рода жизни учит. Рыска улыбнулась, засыпая. Ночной холод не дал им проснуться в таком же гордом отдалении друг от друга, как они легли, согнав их вместе. Во сне они не обижались и не сомневались, а просто тянулись друг к другу, даря тепло. Поэтому когда Рыска проснулась, как обычно, первая, то обнаружила себя в объятьях Алька. И её рука — о ужас! — обнимала этого вредного представителя семейства Хаскилей. Хорошо, что хоть он не видит. Но как же хорошо всё-таки так лежать. Как было бы здорово просыпаться так, обнявшись, каждое утро. Она бы о нём заботилась, готовила завтрак, дарила свою любовь. Она аккуратно убрала руку, поднялась на локте и залюбовалась Альком. У молодого мужчины было такое расслабленно-блаженное выражение лица, он даже чуть улыбался во сне. Рыска не помнила, чтобы она видела у него когда-нибудь такое выражение. Так захотелось вдруг погладить его белые волосы и поцеловать. «Тьфу, размечталась!» — стряхнула с себя наваждение девушка. «Нужны ему мои поцелуи. Не пара мы! Дура весчанская!» — обругала она себя. — «А вот, кстати, завтрак действительно пора готовить». Начинался новый день. Рыска поднялась и пошла к реке. ***