***
— Луи, надо поговорить, — фыркаю я, становясь напротив парня, что уже неделю бегает от меня, прячась по углам и стараясь не встречаться со мной в коридоре. Но именно сейчас я уже решила, что нам есть, что обсудить, и набралась смелости наконец подойти к нему и спросить все в лоб. — Давай поговорим, я тебя умоляю. Смотрю в его голубые глаза, которые раньше не казались мне такими холодными, и закусываю губу, потому что немного, если честно, боюсь расплакаться перед ним. А мне не хочется давить на жалость, потому что, вообще-то, я ни в чем не виновата. — Дарси, прости, но нам не о чем говорить, — он вздыхает и захлопывает свой шкафчик, вешая рюкзак на плечо и отводя глаза. — Мне жаль. — Тебе жаль? — шиплю я, дернув его за рукав и пихнув в грудь так, что он ударяется спиной о дверцу. — Не городи чепухи, ты даже выслушать меня не хочешь. Ты — какой-то бесчувственный и безразличный баран, а таким не бывает жаль! С вызовом гляжу в его глаза и вижу в них очередное раздражение, которое, уверена, есть и в моих. Луи скрещивает руки на груди и облокачивается на шкафчик, сверля меня взглядом и при этом выглядя довольно злым. Замечаю, что на нас опять стали пялиться, ведь наши отношения — что-то вроде достояния общественности, но сейчас мне, честно, все равно. Я просто хочу, чтобы либо мы разругались в конец, либо поговорили, как нормальные люди. В обоих случаях мне станет легче. — Не мели чепухи, Розерфорд, — это, по-моему, первый раз, когда он зовет меня по фамилии. — Ты сама виновата… — Я ни в чем не виновата, — упираюсь я, не желая сдаваться, и кладу руки на его плечи, на что он в раздражении отталкивает меня. — Я не целовала его, он сам пристал ко мне. Почему ты такой мнительный? — Потому, — огрызается Луи и хочет обойти меня, но я делаю шаг в сторону и преграждаю ему путь. — Дарси, мне неприятно об этом говорить… — А мне очень приятно! Не веди себя, как девчонка, — почти что кричу я, вынуждая его закатить глаза. — Оставь меня в покое, — толкает меня в очередной раз и уходит, а я вздыхаю и прислоняюсь спиной к дверце его шкафчика, не желая видеть десятки любопытных взглядов. Меня тошнит от всех этих людей. Бреду в сторону кабинета литературы, размышляя о том, почему Луи так поступает со мной. Я не узнаю его, это не тот парень, который рассуждал о влюбленности в меня и поил меня какао, нет, его словно подменили. Не думала я, что Луи может быть таким жестоким и упрямым. Но, видимо, я плохо его знаю, раз он с такой неожиданной стороны для меня открылся. И опять я делаю вывод, что вообще не разбираюсь в людях. Жизнь меня ничему не учит. Плюхаюсь за парту, вынув тетрадь на кольцах и уставившись в нее, но чей-то рюкзак, тут же оказавшийся рядом на скамейке, выводит меня из раздумий и заставляет поднять глаза на его обладателя. — Я тут сяду, — тихо, но уверенно говорит Найл. — Надо поговорить. — Окей, — только и киваю я, не зная, что еще ему сказать, и он присаживается, тоже вынув свои тетради и ручку. Сидит и рассматривает ее, поворачивая по кругу, а я тоже молчу, потому что все еще немного в шоке от его неожиданного появления. Начинается урок, и преподаватель рассказывает что-то довольно интересное, но я не могу сосредоточиться на этом, потому что тревожная энергетика Найла Хорана, что сидит справа от меня, вышибает из меня мозг и не дает собрать мысли в кучу. Найл все еще молчит, после чего все-таки открывает свою тетрадь и черкает что-то зеленой ручкой прямо посередине листа. Протягивает тетрадь мне, и я пялюсь на листочек в клетку в немом шоке, не в силах осознать и принять то, что он написал.Это мой друг сделал ту фотку и скинул ее мне. А я выложил ее в группу. Прости.
— Зачем ты это сделал, Найл? — шепчу я, не глядя на него, а рассматривая доску, на которой преподаватель показывает презентацию. — Зачем? — Я ревновал, — чуть громче шепчет он и опускает голову. — Мне очень стыдно Дарси, ведь я знаю, что ты не целовала его в ответ, и, выходит, я рассорил тебя с Луи. Я могу поговорить с ним, если ты хочешь. Он немного дергается в сторону, будто намереваясь встать и сделать это сейчас же, но я хватаю его за руку и вглядываюсь в его голубые глаза, отметив по ним, что он и правда чувствует вину. — Не надо с ним говорить, — во-первых, Луи обидел меня своим недоверием, и я не собираюсь его больше уговаривать, а, во-вторых, он и так на взводе, и Найла слушать не станет тем более. — Мне больно, Найл. Это все, что я хочу тебе сказать. Отвожу глаза в сторону, но чувствую, как он перехватывает мои пальцы и слегка сжимает их, будто чтобы показать, как ему жаль. Чувствую слезы в глазах, поэтому пару раз машу головой и пытаюсь обратить внимание на доску, но опять не выходит. Какой же Найл эгоист, просто жуткий. Он поступил так, зная, что мне, человеку, в которого он типа влюблен, будет больно. Но он все равно сделал это, и как я должна оправдывать его? К сожалению и при всем желании, я этого сделать не могу. Чувствую сейчас лишь, как руки дрожат, а сердце вот-вот выпрыгнет из груди, так бешено оно стучит. И эмоции свои я не могу понять: конечно, я расстроена, но почему-то я не злюсь на Найла, и мне даже не хочется его ударить. Мне кажется, мне его жаль, а это еще хуже. Остаток урока мы проводим в тишине, делая вид, что слушаем учителя, потому что просто не знаем, о чем говорить. Я рада, что он признался и извинился, но легче от этого не становится — Луи, кажется, меня ненавидит, а с Найлом в отношениях ничего не изменится все равно. Тогда, может, и не стоило бы ему признаваться? Хотя, я все равно его за это уважаю, это хоть немного подняло его в моих глазах после такого подлого поступка. Едва мы бок-о-бок выходим с ним в коридор, мы почти врезаемся во вставшую в дверях и перегородившую всем проход Рикку. Она скрещивает руки на груди, предварительно поправив большие круглые очки, и хмурит брови, глядя на нас обоих злым взглядом. И что опять не так? — Найл Хоран, я поражаюсь тому, что до сих пор не понимала, какой ты козел, — фыркает она и оглядывает его. — Знаешь, если уж так лажаешь, то рассказывай об этом тише, весь класс слышал, что это ты выложил фотографию Дарси и Гарри в сеть. Ты — полный подонок, — теперь ее взгляд скользит по мне. — Ревнуешь ее, ревнуй, но уж не делай плохо тем, кто того не заслужил, — Найл слегка дергается в ее сторону, но она отшатывается и выставляет руки ладонями вперед. — Не трогай меня! Ты мне противен! Наконец-то до меня дошло, что ты за человек. Счастливо оставаться! Рикка резко разворачивается и идет прочь, а Найл и не думает догонять ее, он лишь делает шаг в сторону, чтобы пропустить столпившихся одноклассников, которые не перестают шушукаться, конечно же, о нас. Видимо, кто-то из них и написал Рикке смс, а иначе чего она так резво сюда примчалась? У нее был другой урок. Найл прислоняется плечом к стене и устало закрывает глаза, потирая виски руками. Он выглядит хреново, если честно, и я опять чувствую к нему некоторую жалость, которую стараюсь скорее прогнать. — Дарси, не смотри так, вот лучше уйди, серьезно, — вздыхает он, и я, спохватившись, отворачиваюсь. — Не надо меня жалеть, я сам во всем виноват. — Ты прав, — тихо говорю я, подходя ближе и становясь напротив парня. — Но это не значит, что наступил конец света. — Нет, конечно, — фыркает Найл и проводит рукой по волосам. — Скажи, ты меня простишь когда-нибудь? — Я не злюсь, — меня и саму это удивляет, наверное, но это правда: я не зла на Хорана, хоть он и осел. — Я расстроена, но это другое. — И все-таки, ты святая, — улыбается Найл и дергает меня за край толстовки на молнии. — Кто бы что ни говорил. — Спасибо, Найл, — с усмешкой отвечаю я и потягиваюсь, чтобы размять затёкшую поясницу, — Если что, я всегда готова тебе помочь, — мягко улыбаюсь ему и, получив ответную улыбку, оставляю его в одиночестве, нисколько не лукавя: я и правда готова поддержать его, ведь ему сейчас явно будет непросто.***
— Если честно, я не думала, что меня так сильно будет мучить совесть, — вслух рассуждаю я, лёжа на кровати и подбрасывая вверх старый мягкий мячик Шарлотт синего цвета. Он ударяется о потолок и прилетает прямо мне в руки, после чего я кидаю его вновь и вновь, — Наверное, этого не было бы, если бы он меня не поцеловал. Найл играет в приставку, но я знаю, что он слушает мои бредовые рассуждения, я уже привыкла к его поведению за те две недели, что общаюсь только с ним. Рикка и Филипп опять устроили свой детский сад, а Луи, кажется, решил записаться туда же. Все они полностью игнорируют меня, и то же случилось с Хораном. Даже Гвен с ним сейчас практически не общается, и вообще, вся школа дружно считает его подонком. Кроме самых преданных членов команды. И никого не останавливает то, что я сама не просто не злюсь на парня, но и даже теперь дружу с ним. Вот она, вся суть общественного мнения. — Ты жалеешь его, — Найл поворачивается ко мне, отложив джойстик, и скрещивает руки на груди. — Тебе кажется, что ты что-то должна ему. Это то же, что ты чувствуешь ко мне. — Нет, тут другое, — ворчу я, отводя взгляд. — Ты сам знаешь, что я не воспринимаю тебя, как парня, от этого и жалею. — А его типа воспринимаешь? — Хоран скептически меня оглядывает и хмурится. — Да, наверно. Найл, вздохнув, встает на ноги с пола и подходит к дивану, на котором я сижу, опустив ладони мне на плечи. Мы сейчас находимся в его комнате, где стали частенько проводить время из-за того, что я не люблю бывать дома, а на улице мы вечно кого-то встречаем, и это портит настроение. — Разберись в себе, Дарси, — вздыхает он и щёлкает меня по лбу. — Кто тебе нужен: он или Луи? — Луи, конечно… — Ответ неверный, — ворчит Найл и плюхается рядом, а я лишь усмехаюсь: ох уж это противостояние команд. Даже в ситуации, когда у Найла ко мне настоящие чувства, он готов на все, лишь бы я не была с Томлинсоном. Пусть это и значит, что мне надо влюбиться в Гарри. — Это уже твои заморочки, Хоран. — Слушай, если тебя так парит то, как ты обошлась с Гарри, и ты уверена, что это в тебе проснулось не из-за того, как Томлинсон (а мы предупреждали) себя с тобой ведёт… Позвони ему. Поговори с ним, может, это что-то изменит, и тебе станет легче. У тебя ведь есть его номер? — Есть, — я, задумавшись, верчу мячик в руках, понимая, что Найл прав. Я думаю о Гарри в последнее время даже чаще, чем о Луи. Меня это раздражает и расстраивает, но при этом я не могу перестать вспоминать его и то время, которое нам довелось общаться. Не даёт покоя и то, как грубо я обошлась с ним, ведь я повела себя, по-сути, как ребёнок, решив отомстить ему. И сейчас, когда в отношениях с Луи я, вроде как, на месте того, кого игнорируют и не хотят понять, я чувствую перед Гарри ещё большую вину. Он даже стал мне сниться. Вот, что значит совесть. Найл ободряюще мне улыбается, а я лишь вновь подмечаю, что совсем не разбираюсь в людях. Я не любила этого парня, сколько я себя помню, и всегда удивлялась тому, что сестра с ним встречается. Но сейчас, в таких обстоятельствах, мои глаза открылись, и я увидела другую сторону Найла. Он оказался очень отзывчивым и добрым. Да, он вспыльчив и эгоистичен, сначала думает, а потом говорит, но он, в целом, неплохой парень. И я рада, что наконец заметила это, пусть мне и жаль, что я не могу дать ему того, чего он хочет. Мы с ним каждый день встречаемся у здания школы и, так как почти все предметы у нас совпадают, всегда ходим вместе. Так легче терпеть все то, что льётся в наш адрес рекой. Особенно, в адрес Хорана. И, если честно, я рада, что могу быть рядом, чтобы поддержать его, потому что я никому такого не пожелаю. Люди говорят гадости в его сторону, уже даже не стесняясь, парни ставят ему подножки, пихают, и все такое. В общем, начальная стадия травли, назовем это так. И хорошо, что Найл — сильный духом парень, который, так или иначе, знает себе цену — его это не трогает. Но, в любом случае, ему неприятно все происходящее. Он ведь тоже человек. — Давай, позвони прямо сейчас, — Найл берет с тумбочки мой же мобильник и суёт мне его в руки. — А что я ему скажу? — Что тебя тревожит, то и скажешь. Смотрю на мобильник в своих руках и, вздохнув, откладываю его в сторону. Уж проще лично увидеть Гарри и все ему сказать, чем звонить и говорить, не видя его лица и его глаз. Для меня это просто нереально. Найл недовольно на меня смотрит, но молчит и не упрекает, хотя я вижу, что ему хочется. Он, вздохнув, выходит из комнаты, оставив меня одну, видимо, думая, что я стесняюсь его и потому не звоню. Но это не так. Поднимаюсь на ноги и сую мобильник в карман, после чего беру с пола свой рюкзак и надеваю парку. Не хочется оставаться здесь. Выхожу в коридор, прохожу мимо гостиной, в которой вижу Хорана стоящим у окна, но не прощаюсь и просто выхожу за дверь. Тихо её прикрыв, спускаюсь по ступенькам и бреду в сторону дома, думая о том, что мне стоит сделать, чтобы облегчить муки совести. Вариант в голове крутится один, но он слишком страшный, и я пока не могу на него решиться. Хотя, мне кажется, я скоро доведу себя до ручки мыслями о Гарри и все-таки приму именно это решение.***
— Куда собралась? — вздрагиваю и подскакиваю на месте, когда Рикка кладёт мне руку на плечо и прерывает укладывание вещей в рюкзак. — Из дома уходишь? — Ага, не твоё дело, — довольно громко говорю я, и она слегка отступает назад, испугавшись. — Ухожу. — К маме и Дилану, что ли? — Допустим. — Ну и вали, скатертью дорожка! — шипит мне в спину сестра и выходит из моей комнаты, громко хлопнув дверью. Не думая ни о чем, потому что мысли пугают меня, и гоня все сомнения прочь, я вешаю на плечо туго набитый рюкзак и всовываю ноги в ботинки. Беру с полки старый черный бумажник, который у меня вместо копилки, и пересчитываю деньги. Должно хватить. Выбегаю на улицу и открываю зонтик, потому что там моросит неприятный дождь, и двигаюсь в сторону центра, к автовокзалу. Иду медленно, словно ещё раз обдумывая своё и так передуманное сто раз решение, но все равно боюсь. Я никому не сказала, что уезжаю, но, думаю, в семье меня никто не потеряет, а Найлу… ну, потом скажу. Автобус подъезжает довольно быстро, и я запрыгиваю в него, заплатив и расположившись на заднем сидении, воткнув наушники с музыкой, что поможет хоть чуть-чуть расслабиться. Наблюдаю за проносящимися мимо деревьями и домиками и стараюсь не гадать о том, что будет, когда я приеду в Лондон, потому что явно ничего хорошего от этой затеи не жду. Но мне не даёт покоя последний разговор с Гарри; да и то, как он поцеловал меня, тоже не выходит из головы. Вот только не знаю, чего я хочу, и, выходит, еду я к нему без цели. Это как-то странно. Путь до Лондона занимает чуть больше трёх часов, и в пять часов вечера я уже схожу с автобуса, оказавшись в огромном городе, в котором, к сожалению, вообще не ориентируюсь. Вынимаю мобильник, где забит адрес семьи Гарри, который я нашла у Скруджа на письменном столе. Ловлю такси, потому что знаю себя и прекрасно понимаю, что просто потеряюсь в таком большом городе. Назвав нужный адрес, опять затыкаю в уши наушники и принимаюсь пялиться в окно на высокие красивые дома, которых в нашем городке нет и подавно. Автомобиль привозит меня на нужную улицу довольно быстро, да так, что я даже не успеваю собраться и перебороть волнение. Едва я выхожу из машины под проливной дождь, я неожиданно чувствую такой страх, что, кажется, вот прямо сейчас и уеду обратно в Уэйкфилд.— Дарси, скажи, зачем ты приехала?! — она, стоя в дверях квартиры, орет так, что у меня вот-вот лопнут барабанные перепонки. — Ты всю жизнь жила с Лоттой, для чего тебе понадобились я и мой парень? — по ее глазам вижу, как она устала, и уже в сотый раз жалею о том, что вообще сюда приперлась. — Какова твоя цель?! Никто просто так не приезжает без цели! — Я просто хотела тебя увидеть, — полушепотом говорю я, сжав виски пальцами. — Хотела увидеть свою мать. Она с размаху плюхается на ободранное кресло, которое вчера заблевал ее ненаглядный, и закрывает лицо ладонями, а я слышу ее сдавленный всхлип. Она поджимает колени в драных голубых джинсах к груди и обхватывает их длинными тонкими руками, а сама поднимает на меня большие синие глаза, которые блестят от слез. Эти печальные глаза обрамлены длинной копной ресниц, и их же подчеркивают выразительные широкие брови. Без сомнения, она красива. Но только снаружи. — Ну, увидела? Может, отправишься уже домой? — тихо говорит она, а ее только что злое лицо уже не выражает никаких эмоций. — Дарси, этот мир не для тебя. Сама видишь — ты лишняя тут. Чувствую одну слезинку на своей щеке и утираю ее кулаком, потому что дала себе слово не плакать, если все пойдет не так, как я хотела. Она же моя мать. Почему я не нужна ей? Я не верю в то, что она не любит меня. Невозможно же не любить свою дочь? Просто я мешаю ей развлекаться. Да? Да?!
Вздыхаю, заправив мокрые волосы за уши и почувствовав, что мне уже до чертиков холодно. Ох уж эти воспоминания, сейчас от них только хуже, хотя я прекрасно знаю, почему мне вспомнился тот вечер. Я боюсь, что Гарри скажет мне то же: «Какова твоя цель? Никто не приезжает без цели». И я не найдусь, что ответить, потому что сама не знаю, для чего я здесь, в Лондоне. Наконец взяв себя в руки, толкаю тяжелую дверь подъезда и на лифте добираюсь до нужного мне этажа. Меня уже знобит от неприятного холода и влаги на моем лице, но еще и знобит от волнения. Звоню в голубой звоночек на двери и перевожу дыхание, поняв, что валить поздно. Бежать некуда, принется нести ответсвенность за себя и свои поступки. Сердце замирает и делает сальто, когда я слышу за дверью шаги, и она открывается, а передо мной предстает невысокая милая девушка с русыми волосами. Она удивленно оглядывает меня и сочувственно морщится, видимо, представив, как я замерзла, после чего слегка отходит назад и засовывает руки в карманы кардигана. — Привет, ты к кому? — Гарри дома? — Гарри? Нет, — она хмурит лоб и смотрит слишком уж недоверчиво. — А ты кто? — Я? Подруга. Но раз его нет, то неважно, я пойду, — чувствую даже некоторое облегчение от того, что не застала парня и теперь не придется объясняться с ним. Делаю два шага назад и тут же спиной врезаюсь в кого-то. Уже хочу обернуться и попросить прощения, как вдруг в нос ударяет какой-то смутно знакомый запах сигарет, и в животе что-то сжимается. Это Гарри. — Вот он и пришел, — улыбается девушка и уходит из коридора, а я так и стою, замерев и прижавшись спиной к Гарри. Слышу его дыхание над своим ухом, но не могу, конечно же, определить, о чем он думает, увидев меня у себя дома. Но я понимаю, что не за чем так стоять, надо либо собираться и начинать диалог, либо просто уйти. — Дарси, привет, — проговаривает он с некоторым вопросом, будто не уверен, что это правда я, а я чувствую его холодные руки на своей талии. — Чем обязан? — Ты меня пустишь? — на выдохе быстро проговариваю я и поворачиваюсь к нему лицом. — Я промокла и ужасно замерзла. — Но у тебя в руках зонт, — усмехается он и пропускает меня в квартиру. — Почему не раскрыла? — Я задумалась и немного ступила. Вижу в его глазах какое-то странное выражение, будто бы он пытается скрыть насмешку, но ему очень хочется пошутить. Хорошо, что он этого не делает, потому что иначе бы я точно развернулась и ушла отсюда. — Давай помогу, — он снимает с моих плеч парку и встряхивает ее, а капельки тут же долетают до нас обоих. — Зачем ты приехала? Ну вот. Тот самый вопрос. Его же задала мне моя мать, когда я решила пожить у нее, и сейчас я слышу его из уст Гарри. — Я не знаю, — полушепотом говорю я и встаю на носочки, чтобы заглянуть в его глаза. — Я хочу извиниться? — Ты меня спрашиваешь? — фыркает парень, и я вижу, что ему неловко, потому что он отводит взгляд в сторону и слегка сжимает губы. — Я понятия не имею. Пока я пялюсь на него и пытаюсь сообразить, что сказать, он снимает с себя свое пальто, пахнущее табаком, и вешает его на вешалку. Гарри тут же поворачивается ко мне и, проведя рукой по волосам, указывает мне на белую дверь. — Зайдем туда, ладно? Не очень хочется обсуждать это так, чтобы Джемма, моя сестра, слышала. Чаю сделать? — Нет, я не хочу, — я качаю головой и вообще не вру, потому что меня тошнит так сильно, что я вот-вот упаду в обморок. — Пойдем куда хочешь. Парень кивает и открывает мне дверь, после чего мы оказываемся в небольшой гостиной, выполненной в сероватых тонах. Большое окно с белой летящей занавеской, серый паркет, телевизор, софа и постеры на стенах. Осмотревшись, падаю на мягкий диван, не спрашивая разрешения, и поднимаю на Гарри глаза. Он стоит надо мной, положив одну руку себе на шею, и разглядывает какие-то пузырьки на журнальном столике, не зная, что мне сказать. Приходится начать мне. — Я хотела извиниться за свое поведение, — тихо говорю я, и он наконец глядит на меня, слегка удивленно. — Я вела себя как ребенок. — Да, это точно, — серьезным тоном говорит он и закусывает губу. — Ты обидела меня. — Ты меня тоже. — Я извинялся. — Ты извинялся не за то, Гарри, — закатываю глаза и скрещиваю руки на груди, поняв, что наш разговор опять переходит в неприятную перепалку. — Не считаю нужным извиняться за остальное, — равнодушно бросает он, а в его глазах я опять вижу привычный холод. — Я поступал правильно, а ты просто эгоистка. — Имею на это право, знаешь ли! — вскочив на ноги, повышаю голос, но тут же сникаю, осознав, что он опять выводит меня из себя, а это плохо. Я не должна поддаваться на его провокации. — Хватит себя жалеть, — Гарри подходит ко мне вплотную, и я чувствую, как упираюсь ногами в диван, что стоит у меня за спиной. Его грудь соприкасается с моей, и по телу проходит легкая судорога, а я отвожу глаза кажется, краснея. — Могу сказать тебе то же, — голос от волнения сошел на шепот, и я вижу, что это забавляет Гарри. Он усмехается, оказавшись ближе, а его дыхание уже ощущается на моем замерзшем носу. — Опять целоваться полезешь? Эта фраза прошибает его, словно ток, и он в эту же секунду отскакивает от меня и оказывается в противоположном углу комнаты, смерив меня раздраженным взглядом. Он явно уловил мой сарказм, и это задело его. Гарри засовывает руки в карманы черных джинсов и качает головой, будто не в силах поверить в то, что я действительно это сказала. — Ты зачем вообще приехала? — сухо говорит он и поворачивается к окну, а я вздыхаю и пытаюсь взять себя в руки. — Извиняться у тебя не выходит. — Надо было знать, что ты так отреагируешь, — фыркаю я, сдувая мокрые волосы со лба и подходя к нему ближе. — Но теперь моя совесть чиста, в отличие от твоей. — Больше всех знаешь? — он цокает языком и поворачивается ко мне, игриво щелкнув меня по носу. — Мисс умница. — Иди к черту, — отпихиваю его руку и тут же бросаюсь к двери, сетуя на себя за то, что замечталась и представила, что Стайлс может повести себя иначе. Он просто индюк, а я наивная дура. — Ты что-то чувствуешь ко мне, но боишься себе в этом признаться, — раздается у меня за спиной. Резко поворачиваюсь на пятках и окидываю его злым взглядом, чувствуя, как руки чешутся ударить Стайлса по его наглой самоуверенной физиономии. — Ха, что-то? Я прекрасно знаю, что чувствую к тебе. Это презрение, Стайлс, — едва эти слова слетают с моего языка, я вижу в его глазах разочарование и обиду. Но он заслужил. Я приперлась черт знает куда, а он принимает меня так, хотя, вообще-то, сам виноват. Так ему и надо. — Уходи тогда, — он быстрым шагом пересекает комнату и распахивает передо мной дверь. Легким движением выпихивает меня в коридор и вручает мне мою парку, после чего уже настойчивее и грубее выталкивает меня за дверь. Замирает в проеме, глядя на меня и закусив губу, но все-таки захлопывает передо мной дверь, напоследок лишь качнув головой. Ну вот и все. Приехала. Извинилась.