Галстуки

      Когда Сатору остался у Кеньи на ночь еще в самый первый раз, то уже тогда понял, что ему нравится наблюдать, как блондин собирается на работу.       Звание мангаки и разбросанный график давали ему право частенько поваляться в постели подольше, поэтому в студию он тащился ближе к полудню. Но вот Кенья всегда придерживался четкого времени, каждое рабочее утро вставал строго по звонку будильника, который совершенно безжалостно будил их обоих едва ли не с первыми лучами солнца. Это утро не было исключением. Стрелки на маленьком циферблате показывали 6:00.       Однако это не означало, что Сатору действительно просыпался. Развалившись на кровати, он сонно глядел на своего молодого человека из-под полуприкрытых век. Отчего-то он был уверен, что Кенья надевал свой светлый фланелевый костюм с тем же видом, что и солдат, переодевающийся в камуфляжную форму, готовый вот-вот ринуться в бой. Его отработанные движения и острый взгляд карих глаз говорили сами за себя. Сатору, зевая, широко раскрыл рот да так и замер. Потому что Кенья медленно, никуда не торопясь, затянул узелок галстука на шее.       Ох. Это было так... О-ох.       Нет, это определенно не должно выглядеть настолько пленительно. Всего одно короткое простое движение, и столько власти. Это точно талант. Ничего особенного не произошло, но, тем не менее, приятное, обжигающее кожу тепло залило щеки Сатору. Он практически растаял и впитался в белоснежные простыни, когда Кенья, расправляя замявшиеся лацканы, вдруг обернулся к нему.       — Увидимся за ужином?       — Обязательно... — пробормотал Сатору, изо всех сил стараясь сделать вид, что дар речи вовсе никуда не делся и даже все еще при нем. Он приподнялся на локтях, а Кенья, одернув манжеты, подошел к кровати. Их губы встретились в мимолетном поцелуе, и Сатору снова повалился на постель, сладко потягиваясь. — Хорошего дня.       Кенья легко засмеялся и оставил еще один мягкий поцелуй на лбу своего любимого.       — И тебе. Можешь еще чуть-чуть поспать.       С этими словами он ушел. Конечно же Сатору хотел забыться сном еще на ближайшие четыре часа, но вот воображение его явно было против. Представив только, как Кенья аккуратно, точно и ловко завязывает галстук, как шелковая ткань юркой змейкой скользит между его пальцев, он тут же почувствовал сладкую тяжесть, тугим узлом стянувшую низ живота. Тихо простонав и смирившись с напряжением, скопившимся в паху, он зарылся лицом в подушку и провалился в глубокий сон.       Вечером того же дня Сатору ни капли не удивился собственному желанию наброситься на своего парня с поцелуями, едва только они перешагнули порог квартиры. В общем-то, именно это он в итоге и сделал.       По дороге до комнаты они целовались жадно и глубоко, не выпуская друг друга из крепких объятий. Дойдя до постели, Сатору отстранился и, легко толкнув блондина в грудь, опрокинул их обоих на мягкую перину. Он оседлал бедра Кеньи и вновь припал страстным поцелуем к его губам. Схватившись за галстук блондина, он быстро намотал его на кулак и чуть дернул на себя. Низкий стон – его или Кеньи – щекоткой прокатился по влажным языкам и покрасневшим губам, и Сатору оторвался от желанного, нежного рта. Грудь его тяжело вздымалась, а голова шла кругом. Блондин было потянулся за ним, как Сатору вновь пихнул его в плечо, заставляя лечь обратно. Свободной ладонью он ласково пробежался вниз по его животу, одними пальцами задевая пуговицы шерстяного пиджака.       — Что на тебя нашло? — шумно выдохнув, прошептал адвокат.       Слегка потеревшись пахом о чужие бедра, Сатору стянул с себя футболку.       — Тебе что, не нравится? — изогнув брови, спросил он. Ноготками, немного надавливая, провел по бугорку на его брюках и медленно расстегнул молнию. Из горла Кеньи вырвался новый, хрипловатый стон; он дотронулся до острых колен брюнета, нежно погладил чуть выше и коснулся обнаженной кожи. Подушечками пальцев потянулся к его груди, и Сатору выгнулся под мягкими прикосновениями. Ресницы его подрагивали, взгляд, полный вожделения, потонул в блестящих, потемневших от возбуждения глазах блондина.       — Я такого не говорил, — зашептал Кенья, приподнимаясь и одними губами сминая кожу на выступающих ключицах Сатору. Художник тяжело выдохнул, когда почувствовал влажный язык, жадно ласкающий чересчур чувствительные местечки на шее. Наслаждение и экстаз мурашками пробежались по его телу, и он слегка наклонил голову, давая любимому целовать его едва ли не везде, нежить в своих теплых объятиях. Голос его дрогнул, когда чуткие длинные пальцы сжались на бархатных бусинках сосков. Сатору уткнулся носом в густые светлые волосы, собственное горячее дыхание смешалось с запахом шампуня Кеньи.       Спустя недолгие минуты руки и губы мужчины исчезли – всего на чуть-чуть, но при этом так далеко – и Сатору посмотрел вниз, замечая, как торопливо Кенья стал расстегивать многочисленные пуговицы на белоснежной рубашке. Перепачканные чернилами пальцы его взметнулись к рукам блондина, крепко сжимая узкие ладони, отталкивая их.       — Нет... — пролепетал он, стягивая с себя джинсы вместе с нижним бельем. — Оставь их...       Кенья удивленно посмотрел на него, но, ничего не ответив, все же остановился. Одним движением Сатору снова повалил его на постель. Обнаженный, ласковый и невыносимо вызывающий, он словно парил над ним. Аккуратно, чтобы не спугнуть столь завораживающий их обоих миг, художник расстегнул все пуговицы, откинул полы рубашки в стороны и припал припухшим, поалевшим ртом к груди своего парня. Он целовал, покусывал, облизывал каждый дюйм стройного, поджарого тела, до которого только мог дотянуться. Под губами Сатору ощутил легкий рокот, когда Кенья простонал, зарываясь пальцами в его темные непослушные волосы.       Это подтолкнуло его двигаться дальше, и неуклюжими руками он принялся расстегивать ремень на брюках адвоката. Пряжка громко ударилась о пол, и, облизнувшись, Сатору прижался щекой к мягкой ткани боксеров, обтягивающей возбужденную плоть Кеньи. Он чуть пососал ее, дразняще обжигая любимого напрочь сбившимся дыханием. Подняв взгляд, он посмотрел на блондина сквозь спадавшую на лицо челку.       — Сатору... — Кенья, буквально задыхаясь, двинул бедрами вверх и сильнее сжал между пальцами черные пряди, перебирая их, натягивая на кулаки. Спина его заметно выгнулась. Сатору прежде ни разу не доводилось видеть своего молодого человека таким. Мужчина, всегда чертовски собранный и организованный, таял от безграничной похоти прямо у него на глазах. От одного знания, что именно он довел его до такого состояния, Сатору почувствовал непонятную ему самому решительность, о которой раньше и не подозревал. Она сводила его с ума, опьяняла и так уже несвязные друг с другом мысли. Художник дернул за резинку боксеров и потянул их вниз. Белье бесшумно упало на ковер. Сатору провел кончиком языка по пересохшим губам и коснулся ими изнывающей головки. Немного пососав ее, он наклонился ближе, вбирая обжигающую нёбо плоть в разгоряченный, влажный рот почти до конца. Он неотрывно наблюдал за тем, как Кенья зажмурился и вжался затылком в одеяло; ноги его крупно задрожали, стоило Сатору пробежаться щекочущим язычком по всей длине.       Блондин гортанно простонал, когда губы парня сжались вокруг него сильнее, когда обжигающий жар окутал его со всех сторон. Сатору ощутил, как его потянули за волосы, и шумно выдохнул через нос. Он прекрасно понимал, что его мужчина едва сдерживается, чтобы не толкаться в его рот в том темпе, каком ему хочется, и хмыкнул. Отстранился он только, когда хватка Кеньи немного ослабла. Ниточка сверкающей слюны тянулась от его губ к подрагивающему члену. Сатору оставил нежный поцелуй возле самого его основания и прошептал:       — Смазку.       Выпустив из одной руки темные пряди, Кенья не глядя пошарил в ящике прикроватной тумбы, пока не нашел то, что искал. Сатору выпрямился, молча кивнул, принимая маленький тюбик, и щедро выдавил гель на собственные пальцы. Он вновь сел верхом на бедра мужчины. Кенья сглотнул и потянулся к его руке. Непривычно низкий голос был пропитан густым желанием:       — Хочешь, чтобы я?..       — Нет, — тут же перебил его Сатору. Лицо его залило розоватой краской, когда он завел одну руку за спину. — Просто... просто смотри.       Пальцы покружили вокруг неподатливых мышц, размазывая прохладную смазку. Для начала – всего один палец. Прикусив губу, Сатору взглянул на Кенью, что лежал сейчас прямо под ним: рубашка его, расстегнутая, измялась, а галстук красиво обвивал обнаженную шею. Он почувствовал, как ладони его любимого медленно потянулись вверх по его ногам, и спустя мгновение нежная рука сжалась на его сочащейся плоти. Художник застонал, подаваясь ему навстречу, добавляя еще один палец. Он дотронулся до своих губ, едва успевая ловить ими согревшийся, раскаленный воздух. Задыхался от собственных движений.       — Кенья...       Ждать еще больше он не собирался. Вынув из себя пальцы, Сатору потянулся к члену Кеньи и приставил головку к раскрасневшемуся входу. Его яркие голубые глаза встретились с темно-карими; в них плескалась страсть. Они оба находились практически на самом краю. Кенья едва заметно кивнул и медленно вошел в него, даря вздрагивающему под его ласками парню знакомую, пленяющую заполненность.       Ладони блондина стиснулись на его талии, когда Сатору опустился до конца и пару секунд сидел, не шевелясь, давая себе привыкнуть. Если вдуматься, это было не настолько больно, как он себе представлял, а наоборот, даже приятно. Покачиваясь взад и вперед, он ощутил, как удовольствие снова горячим теплом обожгло низ его живота. Художник взглянул на Кенью и уловил в его глазах проблеск немереного наслаждения.       — Нравится?.. — тихо спросил он блондина, пожевав нижнюю губу.       — Ты даже не представляешь себе, насколько, — согласился Кенья, заполняя его до краев, вырывая из его горла удивленный вздох. Простонав, Сатору наклонился вперед, уперся ладонями в крепкую грудь, оставляя на гладкой коже алые полосочки от ногтей, и начал осторожно двигаться, улавливая нужный ритм. Когда они занимались сексом в первый раз, он чувствовал себя таким неловким, застенчивым и напряженным, зато теперь... Он вытянул руку, схватил адвоката за злополучный галстук и притянул к себе. Мужчина вцепился в ткань с такой силой, словно именно от нее зависела его жизнь в эту саму секунду. Он прижался к губам Кеньи удушливым поцелуем, ни на миг не давая тому отстраниться.       Шелк приятно скользил между пальцами, но до умелого языка и горячей плоти, что ритмично двигались внутри него, ему точно было далеко. Сатору было нечем дышать, он задыхался от собственных стонов, которые то и дело тонули в поцелуе. Он приоткрыл глаза и, все еще держась за узкий галстук на шее своего любимого, чуть слышно пролепетал:       — Кенья...       И в тот же миг узел, стянувший все его тело, наконец лопнул; жар разлился под кожей, обжигая, прожигая ее изнутри. Сатору вжался лбом в плечо мужчины, крупно содрогался от накрывшего его с головой оргазма. Кенья еще пару раз рваными толчками ворвался в него и замер, на несколько секунд задержав дыхание. Горячо. Внутри Сатору все буквально пылало. Но все, чего он сейчас хотел, это нормально отдышаться, а на остальное плевать.       Когда Кенья осторожно вышел из дрожащего тела, они оба рухнули на мягкие подушки. Сатору удобно устроился на груди своего любимого, кончиками пальцев вырисовывая тонкие узоры на светлой коже. Они довольно долго лежали в тишине, прежде чем Кенья тихо засмеялся и смахнул щекочущую, влажную от пота челку с глаз.       — Ну и? Значит, костюмы?       Сатору пристыженно замотал головой и, по привычке прикусив губу, тихо поправил:       — Галстуки.       Кенья понятливо хмыкнул и нежно провел рукой по темным прядкам.       — Думаю, пора расширять свой гардероб.       Пусть лицо Сатору и приобрело цвет самой спелой вишни, не засмеяться он не мог и игриво пихнул своего любимого мужчину в плечо.       — Засранец.