Маиса.Дочь забитой камнями.

Распахнув окно, я повалилась поперек кровати. Порядком уставшая я забылась крепким сном, который был редким гостем в моей спальне. Вот уже неделю я мечусь словно кролик меж двух грядок с капустой. От родителей Эулалии Бренен к школе, где учились убитые девушки. Господи, люди вы меня без ружья убиваете! Как? Как так, блин можно? Одноклассницы, учителя, повара, уборщицы резко начали что – то вспоминать. И ладно бы это было что – нибудь стоящее, но зачем вспоминать, кто, когда прогуливал, кто с кем встречался, и кто у кого ручку брал и не вернул. Родителям Эулалии нужно было знать все, что мне говорят и им совершенно не важно касается это их дочери или нет! В пять часов утра я проснулась разбитая и продрогшая. От чего так холодно? Я приподнялась на локтях и медленно оглядела свою комнату – белые стены, голый светлый паркет, белая мебель, единственное не белое в комнате – темно – зелёное покрывало и подушки на кровати. Шкаф с распахнутыми дверцами стоял в углу, из темных недр вещехранилища на меня смотрели два горящих жёлтых глаза. Шоколад мигнул, давая понять, что он живой, что он не спит. Он охраняет. - Дорогой, я понимаю, что ты меня охраняешь, но вещи не испорть, - я подошла к окну. Я посмотрела на улицу, окидывая взглядом длинную ленту улиц. Я высунулась из окна, рискуя упасть, сделала глубокий вдох. Как же хорошо, когда никого нет! Я, вскрикнув, ухватилась за оконную раму. Переборщила я с кислородными процедурами. После утренних манипуляций с водой я долго смотрела на новенькое платье персикового цвета с белым воротничком. Пол ладони от калена, чёртова паранойя, чёртов отец, чёртово моё слабоволие и трусость! Ну, с Богом! Ах, Хусса, золотые у тебя руки! И терпение, и вкус. Короче, Хусса увлеклась кройкой и шитьем. Дочке своей уже гардероб перешила, теперь за меня взялась. Сняла мерки, под грифом «Совершенно секретно» выбрала ткань и три дня спустя прислала платье с курьером. Я повертелась перед зеркалом. Неплохо. Единственное что смущает – открытые калени. Хотя, какого собственно, чёрта?! Я же не в жаркой Саудовской Аравии, где за это побить могут. Я в теплой и терпимой Италии! Там-тарарам-пам! Звонок в дверь. В шесть утра. Звонок. Я, как боязливый и не верящий своим ушам, посмотрела в глазок. Не смеш – но! - Здравствуй, странник! Что тебя привело в мой дом в такой ранний час? Босс Варии, посмотрев на меня, как на умалишённую, усмехнулся. - На кофе зашел. Сама же приглашала. Приглашала? Приглашала. Позвонить за часик, за тридцать минут «до» нельзя? - Проходи. Только закрой дверь. Тянет, - я босыми ногами пошлепала к спальне. Вытащив кота из шкафа я, взяв кое – что со стола пошла на кухню. Занзас стоял у окна, оперевшись руками на подоконник (на котором неделю назад стояла такая красивая фиалка, но «ничто не вечно под луной…»), смотрел не пустые улицы. - Я конечно извиняюсь за то, что отвлекаю от созерцания просыпающихся итальянских улочек, но я не могу не спросить, - он обернулся. – Ты завтракал? - Картина: молодая семья, - усмехнулся он. - Нет, ну я могу одна покушать… - Не ел. Не отрави только! - Я постараюсь. Честно, я постараюсь, - я резко крутанулась к холодильнику. – О! Тортик! Будешь? - А из нормального? - Из нормального – омлет, тосты, салат, вафли, кофе. - Все кроме вафель. Здравствуй, убожество, - для приличия погладив кота, запрыгнувшего на стол. У меня, я так полагаю таланты не смешно шутить и быстро нарезать что – нибудь. Так что тридцать минут и завтрак из омлета, тостов, салата и кофе готов! Честно, как – то не по себе было готовить под пристальным взглядом Занзаса. - Послушай, может тебе книжечку дать, а? – просыпав кофе, поинтересовалась я. - А что не так? Мог бы хотя бы попытаться скрыть усмешку. Классный аттракцион нашёл себе. Девушка, которая боится мужчин, но старается это скрыть. Весьма по дебильному старается. Весело-о-о, прям жуть! - Что, мужчину ни разу не видела? – парировал он. - Видела. Только заканчивалось это синяками, - неожиданно для самой себя огрызнулась. - Странная была та сцена. Ну, в отеле, когда появился твой отец. - Странно, это когда подскакиваешь от скрипа двери. Странно, это когда обходишь мечети пятой дорогой. А то было не странно. Обычная реакция человек, который не правильно трактует Коран. Точнее, трактует его под себя, - в конце крошеного монолога я посмотрела в глаза Занзасу. Мгновение, и я опустила глаза в пол. Поставив чашку с ароматным кофе, я вернулась разделочному столу и принялась убирать посуду в раковину. Моя чашка стояла рядом и я, неаккуратно повела рукой, зацепила её. Дьявол! Да что же это со мной?! Почему? Почему я боюсь? Ведь причин же нет! Папаши нет рядом! Он далеко! Он ничего, ни – че- го не сможет мне сделать! Я смогу себя защитить! Самоубеждение помогло, но очень плохо. Я вышла из ступора и дрожащими руками протерла деревянную поверхность. - Я п – прошу прощенья, - выдохнула, как только стол стал чистым. - Я много женщин видел, но такого, - я боюсь оборачиваться. – Ты к психиатру обращалась? - Обращалась. Они думают, что был «повторяющийся с увеличением частоты цикл эмоционального физического и сексуального насилия» с долговременными последствиями. Несут какую – то чушь про циклы и статистику. Зачем я ему это рассказываю? Не забыть, напомнить себе - завести шкатулочку, в которую я буду все говорить, что бы потом держать язык за зубами. Захлопнула крышечку – всё, ничего лишнего под пытками не скажу! - Сексуального? Молчу. И так много ляпнула. - Женщина! - У меня есть имя, - сухо отозвалась не оборачиваясь. Забавно, какой интересной становится мозаика на стене, когда безумно стыдно не то, что смотреть, даже думать о человеке. – Маиса Манучехри. - Хорошо. Заключим сделку, - от этого голоса невозможно оставаться спокойной. Спокойный бас с лёгкой хрипотцой. Голос, заставляющий интуитивно воспринимать Занзаса как авторитетного и самодостаточного человека. Полная противоположность голосу отца, который был всемогущ как бог, но имел противный писклявый голос. – Ты, Маиса, расскажешь мне о том, что было до приезда в Италию, а я буду обращаться к тебе по имени. Идет? - Какое великодушие, - я присела на чистый разделочный стол. – Не идет! Называй как хочешь! Того человека ты не переплюнешь! - Вы же именуете себя честными людьми. Вы не берете к себе чужих. Вы не доверяете свои тайны тем, в ком не течет сицилийская кровь. Так оставьте мне мои тайны! - Да, - после долгого молчания кивнул он. – И, тем не менее, насилие над женщиной непростительно для мафиози. Кто – то перечитал Омерту. Да, у них там все строго. За нарушение любой из «заповедей» можно получить не приятную компанию на вечер. К тебе приезжали не очень разговорчивые люди в черных пальто и конкретно разъясняли, кто ты есть и в чем ты не прав. А потом… Два варианта – пуля в лоб или, что большая редкость - второй шанс. - Нет, нет, нет, - покачала пальчиком. – Сказано «не лги, не тронь чужого и чужую женщину не желай». И отношения к жене и к матери должно быть подобающим настоящему мужчине. И тем более этот человек к мафии отношения не имеет. Я спрыгнула со стола и потянулась. - И зачем готовила? – указав на остывший омлет и кофе, спросила я. Занзас посмотрел на меня как при первой встрече. В глазах плясала ярость и презрение. Я ожидала чего угодно, но мужчина лишь залпом выпил кофе. - Горячий вкуснее. Да что ты говоришь? Он поднялся из – за стола и натянул простую кожаную куртку, висевшую до этого на спинке стула. - Спасибо за завтрак. Жди снова. - Ты ничего не съел, - цокнула языком. – Когда надумаешь еще кофе выпить позвони, хорошо? И принеси шоколадку, для приличия. - Непременно. До скорого, - Занзас прикрыл за собой дверь. На этот раз я не провожала гостя. Подняв кота с пола, я присела на пустой подоконник и стала разглядывать редких прохожих, идущих на работу или учёбу. Он вышел из подъезда и направился в сторону церкви. Высокий, держится так, словно ему море по калено. Боже! О чём я думаю?! - Не смотри на меня так, - усмехнулась я, заметив не довольный взгляд Шоколада.