***
Суд был скорым. Совет решил, что тот, кто пытался поработить целый мир и поставить его на колени, сам должен стать рабом и терпеть унижение ото всех, от кого зависит. Может быть, тогда он раскается. Вот только надежды на помилование и избавление от этой позорной участи ему не дали. Наверное, царица Фригга пыталась повлиять на ситуацию, судя по взгляду Всеотца и виноватым глазам Тора. Громовержец не жалел того, кого называл своим братом, но видно было, что стыдился того, что мамы не было на суде. Локи был лишён магии, на руки посередине плеча были нанесены магические татуировки, блокирующие его магию и лишающие всех умений. — Теперь ты такой же слабый, как и те люди, которых ты собирался поработить, — торжественно провозгласил Один, — и будешь передан во власть сильного. Ты на себе испытаешь, что значит зависеть от кого-то. Локи ничего не мог сказать, пока на него надевали рабский ошейник, а затем за короткую цепь волокли прочь из зала. Его взгляд метался в поисках хоть чьей-то поддержки. Рабы в Асгарде были публичной собственностью и право покупать их с аукциона, правда пока он был в зале суда, на него могли предъявить права Тор, Сиф, Вольштагг, Фандрал и Огун, но никто из них не вспомнил о том, что Локи был их товарищем в битвах. Бывшего принца выволокли на площадь, толпа засвистела. Позорный аукцион проходил как в тумане. За него платили золотом или бриллиантами. Среди претендентов преобладали похотливые и откровенно ненавидящее взгляды. В конце концов, он достался некрасивому и немолодому асу, с масляными глазами. Тот дал воинам знак тащить Локи на цепи за его каретой и весь Асгард видел этот позор, а Бог Обмана никак не мог оправиться от шока. С ним поступили как с вещью и никто, никто не заступился за его честь. Уж лучше бы казнили. Локи очнулся от этого кошмара только тогда, когда надменный и жеманный, причем мужской, и от этого ещё более противный голос, стал звать на двор всех слуг, гостей и охранников богатого дома. Когда собралось достаточное количество народа, он напыщенно протянул: — На колени, раб! — Локи заторможено посмотрел на этого аса, но тут в его голову пришла потрясающая идея. Он покорно опустил глаза и начал кланяться. Его хозяин имел при этом вид мерзкий и довольный, правда, ровно до той секунды, когда Локи сильно боднул его головой в живот. Тот не устоял на ногах и упал, а дальше, невзирая на то, что он был босой, Локи начал избивать его ногами. Он бил куда попало: по животу, груди, рукам, которыми это мерзавец пытался закрыться. «Беззащитная жертва» как оказалось имела крутой характер. Локи при этом ругался как старый портовый грузчик. Ох, ошибся Один, все ведь считали, что Локи только магию изучал, а воинскими искусствами часто пренебрегал. Локи был воин, гордый, смелый, отважный. Он не боялся ничего и никого, а уж унижать себя не позволил бы никому. Он успел выколотить сознание из скулящего под его ударами ничтожества, на это ему потребовалось меньше минуты, а потом охрана оттащила его от хозяина…. Очнулся Локи только через два дня в карцере. Спина болела, кнут не оставил на ней живого места, но Локи ухмыльнулся, вспомнив как на него смотрел этот червяк, когда имел неосторожность подойти к нему очень близко. Бывший принц просто плюнул ему в лицо. Тогда он тихо засмеялся, потом заскулил, а затем потерял сознание. Четыре недели его пытались сломать. Шесть раз Локи делал вид, что уже сломался лишь только для того, чтобы унизить хозяина перед всеми. Как итог Локи получил на грудь тавро строптивого раба, чем по-праву мог гордиться, и попал на нижний базар. Именно так он оказался в этом остроге, куда сгоняли всякую шваль.***
Когда охранник втолкнул полумёртвого бывшего царевича в душную, вонючую камеру, то на него сразу же уставились три десятка пар глаз. Кто-то смотрел с любопытством, кто-то оценивал его как женщину, прикидывая как скоро ночью его можно было употребить. Один черноволосый парень смотрел с сочувствием. Локи выпрямился, зло осмотрел камеру с двумя рядами кроватей, если так можно было назвать нары, застеленные циновками. Взгляд его упал на подоконник. Окно было широкое, но забранное толстой решёткой. Подоконник большой, на нём тоже лежала циновка, на которой был тюфяк, и даже подушка имелась. Уверенной походкой Локи направился к окну, посмотрел на детину, который был раза в два его крупнее и…. схватил того за горло. — Ушёл с моего места, быстро! — Что?! — взревел раненным быком узник. — Да я же тебя… Бей его! На Локи накинулись сразу пятеро, но Бог Обмана ловко стащил командира этой шайки с места, и швырнул под ноги подручным. Трикстер был воином до мозга костей и в бою использовал все свои преимущества, которые многие принимали за недостатки. Ловкость, гибкость, ум. Тот, кто верховодил этой камерой, был всего лишь бандитом, здоровым, но тупым. Дружки его были под стать вожаку. Никто ничего понять не успел, а вожак нападавших в голос завыл. Тонкие пальцы царевича сломали ему запястье, а рука, под которую он снова подхватил детину, вдруг повисла под странным углом. Даже в истерзанном состоянии Локи был силён и опасен. Оставшиеся бандиты отпрянули в ужасе. Берт, а именно так звали вожака, был злым и сильным. Дружки его и вместе бы с ним не справились, а тут какой-то задохлик, явно, что запоротый до полусмерти так легко и играючи расправился с их вожаком, будто тот был мальчишкой. Один из бандитов в голос завыл: — Стража! Стража! Мятеж в камере! — губы Локи скривились в презрительной гримасе. Он резко развернулся, ногой поддел огромную бочку, куда все справляли малую нужду и опрокинул её. Моча окатила вонючей волной весь пол, залила потерявшего сознание громилу и забрызгала орущего приспешника. — Так! — неожиданно для всех твёрдо и властно воскликнул Локи. — Кто парашу опрокинул, сикарахи недобитые? Видите же, скорбный сам навернулся! Послышался лязг ключей в замке и трое вооруженных стражей влетели в камеру. — Господин, — тихо обратился Локи, опуская голову и кланяясь, «ничего, ты мне за этот поклон сторицей ответишь», - ничего не случилось. Вот он, — брезгливый взмах в сторону бугая, — парашу опрокинул, и сам же навернулся. А эти, — ещё один взмах в сторону оставшихся сообщников Берта, — решили всё на других повесить. Естественно охранник не поверил, но какой же силой надо обладать, чтобы изувечить самого сильного в камере. В его голове возникла хорошая идея. За такого строптивого и злобного раба хорошо заплатят золотом те, кто устраивает гладиаторские бои. Он посмотрел на Локи и удовлетворённо кивнул. — Вы трое, — пальцем охранник подозвал подручных Берта, — быстро всё вычистили. А ты, — он посмотрел на Локи, — не порть товар. — Ну что вы, как можно, — Локи подошёл к окну и спокойно занял тюфяк, потом посмотрел на брюнета, который сочувствовал ему, когда он зашёл в камеру, и поманил его к себе. Тот заколебался, но его просто выпихнули остальные. Власть в камере поменялась, новенький явно заслужил расположение охраны, и ссориться с ним не хотелось. — Что? — недоумение в чистом виде и ни капли лизоблюдства. Локи удовлетворённо кивнул. — Я спать. Когда проснусь, дашь мне воды. Спишь здесь, — Локи указал на циновку рядом с окном. — Понял? — Да. А что взамен? — мужчина напрягся. Видел он, что в камерах ночью творится и на такие условия согласен не был. Локи его понял и тихо сказал. — Рывок. Никто ничего не понял, кроме брюнета, который увидел, как Локи чуть дёрнул головой.***
Сейчас Локи спокойно готовил пищу для заключённых, наблюдая, как большинство его сокамерников работают. Бог Обмана уже отложил несколько рыб в сторону, присыпал их солью и оставил вялиться. Что кому-то еды не хватит, его не волновало. Он готовил побег. Брюнет стоял рядом и помогал, не то, чтобы он Локи доверял, но его через месяц должны были колесовать за убийство, так что терять ему было нечего. Острожные ворота открылись, и ещё один стражник втащил на двор мальчика лет двенадцати. Тот озирался по сторонам. Маленький, щуплый и похожий на ангела, он явно не видел в жизни такого ужаса. Его смуглое лицо обрамляли золотистые локоны, что делало его похожим на девушку. Кто-то одобрительно засвистел, но стражник отвёл мальчишку в карцер. Его судьба была бордель. Локи передёрнуло от отвращения, с хмурым лицом он вернулся к прерванному занятию. — Корки лимонные высуши, — бросил он брюнету. — Зовут-то тебя как? — Пройдоха, — а потом тихо добавил, — ваше высочество. Локи кинул суровый взгляд на него. — Давно знаешь? — Сразу узнал. Ещё в камере. А почему вы здесь? — Меня продал брат, а остальное не твоя печаль. — Как скажете…