In Time

Централ-сити, бар «Warriors» — 3:18 a.m. Бокал был идеально чист, но Барри продолжал методично натирать его сухой тряпкой, тщетно надеясь найти хоть какое-то подобие успокоения в монотонном движении. — Барри. Голос Айрис был тихим и мягким, полным искреннего сочувствия — нет, скорее, жалости. Барри сжал зубы. — Барри, посмотри на меня. — Я работаю, Айрис, — ответил он, но все-таки поднял голову, чтобы встретиться с чужим обеспокоенным взглядом и тут же вновь спрятаться за тенью ресниц. Айрис глубоко вздохнула. Барри знал наперед, что она хотела сказать, что вертелось на ее языке: «Эта работа не для тебя, нет нужды губить свою карьеру. Я понимаю, тебе больно, но это не повод совершать опрометчивые поступки». Впрочем, в конечном итоге, она все же промолчала. На этот раз. — Ты в порядке? Барри резко поставил стакан на стойку — так, что жалобно звякнуло стекло. — Осторожнее там, Ал, — проворчала Линда, владелица бара, проходя мимо стойки на кухню. — Не дай бог что разобьешь, платить будешь из своего кармана. — Ал? — Айрис вздернула бровь и попыталась изобразить легкую дразнящую улыбку. Барри пожал плечами. За две недели работы в «Warriors» он успел уяснить, что если уж Линда что-то для себя решала, спорить с ней было бессмысленно. Он же, по ее глубокому убеждению, выглядел как «Ал». И, может быть, она понимала больше многих, потому что человек, отражавшийся в зеркале каждое утро, совсем не походил на Барри Аллена. И уж тем более — на Флэша. — Я не в порядке, Айрис. И даже если бы он был лучшим лжецом — он стал лучшим лжецом — в обратное бы никто не поверил. Он прожил три счастливых месяца с живыми родителями, только чтобы вновь потерять их, чтобы вновь смотреть на смерть матери и не предпринимать ровным счетом ничего. Ее кровь была на его руках. И все-таки Барри мог заставить себя двигаться дальше. Друзья и близкие были рядом, Айрис была рядом, и с каждым новым днем росла надежда, что рано или поздно боль утихнет. Но затем… Он помнил даже слишком ярко, как посреди рутинной проверки в S.T.A.R. Labs Циско хриплым испуганным голосом сообщил ему о побледневшей метке. Барри родился с символом соулмейта на коже — деликатным пепельно-серым узором, покрывающим левую лопатку. Тонкие линии переплетались в смутно-цветочном мотиве, и иногда казалось, что можно было разобрать листья и лепестки. Барри не сомневался в том, что это был за цветок. Ирис. Айрис. Он не видел ее метки, но знал, что та располагалась внизу ее живота, чуть выше бедренной кости. Что это был щенок — и сколько раз ему приходилось слышать это сравнение в свой адрес? Они были соулмейтами. Должны были быть. И пусть его метка так и оставалась черно-белой даже после двух поцелуев — оба из которых были стерты из нынешней реальности, — это не значило ровным счетом ничего. Никто не знал, что именно инициировало связь. Возможно, еще не пришло время. Вот только в тот день, когда Циско сказал о том, что его метка побелела — о том, что его соулмейт умер, Барри тут же ринулся к телефону, набирая номер Айрис, с колотящемся сердцем слушая гудки и затем… ее голос. Соулмейт Барри был мертв, но Айрис была жива. И облегчение мешалось с горечью разочарования в наивных мечтах, за которые он цеплялся почти по привычке… Тогда, в то мгновение, он еще не осознавал, что чуда не случилось. Что то, что с Айрис было все в порядке, не отменяло чужой смерти. Не отменяло еще одной потери в его жизни. Барри вздрогнул, почувствовав, как теплые пальцы Айрис сжали его ладонь. Зрение мутилось от набежавших на глаза слез, и он часто заморгал, пытаясь от них избавиться. — Барри, почему ты ушел? Как часто ему задавали вопрос? Джо, капитан Синг, Кейтлин и Циско. Он избегал ответа — отмалчивался, врал в глаза, даже не пытаясь выдать ложь за правду. Но в этот момент впервые ему хотелось сказать все как есть. Может быть, он просто устал держать это в себе. — Он мертв, Айрис, — произнес он хрипло, чувствуя, как слезы катятся по щекам. — Мой соулмейт, он… я узнал две недели назад. И мне нужно было… Уйти, убежать как можно дальше от привычной жизни и чужой жалости, начать все с чистого листа в отчаянной надежде на лучший исход. — О, Барри. В глазах Айрис тоже стояли слезы, и она закусила губу, пытаясь унять едва заметную дрожь. Несколько секунд никто из них не нарушал тишины, только с кухни был слышен приглушенный звон тарелок. Официально бар был закрыт еще двадцать минут назад. Айрис прокашлялась и отпустила руку Барри. — Я никогда не говорила тебе, — сказала она совсем тихо, — но мы с Эдди были соулмейтами. Он был уверен в этом, а я… моя метка так и не инициировалась. Я сомневалась. Не готова была принять… — Айрис… — Лишь после его смерти я осознала, как много потеряла, — сдавленно прошептала Айрис, вытирая слезы тыльной стороной ладони. — Но я не хочу сейчас говорить о себе, просто… я хочу, чтобы ты знал. Я понимаю, что ты чувствуешь. Барри покачал головой. — Айрис, вы с Эдди любили друг друга. Я даже не знаю, кем был мой… Айрис издала влажный смешок. — Даже сейчас ты пытаешься ставить горе других выше своего. Но ты тоже имеешь право на скорбь. Прости, если все это время мы давили на тебя. Мы так хотели, чтобы ты был в порядке, что совсем позабыли о том, что, может быть, ты еще не готов… Барри провел рукой по лицу. — Я… Вибрация в кармане прервала его слова. Он вытащил телефон — на экране отобразилось имя Циско — и, приняв вызов, поднес трубку к уху. — Слушаю? — Барри, у нас ограбление на Роуз-стрит. Барри сцепил зубы. Он не мог — не в состоянии был играть роль Флэша этой ночью. — Циско, я же сказал, полиция может… — Барри, это Хитвэйв. Глайдер с ним, и Колд наверняка поблизости. Барри поймал встревоженный взгляд Айрис и шумно выдохнул. — Скоро буду. Централ-сити, здание Национального Банка — 3:29 a.m. — Циско? Барри замер у здания банка, пытаясь сообразить, что ему делать дальше. Вокруг было подозрительно тихо. Ни криков, ни выстрелов — ничего. Он бы еще поверил, что Снарт способен на такую чистую работу, но Рори?.. — Ты уверен, что это их рук дело? «Уверен, мы получили четкие кадры с камер, сработала программа распознавания лиц, — послышался из наушника голос Циско, явно довольного успешной работой нововведения. — Наблюдение установили только этим утром, они вполне могли об этом и не знать». Барри нахмурился. Предположение вызывало вполне оправданные сомнения. Он читал файл Снарта, да и сам не раз был свидетелем его преступлений. Тот планировал все до мельчайших деталей, а установка камер занимала немалое время и требовала выделения средств, что не могло не отразиться в проектной документации. Куда вероятнее было, что Колд хотел, чтобы его заметили. — И где мне их искать?.. «Попробуй служебный вход, — предложил Циско. – У нас хорошая картинка периметра, пока никто не выходил». — Понял тебя. За долю секунды Барри оказался с другой стороны здания. Он не обнаружил следов взлома на дверях, что само по себе еще ни о чем не говорило. Сигнализация наверняка была отключена, но проверять не хотелось — был шанс привлечь внимание охраны и тем самым подвергнуть их опасности. Колд мог соблюдать их договоренность, но даже он не всегда способен был контролировать Хитвэйва. И раз уж в этот день они решили действовать тихо, Барри готов был принять правила игры. Он воззвал к силе скорости и, сосредоточившись на частоте вибрации своего тела, прошел сквозь дверь в освещенный ночными лампами холл. Несколько секунд было тихо, но затем послышались поспешные шаги, и в глубине коридора мелькнула чья-то тень. Барри напрягся, готовясь к возможному сражению. Тень замерла на мгновение, послышался шорох, а затем из полутьмы выступил Мик Рори собственной персоной. На его плече висела тяжелая спортивная сумка — вне всякого сомнения, с награбленным, а правая рука угрожающе лежала на рукояти пока что зачехленной пиропушки. — Давно не виделись, — хрипловатым басом поприветствовал его Рори, — Флэш. — Хитвэйв, — процедил в ответ Барри. Он даже не подумал изменить голос — никогда и не пытался, когда имел дело с шайкой негодяев Колда, что обещало рано или поздно выйти ему боком. Если, конечно, весь этот фарс с Флэшем продолжится, в чем с каждым днем он был уверен все меньше. Барри кинул взгляд за плечо Рори, почти надеясь увидеть Снарта и Лизу. Так было бы проще, потому что если тех не было здесь, значит оставался шанс, что они успеют скрыться с награбленным, пока его внимание занято Хитвэйвом. Проклятие! Может быть, стоило оставить это дело полиции. С другой стороны, прошлый опыт показал, что игнорировать Колда, когда тот хотел привлечь внимание, было чревато последствиями. — Где остальные? Голос звучал непривычно и неоправданно жестко. Никто не пострадал, их соглашение было не нарушено. Не было нужды выходить из себя. И все-таки Барри чувствовал под кожей вибрацию напряжения, гнева — за то, что его не могли оставить в покое, что снова вынудили надеть костюм, когда он просто хотел забыть обо всем. О Флэше. О Барри Аллене. — А ты уже соскучился? — ухмыльнулся Рори и безо всякого перехода добавил: — Как там поживает Огненный Шторм? Барри невольно нахмурился. Он не видел ни Штейна, ни Джэкса больше полугода, и, даже учитывая всем известную любовь Рори к огню, вопрос был неуместным и откровенно сбивающим с толку — что, вероятнее всего, было абсолютно намеренным. — Не пытайся увильнуть от ответа, — Барри до боли в челюсти стиснул зубы. — Это не в твоем стиле. То, что Рори тянул время, сомнений не вызывало. От Барри не укрылся его быстрый взгляд на часы. Вот только обычно представления Хитвэйва о том, как лучше задержать Флэша, включали меньше разговоров и больше… огня. Барри покосился на сумку с награбленным. Успеет ли он выхватить ее до того, как Рори достанет пушку? — Может, я соскучился по Штейну? — Рори, я спрашиваю в последний раз, — Барри сжал кулаки, пытаясь унять дрожь в руках. В иной раз он, может, и остановился бы на мысли о том, откуда Рори знал Штейна — или, по крайней мере, о Штейне, — но сегодня ему хватало своих проблем. Необходимо было избежать открытой конфронтации. Хотя бы потому, что в глубине души Барри хотел ее, хотел выместить на ком-нибудь злость, и это было… непозволительно. — Говори мне, где Лиза и Снарт, и я дам вам шанс уйти по-хорошему. — Ты ведь в курсе, что Лиза тоже Снарт? — продолжал глумиться Рори, и это было настолько на него не похоже, что на секунду в голове Барри возникла безумная идея, что Хитвэйва подменил очередной мета-человек с силой наподобие той, которой обладал Ганнибал Бэйтс. Впрочем, рациональная часть его сознания подсказывала, что, скорее всего, тот просто следовал полученной от Колда инструкции, что само по себе было удивительным, но куда более вероятным. — Лиза уже уехала, Флэш, — продолжил Рори уже более серьезным тоном. — А что до ее братца… если хочешь, через пару дней сможешь навестить его сам. На Центральном кладбище. Принесешь цветочки на могилку? Барри отчетливо услышал, как скрипнули его зубы. — У меня нет времени на идиотские шутки… «Барри, — раздался у уха голос Циско. — Барри, Глайдер у центрального входа. Она уже у байка, тебе следует поспешить». «Только Лиза, — мелькнула непрошеная мысль. — Не Колд». — Похоже, что я стал бы шутить о таком? Барри услышал вибрацию телефона в чужом кармане, отметил, как изменилось выражение лица Рори, но почему-то не мог заставить себя как-то отреагировать. — Приятно было пообщаться, Флэш. Передавай привет своей подружке… Кэти, кажется? И этому, второму. Он не пошевелился, даже когда Рори бросился в противоположном от него направлении, вновь скрываясь в полутьме коридора. У Барри было достаточно времени, чтобы его догнать. Все время мира было в его руках. Разве нет? «Барри?! Чувак, с тобой все в порядке?» — голос Циско вырвал его из оцепенения. — Все… — начал Барри хрипло, но не смог заставить себя закончить фразу. — Все под контролем. Я… Толком не задумываясь, что делает, он отключил связь, обрывая разговор на середине — Циско обязательно отчитает его, но это будет позже. Барри втянул воздух через нос и шумно выдохнул. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Мгновение — меньше секунды, — и он уже был у центрального входа в банк, в тот самый миг, как послышался звон стекла и завыла сирена сигнализации — Хитвэйв выбил раздвижную дверь. — Живее, Мик! — прокричала Лиза, заводя байк, — за ее спиной была привязана туго набитая сумка. — Рори! — окликнул Барри, пытаясь перебить шум сирен. Лиза вот-вот готова была скрыться с деньгами, но отчего-то это казалось совсем не важным. Он должен был понять… — Рори, как это произошло? Проклятие, как это произошло? Барри не знал, почему так трудно было дышать. Почему казалось, что произошедшее — действительно произошедшее, не дурная шутка, не попытка отвлечь? — было его виной. Он боялся услышать ответ, боялся получить подтверждение, что смерть Снарта стала одной из тех трещин на ткани пространства-времени, с которыми он ничего не мог поделать. Джей предупреждал его о том, что он не сможет исправить все — только склеить осколки чуть бережнее. Рори замер в двух шагах от своего байка и полуобернулся к нему. — Он спасал мир, Флэш, — сказал он, не повышая голоса, но каким-то чудом Барри его услышал. Он инстинктивно потянулся к силе скорости, но та ускользала, как вода сквозь пальцы, не желая подчиняться ему в это мгновение. Взревели моторы двух байков, и меньше чем за минуту Хитвэйв и Глайдер скрылись в переулках улиц. Барри мог только смотреть им вслед. Централ-cити, бар «Warriors» — 4:04 a.m. Когда Барри вернулся в бар, чтобы забрать оставленные им в спешке ключи от квартиры, Линда только закончила расставлять стулья. Он предпочел бы воспользоваться суперскоростью, чтобы не привлекать внимание, но связь с силой все еще давалась ему с трудом — он едва смог скрыться до появления полиции. Барри чувствовал себя… опустошенным, и пытаться разобраться в причинах своего состояния не было ни малейшего желания. «Он спасал мир, Флэш», — эхом звучали в голове слова Рори, и ничего — даже ветер в ушах на максимальной скорости, которую он мог из себя выжать, — не могло их заглушить. — Ты быстро, Ал, — заметила Линда, даже не обернувшись на звук его шагов. Барри ничего не ответил. В кармане его куртки завибрировал телефон. «Барри, что произошло?» «Почему ты позволил им уйти?» «Что произошло??» «Ты в порядке?» Четыре сообщения подряд от Циско. Отвечать не хотелось, но Барри все же заставил себя набрать быстрое: «Не сейчас». Тут же мелькнуло уведомление о прочтении, но и только. Порой Циско знал, когда его лучше оставить в покое. — Что-то случилось? — раздался за плечом голос Линды. Барри едва заметно вздрогнул. Он даже не заметил, как та успела подойти так близко. Покачав головой, Барри убрал телефон обратно в карман. Ничего не случилось. По крайней мере, не сейчас. Но когда? Что он пропустил? «Он спасал мир…». — Черт, — Барри провел рукой по лицу, тщетно надеясь стереть так до конца и не отпустившие оцепенение и шок. — Тебе нужно выпить, — Линда потянула его за рукав к стойке, и он не нашел в себе сил сопротивляться. От алкоголя было мало толку, но отказываться отчего-то не хотелось. Даже обжигающий жар виски был лучше, чем… ничего. И еще — он отчаянно не хотел оставаться наедине со своими мыслями. Линда обошла стойку и, налив в стакан виски на два пальца, придвинула его к Барри. — А теперь рассказывай. Барри забрался на барный стул и несколько мгновений тупо смотрел на содержимое стакана, прежде чем заставил себя поднять взгляд на Линду. Та смотрела на него очень внимательно. В ее темных глазах, обрамленных сеточкой морщин, не отражалось ничего, кроме терпеливого спокойствия — и, может быть, именно это сейчас было ему так необходимо. С Линдой с самого начала было поразительно легко. С первой встречи, когда он еще толком не думал о новой работе или новом жилье. Только чувствовал потребность сбежать от старой жизни. Здесь, как оказалось, для него нашлось убежище. Линда не ходила вокруг него на цыпочках, но и не лезла в его проблемы. Она была ворчливой, бескомпромиссной и очень упрямой. Совсем не похожа на его мать, но порой ему казалось… Линде было пятьдесят семь. Ровно столько же было бы Норе Аллен, если бы та осталась жива. Барри поднял стакан с виски ко рту и сделал щедрый глоток, почти не морщась от терпкой горечи и жара в горле. — Только что узнал о смерти знакомого мне человека, — он услышал свой голос будто со стороны — не хотел, не планировал говорить, но слова вырывались сами собой. — Он был… Барри сделал еще один поспешный глоток, чтобы только заткнуть самого себя. Он натужно закашлялся, давясь алкоголем, пока на глаза не выступили слезы. — Кто-то важный? «Важный». Интересный выбор слова. Был ли Снарт важен для него? Хоть как-то, в чем-то? Должен был быть, иначе с чего было так больно? — Я не знаю, — Барри уставился на свои руки; зрение все еще мутилось от слез. — Мне кажется, это моя вина. Ему не нужно было поднимать взгляд, чтобы знать, что Линда хмурится. Но как он мог объяснить?.. «Он спасал мир…». Даже если его вмешательство во временной поток было ни при чем, это он продолжал настаивать на том, что Снарт мог стать лучше, быть героем… …умереть героем. У Барри не было ни единой догадки о том, что могло произойти, но в одном сомнений не было: Мик Рори не врал. И чувству вины хватило этого с лихвой. Оно с особым удовольствием пожирало его изнутри, становясь все больше и голоднее. — Сильно в этом сомневаюсь, — хмыкнула Линда. — Я тридцать лет проработала за барной стойкой и знаю, как часто люди винят себя в чужих несчастьях. И других — в своих, но речь не об этом. Но вот что я тебе скажу, пацан, если только ты не убил его лично — и, будем честны, ты и мухи не способен обидеть… Барри хрипло рассмеялся, почти удивленный тем, насколько горько и зло звучал его смех. О, если бы Линда только знала… — … то твоей вины в этом нет. Ты знаешь, как это случилось? Барри покачал головой. Он не знал. Ничего не знал, и… Он одним глотком осушил остатки виски, и с шумом поставил стакан на стойку. И уже никогда не узнает. Не узнает, каким человеком был Снарт за бравадой и насмешками и дешевым юмором. До сих пор он даже не понимал, что хотел знать — или просто отказывался в этом признаваться, пока его страхи не потеряли всякий смысл. Он так устал считать потери. Мама, погибшая шестнадцать лет назад, но меньше месяца — в его воспоминаниях. Ронни и Эдди — соулмейты двух близких ему людей. Отец, лицо которого носил человек, взявший на себя роль его наставника, не давая ранам затянуться. Его собственный соулмейт, имя которого он уже не узнает. И Снарт — который не был другом, но отказывался вписываться в роль врага. И отчего-то он совсем не смотрелся неуместным в этом списке. Линда покачала головой. — Иди спать, Ал, — сказала она, забирая стакан из его пальцев. — Утром будет легче. Барри никогда так сильно не хотелось верить в ложь.