Невозможно

Почти неделю после дня рождения я не брала в руки подаренную Ильей книгу. Я дала себе обещание прочитать ее как можно быстрее, но все никак не могла начать. Как-то вечером Илья ушел к своей девушке на ночь, я осталась одна. Признаться, я даже полюбила такие дни одиночества, ведь у меня была вся квартира в распоряжении, можно было делать все, что душе угодно! Стрелки часов перевалили за полночь, глаза закрывались; из ванны я вышла распаренная и расслабленная. Взгляд зацепился за лежащий на прикроватном столике подарок друга. «Сейчас или никогда», - подумала я, взяла книгу и, взвесив ее в руке, кивнула сама себе, словно подтверждая решимость прочитать хотя бы введение, несмотря на усталость. Я поудобнее устроилась на подушке и открыла первую страницу. «В начале двадцать первого века на Земле было около двух ста пятидесяти государств, многие из них были объединены в различные ассоциации и коалиции. Это давало людям уверенность. Если что-то случалось в одной стране, правительства соседних посылали туда специалистов, технику, все, чтобы помочь с восстановлением нормального ритма жизни. Но в конце второго десятилетия мир погрузился во тьму. Все началось с участившихся стихийных бедствий в разных уголках планеты. Но люди надеялись, что все наладится рано или поздно. Но становилось только хуже: катаклизмы, неурожаи, пандемии… Еще через десять лет практически шестьдесят процентов городов были стерты с лица земли, погибли больше четырех миллиардов человек, береговая линия ушла вглубь материков, а многие острова и вовсе скрылись под толщей воды. Чтобы жизнь не обратилась в полнейший неконтролируемый хаос, крупные государства начали образовывать союзы. Но не такие, как были раньше. Теперь люди объединились, чтобы выжить. В самом начале их насчитывалось больше полусотни. Но чем меньше и слабее был содружество, тем скорее оно становилось частью более могущественного, развитого или влиятельного. К концу семидесятых годов двадцать первого века осталось только четыре больших союза: Европейский, Евразийский, Азиатский и Американский. Центральная и северо-западная Африка стали частью Европейского союза; бывшие ЮАР, Свазиленд, Намибия и Ботсвана, а также Мадагаскар отошли Американскому; восточное и северо-восточное побережье вошло в состав Евразийского. Азиатский союз захватил большую часть Австралии. На карте не осталось нейтральных зон – началась глобальная война за завоевание новых территорий. Ведь территории – это ресурсы. Ресурсы – это жизнь. Первые пять лет шли ожесточенные бои по всем направлениям. Друг против друга, брат на брата. Государства тратили последние резервы – боевой техники, продовольствия, людей – на то, чтобы заработать преимущество в нескончаемых битвах. Когда же все ресурсы были истрачены, война перешла на новый изматывающий уровень. Позиционные сражения начались примерно в середине – конце восьмидесятых годов и продолжаются до сих пор. В каждом союзе власть захватили военные – для того, что контролировать и управлять людьми, рассредоточенными по огромной территории, необходим жесткий контроль. В Евразийском союзе сложилась стратократия. Власть полностью перешла к людям в погонах. Во главе всего был совет из десяти человек, названный стратой. Страта располагалась на европейской территории бывшей России. Там, вдали от линий фронта и морских путей, властители нового мира были спокойны за свои жизни. Но жизни своего народа они ценили намного меньше. Был подписан ряд законов. Все города были численностью от пятисот до пяти тысяч человек. В каждом поселении обязательно находился медпункт, где оказывали помощь всем нуждающимся. Качество вызывало сомнения, но рассчитывать на лучшее все равно не приходилось. Еду и одежду выдавали в специальных центрах. Обычно это был амбар или вовсе тряпичная палатка где-нибудь на отшибе, куда раз в пару месяцев завозили товары. Невозможно было получить сверх нормы, имелись четкие учетные записи на каждого человека, каждую семью. Образование в школах сократилось до восьми лет. Первые три года обучали чтению, письму, азам арифметики. С четвертого года вводились профильные предметы - физкультура, иностранные языки, уроки выживания – которые должны были превратить маленьких детей в готовых ко всему солдат. В конце школьного курса каждый ребенок был обязан сдать тест, определяющий наклонности и тип личности. Детей, подходящих для этого, забирали из семей и обучали у лучших профессоров, пытаясь вырастить гениев, способных новыми изобретениями приблизить победу в войне. Каждый дееспособный гражданин, достигший двадцати лет, независимо от пола, семейного положения и прочих обстоятельств, обязан отслужить в армии три года. В течение суток после дня рождения человек обязан явиться в призывной комитет. Ему выдавался специальный пропуск в учебный центр, где в течение нескольких недель его обучали теоретическим и практическим основам военного дела. Трижды в год молодых парней и девушек группами отправляли в столицу союза, где заседала страта. Там солдаты получали направления. На время службы человек лишался всех прав, оставаясь по сути пушечным мясом. Ему не выплачивалась зарплата, не гарантировалось страхование. Единственное, на что мог рассчитывать призванный солдат, так это дополнительный поек для всех членов семьи, состоящий из мешка зерновых, нескольких буханок хлеба и куска мяса раз в три месяца; раз в полгода выдавались семена для рассады. Выплачивать поек прекращали спустя полгода после увольнения служащего или в связи с его смертью». Я отложила книгу в сторону и задумалась: пока история кажется не слишком радужной. Но, с другой стороны, это даже еще не начало, просто предисловие. Илья не мог посоветовать мне чего-то плохого. Я хотела продолжить чтение, но буквы расплывались перед глазами. Я выключила лампу, запихнула томик под подушку и уснула. Я помню, что все прокручивала в голове последнюю фразу введения: «А смерть была частым окончанием службы, поэтому, открыв на рассвете глаза, парень по имени Солнце не спешил радоваться: двадцатый день рождения – это повод для траура, а не для веселья». Утром перед самым выходом из дома, повинуясь внезапному порыву, я выудила книгу из-под подушки и забросила в сумку. На одной из лекций мне стало жутко скучно. Чтобы как-то развлечься, я достала книжку в черной обложке и приступила к чтению первой главы. Но мне все никак не удавалось сосредоточиться: преподаватель громким монотонным голосом рассказывал о временах своей молодости, девчонки хихикали и переговаривались под ухом, какой-то парень позади меня все спрашивал, о чем я там читаю… Поэтому я прыгнула. Впервые за очень долгое время я попыталась вспомнить, как это, нырять в повествование, заполнять им себя. Я оказалась посреди поля. Высокие колосья покачивались на легком ветру, создавая волнующееся море, на волнах которого блестели золотистые лучи восхода. Я стояла у самого края растительного океана. С одного стороны поле окаймлял могучий, кажущийся непроходимым, столетний лес, с другой виднелось затянутое утренней дымкой озеро. Я огляделась: рядом со мной была неширокая пыльная дорога. Она вела в поселок с двухэтажными каменными и совсем низенькими деревянными домами. Было тихо, я не слышала шума машин, людских голосов и вообще никаких звуков. Я снова повернулась к полю, подставив лицо теплым лучикам. Краем глаза я заметила какое-то движение. Метрах в двадцати от меня из травы поднялся человек. Ослепленная ярким светом, я не видела, кто это. Человек замер на какое-то время и медленным шагом направился ко мне. Он остановился в нескольких метрах от меня, я все еще не могла его толком рассмотреть. - Кто ты? – его тон вряд ли можно было назвать доброжелательным. - Привет… - Кто ты? Мне было нечего сказать, я молчала. Парень тоже не говорил ни слова, только рассматривал меня, мою одежду, обувь. В ответ я попыталась рассматривать его. На нем было футболка, то ли спортивные, то ли военные штаны, сверху накинута рубашка, на ногах тяжелые ботинки. - А ты кто? – устав от молчания, наконец спросила я. Парень сделал пару шагов мне навстречу. Я видела, что он раскрыл рот для ответа, но… Но все вдруг закрутилось и потеряло четкость. «Юная леди!» - отдаленное эхо звучало где-то надо мной. Меня будят. Я в последний раз взглянула на приближающегося ко мне незнакомца и пожалела, что через секунду, когда я вернусь в аудиторию, он про меня забудет. - Юная леди, я не мешаю вам спать? – монотонный голос преподавателя звучал громко и совсем рядом; я открыла глаза и увидела его стоящим рядом со мной. - Простите, я немного простудилась, у меня слабость. Мне очень неловко, - улыбнувшись, мягко объяснила я. - В таком случае, вам необходимо пройти в медпункт и не заражать каждого, кто решит с вами заговорить. В этот момент кто-то громко объявил, что время лекции закончилось, и все поспешили встать со своих мест. Я убрала конспект в сумку, бережно взяла в руки книгу и вышла прочь из аудитории, напоследок еще раз попросил у пожилого преподавателя прощения. Весь день я вспоминала прыжок. Свои эмоции, встречу с неизвестным героем. К вечеру я была полна уверенности, что прыгну еще. Эту историю мне захотелось узнать изнутри.