Невозможно

Я бегло окинула взглядом салон и немногочисленных пассажиров, задержалась на лице Ильи, таком мирном, расслабленном. В голове ярко вспыхнули слова Олеси: «Кто вы, друзья или влюбленные?». И правда, кто? Друг, любимый… На каждый из этих ярлыков, как выразилась сестра Ильи, сердце отзывалось одинаково чутко и нежно. - Не стоит об этом думать, - шепнула я. Илья заворочался во сне и пробубнил что-то несвязное. – Спи, спи, горе луковое. Я погладила его по лохматой макушке и ощутила щемящее, почти материнское чувство. Я поджала губы и напомнила себе, что не собиралась размусоливать эту тему. И без того нелегко. Я крепко сжала в руках тоненькую книгу, ощутила под пальцами рельефность названия и задумалась, стоит ли мне прыгнуть или лучше просто почитать. Снова оглядевшись, я решила, что место не самое лучшее для перемещения, и углубилась в чтение. Точнее, я хотела бы потеряться в строчках и главах, но все никак не удавалось сосредоточиться. Меня не покидали навязчивые мысли о нас с Ильей. Я приказала себя вспомнить о чем-нибудь другом, продолжая невидящими глазами бегать от слова к слову, и в голове возник образ Сола. Черный силуэт на фоне лучей восхода. Внимательный взгляд прищуренных глаз. Моя рука в его ладони в конце того мучительного дня. И снова я мысленно съежилась от сожаления – ведь он забыл меня и будет забывать каждый раз. - А я хочу, чтобы помнил! - внезапно для самой себя с горечью в голосе воскликнула я; несколько попутчиков обернулись в мою сторону, и мне оставалось лишь смущенно улыбнуться в ответ на их вопрошающие взгляды. Я поковырялась в сумочке и нашла ручку с последними каплями чернил, но не нашла бумаги. Тогда я, сильно давя на бумагу, написала вверху страницы: «Почему он должен забывать?». Последнее слово было еле различимо. Я снова и снова перечитывала написанное, проецируя всю свою боль и сожаление. Не столько из-за Сола и прыжков, сколько из-за Ильи, слов его сестры, своей неуместной влюбленности… Почувствовав знакомое ощущение, будто ком в горле встал, я прыгнула в книгу – хотелось сбежать от собственных слез. Нелепость какая! Я несколько раз моргнула, пытаясь разогнать мутную пелену перед глазами. Высокий серый потолок, заштукатуренные стены; я лежала на раскладушке, тело ныло из-за неудобной позы, в полуметре от меня тихо похрапывал Сол. Значит, я прыгнула ровно туда, откуда вернулась в прошлый раз. Я села, опустив ноги, и тут же отдернула их, обожженная холодом. Я огляделась и увидела тоненькую полоску белого света, идущую из дальней стены. Я осмотрела пол у раскладушки в поисках обуви, но ничего не нашла, поэтому медленно встала, стараясь не обращать внимание на ледяной пол, и зашагала к источнику света. Это оказалось забитое выкрашенной в цвет стен фанерой окно. Вверху осталась небольшая щель, куда и проникали лучи. Я устало посмотрела на Сола, съежившегося под одеялом, и грустно усмехнулась – наверное, они все такие, мужчины, кажутся сильными, непобедимыми, но во сне беззащитны, ничем не отличаются от детей. Не удивительно, что во мне вдруг просыпается навязчивая материнская потребность обнять и приласкать. А может, и не материнская вовсе, а просто женская. Сол громко вздохнул и потянулся, прервав мои размышления. Я скрестила руки на груди, прокручивая в голове, что скажу, как объясню свое присутствие здесь. Возникла проблема с регистрацией? Меня только ночью закончили осматривать? Парень сел, пошарил руками по полу и, обувшись, встал. Мы встретились взглядами, я было раскрыла рот, чтобы оправдать свое внезапное появление, но Сол обратно присел на раскладушку и начал что-то искать на полу. Я следила за его манипуляциями молча – зачем говорить, если сказать нечего. Через четверть минуты он поднялся, сжимая в руках еще одну пару обуви, и подошел ко мне. - Прости, - он опустил глаза. – Видимо ночью, когда вставал размяться, по ошибке надел твою пару, - Сол усмехнулся. – И зря удивлялся, почему вдруг ноги не помещаются! - Ты знаешь, кто я? – выдала я, ошарашенная, ожидавшая любой реакции, только не такой. - Лес, ты не проснулась еще что ли? Или у тебя проблемы с памятью? Тогда ясно, чего ты вдруг молчишь о себе, хотя определенно точно местная. Пораженная, я раскрыла рот и глупо захлопала ресницами. Помнит, он меня помнит! Как, черт подери, такое вообще возможно? - Эй-эй, с тобой все нормально? Сол вдруг схватил меня за руку, и голос его звучал приглушенно. Я закрыла глаза и открыла их уже в автобусе. Я была настолько удивленна, что просто сбежала, вернулась в реальность. Похоже, это единственное, что я умею делать по-настоящему хорошо, – убегать. От всего, вызывающего во мне какие-то непривлекательные чувства. Я отбросила в сторону самокопания и задалась вопросом более важным. Как Сол может меня помнить? Герои всегда забывали меня, исчезали любые признаки моего присутствия в сюжете, но не в этот раз. Дрожащими руками я открыла нужную страницу и снова прочитала нацарапанные ручкой слова. Неужели все из-за этого приступа жалости к себе? Неужели все из-за ручки и отсутствия бумаги? Все из-за вопроса? - Ерунда какая-то, - брякнула я. Вдруг меня осенила догадка: если Сол запомнил меня, значит, я – часть сюжета? Я есть в книге? Тяжело дыша, я принялась читать, просто читать. «Грубые женские руки ощупали Солнце с головы до пят. Сгорая от ненависти ко всему и каждомг, он крепко сжимал челюсти, но молчал, парень стоял, напрягая каждый мускул в теле. Для него больше не было смысла в борьбе, на самом деле, его вообще никогда не было. Но Солу нравилось когда-то обманывать себя, надеяться на окончание затянувшейся бессмысленной войны. Он знал, читал в редких книгах, которые находил в руинах, что раньше люди мечтали о странных вещах – новая машина, много ненужных бумажных денег, любовь прекрасной незнакомки – но сам он как сумасшедший жаждал лишь мир, спокойствие. Из тех же книг Солнце знал, что фраза «мир во всем мире» была для предков чем-то абстрактным, часто воспринимаемым, как ирония, ненужная и неуместная, просто штамп, который мозолил всем глаза. За одно это парень ненавидел прошлое. «Как можно считать мир ненужным, как можно желать войны, надеяться, что она может изменить жизнь?» – не понимал он, но больше не думал ни о чем, потому что не мог подобрать слов, не хотел их искать. - Давай, парень, ложись на кушетку, - приказала андрогинного вида санитарка, - надо тебя всего осмотреть. Солнце молча выполнял все команды, стараясь думать о чем угодно, лишь не о том, что с ним делают. «Самое ценное в жизни – это сама жизнь», - как заведенный прокручивал он в голове, и приятное чувство, пульсирующее в груди, отвлекало от далеко не приятных ощущений гастроскопии.» Я дважды перечитала последний абзац. Либо я сказала то, что и так было написано в книге, либо мои слова стали книгой. Я откинула голову назад и глубоко задышала. И как мне понять, это появилось здесь после написанных мною слов или до? Как мне вообще понять, была ли эта фраза здесь раньше или нет? Плечо ныло, а Илья сладко посапывал. Я, стараясь не разбудить друга, аккуратно приподняла его голову и сделала несколько круговых движений локтями, чтобы размяться. И вдруг я поняла, как узнать ответ – рядом со мной спит тот, кто может мне его дать! - Соня, проснись, хватит спать! – я небрежно потрепала друга за плечи. – Вставай! – ноль эмоций. – Вставай, тут твой папа и он очень зол, - прошептала я ему на ухо, и это подействовало, Илья встрепенулся и рассеянно заморгал. - Что происходит? - Шутка, - я пожала плечами. - Не смешно, - брякнул Илья и снова пристроился на моем плече. - Нет! Слушай, мне помощь твоя нужна. Потом объясню, - отмахнулась я. – Просто почитай вот этот отрывок и скажи, все ли так, как ты помнишь. - Кто ты и где моя подруга? – монотонно выдал Илья, услышав мою просьбу. – Саша бы никогда так себя не повела. - Просто сделай, как мы велим, иначе ты никогда больше не увидишь свою дорогую подружку, - подыграла я, продолжая с немой мольбой смотреть на Илью. - Ой, ну давай уже, - всем видом показывая, как ему этого не хочется, он потянулся за книгой у меня в руках. С минуту Илья читал указанные строки, а потом, пожав плечами, ответил, что все так же, как и всегда. - А эти слова про ценность жизни, они тоже были? – не унималась я. - Ну да, - Илья недоуменно уставился на меня. – Ты такая странная сегодня. - А кто ему это сказал? - Я не помню. - Илья, вспоминай! – взмолилась я. - Ладно, ладно. У тебя как будто голова сейчас лопнет, вздохни, помедитируй, а я пока покопаюсь в памяти, - он замолк всего на мгновение, наверное, просто для виду, и продолжил. – Ему вроде сон приснился. Где ты сейчас читаешь? - Какой сон? - Не хочу тебе заранее рассказывать. - Просто ответь, хорошо? - Ты точно не ты, я тебя такой никогда не видел, - Илья уставился на меня, словно я заморское чудовище. – Этот взгляд… У меня аж мурашки по спине побежали. - Хватит уже дурачиться, болван! - Ладно, может, у тебя ПМС, это не мое дело… - Вот именно! – я рявкнула, специально состроив еще более безумную гримасу. - Если я скажу, можно мне дальше спать? – невинно захлопал глазами Илья; я кивнула. – В общем, Солу накануне дня рождения приснился сон, как будто он уже на войне, его отправили на фронт. Было сражение, и вдруг из ниоткуда появилась девушка и сказала, чтобы он не хоронил себя раньше времени, ведь жизнь сама по себе ценна. Она умерла, и в этот момент он проснулся. Вот так, - Илья флегматично пожал плечами. - И что это была за девушка? – плохо скрывая дрожь в голосе, тихо спросила я. - Не знаю. Она была словно призрак. Сол на протяжении книги часто о ней вспоминал, точнее о ее словах, она ему даже снилась пару раз еще. Но как физическое лицо она так и не появилась, если тебе интересно. - А когда ты впервые эту книгу прочитал? - Давно, - протянул друг. – Мне было примерно шестнадцать, то есть года за два до нашего знакомства. «И за два года до моего первого прыжка», - подумала я. Илья, довольный собой, заявил, что рассказал все, что смог вспомнить, и теперь снова хочет лечь спать, ведь до дома еще почти час трястись. Он устроился, закрыл глаза и тут же уснул. Я не могла поверить в то, что услышала. Получается, я была в книге еще до того, как прыгнула туда впервые. Прыгнула и очутилась во сне у главного героя. Сол узнал меня? Поэтому он так себя вел, отчужденно, но не постеснялся обнять меня, успокоить, или он такой всегда? Голова разрывалась, шрам снова начал зудеть. Я крепко сжала в руках черный томик и уставилась на золотые буквы названия. Я смотрела долго, не моргая. Я продолжала смотреть даже когда глаза заболели, и пропала четкость зрения. Что-то было не так, это ощущение не покидало меня. «Все не так, дура!» - я мысленно кричала. Я начала вертеть книгу в руках, перелистывать страницы, словно надеялась найти что-то. И нашла - нет имени автора. Ни на переплете, ни на обложке, ни даже на первых страницах – нигде. Есть только название, даже года издания нет. Я снова растолкала Илью: - У меня еще вопрос. - Если он о книге, то я не отвечу. - Откуда она у тебя? - Отец подарил, - сонно пробубнил друг. - А у него откуда? - Купил, наверное, - Илья приоткрыл глаза и тяжело вздохнул. – Саш, Сашуль, не устраивай цирк, пожалуйста. Это просто книга, их люди пишут, издательства издают, магазины продают, а простые смертные их покупают и читают. Я эту книгу полюбил и решил поделиться с тобой, вручив на твой двадцатый день рождения. Вот и вся история! Ты ее просто читай, не думай о том, о чем не надо, и все будет хорошо. Хо-ро-шо, - Илья кивал в такт словам и, закончив говорить, снова закрыл глаза, давая понять, что разговор окончен. На языке крутилась уйма вопросов, которые мне, видимо, не удастся задать. - Ты вообще больше не хочешь об этом говорить или только сейчас? – шепнула я на ухо другу. - С меня хватит! - Илья резко открыл глаза, схватил шапку и шарф и, оттоптав мне все ноги, вылез со своего места. – Я не хочу говорить об этом вообще. Я ухожу спать в другой конец салона. Если ты поднимешь эту тему дома, я уйду жить в машину, ясно? - Твоя машина в другом городе, - напомнила я. - Значит, буду жить в машине в другом городе! Если бы я знал, что будет столько нелепости, то подарил бы тебе кружку, - не дожидаясь моей реакции, Илья действительно устроился на сиденье в четырех рядах от меня. - Болван, - пробубнила я себе под нос, обиженно косясь на макушку друга. Я бы с радостью злилась на Илью, но не могла, потому что всем моим существом завладели вопросы. Я не понимала, что происходит. Честно признаться, я так и не поняла. Для меня странность появления «Последнего лета Солнца» в моей жизни осталась тайной, так же как и моя способность. Может быть, все это было связано, а может быть, нет. Я не знаю. К концу пути, так ничего и не надумав, я решила оставить все, как есть. Поиски правды вряд ли бы что-то изменили. Автор не смог бы объяснить, почему я оказалась в книге, а если бы и смог, то своим объяснением наверняка вызвал бы новую порцию вопросов. Если бы я узнала, откуда появилась книга, то не поняла бы сущность моих прыжков. Раздумья лишь усложняли и без того нелегкую ситуацию. Я попыталась следовать своему же совету, только немного измененному: надо наслаждаться шансом пережить нечто волшебное, просто потому что оно есть. Я сжала черный томик в руках, но с не с яростью, как раньше, а с нежностью и волнением – это мой мир, может быть, он для меня и был создан. Когда мы с Ильей добрались до дома, я попросила прощения за свое поведение. Илья закатил глаза и легонько толкнул локтем в бок: - Все нормально, ваше высочество может позволить себе быть дурой время от времени, не то что мы, смерды. - Балбес. Повинуясь внезапно нахлынувшим эмоциям, я чмокнула Илью в щеку. На мгновение мы оба опешили, но тут засмеялись и, уставшие после дороги, разошлись по комнатам. Я переоделась, разложила по местам разбросанные утром впопыхах вещи. Я улыбалась сама себе – решение просто отпустить даровало облегчение, и дышать словно легче стало. Я улеглась, накрывшись одеялом, и решила подождать с прыжками до выходных. Но мне никак не удавалось заснуть: я ерзала, то накрывалась с головой, то раскрывалась. Через полчаса метаний в села в кровати, включила прикроватную лампу и открыла книгу на закладке. - У тебя, кажется, обморок был, - встревожено сказал нависший надо мной Сол, а я улыбнулась, наслаждаясь тем, что он меня помнит.