Невозможно

Я опустила глаза на руки Сола, крепко держащего меня за талию. - Со мной все нормально, просто голова закружилась, - отмахнулась я, выпрямляясь. Я мысленно систематизировала новую информацию. Сол решил, что я падаю в обморок – наверное, я просто уснула, это раз. Я провела рукой по колючему ежику на голове – все остается ровно так, как оставить, это два. Сол кивнул, удостоверившись, что со мной все нормально, и принялся складывать постельное белье и раскладушку. Я последовала его примеру. Не успели мы закончить начатое, как дверь в комнату распахнулась. На пороге стоял военный средних лет с уже посеребренными сединой висками. Он смерил нас взглядом, не выражающим ровным счетом ничего, и заговорил: - Доброе утро, призывники! Я буду контролировать ваше пребывание здесь. - Как к вам обращаться? – спросил Сол. - Вам не нужно мое имя, - с каменным лицом ответил военный. - И все же? – настаивал парень. - Офицер Здесь. - Здесь? – забыв о приличии, переспросила я. – И это имя что ли? - А вы и вовсе не заслужили, чтобы вас по имени называли, одиннадцать – шесть – ноль, - презрительно выплевывая слова, посмотрел на меня офицер. - Прошу прощения, - засмущавшись и опустив голову, глухо отозвалась я. Здесь прошел в комнату, и его шаги гулким эхом отражались от голых стен. Он обошел вокруг, разглядывая нас с Солом так, как обычно примериваются к магазинному ассортименту. - Что же, - начал он, - сейчас мы с вами пройдем в учебную комнату, и я проведу небольшой инструктаж, - офицер остановился напротив нас. – Так положено. Словно по сигналу в комнату вошли двое молодых парней в формах. Один из них встал сбоку от меня, другой – рядом с Солом. Неужели они бояться, что мы убежим? Куда нам бежать? Я зло взглянула на своего конвоира; Сол же сохранял поразительное спокойствие, он смотрел куда-то перед собой и как будто не замечал ничего. Офицер развернулся на каблуках и вошел в темноту коридора. Подождав несколько секунд, туда же и нас повели солдаты. Мы спустились на первый этаж, прошли по длинному широкому коридору мимо множества одинаковых невзрачных дверей. Нигде не было окон, только светящаяся лента тянулась вдоль центральной линии потолка. Здесь остановился около одной из дверей почти в самом конце коридора, солдат отошел от меня и ввел пароль в панель автоматического замка. - Итак, призывники, - начал офицер, когда мы оказались внутри, - инструктажа не будет, потому что правил нет. Хотя одно все-таки есть, ваша главная задача – выжить. Вы ведь этого хотите, не так ли? Здесь наградил нас улыбкой, которую разумнее было бы назвать оскалом. Этот человек внушал потрясающую неприязнь, от него самого, его одежды словно падалью тянуло. Было что-то отвратительное в его движениях: в том, как он кривил губы, в его жестах, когда он отдавал команды солдатам, в привычке опускать уголки губ при разговоре. Я сделал несколько глубоких вдохов, надеясь, что спазм, сковавший желудок, скоро пройдет. - Следующие несколько недель вы будете проходить подготовку, - продолжал распинаться Здесь. – Конечно, все мы знаем, что вам может повезти. Может быть, вас оставят служить в родном городе, может быть, все будет даже лучше, и вы пополните ряды службы защиты столицы. Но давайте рассуждать трезво, скорее всего вы умрете на границе, мучаясь гангреной, и ничем не поможете своему союзу, - можно было подумать, что офицер получает удовольствие от своих слов. – Но подготовка обязательна. Не вижу смысла рассказывать, что вас ждет, все равно вам от этого не убежать. Первая тренировка начнется через полчаса, у вас есть время, можете воспользоваться им, чтобы… Чтобы погоревать о будущем, которого у вас не будет. Здесь резким движением оттянул полу военной куртки и вышел в коридор; солдаты последовали за ним. Дверь с шумом захлопнули и заблокировали на замок. Я не знала, что говорить и стоит ли говорить вообще, я просто продолжала глубоко дышать. Прошло несколько минут, прежде чем я подняла глаза на Сола. Он встал со своего места и медленно расхаживал из угла в угол. Я спросила, что он делает, но ответа не последовало. - Отвратительный тип, хуже, чем просроченное молоко, - я решила, что шутка могла бы разрядить атмосферу, вот только шутка вышла неудачная, да и дрожь в голосе юмора не добавляла. Сол не обращал на меня внимания, только и делал, что ходил. Отчего-то мне было невыносимо больно видеть его таким. Я встала и подошла к нему, схватила за плечи и развернула к себе лицом, но он старательно отводил глаза. - Посмотри на меня, - попросила я, но Сол притворился, будто не слышит. – Посмотри, говорю! На лице парня не было эмоций, глаза были устремлены в одну точку, он словно превратился в статую. Я почувствовала ком в горле и поспешила отвернуться. Оттого ли подступили слезы, что я не могла достучаться до Сола, или оттого, что саму меня охватило ужасом неизбежной смерти после слов офицера? Мне хотелось защиты, и я обняла парня, крепко прижалась к нему. Сол встряхнул головой и после недолгих колебаний положил руки мне на спину. - Только не плачь, Лес, - сказал он. – В слезах нет смысла. Я отстранилась и отошла в сторону, тыльной стороной ладони вытирая слезы. Мне вдруг стало очень стыдно. Не поднимая на Сола глаз, я попросила прощения за свое поведение. - Мы знали, что так будет, - ответил он. – Мы… Все знали это с самого начала. Нам остается лишь приложить все усилия, что вернуться. - Думаешь, это возможно? - Я надеюсь. - А смысл надеяться? - Это единственное по-настоящему мое, что никто не может отобрать. Силы покидали меня, а слабость злила. Я обернулась на Сола – сильный, умный парень, а что он может? Только надеяться, что не сдохнет как никому не нужный дворовый пес. Наивность его слов не шла ни в какие ворота. Вера? Ха, ну конечно! - Ты слаб, - прошипела я. - А ты нет? – наклонив голову набок, ответил вопросом на вопрос парень. – Посмотри на себя. - И что я должна увидеть, интересно? - То, что не замечаешь. Ты называешь слабым меня из-за надежды, но сама, - Сол запнулся. – Ты впала в ступор, потом бросилась обниматься, а теперь злишься на меня! Ты думаешь, это нормально? - Да здесь вообще нет ничего нормального! – крикнула я. Я ждала, что еще скажет Сол, но он молчал. Постепенно ярость сошла на нет, и вернулась ясность мысли. Наверное, мне стоило бы извиниться, но я чувствовала, что это бесполезно. Нет, Сол бы простил, только казалось, что он счел бы извинения ненужными. Я окинула его взглядом, словно заново открывала для себя. Весь его образ был пропитан бесконечной тоской. Тоской о светлом будущем, о том, чего не будет. Жалость стрелой пронзила сердце. Я понимала, что это глупо и неуместно, я хотела отвернуться, скрыться, пока чувства не нашли отражение в глазах – жалость была не нужна Солу. Задумавшись, я не слышала, как дверь распахнулась, и в комнату вошел офицер Здесь, сопровождаемый теми же солдатами. - И снова здравствуйте, одиннадцать – шесть – четыре, - офицер посмотрел на Сола, - и одиннадцать – шесть – ноль! Пришло время первой тренировки, вас проводят в зал. Подоспевшие солдаты вывели из комнаты. Мы дошли до конца коридора, всего несколько метров, несколько коротких шагов. На этот раз офицер сам открыл единственную дверь в стене. - Удачи, призывники! – он усмехнулся и ушел прочь. Один из наших конвоиров остался снаружи, другой вошел вместе с нами в тесную душную комнатку. По его команде мы с Солом встали около двойной двери напротив входа. Через несколько минут раздался треск из небольшой рации на запястье солдата, на которую я до этого не обращала внимания. - Запускайте, - послышался искаженный помехами мужской голос. - Есть, - отрапортовал военный и обратился к нам, - Входите. Разделся щелчок, и двери разъехались, но как только мы переступили порог, она тут же захлопнулась. Мы оказались в большом помещении с высокими потолками. То тут, то там были разбросаны старые вещи, кое-где у стен были свалены сломанные стулья, диваны без обивки. Окон снова не было, свет шел от флуоресцентных ламп, висящих по периметру зала. На полу в беспорядке валялись шесть пыльных матрасов. На противоположной стене под самый потолок проецировались цифры 72:00:00. Из нескольких дверей по бокам от нас с Солом в зал вошли еще четверо: два парня и две девушки. Они озирались по сторонам, осматриваясь. Больше всего внимания привлекал таймер. Когда последняя дверь захлопнулась, отгораживая нас от всего остального мира, цифры ожили, и начался обратный отсчет. 72:00:00 71:59:59 71:59:58 Семьдесят два часа. И что будет, когда выйдет время? Таймер привлекал всеобщее внимание ровно тридцать девять секунд. Когда зрелище мерно меняющихся цифр наскучило, остальные вошедшие начали собираться вокруг нас, может потому, что нас вытолкнули из центральной двери, не знаю. Оказавшись рядом, я смогла рассмотреть парней и девушек. - Привет, - сухо поздоровался с Солом парень. - Кам, - Сол кивнул в ответ. Кам был даже выше Сола. Выдающиеся надбровные дуги, выступающие скулы. Парень высоко задирал подбородок, словно всеми возможными способами желал подчеркнуть - мы ниже его. Он смотрел из-под полуопущенных век, а один уголок рта был вздернут. «Заносчивый тип», - подумала я. Рядом с ним Сол напрягся, переступил с ноги на ногу, в поисках более устойчивой позы. Парни обменялись долгими выразительными взглядами. Сол первый отвел глаза и поздоровался с девушкой по имени Мир. Миниатюрная, она стояла, прячась за спинами людей, обнимая себя руками, но она не казалась загнанной, скорее наоборот. Ее поза словно говорила: «Я не буду вам мешать, я не хочу ругаться», но во взгляде серых глаз читалась недюжая сила. Она смотрела прямо на лица окружающих. Когда же она взглянула на меня, еле заметно улыбнувшись, я улыбнулась в ответ, но поспешила отвернуться, переведя взгляд на следующего человека. Худая девушка с изогнутыми бровями. Она вышла вперед, уперев руки в бока. Наверное, не хотела быть позади мужчин. Полные губы, маленький, слегка приплющенный нос, холодные голубые глаза, окаймленные длинными черными ресницами. Я мысленно усмехнулась: «Не удивлюсь, если только она из всего призыва вернется домой живая». Я все еще рассматривала ее, когда девушка, кивнув в мою сторону, обратилась к Солу: - А это еще кто? В поисках поддержки я повернулась к Солу, но он даже не смотрел в мою сторону. Я беззвучно отругала себя за нелепую надежду и уже открыла рот, чтобы представится, но вместо своего голоса услышала его. - Сам не знаю, - он пожал плечами. - Я с ней вчера встретился по дороге на регистрацию. Странная какая-то… - Меня зовут Лес, - я поспешно заговорила, не давая Солу закончить, боясь, что он сморозит еще что-нибудь не в мою пользу. - Знаешь, Лес, это очень небольшой поселок, тут все друг друга с детства знают. Но вот с тобой я раньше не виделась, - наклонив голову на бок, сладким голосом протянула девушка. - Я тут тоже никого не знаю, может, стоило бы познакомиться? – ответила я. - Отчего же нет? – улыбнулась девушка. – Сол, скажешь своей спутнице мое имя? - Ее зовут Иней. - Очень красиво, тебе идет, - искренне заверила я, мысленно отметив, что имя идеально сочетается с цветом ее глаз. - Спасибо! И все же, кто ты, Лес? - Она просто ненормальная, которая есть в базе, но ничего не знает о жизни, - не дав мне ответить, выпалил Сол. – А еще она будет жить с нами бок о бок следующие несколько недель. Так что может, стоит забыть про бессмысленные расспросы? - А может, наоборот следует получше ее узнать? Иней вплотную подошла к Солу, коснулась рукой его груди. Они смотрели друга на друга; она улыбалась, закусив нижнюю губу, а он хмурил брови. Здесь явно не все чисто. Они встречались? Встречаются? Я задавала себе вопросы, строила догадки и замечала с каждой секундой растущее чувство недовольства. Что это, ревность? Я одернула себя и отвернулась. - Ребят, здесь, к сожалению, негде уединиться, так что расслабьтесь, а? – бросил Кам и пошел прочь, вертя головой по сторонам. - А тебе не все равно? – протянула Иней, так и не отведя глаз от лица Сола. Я покосилась в ее сторону и снова ощутила неприятный укол. Что за странная реакция, черт возьми? Я же понимала, Сол не может быть единственным призывником, так чего же злюсь – он не моя игрушка. «Он вообще не игрушка», - я мысленно поправила себя. Мир сделала несколько шагов вперед и протянула мне раскрытую для приветствия ладонь. - Приятно познакомиться, Лес! – она улыбнулась, и в уголках глаз собрались лучики тонких морщинок. - Привет, - я пожала ее руку. – А ты не хочешь расспросить меня о том, кто я и зачем здесь? Разве тебя не смущает мое внезапное появление? – осторожно спросила я. - Нет, - пожала плечами девушка. – Если ты есть в базе, значит, все нормально, а остальное… У каждого должны быть тайны, я так считаю. Сложно описать, как я была ей благодарна! Да, странно, что она вот так просто смирилась с моим присутствием, не устроила мне расспрос или хитрую проверку, она просто поверила. Ну, не так просто, пожалуй – регистрация же я успешно прошла, моет быть, этого достаточно для избавления от различных обвинений? Мир замолчала и взглянула на мою бритую макушку: - Мне жаль. - А мне твои. Какие они были? - Светлые кудряшки, - Мир провела рукой, как будто убирала невидимые прядки. – Они меня раздражали, жутко непослушные, постоянно путались, - девушка нахмурилась. – Представляешь, я даже в хвост их убрать не могла, иначе бы потом ничем не расчесала колтуны. Но, - лицо ее разгладилось, - теперь я бы все отдала, чтобы их вернуть. - Я тебя понимаю. - У тебя мои кудри были? - Нет, - я засмеялась. - Ну вот видишь, - Мир махнула рукой. – Может, попробуем найти пригодные для сидения стулья? - А нам можно? Просто нам не объяснили, в чем суть тренировки. - Я тоже не знаю. Но ведь не запрещали же нам сидеть! Мир направилась к куче сломанных вещей у одной из стен. Я обернулась на Сола. Он больше не играл с Иней в гляделки, а уселся на один из матрасов, которые я заметила, когда вошла в зал. Девушка, не смотря ни на кого, уверенно шагала к таймеру. Я поспешила за Мир и, уже почти нагнав ее, услышала, как она воскликнула: - Ой, Рубер, что ты здесь делаешь? Я подошла ближе и заглянула за гору ненужных вещей. Там на низенькой табуретке сидел парень. Это был шестой, последний призывник. Худощавый, он то и дело, видимо, по привычке, касался тонкими длинными пальцами затылка. Он так сильно отличался от мужчин, которых я успела встретить в поселке: Рубер был больше похож на болящего ребенка, чем на загруженного тяжелой физической работой кормильца семьи. Парень не моргая смотрел в пол перед собой. Когда, приблизившись, Мир, похлопала его по плечу, он весь задергался, начал извиваться, стараясь сбросить руку. Девушка расстроено хмыкнула и отошла, парень снова, как ни в чем не бывало, принялся рассматривать пол. Мне однажды приходилась сталкиваться с подобным. Моей бабушке был шестьдесят один год, когда впервые проявились симптомы. Сначала ей стало трудно ходить, она много времени проводила дома, порой неделями не выходя на свежий воздух, сколько бы родители ее не умоляли. Она отнекивалась, говорила, что ей приятнее почитать книгу, но я видела, что она не переворачивает страницы, а глупо озирается по сторонам. Потом начались проблемы с памятью: однажды утром она не смогла вспомнить, где кухня, бродила из угла в угол единственной комнаты ее квартиры и причитала. Когда я приходила к ней, она не могла вспомнить, кто я. Иногда она открывала дверь и грозила мне половником, или ножом, или спицами, зовя на помощь. Соседи с интересом выглядывали из квартир, и я умирала от стыда. Я злилась и плакала от беспомощности. В больнице нам сказали, что у нее Альцгеймер. Мама договорилась со знакомой, бабушку положили в клинику – родители надеялись, что лечение сможет хотя бы затормозить молниеносное развитие болезни. Вечерами я слышала, как они переговариваются в своей спальне. - Это не может быть Альцгеймер! – твердила мама. – Слишком быстро, слишком внезапно. - Но врач же сказал, - беспомощно отзывался папа. В то время я молилась лишь об одном: чтобы прекратились эти разговоры, чтобы жизнь вернулась в обычное русло, и если для этого надо, чтобы бабушка умерла, я согласна. Мне стыдно об этом вспоминать, но для двенадцатилетней девочки страх и боль, превратившиеся в стыд и злобу, были кошмаром. Я ненавидела бабушку за то, что чувствовала. Через семь месяцев после диагноза мама все-таки добилась проведения дополнительных тестов и обследований. Деменция оказалась не проявлением скоротечного Альцгеймера, а симптомом редкого генетического заболевания, название которого я так и не выучила, хоть потом родители загоняли меня по больницам, ища тот же дефект в генах. Но не нашли, я была здорова. Бабушка умерла меньше, чем за год. Иссохла, побледнела. Она потерялась. Я ненавидела видеть ее такой, поэтому даже не навещала ее, сколько бы папа не уговаривал. И только после похорон я вдруг осознала, что никогда больше не увижу свою бабулю, не съем ее пирожков, не послушаю историй… Стало больно и стыдно. Я никому не рассказывала о том, что случилось, даже Илья не знает, даже родителям не известна вся правда. И вдруг теперь увидеть слабоумного парня, шепчущего несвязные слова себе под нос, было как удар под дых. Я отвернулась, стараясь не смотреть на Рубера, и спросила, ни к кому не обращаясь: - Он болен, почему он здесь? Как они могут призывать недееспособных? - У него есть ноги, чтобы ходить, и руки, чтобы держать оружие, значит, он годен, - я не заметила, как подошла Иней. - Это же глупо, - я замотала головой. - Никто не спорит. Только тут главные не мы, а страта. А ими правит война. Все очень просто, хоть и неверно. Я подняла глаза на девушку: она смотрела на Рубера с неподдельной жалостью. С другой стороны ко мне подошла Мир. - Да, ты действительно ничего не знаешь, - выдохнула она. – Руберу повезло вообще-то, - я непонимающе посмотрела на нее. – Его отец военврач. Ты в курсе, что это значит? - Нет. - Это значит, что папа у нашего дурачка крут, - перехватила инициативу Иней. – Круче только глава поселка. Вот так. Кстати, к Руберу не всегда так снисходительно относились. Он у нас особенный, не такой, как все, за это его ненавидели. И сейчас ненавидят, просто скрывают из уважения. - Зачем ты так о больном человеке? – я уставилась на Иней, не понимая, как можно быть такой бесчувственной. - Она просто хотела сказать, что раньше Рубер был другим, - мягко пояснила Мир. – Мы все вместе в школе учились. Уже тогда Рубер выделялся, он был сообразительнее, шустрый мальчик, постоянно с чем-то возился. Конечно, родители его оберегали, ограничивали общение со сверстниками… - Ну конечно, мы же все чумные, раз питаемся хуже их, - фыркнула Иней, сложив руки на груди. - А после выпускного теста, - продолжила Мир, притворившись, что ничего не заметила, - его отправили в столицу. Что же, он это заслужил, умный парень, - Мир через плечо посмотрела на Рубера и с грустью в голосе добавила. – Был. - Он нормальным был? – переспросила я. - Рубер таким два года назад вернулся, - ответила Иней. – Никто не знает, что точно случилось. Никто, кроме него самого и его родителей. - Но есть же какие-то версии? – не унималась я, как будто причина что-то значила. - Неудачная попытка суицида, - раздался приятный баритон за нашими спинами. Я обернулась. Рубер стоял, еле заметно покачиваясь, руки у него тряслись, но глаза больше не бегали бездумно от предмета к предмету, в них даже читалась… осмысленность. Я открыла рот, но так и не смогла придумать, что сказать; Иней тоже замерла, округлив глаза. - Ну, приятель, раз уж ты себя хорошо чувствуешь, можешь, поможешь мне разобрать этот завал? – спросил подошедший Сол. Он, улыбнувшись, кивнул Руберу и принялся вытаскивать из общей кучи стулья, один за одним: пригодные ставил отдельно, безнадежно сломанные складывал чуть поодаль. Мы с девушками попятились назад и молча уселись на куцые матрасы. В течение следующих двадцати минут Сол болтал с Рубером: шутил, рассказывал о шалостях соседских детей. Он не ждал ответа от сидевшего рядом худого парня, но каждое мычание или отрывистый приглушенный смешок воспринимал с энтузиазмом. Однако скоро Рубер перестал реагировать, снова замкнулся, тремор усилился, понимание стерлось с лица. - Эй, приятель, - осторожно обратился к нему Сол, реакции не последовало. Сол тяжело вздохнул, отвернулся к стене и медленно провел рукой по голове. Шумно выдохнув - наверное, он задержал дыхание - он снова принялся разбирать завал, но уже молча. - Вот я вообще не понимаю, какого ты возишься с этим психом, - растягивая слова, заговорил Кам. – Мальчик повеселился, поиграл в ученого в подземельях страты, постарался вырваться из нашего ада. Ну, ты же понимаешь, Солнце. Парень криво усмехнулся, а я заметила, как сильно Сол вцепился в спинку старого дивана. Иней и Мир переглянулись. Я заметила их взгляды и одними губами спросила, что происходит. Ответом мне был лишь слабый кивок головы, который ровным счетом ничего не значил. - Ой, я тут вспомнил, как вы мелкие вместе играли, - тем временем продолжал Кам. – Ты из-за этого так трясешься над этим мешком мяса и говна? Прежние обязанности покоя не дают? - Заткнись, Камень! Сол отшвырнул в сторону деревяшку, она с громким гулом, эхом отражающимся от стен, ударилась о стену и, отскочив, застыла на полу. Я вздрогнула от неожиданности, Иней вскочила на ноги, Мир прикрыла рот рукой. - Замолчи, слышишь! – кричал Сол. – Чего ты хочешь, а? – он широкими шагами направился к Каму. – Чего ты добиваешься? Хочешь, чтобы я орал? Вот, наслаждайся. Хочешь задеть меня? Поздравляю, у тебя получилось. Хочешь, чтобы я извинился? Я в миллионный раз прошу прощения! Но, - парень вдруг снова заговорил обычно тихо, - не трогай больше никого. - А ты мне не указ, говорящий. Камень сказал это спокойно, даже с заглушаемой горечью в голосе. Но Мир коротко вскрикнула, сильнее зажав рот, а Иней бросилась вперед. Все произошло так быстро, что я не успела понять, почему вдруг Сол зарычал и вскинул руки, а Кам пластом рухнул на пол. - Стой! Хватит! - Иней подбежала к Солу и обняла его за плечи, пытаясь стащить с не защищающегося Кама. – Слушай меня, успокойся. Солнце! Но он не слушал, продолжал сжимать горло парня. Лицо Камня краснело, он широко распахнул глаза и ловил ртом воздух. Иней кричала, просила, даже попыталась ударить Сола, но тот словно и не ощущал ничего, не замечал. Он с ненавистью следил за судорожными движениями пальцев Кама. И он улыбался, а с губ тонкой струйкой стекала слюна. Я оцепенела, видела, как Иней зовет меня на помощь, но не могла встать. Все силы как будто ушли на то, чтобы оставаться в сознании, продолжать смотреть. Хотя, я бы предпочла закрыть глаза. Краем глаза я заметила Мир, бегущую к парням. «Ну хоть она поможет», - подумала я. Но не успела мысль закончиться, как девушка, замахнувшись, уронила на голову Сола ведро. На секунду парень замер, ведро глухо звенело, Иней широко раскрытыми глазами уставилась на Мир. А потом все прекратилось. Солнце повалился на лежащего без движения Камня. Оглушающая тишина внезапно вернула мне ясность мыслей. Я сорвалась с места и подбежала к остальным. Я вспомнила лекции по медподготовке и впервые порадовалась, что нам тогда попался чересчур строгий преподаватель, у которого было не прогулять, и проверила дыхание и пульс у Сола и Кама. - Они в порядке? – спросила Иней, следя за моими манипуляциями. - Да, - ответила я. – Главное, чтобы когда проснулись, не продолжили. - Ничего, у меня есть это, - опустив глаза и пряча улыбку, Мир продемонстрировала старое ржавое ведро. - Откуда ты его вообще взяла? – рукавом промокнув пот со лба, поинтересовалась Иней. - О, это наш туалет, - пожав плечами, пояснила миниатюрная девушка. Мы переглянулись и звонко засмеялись. Страх, сковавший мои мышцы минуту назад, нашел выход в этом неуместном веселье. Я косилась на парней и заливалась еще пуще. Мир выронила ведро и схватилась за живот, согнувшись пополам. Иней смахивала выступившие на глазах слезинки. Даже Рубер похрюкивал, сидя на своем месте. Отсмеявшись, я почувствовала усталость, хотелось прилечь и не шевелиться. Но бросать Сола и Кама вот так было нельзя. - Нужно их подальше друг от друга убрать, - озвучила общую мысль Мир. Мы положили матрасы у одной из стен, рядом поставила более – менее крепкие стулья, пригодные для сиденья, расположили злополучное ведро, спрятав его за кучей мусора, - хоть какое-то уединение. Закончив с «мебелью», мы покосились на валяющихся в забытьи парней. Я схватила Кама за ноги, Иней – за руки, по команде мы попытались его поднять, но потерпели фиаско. - Что же, аккуратно не выходит, будем, значит, действовать грубо, - хмыкнула девушка. На это раз мы обе взяли парня за руки и потащили по шершавому полу. - А вы не боитесь ему что-нибудь повредить? – спросила стоящая в стороне Мир. - Ничего, заживет, - брякнула я в ответ, обливаясь потом. Вскоре Кам и Сол были доставлены на отведенные им матрасы, в противоположных концах, конечно, и мы смогли свободно вздохнуть. Судя по таймеру, прошло почти четыре часа после того, как за нами закрылись двери. - Жутко хочется пить, - простонала Иней, лежащая на матрасе, раскинув руки. - Очень, - кивнула Мир. - Должны скоро принести обед, - предположила я. Мы некоторое время сидели молча, когда Рубер, озираясь по сторонам, подошел к матрасам и, плюхнувшись всем телом на один из них, устроился и закрыл глаза. Через несколько минут дыхание его углубилось. Мир последовала примеру несчастного парня и, свернувшись калачиком, погрузилась в неспокойный сон. Иней наградила меня оценивающим взглядом из-под ресниц и, не сказав ни слова, тихо встала. Она принялась рассматривать сваленный по углам хлам, но сколько бы она не притворялась, что ей все равно, после каждого шороха, доносившегося из спального угла, Иней оборачивалась. Она волновалась. Только я не понимала, почему она это скрывает. Я сидела, вытянув ноги, на своем матрасе. Камень, Иней, Мир, Солнце, даже Рубер, они все такие разные, молодые. Готовые умереть. Хотя, конечно, нет, не готовые, просто смирившиеся с такой возможностью. Все хотят жить, может быть, только больной Рубер не понимает до конца, что происходит. Я переводила взгляд от человека к человеку. Они совсем не такие, какими я их увидела несколько часов назад. Вряд ли они успели измениться, просто я начинаю видеть правду. Но что-то подсказывало мне, что истина относительна: едва ли я смогу парой слов точно описать каждого из призывников. Они не то, что я, не то, что мои знакомые. Они другие… Я откинулась назад, надеясь дать отдых уставшим глазам, но тут же как ошпаренная раскрыла смеженные веки – нельзя спать, иначе я могу случайно выпрыгнуть из книги. Я не хотела этого, я получала почти мазохическое удовольствие от этого мира, полного несправедливости, смерти и страха, от его сложностей и острой многогранности. Он казался каким-то… знакомым. Глупости какие! Я прислонилась спиной к холодной стене и уставилась на меняющиеся цифры на таймере. Спустя двадцать семь с половиной минут я краем глаза заметила шевеление: Сол начал приходить в себя. Я искоса взглянула на Иней, но она углубилась в чудом найденную тоненькую книжечку или брошюру и ничего не заметила. Не вставая в полный рост, я перебралась на матрас Сола. Он проморгался, и когда сон окончательно рассеялся, вздрогнул всем телом. - Тихо, все спят, - прошептала я. – И Кам тоже. Сол осмотрелся и присел. Он уткнулся головой в стену, но тут же беззвучно поморщился и коснулся рукой затылка. - Это Мир, - пояснила я. – Ты озверел просто, вот с тобой и обошлись как с бешеным животным. - Как Камень? – опустил глаза, сухо спросил парень. - В порядке, просто сознание потерял, видимо от нехватки кислорода. Но это неудивительно, ведь его душили. Что стряслось-то? Парень уставился на свои руки. Он сжимал кулаки, растопыривал пальцы, рассматривал ладони, как будто видел их впервые. Сол тяжело вздохнул и отвернулся. - С ним все в порядке, не переживай так, - я дотронулась до его плеча. - А со мной? Со мной тоже все в порядке? – Сол повернулся и заглянул мне в глаза. – Не боишься меня? Вдруг я снова… озверею? Твою-то шейку в два счета сломать можно. Он приблизился, наши носы почти соприкасались. В голове вдруг возникла приятно-манящая картинка поцелуя, но вместо этого я ощутила крепкую хватку на горле. Сол чуть сильнее сжал пальцы. Я замерла, но не от страха, я понимала, что он ничего мне не сделает. Я боялась отодвинуться дальше, боялась не почувствовать горячее дыхание на коже. - Я и теперь в порядке? – склонив голову набок, прошептал Сол. - Да, - спокойно ответила я. Сол убрал руку, в глазах его отразилось беспокойство, он опустил глаза и отстранился. - Прости, я не… Прости. - Что случилось, Сол? – я вспомнила, что сказал Кам. – Это потому, что он назвал тебя говорящим? В глазах Солнца на мгновения вспыхнула искра ярости, но ее тут же заменила бесконечная тоска. Он прислонился к стене. - Я потом тебе расскажу, может быть. Лучше ты скажи, откуда ты все-таки взялась. - Вот она я, - я улыбнулась. – Откуда берутся люди? - Нет, я про другое, - Сол засмущался, и это меня рассмешило. – Вчера утром, когда я пришел на поле, никого не было. Я наклонился завязать шнурки, и ты вдруг появилась. Стоишь и смотришь на меня. Странная. - Хватит повторять, что я ненормальная, Сол, это вообще-то задевает. - Я не хочу тебя обидеть, просто говорю, что есть. - Я пришла из другого мира, - я закатила глаза. – Тебя устроит такой ответ? - Я не настолько глуп. - Я и не говорю, что ты глупый, просто говорю, что есть. Сол тихо усмехнулся. Он подвинулся, жестом предлагая сесть поближе. Так я и сделала. Сол задремал, и снова что-то щелкнуло в груди. Я подняла руку, чтобы обнять его, но так и не решилась. Я, не создавая лишнего шума, перебралась на свой матрас и только тогда заметила, что все время Иней не сводила с нас глаз. Я улыбнулась ей одними губами, словно извинялась, но девушка демонстративно отвернулась. - Сложный выбор, любовь или дружба, - раздался приглушенный голос Кама. Я обернулась в его сторону. Он растянулся, подложив руки под голову, на шее красовались синяки. - Нет никакого выбора, - запротестовала я. - Ну да, ни я, ни Иней не заметили, как ты на Сола поглядываешь, - вздернул бровь парень. - Я на всех одинаково поглядываю, - приторно улыбнулась я, боясь выдать внезапно охватившее меня беспокойство. - Ну, ну. - А ты, как я замечу, себя нормально чувствуешь. Больше не собираешься провоцировать Сола? - Я его не провоцировал, я сказал правду. Ее здесь все знают, - он взглянул на меня, - или почти все. Незнание задевало, но я ничего не могла сделать против этого. «Вообще-то ты кое-что можешь, - напомнила я себе. – Можешь прыгнуть назад и прочитать о всех тайнах Сола в книге, к счастью, он главный герой.» Я снова посмотрела на таймер: 64:34:56. Почти восемь часов прошло, а к нам так никто и не пришел. Ни еды не было, ни воды. Во рту все пересохло, под ложечкой не прекращая посасывало, от голода болезненно стучало в висках. Иней отложила книгу в сторону и села на матрас рядом с моим. - Что читала? - решив нарушить тишину, неловко поинтересовалась я. - Какую-то инструкцию, - сухо ответила девушка. - Странно, почему нас оставили одних. - Видишь? Иней указала куда-то на потолок над входом. Я проследила за ее взглядом, но ничего не заметила. - Присмотрись, - посоветовала Иней. Я напрягла зрения и увидела маленькую красную точку. Камера. Иней перевела взгляд в другой угол зала, где были еще одна камера. Я насчитала шесть штук, спрятанных в тенях. - Никто к нам не придет, - глухо пояснила девушка. – Наверное, проверяют, сколько мы продержимся. - Прежде, чем что? - Не знаю, - Иней пожала плечами. – Убьем друг друга, свихнувшись в замкнутом пространстве, или замучаемся жаждой. Семьдесят два часа, столько они планировали держать нас здесь взаперти? Наблюдают за нами, словно мы не люди, а лабораторные крысы! Но как можно лишать нас самого необходимого? Я прислушалась к своим ощущениям: усталость свинцом налила веки, желудок скручивался узлом, меня была мелкая дрожь, глаза щипало, при каждом вздохе воздух обжигал иссушенное небо. И это только начало, что же будет через шестьдесят четыре часа? Я медленно легла, от матраса поднялось еле заметное облачко зловонной пыли. Я закрыла глаза и провалилась в сон. Когда усталость прошла, и тело начало ныть в неудобной позе, я проснулась. Головная боль усилилась, пульс глухо стучал в ушах, но сквозь этот шум я услышала кое-что. Журчание воды. Вожделенная влага. Я резко вскочила на ноги, от чего в глазах потемнело. Потребовалась пара минут, чтобы прийти в себе. Я была дома. В своей комнате. Часы показывали без четверти восемь, с кухни доносился звон чашек, звук включенного крана и еле различимые голоса. Вяло переставляя ноги я вошла на кухню, Илья обернулся и, улыбаясь, поздоровался. - Доброго утречка, соня! – он заметил мое состояние, и улыбка сразу померкла. – Может, тебе врача вызвать, а то я как будто в «Рассвет мертвецов» попал. К сожалению, дробовик в других штанах. Я не слушала друга, его голос, как и голоса дикторов какой-то утренней передачи в телевизоре, раздражали, вызывая все новые приступы головной боли. Я не могла оторвать глаз от капающей из крана воды. Кап, кап, кап. Каждая клеточка моего тела рвалась встать и, наконец, утолить жажду. Я провела языком по треснувшим губам. - Саш, ты как? – отбросив в сторону шутки, Илья присел рядом со мной на корточки. – Боже, да ты вся горишь. На, выпей, - он протянул мне свою кружку с полу-остывшим чаем. Я вцепилась в нее непослушными пальцами и поднесла ко рту, но стоило жидкости коснуться губ, как я вспомнила о тех несчастных, которым еще два дня существовать без еды и воды. Я хотела пить, я мучилась жаждой, но так и не смогла заставить себя разомкнуть губ. - Нет, забери, я не могу, - промямлила я. - Саш, на тебе лица нет. Выпей хотя бы чаю, ложись в постель, а я вечером лекарства принесу. Тихо проклиная свою не ясно откуда и почему взявшуюся преданность и солидарность, я ушла обратно в комнату. Я взяла книгу и прыгнула без лишних рассуждений. Я открыла глаза и первое, что увидела, был таймер: 58:11:03. Меня не было шесть часов. Время летело незаметно. Не быстро, просто я не обращала на него никакого внимания. С каждым часом самочувствие становилось все хуже. Масло в огонь подливали, видимо, наблюдатели: периодически в зале становилось то очень жарко, то слишком холодно. Липкая испарина покрыла лоб, сердце часто и гулко билось о ребра. Я время от времени бросала взгляды на товарищей: они так же, как и я, были полуживыми. Таймер подсказал, что минуло двадцать девять часов, впереди еще сорок три. Сил оставаться в сознании больше не было. Смежить веки стоило огромных усилий, но как только свет больше не беспокоил глаза, я уснула. Несколько раз я открывала глаза и в полудреме замечала знакомые вещи: иногда письменный стол, любимые книги, сложенные стопочкой; иногда посеревшее лицо Иней напротив меня. Краем уха я улавливала голос Ильи, разговаривающего по телефону, и приглушенные стоны Рубера, мучимого жаждой и собственной болезнью. Два мира смешались в моей голове, я не понимала, когда я здесь, а когда – там. Это не имело значения. Важно было лишь не пропустить момент, когда меня в очередной раз скручивало в приступе бесполезной рвоты. Я содрогалась, но так и не смогла ничего явить миру из бесконечной пустоты желудка. Красные цифры мигали, отсчитывая последние часы моей бесполезной жизни. 19:32:45 08:17:43 02:57:56 Я точно запомнила, что данные не успели обнулиться, когда с пробирающим до костей скрежетом двери распахнулись, в зал вбежали несколько мужчин в светлой форме с темными чемоданчиками в руках, на которых красовались ярко-красные кресты. Кто-то крепко схватил меня за шею, что-то холодное коснулось истончившейся кожи на груди. Сильные руки приподняли мою голову, и прохладная вода коснулась губ. Вода! Собрав последние силы, я потянулась вверх, но ни одна капля не попала мне в рот. - Тиши, тише, девочка, - я слышала мягкий незнакомый голос как со дна колодца. – Сейчас все будет хорошо. Я почувствовала укол в руку, и приятная осязаемая чернота сомкнулась надо мной.