Фортуна

Когда парни, что работали у моря, вернулись в лагерь, то испытали шок не меньше нашего. Как-то мы в этом мире привыкли чувствовать себя в относительной безопасности. Есть же оружие! А то, что можно не успеть им воспользоваться, никто и не подумал. Лёвочка немного всплакнул над Андреем, да и пошёл готовить на ужин рыбу. Женька чего-то наловил. Он уже разбирался в местных рыбах. Один сорт хищной и костлявой выпускал обратно или часть рубил на приманку для более крупных особей. Там же на берегу весь улов потрошили и чистили. Правда, в последнее время такая наша деятельность стала привлекать каких-то морских птиц. Те поначалу подбирали только потроха. Но вскоре обнаглели. Лёва такое терпеть не стал. От одной шкуры не самой удачной выделки срезал себе полоску. Размочил, размял и теперь использовал в виде пращи. Чего-чего, а камней на берегу хватало. Самое интересное, что Лев за какую-то неделю наловчился так, что сбивал птиц на расстоянии до двадцати метров. Но пернатые продолжали проявлять изворотливость. А Лёва, соответственно, прицельность стрельбы. В общем, парни на берегу не скучали. Успевали и дрова заготовить, и рыбу поймать, а потом и почистить. И, собственно, много времени на готовку мы не тратили. Но для Андрюхи Лёва сварил в малом котелке уху. Приправил ее несколькими стебельками укропа, что мы по чуть-чуть щипали, и понес его кормить. Андрей хоть и не спал, но от еды отказался. – Температурит, – хмуро поведал Николаич. – Аспирин я уже дал. Плюс антибиотик. Но ему питье обильное требуется. А у нас кроме кипяченой воды ничего и не было для питья. – Данила, – позвал меня Андрей, – там, на склоне, возле трех белых валунов, кусты растут с ягодами. Я пробовал, они незрелые, но кисленькие. Николаич в этом месте утробно рыкнул. Я же, напротив, внимал словам нашего раненого. Если хочет человек кисленьких ягод, так я насобираю. Или какой компот сварю. Раз уж он их уже ел и выжил. – Ты их истолки, – продолжал Андрей. – И шкуру последнего барана после вымачивания в морской воде ими засыпь. Рычать Николаич перестал. И разразился долгой матерной речью о безмозглых во всех отношениях подчиненных, один из которых то ягоды пробует, то к крокодилу в пасть лезет и, вместо того чтобы спать, беспокоится о какой-то шкуре. А я решил, что Андрюха с таким настроем точно помирать не собирается. И согласно «завещанию» полез на следующее утро за теми ягодами. На склонах уже много чего зрело. Но, как правильно заметил Кущин, мы это не рисковали есть. Может, со временем определимся в съедобности ягод и плодов. Хотя все эти якобы фруктовые деревья были дичками во всех отношениях. Мелкие невзрачные плоды обычно имели большую косточку и мякоти не больше миллиметра. Зато наши посадки радовали. Томатам понравился и климат, и температура с влагой. Вымахали эти монстры мне уже до подбородка. Андрей их подвязал и пообещал, что с каждого куста будет до тридцати килограммов урожая. Пока помидоры только цвели. А вот еще два кустика, что мы не смогли сразу идентифицировать, оказались болгарским перцем. Его семена с томатами чем-то похожи, вот наш сержант сразу и не разобрался. А еще взошло несколько перцев-горошков. Пару недель они не подавали никаких признаков, а потом активно пошли в рост. Попутно мы поняли, что растение это вьющееся. Наподобие лианы, и ему требуется опора. Картофель, горох, овес и горький перец никаких сюрпризов не преподнесли. Росли и зрели. Только на еду мы их не брали, пока не могли себе позволить эти «деликатесы». Хотя от мясорыбной диеты уже тошнило. Женька пытался разнообразить меню, вылавливая крабов и моллюсков. После того как достроили пирс, можно было отходить от берега по этой импровизированной стене и ставить ловушки на глубине. В огороженном же бассейне мы попробовали купаться. И, кстати, вода в будущем «Черном море» оказалась гораздо более соленой, чем это помнилось по нашему времени. И удовольствия от такого купания не было. Нет, конечно, мы могли бы порезвиться. Но обилие хищников поблизости отбивало всякую охоту к купанию. Да и времени свободного у нас не было. За всеми этими воспоминаниями я не заметил, как мы с Тимом добрались до приметного места на тропе мамонтов. Три почти белоснежных валуна и кусты с ягодами, о которых говорил Андрей. Опять не смогли подобрать определения этим ягодам. Размером с ноготь. А в грозди по три ягодки. – Не дожило до нашего времени это растение, – констатировал Тимур, который тоже не смог даже предположить, что это за кустарник. Кстати, на склонах гор, между камней встречалось низкорослое растение, напоминающее шиповник. Мы решили подождать, пока его цветы сменятся плодами. Если это древний предок шиповника, то накопаем несколько кустиков и рассадим вдоль плетня огорода. Шипы у этих древних розочек имелись приличные. Так что достигнем двух целей. И плоды полезные заимеем, и потом, когда кусты разрастутся, будет естественная защита от животных. Те ягоды, что пробовал Андрей, я тоже прикусил. Кислота была необычайной. Язык буквально обожгло. Но уже в лагере я несколько ягод кинул в воду. Разбавленная водой кислота оказалась приятной. И этот напиток понравился всем. С нашей диетой точно уже не хватало витаминов. Но и рекомендации Андрея насчет шкур я запомнил. И вообще хотел опробовать выделку кожи. Попытки содрать мездру с крокодильей шкуры я уже ранее предпринимал. Вернее, были у меня три шкурки, на которых проводил эксперименты. И «химикатов» явно не хватило. Кожа задубела и после высыхания стала греметь, если по ней стукнуть. Я это безобразие в землю воткнул в районе огорода на террасе. Пусть живность отпугивает. Другого применения этим шкурам не нашёл. Парни забросали меня советами. Как-то разом все припомнили, что кожу скоблят скребками. В общем, я был таким злым на того крокодила, что решил довести новое изделие до ума. Бревнышко себе подготовил. Тимур помог ободрать с него кору. И станок для соскабливания мездры имелся. Перед этим выудил баранью шкуру из самодельного тазика, помыл в роднике, что стекал с равнины, всыпал растолченные ягоды и убрал в сторону. Таким образом посуду освободил. Черепаший панцирь, что мы использовали для замачивания шкур в соленом растворе, то бишь морской воде. Но теперь панцирь пришлось нести в лагерь. Весил он немало. Но и вмещал в себя воды литров тридцать. Пока я крокодиловую шкуру только смесью золы и воды обработал и оставил на ночь. Естественно, что этим вечером никаких праздничных посиделок не было. Все собрались у костра, но обсуждали ранение Андрея и имеющиеся медикаменты. Еще два-три подобных случая, и у нас ничего не останется из припасов. – Прополис – природный антибиотик, – вспоминал Олег. – Я видел что-то летающее и на пчел похожее, может, стоит поискать? – А потом тебя от укусов откачивать? – возмутился Кущин. – Если он действительно найдет пчел, то можно одежду подобрать, плюс дымовую шашку изготовить, – встал я на защиту Васильева. – Зато мед будет. – А в водорослях содержится йод, – вспомнил Олег следующий «медикамент». – И как ты его оттуда извлекать будешь? – не поддержал я идею. – Все равно йод даже аптечный идет на спиртовой основе. Проще самогонный аппарат изобрести. Алкоголь уже сам по себе антисептик. – Мыло нам нужно, – заявил Тимур. – Иначе скоро начнем болеть. С мылом проблема была еще та. Наши все запасы уже закончились. Пробовали то глиной, то просто щелоком мыть тело и руки. Но у нас же еще две пары нетрадиционной сексуальной ориентации, которым требуется особая гигиена. Я уже Николаичу намекал, что мне для мытья хм... деликатных мест зола точно не подходит. Слизистую воспаляет. – Мыло нужно, – согласился Кущин. – Только у нас таких запасов жира нет. Мы же рыбу жарим, шкуры обрабатываем, да ещё вы таскать вместо смазки начали. Женька на этот счет только хмыкнул. А я напомнил, что мы собирались еще и свечи изготовлять. – Нужно идти на охоту за буйволом, – предложил Тимур. – Это, наверное, единственное животное, имеющее летом хорошую жировую прослойку. Можно завтра отправиться на разведку. – Тим, вот подстрелишь ты буйвола, и куда мы потом мясо будем складывать? – обеспокоился я насущным. – Мясо, жир, шкура, – покачал головой Николаич, соглашаясь со мной. – Давайте завтра оперативно займемся приготовлениями. – Может, еще одну коптильню соорудить? – сориентировался я. – Только не горячего, а холодного копчения. – А еще нужна посуда, – Кущин повернулся к Лёве. – Сможешь нам емкостей литров на десять еще штук пять-шесть изготовить? – Могу и больше, – заверил Лев. – У меня как раз в заводи глина подготовлена. Налеплю завтра. Три дня на просыхание, а потом в печь. – Значит, пойдём на охоту через неделю, – подытожил командир. – А пока выдай мне небольшую посудину с крышкой. – Какого размера? – все же уточнил Лева, ковыряясь в готовой кухонной утвари. – Андрею вместо горшка, – пояснил Николаич и пошел проведать раненого. После приёма лекарств Фёдоров спал. Кувшинчик с питьем стоял рядом. А теперь ему и «ночную вазу» подготовили. Даже не ожидал, что Николаич будет квохтать над больным. Но за Андрея переживали все. Я же не забыл про подарок. А Кущин мне с утра еще одну идею подкинул. – Я тут припомнил, что раньше выделка шкур считалась очень вонючим производством. В городах кварталы кожевников располагались на окраине, – начал издалека Николаич. – И все потому, что использовали аммиак, то бишь мочу. Не знаю, какие вы с Андреем рецепты используете для шкур с мехом, но кожу точно нужно замочить в нашатыре. – И где его взять? – чего-то «тормознул» я. – В моче, – как ни в чем не бывало заверил Кущин. И показал на туалетную посудину, которой воспользовался Андрей. Тимур, что подошел послушать беседу, оглядел черепаший панцирь и сообщил: – Мы столько не нассым. – Не за один раз. Сейчас к туалету панцирь отнесем и будем пару дней пополнять. – А вонять эта кожа как потом будет? – засомневался я в правильности метода. – Узнаем, – заверил Николаич. – Но если бы нашатырь не вымывался, то таким методом не пользовались бы. – Хорошо, – наконец согласился я. – Сейчас сяду скоблить мездру, а потом в емкость опущу. Вы все можете уже наполнять ее аммиаком. Лёва и Женька быстренько выдали свою порцию «химиката» и поспешили на пляж. Николаич переговорил с Андреем и решил вынести больного из дома. Я растелил рядом шкуры и устроил Андрея. Остальные начали таскать глину с озера для печей и коптильни. Я же искренне радовался, что у меня есть собеседник. Скоблить шкуру оказалось муторно. Но Андрей тоже согласился, что именно для кожи нужен аммиак. Этот метод оправдал себя. Про запах я не стану рассказывать, это и так можно представить. В следующие три дня я подходил к посудине, чтобы перемешать. И даже, используя длинную палку, стоять рядом удавалось с трудом. От запаха слезились глаза. Промывал я эту шкуру от аммиака двое суток. А потом снова мял на своем станке. «Советчики» утверждали, что нужно разминать буквально каждый сантиметр кожи. Я и разминал. И сам не заметил, как этот кусок превратился в изумительной выделки кожу. Конечно, участки на спине были толстоваты. Не менее пяти миллиметров. Но ближе к хвостовой части и по бокам кожа получилась мягкой и податливой. – Красота! – восхищался Лева. – Это Андрею на подарок, – напомнил я. – Мокасины можно пошить, – помечтал Андрей. Он пока ходить сам не мог. Вернее, мы ему не давали. Но мелкую работу пытался выполнять полулежа. Николаич притащил бивни мамонта, и Андрей теперь что-то мастерил и вытачивал надфилем. Я поинтересовался, что это будет. – Гребешок для Саши, – пояснил Федоров. Несколько секунд мой мозг перезагружался, поскольку никак не мог понять, кто в нашей компании под таким именем числится. Наконец, я сообразил, что Александр Николаевич этим «Сашей» и является. И снова функция моего мозга застопорилась. А с чего такие фамильярности? – У него еще по утрам губы опухшие, как после поцелуев, – тихо шепнул мне Тимур, кивнув на Андрея. А я так и продолжал сидеть с отвисшей челюстью от всех этих новостей. Точно, гомосятина заразна.