Фортуна

– Чего паникуем? – ворчал Тимур, намыливая руки. – Если бы это был сложный и трудоемкий процесс, то первобытные люди давно вымерли, да и дети наверняка более мелкие рождаются, с меньшей по обхвату головкой. Это дальше, чем более цивилизованным станет общество, тем сложнее будут роды. – Пока выживают сильнейшие самки? – хмыкнул Николаич. – Примерно так, – отозвался Тим и уточнил у Андрея: – Воду нагрел, чтобы ребенка сполоснуть? – И ванночку приготовил, – заверил Андрюха. Женька как-то подбил нас с Тимуром взять лодку и сходить на охоту за черепахами. Мы когда на корабле проплывали, видели еще одно место на западе, где на берег выбирались эти земноводные. На эту охоту пришлось брать с собой Кира. Но хлопот малыш нам не доставлял, даже с интересом наблюдал. От нашего причала мы отошли, еще когда солнце только-только поднималось. Отчего-то эти животные выбирались на берег рано утром. – Самую крупную бери, – посоветовал Женька. Тимур соскочил на валун, возле которого мы закрепились, и, прицелившись, выстрелил. Две особи шустро спрыгнули в воду, а одна осталась лежать на берегу. Тим, как всегда, не промахнулся. А еще я вдруг сообразил, что прижимаю и успокаиваю Кирюху, который испугался звука выстрела. Испугался звука! – Тим! Кирилл слышит! – не смог сдержать я своей радости. – Конечно, ушки же мы ему вылечили, – отозвался Тимур и попрыгал по камням к берегу. Потом они с Женькой крепили веревками тушу, и дальше мы буксировали ее к своему берегу. Еле доволокли. Весила эта черепаха килограммов двести. – Можно было и поменьше взять, – обливался потом Тимур, налегая на весла. – Издали она такой крупной не казалась, – оправдывался Женька. – Ты что, сам в этой ванне планировал мыться? – продолжал ворчать Тимур. И, между прочим, ничуть не приуменьшил. Даже форма панциря была вытянутой. И метра полтора в длину точно имела. Весь день мы черепаху потрошили и разделывали. Лёва радовался, что кроме панциря имеется еще костяное брюхо. Оно годилось на мелкие поделки: гребни для кудели, расчески для нас самих и прочего. Но ванна оказалась, и впрямь, огромной. – Делаем из нее летний душ, – скомандовал Николаевич. – А то пока баню натопишь... И дров нужно натаскать, и ждать, пока все помоются, долго. А здесь просверлим отверстие в днище и будем воду с утра наливать. За день прогреется. – Замучаемся заполнять, – скептически оглядел емкость Илья. Но потом сам таскал воду и заполнял душ. Оказалось, не так это и сложно. Обычно утром мы становились цепочкой и кожаными ведрами быстро заполняли посудину. Летом душ действительно был удобным. Работали мы много, потели тоже прилично. А так была возможность быстро ополоснуться. Кроме того, летом случались проливные дожди. Да такие, что душевая емкость сама наполнялась на треть. Но для малыша Тимур в следующую охоту выбрал некрупную черепаху. И теперь обработанная ванночка ждала новорожденного. В общем, пока все бегали, суетились, таскали воду, полотенца и прочее, Маринка сама успешно разродилась. Тим только пуповину перерезал и понес малышку на обработку. Не то чтобы я мечтал посмотреть сами роды, но как-то был разочарован. Слишком быстро и беспроблемно все случилось. – Как дочку назовете? – между делом интересовался Николаич. – Женька говорил, что первобытным трудно открытые гласные произносить, – начал пояснять Олег. – Детей, может, и сможем обучить. Но Маринку вряд ли. Так что будет Лилия. Или сокращенно Лили. Ни Маринка, ни новорожденная особых хлопот не доставили. Наша мамочка явно видела много чего в своем родном племени. И со всеми последствиями родов управилась быстро. Так что через пару часов все отправились спать. – Интересно, какой у малышки будет интеллект? – размышлял Тимур, укладываясь на постель. – Должен быть чуть выше, чем у племени, но думаю, только внуки окажутся существами разумными во всех отношениях. – Внуки... – тяжело вздохнул Тим и прижал меня к себе. – Скучаю я иногда по цивилизации и тому, что не могу с тобой завалиться куда-нибудь в модный клубешник. Выпить, потанцевать. – Выпить и потанцевать завтра устроим, – зевая, пообещал я. Слабенький спиртовой коктейль Николаич действительно разрешил замутить. Мы, как и положено, на праздник принарядились. Маринке из цветов венок сплели. Свои волосы украсили. Брюки надели и начали отмечать. Событие в нашей жизни действительно значительное. Женька наяривал на гитаре что-то ритмичное. Мы с Тимуром «зажигали» под удивленными взглядами нашей компании и Кирюхи. Но отдохнули хорошо. Маринка была довольна. Столько внимания, и все ей. Илья же ворчал, что эта мадам, кроме как покормить, больше ничего ребенку не дает. – Наверное, у первобытных это в порядке вещей, – предположил Тим. – Это они в поход грудничков упаковывали в переноски и на спину цепляли. А так мы детей, что были в шалашах, даже не видели. – Нет у них такого понятия, что пеленки нужно стирать, а дитя пеленать, – дополнил Николаич. С этими пеленками нам пришлось повозиться. Ткань из крапивы получалась поначалу немного грубоватая. Это потом, после нескольких стирок, она становилась мягкой и ровной. Так что те пеленки мы дружно мяли, стирали и сушили еще до рождения малышки. Но самого ребенка классически не заматывали. Не так уж и холодно. И вообще наряжать в распашонки (шелковые!) начали где-то к середине осени. Девочка получилась на загляденье. Словно куколка. И больше всего поражало, что у малышки были голубые глаза. Нянчились с ней все попеременно. Даже Кир иногда сидел и показывал свои игрушки. Только Маринка обиженно дула губы. Илья психовал, когда у девицы обострялся очередной приступ ревности, и она даже своего ребенка отказывалась нянчить. Женька в такие дни изображал какой-нибудь нехитрый подарок, решив, что можно поощрять не только «кнутом», но и «пряником». Теперь на шее у Маринки висело несколько нитей ожерелий из ракушек. Лили, кстати, таким игрушкам очень радовалась. И тут же тащила в рот. Вообще этот ребенок пытался попробовать все. Только кто зазевался, а она уже схватила что-то. – Первичный инстинкт. Кстати, сохранившийся и до наших дней, – пояснял Тим. – Грудной ребенок тащит в рот все подряд. Вдруг что-то окажется съедобным. К середине зимы наша малышка заболела. Не то зубки, не то что-то другое. Паниковали все. Приемные детки хоть и были изможденными в первое время, но быстро пришли в норму. Уход и питание восстановили их силы. А вот с этой крохой мы просто не знали, что делать. Допустим, был у нас еще аспирин с истекшим сроком годности. Но стоило подумать и о будущем. – Видели на другой стороне озера заросли растения, напоминающего иву? – уточнил Лёва. – Аспирин раньше из коры ивы получали. Это потом он стал синтетический. – Нужно еще каких-то медикаментов запасти, – переживал Олег. – Да как ты их определишь? – вздыхал Лёва. – Сами не болеем, и то хорошо. – Угу, – задумчиво покивал Андрей и начал снимать с себя штаны. – Помните, меня крокодил хватал за ногу? - Мы дружно покивали. Переживали тогда все. – Так вот, даже следа не осталось, – продемонстрировал Андрей. – У Саши новый зуб вырос. У Олега сразу два на месте тех, что Тимур удалил. А у меня зуб мудрости, который я лет десять назад вырвал, тоже проклюнулся. Наши раны заживают моментально. Ожоги и порезы не оставляют следов. Мы перестали простывать. И даже Лёва теперь легко переносит морскую качку. Все с недоумением продолжали смотреть на Андрюху. В голове у каждого явно работали шестеренки, переваривая полученную информацию. – Ты думаешь, что на нас так благотворно повлиял климат? – наконец отозвался Николаич. – Похоже, что так, – подтвердил Андрей. – Но для детей лекарства все равно нужны, – не дал сбить себя с толку Олег. Всё, что смогли припомнить, только шиповник и гусиный жир. Водоплавающих птиц мы, правда, на озере не встречали, но это не значит, что их нет поблизости. Николаич вообще велел срочно строить лодку для озера. Численность баранов значительно сократилась. А жиров нам требовалось все больше и больше. Теперь уже по вечерам мы жгли в лампах рыбий жир. Запах был паршивый, но выбора не оставалось. Оттого охота на бизона заинтересовала нас во всех отношениях. Доски Николаич запасал постоянно. Мы теперь мебель в домах делали. И на лодку материала вполне хватало. Плюс опыта нам не занимать. Только навес в районе моего глиняного карьера расширили и взялись за работу. За неделю построили и обработали смолой лодку. Законопатили щели. Тим и весла новые подготовил. А для транспортировки возможной добычи решили сделать еще плот из пальмовых стволов. На охоту отправились мы с Тимуром и Николаич. Конечно, и Кирюху взяли с собой. Всем остальным не было смысла отправляться с нами. Лёва с Андреем занимались приготовлениями для обработки большого количества мяса. Лёва, когда научился делать глазурь для своих кувшинов, стал некоторые посудины покрывать этим составом изнутри и снаружи. Изначально Лёвочкин эксперимент предполагал получение стекла из песка. Но не то температуры не хватило, не то песок был не такой. В общем, полученное вещество пошло на глазурь. Мясо барана мы уже пробовали сохранять в таких посудинах как тушенку. Вначале долго варили, потом раскладывали по емкостям и еще часа три держали в духовке, стерилизуя. После Андрей затирал воском щель между крышкой и посудиной. В таком виде мясо хранилось почти две недели. Пробовали и больше, но к тому времени уже появлялся неприятный запах. Правда, он Маринку не смущал. Еле отобрали у нее полную посудину тушенки. Опять же этот метод хранения годился для зимы, а не для лета. Но мы уже прикинули, что если принести одного буйвола, то это будет выгоднее, чем уже привычная нам баранина. Вкусовыми качествами мяса мы давно не заморачивались. Если Андрей готовил фаршированный перец, то он своим ароматом перебивал все неприятные запахи. Зато большую тушу можно будет частично пустить на тушенку, а что-то закоптить и засолить. В любом случае, одного буйвола должно хватить на месяц. Плюс шкура, шерсть и, конечно, ценный жир, собственно, из-за которого вся охота и затевалась. Погоду для охоты мы подгадали удачную. Тепло, безветренно. Мы с Николаичем уже через полтора часа вывели лодку с буксиром к дальнему берегу. Тим разглядывал в бинокль округу. – Не знаю, когда у них время для питья, и где место, но стоит подождать здесь, – пробормотал Тим. Правда, когда возле борта проплыл первый крокодил, Тим не удержался. Выстрелил из арбалета. Потом пришлось причаливать и сдирать шкуру. Только одного очистили, как второй приплыл явно отведать мясо сородича. Его шкуру тоже закинули на плот и отошли подальше. Еще какое-то время мы неспешно гребли вдоль берега. В одном месте нашли спуск к воде. Но, немного поспорив, решили, что это следы мамонтов, а не буйволов. А потом отыскали берег, представлявший собой грязное месиво. Там и остановились. Кирюха с интересом все разглядывал. Николаич дремал. Тим пока был на посту. А я, подтащив ближе плот, начал сдирать мездру со шкур. Крокодилов я давно домой не приносил, в смысле их кожу. Своих на том берегу уже извели. А обувь всем требовалась постоянно. Так что даже если буйвола не прибьем, все равно не с пустыми руками вернемся. Впрочем, опасался я зря. Стадо пришло. И теперь встал вопрос, как и кого выбирать. – Самку, – категорично заявил Тим. Может, Николаич и хотел возразить, да только уже звякнула тетива, и болт точно нашел свою жертву. Новый арбалет у Тимура был более совершенным, чем тот, что он подарил вождю. Это оружие было крупнее, мощнее и тяжелее, конечно. Но и убойной силой потрясало. Чтобы взвести «курок», Тим упирался ногой. Болты тоже были толще и длиннее и точно летали благодаря оперению. В общем, завалить буйвола таким оружием труда не составило. Самка с шумом плюхнулась в воду. И стадо тут же пришло в движение. Они не поняли, откуда идёт угроза, но поспешили убраться подальше. Мы же, выждав какое-то время, причалили за своей добычей. Умаялись знатно. Грязь и ил у берега затрудняли работу. Мы хоть и веслами подрычаживали тушу, рискуя их сломать, но все равно заволокли её на плот где-то через час. Сами перемазались в грязи чуть не по шею. Но позволить себе помыться не могли. Да и в этой взбаламученной воде не стоило это делать. И как только отдышались, отправились в обратный путь, старясь не думать, что охота это только малая часть работы. Все остальное нас ждет по возвращении.