Love is Blindness

      Адриан не мог поверить своим глазам, на его диване невозмутимо сидел Габриэль Агрест. Отец. Они расстались десять лет назад, и с того времени ни разу не перекинулись и парой фраз. Невольно Адриан следил за жизнью отца, читал интервью в журналах, видел все передачи на телевидении с его участием, наблюдал, как постепенно Агрест-старший менялся. Как с каждым годом морщины тонкой паутиной покрывали его лицо, как и так худощавое лицо становилось всё острее, а взгляд становился всё суровее и холоднее. Сейчас, когда отец сидел перед ним, Адриан заметил, что и тело отца изменилось, он словно высох и стал меньше ростом. Единственное, что не изменилось в нем, это уверенность в каждом движении и превосходство в холодном взгляде.       Габриэль пристально разглядывал присутствовавших в комнате героев. Адриан понимал, что сейчас они представляли собой довольно странную команду. Маринетт, не проронившая и слова после прихода отца, с растрепанными волосами в мужской футболке, на несколько размеров больше её хрупкого тела, стояла возле окна, опасаясь даже повернуться в сторону непрошеного гостя. И небритый и измученный Адриан в одних лишь джинсах, с босыми ногами, отдаленно напоминающий прежнего себя, который уже по привычке налив себе в стакан виски, спокойно пил искоса поглядывая на отца. Кто бы поверил сейчас, что они отважные герои Парижа?!       — Леди Баг, Кот Нуар, — слышать эти имена из уст Габриэля Агреста было даже смешно, такими непохожими на них сейчас были они, что Адриан не удержался и рассмеялся. В его душе бушевал ураган эмоций, смешанный в странный коктейль злости и обиды на отца с чувством страха разоблачения. И нервный смешок, вырвавшийся из груди, был лишь тонким отголоском паники, охватывающей душу.       — Присядьте! — Агрест-старший умел только приказывать, и годы не изменили этой привычки. Адриану снова захотелось протестовать, игнорировать приказы и просьбы отца, он снова почувствовал себя слабым мальчишкой под гнетом властного бизнесмена. Он не сдвинулся с места, и словно пытаясь показать отцу свою непоколебимость, налил себе ещё виски и, не отрывая взгляда от отца, быстро осушил стакан.       — Как Вы узнали кто мы такие? — голос Маринетт слегка дрогнул, но девушка держалась уверенно, она осталась стоять неподвижно, лишь повернула голову в сторону собеседника, излучая враждебное недоверие. Адриан понимал насколько разные чувства одолевают её, во-первых, перед ней находился своего рода кумир из мира моды, Мари всегда восхищалась работами Габриэля, во-вторых, это был отец её возлюбленного, и не так она представляла знакомство с ним, и в-третьих, это был человек, знающий её тайну, а значит — враг.       — Твой секрет, Леди Баг, я раскрыл месяц назад, — Габриэль оставался невозмутим, он говорил таким обыденным тоном, словно раздавал приказы в личном кабинете своим подчиненным, не замечая гнетущего напряжения, окутывающего атмосферу в комнате.       — Но как? — Маринетт перебирала в голове воспоминания, пытаясь выяснить, где и когда она допустила оплошность.       — В том темном переулке я видел вас обоих, для меня всё стало очевидно, — каждое слово Агреста-старшего только добавляло новые вопросы и, казалось, это лишь забавляет его.       — Но тогда только трансформация Адриана спала, Вы не могли видеть меня без маски! — возмущенно воскликнула Маринетт, эта ситуация начинала выводить её из себя, она бросила на Адриана вопрошающий взгляд, ожидая поддержки. Но Адриан слишком хорошо знал своего отца, и понимал, что нельзя выказывать излишнее любопытство и оказывать давление на отца, только таким способом можно будет получить желаемые ответы.       — В тот день я понял, что Леди Баг любит моего сына, а рядом с ним была только одна женщина и это была Маринетт Дюпен-Чен, — Габриэлю нравилось наблюдать, как от каждого его слова меняется выражение лица Маринетт, он практически торжествовал.       — То есть, Вы уже знали, что Ваш сын Адриан Агрест — Кот Нуар? — Мари практически выкрикнула последние слова, изо всех сил сдерживая бушующий гнев. В какой-то момент Адриану даже показалось, что она готова броситься на Габриэля в попытке придушить, но Адриан лишь без остановки прокручивал в голове слова отца «рядом с сыном была лишь одна женщина…».       — Я оберегаю секрет сына уже десять лет, — слова Агреста-старшего достигают нужного эффекта и довольный собой, он облокачивается на спинку дивана, и его лицо расплывается в наглой усмешке.       Адриан не сразу понимает значение этих слов, словно они прозвучали в сотне метров от него, и долетели до его ушей лишь неуловим эхом. Но вскоре мужчина осознает сказанное, все слова, произнесенные сегодня отцом, обретают единый смысл. Адриана охватывает гнев, в ярости он отбрасывает стакан в сторону и приближается к отцу. Последний же, радуясь, что вызвал в сыне хоть какие-то эмоции, продолжает ехидно усмехаться. Маринетт в этот момент замерла, понимая, что сейчас это проблема отца и сына, и она в этом споре лишняя.       — Ты хочешь сказать, что знал, КЕМ я был десять лет, и молчал?! — Адриан остановился в шаге от отца, сжимая кулаки и страшась своих истинных желаний в отношении отца, — Ты наблюдал за мной всё это время?       — А как ты думал, Адриан? — казалось, ничто не может вывести Габриеля из себя, он спокойно смотрел в глаза своего сына, убеждая его в своем превосходстве, — Ты думал, что я позволю единственному сыну покинуть родной дом и не буду следить за его жизнью? Ты думал, я позволю себе остаться в стороне?       У Адриана подкосились ноги, на мгновение ему показалось, что он в беспамятстве рухнет на пол. Слова отца, словно удары молота, отбивали ритм в голове Агреста-младшего. Все последние десять лет пронеслись в сознании, оставляя горький осадок. Всё, чего он добивался своим упорным трудом, казалось досталось лишь благодаря усердию отца, все успехи показались незначительными, дарованными с позволения отца, чувства, пережитые за это время, показались фальшивыми. Все годы оказались отравленными ядом, а сам Адриан почувствовал себя ничтожным, слабым ребенком в тени нерушимого отца. Он попятился назад, желая оказаться, как можно дальше от ненавистного ему человека, ибо последняя мысль, промелькнувшая в голове, забивала последний гвоздь в гробу с его любовью к отцу.       — То есть, ты знал, ты видел в тот день, в какой опасности мы оказались с Леди Баг и просто наблюдал? — Адриан всё же осмелился задать этот вопрос, последние секунды звенящий в сознании, — В тот день ты наблюдал, как я умираю и как страдает от бессилия Маринетт, и ничего не сделал?       — Ты задаешь не те вопросы, Адриан, — ни один мускул не дрогнул на лице Габриэля Агреста, не обращая внимания на крик сына, он продолжал оставаться невозмутимым, — во-первых, в твоей жизни я всегда был только наблюдателем. Всё, что ты имеешь сейчас, ты выстроил исключительно своим трудом.       Адриан продолжал пятиться назад, отдаляясь от отца, пока не уперся спиной в грудь Маринетт. Он замер, когда её рука крепко сжала его ладонь, переплетая пальцы воедино, тепло её тела придавало сил. Адриан не верил ни единому слову Габриэля, но где-то глубоко в сознании мысль, что всё-таки он самостоятельно добился всего, понемногу зарождалась заново, постепенно пуская слабые ростки, разрастаясь пока слабой уверенностью.       — Твоя квартира куплена на деньги, заработанные тобой, — продолжал Габриэль, с каждым словом вселяя в Адриана новую каплю уверенности, — твоя работа — это итог твоего упорного труда. Кстати, твои коллеги ещё ждут тебя, — небрежно добавил Агрест, словно это не имело особого значения, — твой друг написал от твоего имени заявление на бесплатный отпуск и там не догадываются о твоем… состоянии.       Все эти слова могли быть правдой, Адриан искренне надеялся, что так и было, но в присутствии отца он всегда забывал, кем являлся и каким мог быть, выходя из его тени.       — И так же легко ты наблюдал, как я умираю? — хотелось как можно больнее ударить словами, заставить отца встрепенуться, увидеть хоть тень каких-то живых эмоций на его лице.       — Во-вторых, — Габриэль возмутился лишь тому, что его перебили, — за Котом Нуаром я тоже мог лишь наблюдать, вмешиваться я не имел права, у меня на это свои причины, о которых вы узнаете позже. В тот день я был в деловой поездке, и как только до меня дошли новости из Парижа, я поспешил вернуться. И да, я подоспел слишком поздно, но увидел достаточно и убедился, что ты уже в полном порядке, как мне показалось.       — Довольно, — Адриан почувствовал подходящий приступ тошноты, ему надоела показная забота в голосе отца, раздражал даже звук его голоса. Он знал, что сегодня Габриэль появился на его пороге с определенной целью, и нужно было заканчивать с этим бессмысленным диалогом, и переходить к сути, — Что тебе нужно?       — Мы подошли к самому интересному, — глаза Агреста-старшего дьявольски заблестели, а на губах появилась уже знакомая ухмылка, — мне нужно, чтобы вы выкрали талисман Бражника!       — Что?! — удивленно воскликнула Маринетт, и кажется, Габриэль только сейчас вспомнил о её присутствии.       — Я повторю свою просьбу, — Агрест жестом снова предложил присесть героям напротив него, но они проигнорировали его желание и остались стоять на своем месте, тогда он продолжил, — вы должны выкрасть талисман Бражника, я знаю, где его найти.       — Вам подозрительно много известно о талисманах! — Мари уже не скрывала, что видит в собеседнике лишь врага. Она долго оставалась лишь наблюдателем, но из услышанного сделала свои выводы, и они были не в пользу Агреста-старшего.       — Я знаю, где найти Бражника, потому что сам был им десять лет назад!       Время остановилось. В один миг все замерли, боясь коротким движением нарушить звенящую тишину, парализовавшую, казалось, весь окружающий мир. Агрест был прав, героям следовало присесть, чтобы стойко принять кричащую правду. И Маринетт, и Адриан не сомневались, что это было именно так. О таком не лгут. Такие слова не срываются с губ, не имея на это оснований. Это правда, пусть и самая горькая. Маринетт и Адриан застыли в немом ужасе.       — Прежде, чем что-то говорить, вы должны выслушать меня, — на лице Габриэля впервые за долгое время пронеслась легкая тень печали, отголосок давних тревог, но он быстро взял себя в руки и уверено продолжил, — когда-то давно, хотя для меня это было будто вчера, когда я потерял свою любимую жену, твою мать, Адриан, я поклялся, что во чтобы-то не стало, я найду способ вернуть её. Я не скажу вам откуда у меня был талисман и откуда я узнал, что с помощью двух других я смогу воскресить любимую, но это стало моей целью номер один. Вы вправе осуждать меня, но кажется, вы уже знаете, что это значит терять близкого человека, и понимаете насколько далеко можно зайти, захлебываясь в отчаянии. Как тяжело осознавать своё бессилие, как страстно можно желать исправить необратимое. И да, я перешел на сторону зла, желая заполучить шанс вернуть то, что судьба так жестоко отняла у меня. Вы были достойными противниками, не смотря на ваш юный возраст, и это порождало во мне ещё больше гнева, пока я случайно не увидел обратную трансформацию Адриана. И единственное, что я почувствовал в этот момент, это триумф и жажду всепоглощающей власти, я готов был растоптать собственного сына, в попытке обрести талисман. И эта мысль ужаснула меня, я словно увидел себя со стороны, увидел в какого жалкого монстра я превратился, готовый разрушить единственное прекрасное в этой жизни из всего, что мне посчастливилось создать. Я понял, что не могу исправить всё зло, совершенное мной, но я хотя бы могу позволить чему-то светлому возродиться. Я спрятал свой талисман, и решил дать своему сыну шанс жить в спокойствии и умиротворении, но ты, Адриан, использовал этот шанс по-своему.       Габриэль замолчал, признание далось ему с трудом, кажется, оно медленно лишало его жизненных сил. Впервые Адриан позволил себе поверить его словам, он вспоминал мать и как трепетно отец относился к ней, и впервые ему были понятны его чувства. Адриан взглянул на Маринетт, которая всё крепче прижималась к нему, и думал, что ради неё он готов был поступить также. Они с отцом были похожи больше, чем он предполагал.       — Натали, моя помощница, — спустя время продолжил Габриэль, — всегда знала, кем я являлся и искренне поддерживала меня, она всегда была и будет моим единственным другом, пусть я никогда и не решусь признаться ей в этом. Она знала о талисмане и его возможностях, но никогда не интересовалась, где я его хранил. Шло время и наши пути постепенно разошлись, на её место пришла другая женщина, а Натали вышла замуж и родила ребенка. Она появилась на моем пороге полгода назад, несчастная и безутешная. Её дочь умирала в больнице от неизлечимой болезни, и она просила дать ей талисман, чтобы Натали могла найти другие и вернуть девочку к жизни… Я не дал. Я ещё остро помнил в какое чудовище превратила меня власть над людьми, и не желал подобного для Натали. Но она каким-то образом выкрала у меня талисман, и так Париж обрел нового Бражника.       — Но почему Вы не остановили её? — Маринетт задыхалась от возмущения, — Ей чуть не удалось убить нас! Убить Вашего сына!       — Я не вправе осуждать её, — спокойно ответил Агрест, — я был в её шкуре, был по обе стороны баррикад. Я знаю, как пылает сердце от нестерпимой боли, как велико желание перехитрить судьбу и обмануть саму смерть. Тебе ли не знать это, Маринетт?       Агрест пристально взглянул в глаза девушки, кажется, забираясь холодным взором в самую душу.       — Ты только представь, — продолжил он, — а если бы, например, ты не обладала великой силой исцеления? Что бы было, если бы к тебе попало кольцо Нуара, и ты бы рассчитывала только на силу Разрушения? На твоих глазах умер бы дорогой тебе напарник, и ты бы ничего не смогла бы сделать? Решилась бы ты соединить камни Чудес и вернуть другу жизнь, зная, что это единственный шанс исправить произошедшее?       Маринетт молчала, перед глазами в ярких красках плясали картины из прошлого, и дикий страх пробуждался с новой силой. Она и сейчас ощущала свою беспомощность перед смертью, словно снова очутилась на пустынной площади в луже крови собственного напарника, снова чувствовала вязкий запах алой соленой крови, покрывающей, казалось, всё вокруг, от этого ужаса ей не избавится никогда. И только тепло, стоящего рядом напарника, могло убедить Мари, что это в прошлом. Слова Габриэля Агреста беспощадно ранили душу, достигая нужного эффекта, подавляя гнев и уступая место сочувствию.       — Почему ты пришел только сейчас? — Адриан буквально кожей чувствовал весь океан эмоций, бушующих в сердце его хрупкой леди, и хотел скорее покончить с этой пыткой.       — Несмотря на весь этот ужас и хаос, которые дарует власть, я надеялся на её благоразумие. Я всячески пытался отговорить Натали от задуманного, но тщетно. Мне оставалось только наблюдать, но она переступила черту! — последние слова Габриэль произнес с нескрываемой яростью.       — Что мы должны сделать? — Мари наконец смогла взять себя в руки, в её голосе чувствовалась решимость и прежняя твердость.       — Здесь всё, что вам необходимо знать, — Агрест достал из дорогого кожаного портфеля толстую папку с документами и положил на стол, — это полное досье Натали, её адрес, план дома, расписание дня и прочее. Изучив его, вы с легкостью заберете талисман.       — И мы должны тебе поверить? — Адриан мог поверить многим словам отца, произнесенным сегодня, но не верил в его благие намерения, — А если это твой хитрый план? И таким образом ты надеешься вернуть свой талисман и захватить наши?       — Адриан, не глупи, — Габриэль не скрывал раздражения, — если бы я хотел, то давно забрал бы ваши камни Чудес и уничтожил ваши жизни. Также мне больше не нужен талисман Бражника, когда он окажется в ваших руках, делайте с ним, что пожелаете. Единственное чего я хочу, это спасти Натали от неё самой, а верить мне или нет — это ваш выбор!       В комнате повисла звенящая тишина. Габриэль не надеясь на скорый ответ героев, молча достал из портфеля небольшой сверток и положил рядом с папкой на столе. Молча поднявшись с дивана, он поспешил удалиться, оставляя бывших противников наедине с полученной информацией.       Как только за ним закрылась дверь, Адриан, налив себе очередной стакан виски, принялся с интересом изучать содержимое досье. Там были описаны все детали жизни бывшей помощницы модельера, а ныне беспощадного Бражника. Где-то в глубине души мужчине хотелось верить словам отца, верить в его чистый порыв, верить, что он хотел мира всем им, но прошлый горький опыт убеждал в обратном. А старые обиды вновь порождали сомнения и тревогу, хоть и на бумаге план отца выглядел идеально. Адриан внимательно изучал каждую страницу, пытаясь найти скрытый подвох, старательно просчитывал все варианты возможных угроз и ловушек. Ему хотелось услышать мнение напарницы, но ей эта папка была не интересна, всё её внимание захватил другой сверток, оставленный на этом маленьком столе.       Маринетт с опаской взяла в руки небольшой сверток, с осторожностью раскрыв верхний слой бумаги, она изучала его содержимое. Внутри оказалась аккуратно сложенная стопка писем, перевязанная прочной нитью. Легко избавившись от неё, Маринетт с замиранием сердца начала перебирать неподписанные конверты. Выбрав самый потертый из них, она все-таки решилась заглянуть внутрь. Там её ожидал такой же изношенный лист бумаги, исписанный красивым ровным почерком, письмо явно перечитывали не один десяток раз, и бережно возвращали в конверт, но время беспощадно потрепало его. Затаив дыхание, Маринетт приступила к чтению, и с каждой строчкой её сердце сжималось всё сильнее.       «Дорогой Адриан! Я никогда не решусь сказать тебе правду, но я безумно горжусь тобой. Горжусь твоим решением покинуть отчий дом, начать самостоятельную жизнь, выбрать свой путь.»       Маринетт отложила в сторону прочитанное письмо и принялась судорожно открывать следующий попавшийся под руки конверт.        «Дорогой Адриан! Сегодня твой первый рабочий день в больнице и это очередной повод для моей гордости…»       «Дорогой Адриан! Я видел квартиру, что ты приобрел. Ты удивишься, но мне она нравится.»       «Сын! Сегодня ты снова, облачившись в костюм супер-героя, паришь по крышам Парижа, и это моя вина.»       Мари снова и снова перечитывала письма, наполненные любовью и гордостью, тревогой и радостью, и сердце разрывалось от переполнявшей автора боли. Как никогда она сопереживала каждой написанной строчке, каждому аккуратно выведенному слову. Ей хотелось забрать хотя бы частицу страданий, раздирающих душу писавшего, но исправить прошлое невозможно, но можно изменить будущее. Все сомнения покинули её, теперь она точно знала, что должна сделать. Всё должно закончится именно сегодня, именно сейчас.       — Я не верю ему, — слова Адриана вывели её из оцепенения. Маринетт вернулась в реальность из далекого и не очень прошлого, раскрывшегося перед ней в этих письмах. Агрест протягивал ей папку с досье, которую он хотел, чтобы она изучила, но это было ей не нужно, всё самое необходимое она уже узнала.       — Кажется, тебе придется последний раз надеть костюм Кота Нуара, — Мари протянула Адриану письмо его отца, но мужчина отшатнулся, едва заметив знакомый почерк. Что бы там не было написано, это ничего не изменит. Адриан видел решимость в глазах своей Леди, и это единственное, что он должен знать, и он последует за ней, что бы она не приказала, он последует за ней, никогда не оставит одну.                                           ***       Леди Баг и Кот Нуар стояли на крыше Собора, их взгляды были прикованы к друг другу, девушка с силой сжимала в руках коробочку с талисманом Бражника. Всё прошло быстро и гладко, как и предполагал Габриэль Агрест. Натали, застигнутая врасплох, не смогла оказать сопротивления и, признав поражение, была вынуждена расстаться с талисманом навсегда. Это был конец. Городу больше не нужны его герои. Время Леди Баг Кота Нуара окончено. Сейчас они последний раз смотрят в глаза другу, как герои. И Нуар был уверен, что и Маринетт он больше не увидит. Это конец их истории, сердце сжималось от боли и осознания, что он ничего не в силах изменить. Васильковые глаза излучали тепло, и это последний раз, когда ему позволено погреться в этих лучах. Ему хотелось выть от неисчерпаемой тоски, но всё, что Нуар мог себе позволить, это молча любоваться своей Леди, своей героиней, девушкой, которая изменила его жизнь, разделив на две части «до и после».       Леди Баг неуверенно потянулась к его губам за поцелуем, и Нуар до последнего боролся с желанием отпрянуть. Ведь если он сейчас прикоснется к её губам, то прощание станет ещё более невыносимым. Как он сможет жить без неё, без её звонкого смеха и нежной улыбки, без её ласковых прикосновений и чарующего голоса?! Но желание почувствовать вкус её губ, насладиться такой желанной близостью оказывается сильнее, и Нуар с жадностью отвечает на поцелуй. Он отчаянно впивается в такие сладкие губы, до боли прижимая девушку к груди, желая раствориться в ней, остаться её частью навсегда. На мгновение ему кажется, что это возможно и душа его покидает тело, а сам он растворяется в воздухе и прахом развивается по ветру. Остается лишь она, его прекрасная и бесстрашная Леди, и его безграничная любовь к ней. Но это лишь мгновение, и Леди разрывает поцелуй, оставляя его здесь, в этом пустом теперь мире, и Коту ничего не остается, как только высечь образ любимой на сердце, запомнить её пьянящий аромат, вкус алых губ и звук её голоса.       — Это прощальный поцелуй? — то ли спрашивает, то ли утверждает Кот Нуар, сердце бешено стучит в груди, эхом отбивая удары в висках.       — Это конец, — шепчет его Леди.       И Кот сдается, не в силах больше терпеть эти муки прощания. Он резко разворачивается, желая поскорее убраться с этой проклятой крыши, снять с себя этот чертов костюм, и исчезнуть навсегда.       Нуар уже делает заветный шаг, когда маленькая рука напарницы останавливает его. Леди крепко сжимает его ладонь, мужчина замирает, боясь даже обернуться. До этого момента казалось, что больнее быть уже не может, но от её прикосновения в груди взрывается новый снаряд, разрывающий душу на мелкие осколки. Леди Баг упирается лбом в его спину и тяжело вздыхает.       — Неужели ты думал, что я когда-нибудь смогу тебя отпустить? — её голос дрожит, а по щекам катятся непрошеные слезы, Кот чувствует это даже не глядя на свою Леди. Где-то в глубине души зарождается надежда, что не всё потеряно для него. Он должен, просто обязан увидеть её лицо. Нуар осторожно разворачивается, боясь выпустить руку любимой, её прикосновение продолжает дарить надежду. Такая маленькая и хрупкая Мари, его Леди смотрит на него взглядом, наполненным любви и нежности.       — Я люблю тебя, глупый Кот! — Леди Баг улыбается сквозь слезы и сильнее прижимается к любимому, утопая в желанных объятиях, — Мы совершили множество ошибок, причинили друг другу боль, но я не хочу, как твой отец, тонуть в печали, и через десяток лет осознать, что жизнь прошла мимо, и самое дорогое осталось в прошлом. Мы должны заново научиться доверять друг другу, обрести себя, заново выстроить наши жизни, как тяжело бы нам не было, но делать это вместе. Да, это конец для нас прежних, конец для Леди Баг и Кота Нуара, но это и новое начало для нас! Ты меня понимаешь?       Ответом ей послужил страстный поцелуй, и Леди Баг знала, что с этого дня, с этой секунды всё действительно будет иначе.