Layback spin

Никто и ничто не остановило бы Тора от просмотра произвольной программы мужчин-одиночников. Все его парни разбрелись кто куда, половина вообще уехала, не дождавшись конца Игр, а Тор уезжать не собирался. Предчувствие отличного вечера заставляло его улыбаться даже при том, что американцы покидали Олимпиаду не чемпионами. Упругая задница Локи с лихвой перевешивала ценностью ускользнувшее золото. На экране заканчивал выступление англичанин из предпоследней шестерки, и до выступления Локи, заявленного последним, оставалось все меньше времени. Тор открыл банку нелегального пива – Фьюри запрещал даже думать о выпивке, как и о сексе, но сейчас уже все было можно – и уселся на диване по-турецки, иногда лениво почесывая пятку. Пиво закончилось перед выступлением Грищенко, и идти за второй Тору не хотелось – боялся пропустить главное. Русский был серьезен и собран, и улыбаться у него явно не получалось, слишком сильно было разочарование от прошлой неудачи. Катался он так же – без души, на одном умении и опыте, и этим заставил судей поставить себе низкие оценки. Олимпиаду Грищенко покидал с суммой баллов 243,37. Камера уже показывала готовящегося к выходу Локи, и Тор облизнулся, увидев свой пока еще не полученный трофей. Лафейсон снова был в черном с зеленью костюме: облегающем, не оставляющем никакого простора воображению, но при этом застегнутом до горла. Это было как воплощение поведения Локи: показывать – показывал, а не давал, да еще и дразнил этим, как настоящая записная стерва. У Тора даже руки зачесались от желания содрать к чертям все Локины тряпки и добраться до тела, а потом показать, что бывает с сучащими красавчиками, считающими себя слишком умными для тупых хоккеистов. Тор не заметил, как оказался сидящим перед телевизором, с жаждой и злостью наблюдая за изгибами и прыжками Локи. Когда Локи выгнулся в заклоне, при этом подняв почти к голове левую ногу, Тор сглотнул. Это было необычно, заклоны в основном использовали женщины, а мужчины-одиночники редко отличались нужной гибкостью. — Вот же сучий сын, — восхитился Тор. Он сам себе завидовал. Лафейсон же самозабвенно крутил полубильман, а у Тора в голове мелькали ужасно развратные картинки и пересыхало в горле. Второй раз Тор оторопел, когда Локи пошел на сальхов после «одноногого» акселя. Чертов придурок разозлил Тора. Он мог бы выиграть и без подкупа русского менеджера! Если сейчас он покажет идеальную дорожку, возьмет тройной аксель, то победит окончательно и бесповоротно. Локи оправдал ожидания, и закончил выступление настоящим чемпионом, ему аплодировали все трибуны, и даже русская трибуна встала, приветствуя нового чемпиона. В груди Тора стало тепло, он по-настоящему гордился Локи. Это было необычное, но ужасно приятное чувство. Лафейсон с тренером обнимались в уголке слез и поцелуев, а судьи начали объявлять оценки. Локи словно не слушал их, принимая цветы и игрушки от маленьких фигуристов, сновавших по льду в погоне за брошенными звездам подношениями. Когда судьи единогласно выставили высший балл без единого штрафа, и стало понятно, что Лафейсон не только победил, но и установил рекорд, Локи на секунду позволил себе прикрыть глаза и глубоко выдохнуть. Тренер протянул ему телефон, и Локи немедленно позвонил кому-то, а в голове Тора мелькнула шальная мысль, что, может быть, именно ему. Но он быстро понял, что у Лафейсона его номера нет, и смотрел, как Локи поднимается, посылает трибунам воздушный поцелуй. При этом трубка все еще была прижата к его уху, и он бледнел все сильнее, лицо напрягалось и каменело. Это странно царапнуло интуицию Тора, и он решил выяснить, кто был таинственным собеседником Лафейсона. Дав Локи время на отдых, Тор позвонил ему через три часа, уже ближе к вечеру. Нетерпение подталкивало его изнутри, желание росло, и Тору все сильнее хотелось заполучить Локи в постель. Тот ответил на звонок немедленно, словно ждал его, кивнул Тору и записал адрес. Спустя двадцать минут Локи входил в радушно распахнутую дверь, на ходу расстегивая рубашку. Тора порадовала его готовность и безотказность, и он перехватил Локи по пути в спальню, прижал спиной к своей груди и обнял. Розовое, такое ужасно невинное ухо Локи манило, и Тор прикусил его за мочку. Локи взвизгнул, засадил ему локтем в живот, но Тор и не подумал его отпускать. — Поздравляю с победой, — промычал он, все еще не находя в себе силы выпустить изо рта нежное ухо. — Твоими молитвами, — огрызнулся Лафейсон. – Давай быстрее закончим? Мне не улыбается торчать у тебя всю ночь. — А у меня были как раз такие планы, — с коварной улыбкой признался Тор, выпустив его ухо и лизнув напоследок шею за ним. – Но и твое нетерпение я могу понять. Локи на секунду закатил глаза, показав, как сильно его раздражает наглость Одинсона. — Только будь поаккуратнее, у меня еще показательные. — Как прикажешь, — продолжал лыбиться Тор, чувствуя нетерпение даже на кончиках пальцев. Они мелко дрожали, пока он стаскивал с Локи рубашку, расстегивал и спускал брюки. Умница Лафейсон не надел нижнего белья, и Тор нежно, но сильно сжал ладонью его член, чувствуя, как тот крепнет в обхвате. Тор не отпустил Локи, пока они шли к кровати, продолжал кусать и вылизывать длинную шею, и тащился от пряного запаха туалетной воды. Локи был таким теплым, податливым в его руках, что неосознанно провоцировал на то, чтобы его взяли, растянули и оттрахали так, чтобы даже кончики ушей сочились похотью. Тор ужасно его хотел и намеревался исполнить сегодня все свои грязные фантазии. Локи не сопротивлялся, но и не помогал, просто позволял все, что Тор хотел. Это немного обижало, потому что Одинсон предпочитал отзывчивых любовников, а Локи все еще оставался холодным. Но это было легко исправить. Тор толкнул его на кровать и перевернул на спину, потому что сам Локи делать, как видно, ничего не собирался. Длинные ноги свесились с края кровати, и Тор сделал то, о чем уже давно мечтал: поднял их и развел, наслаждаясь податливостью тренированных мышц. — Заклон тебе сегодня удался, — похвалил он. – Я наяву видел, как ты будешь выгибаться сегодня на моем члене. Локи чертовски мило вспыхнул, румянец спускался от щек до груди, окрашивая кожу в темно-розовый. — Соски, — напомнил Тор. Локи хмуро глянул на него, но ничего не сказал, облизал указательные пальцы и потер соски, заставив их сжаться. Тор устроил его ноги на своих плечах, наклонился, заставив Локи согнуться, и навис над ним, потянул зубами соски, заставив их потемнеть от прилившей крови. Лафейсон прикусил губу до белизны и тихо, совсем на грани слышимости, застонал. Тор мысленно похвалил себя – ему снова удалось разбудить дремлющих в душе Локи демонов. Он все еще удерживал его согнутым, упругий зад поднимался над кроватью, и Тор погладил ягодицы, пару раз шлепнул по ним и снова услышал протяжный стон – Локи сдавался. Но, как бы Тору ни хотелось распять его под собой, об обещании быть осторожным он не забывал, поэтому отпустил Лафейсона и поднялся. Запасливо приготовленный тюбик дожидался своего часа на тумбочке, и, идя к нему, Тор смотрел на раскинувшееся на кровати тело. Сколько гадких и сладких штук можно было с ним вытворить, фантазий не хватало, но Тор обещал себе постараться. Вернувшись, он снова поднял Локи ноги и заставил его держать их под коленями, пока обливал пальцы смазкой и – на пробу, немного – вводил внутрь указательный. Едва палец вошел наполовину, Локи вздрогнул и сжался, что подсказало Тору быть еще осторожнее. Он растягивал сжатые мышцы одним пальцем, старательно смазывая проход, но нетерпение горячей пружиной сворачивалось в животе. С каким бы удовольствием Тор плюнул на все и вломился в тесную дырку, оттрахал Локи до умопомрачения. Но, и Одинсон уважал это «но», нужно было быть терпеливым. В Локи входили уже два пальца, Тор крутил ими внутри, раздвигал, чтобы расслабить мышцы, и чувствовал, как они поддаются, впуская в себя все проще. Локи прижал колени к груди и мелко дрожал, обтягивая скользящие в нем пальцы горячей теснотой. Тор щипал себя за бедро, чтобы болью отвлечься от гнетущей похоти, но помогало плохо, ему хотелось выть от желания сделать Локи своим, попробовать, как будет гнуться это тело на его члене. Но вместо этого он продолжал томительно медленно его растягивать, стараясь ничего не повредить Лафейсону перед показательными выступлениями. Тор дышал ртом, горло высохло, и воздух царапал его как песком, зато по лбу и груди катился пот, и немного потряхивало от нетерпения. Локи же начал едва заметно поддаваться, двигал бедрами, помогая себя растягивать, можно было подумать, что сам насаживался на пальцы. Тор смотрел на него и задыхался, настолько сильно ему хотелось. Локи тоже был болезненно-румяным, закрывал глаза, но потом снова их распахивал, обжигая Тора горящей зеленью, облизывал сухие губы. — Может, все? – жалобно спросил Тор, но Локи упрямо мотнул головой. – Да чтоб тебя… Тор массировал указательным пальцем простату и краем глаза видел, как становится все крепче член Локи, пара капель смазки скатились с головки. От каждого касания и поглаживания член дергался, поднимаясь, но при выдохе Локи снова тяжело ложился ему на живот. — Я больше не могу, — тихим голосом предупредил Тор, но Локи опять заупрямился. В отместку Тор еще раз смазал пальцы, чтобы облегчить натяжение, и ввел обратно уже четыре. Локи выгнулся и застонал в голос, не стесняясь, широко открыв рот. Тору хотелось заткнуть его поцелуем, но вместо этого он продолжил. Локи вдруг сжался, Тор подумал было, что ему больно, но вместо этого Лафейсон впустил пальцы глубже. Указательный уперся в простату, и Локи двинул бедрами, заставив его двигаться в себе. А потом застонал жалобно, выгнул шею и сжался снова, обнимая пальцы в себе так туго, что Тору стало невмочь терпеть дальше, захотелось вставить так сильно, чтобы яйца плющило о задницу Лафейсона. Но – не вышло. Локи продолжал стонать, чуть громче, когда толчками выплескивалась на живот сперма, и глуше, пока Тор осторожно вытаскивал пальцы. Ноги, все еще бесстыдно задранные, дрожали, ступни скривились и поджались пальцы, а Локи кончал, заляпывая кожу белесыми каплями, каждая из которых была Тору приговором. Одинсон, оглушенный таким предательством, сполз на пол и вытер руку о простыню, краем уха слыша, как продолжает стонать Локи. Мелкий сучонок обвел его, и даже не вокруг пальца, а вокруг четырех. Гадкая стерва! — Я убью тебя, — задушенным голосом сказал Тор. Он был возбужден до боли, но все еще оставался джентльменом, и не погребенная под тоннами похоти человечность мешала ему вытрахать Локи так, как хотелось. Тогда бы Лафейсон не только выступать – он не мог бы сидеть. — Хочешь, отсосу? – раздался с кровати жалобный шепот. — Хочу! – рявкнул Тор, поднялся и лег рядом с вымотанным Локи, чей затуманенный взгляд бесил и заставлял желать его еще сильнее. Локи перевернулся, устроился между Торовых ног и лизнул торчащий член, обнял губами мокрую от смазки головку. Тору стало совсем невмоготу. Горячий рот и гибкий язык творили чудеса, Локи заглатывал неспешно, но глубоко, обнимая толстый ствол горлом. От тихих, почти неслышных стонов оно вибрировало, и это заставляло Тора тоже дрожать. Ему отчаянно хотелось вставить Локи до конца – рот на показательных был неважен, — но он держался, крепился из последних сил, даже не позволяя себе смотреть, как двигается между его ног черноволосая макушка. Тор чувствовал, как поджимаются от приближающегося оргазма пальцы на ногах, терзал кулаками простыню, не видя, что рвет ее. Бедра вздрагивали в ответ на каждое движение головы Локи, яйца уже звенели от напряжения. Лафейсон мягко погладил мошонку, приподнял ее и помассировал, а Тор вцепился в его волосы, заставляя не двигаться, и кончил, с удовольствием спуская все напряжение и похоть ему в рот. Локи глотал так послушно, словно пытался этим загладить вину своей скорострельности, облизывал еще крепкий член, высасывал досуха. Тор хрипло стонал от каждого толчка, наслаждался мокрым ртом вокруг головки и – будто назло – хотел Локи из-за этого еще сильнее. Тот проглотил и вылизал член напоследок, с трудом встал – ноги его не слушались, а глаза затуманились еще больше. Он казался обдолбанным и мягким, Тор приподнялся тоже и потянул его на себя. Мокрые и разгоряченные, они развалились в кровати, не чувствуя сил даже накрыться одеялом. Локи прижался к Тору, греясь, и Одинсон обнял его, прижимая к себе крепче. Как ни крути, сейчас он себя чувствовал охуенно, и был бы только рад продолжить. Через часик. Или два… Тор зевнул. Чувствуя, как проваливается в теплый ватный сон, он лег на бок, лицом к Локи, и спросил: — А кому ты звонил после выступления? Локи неожиданно напрягся, посмотрел на него с вызовом, и от прежнего похотливого тумана в его глазах не осталось и следа. Он испытующе смотрел на Тора, ища в его лице намек на какую-нибудь подлянку, но Одинсон был слишком доволен и сиял, глядя на Локи с нежностью. — Отцу, — буркнул тот. — Он тобой, наверное, гордится, — Тор проглотил еще один зевок. – Мой бы гордился. Локи фыркнул. — Конечно, гордится. С самого детства только это и делает. Ты шутишь, что ли? Он всегда был против того, чтобы я занимался фигурным катанием. — Странно, — удивился Тор. – У тебя же отлично получается. — Сын Йохана Лафейсона не должен заниматься бабским спортом, — возразил Локи, и было понятно, что он кого-то цитирует. — Подожди, — осенило Тора. – Ты сын Йохана Лафейсона? Да ладно? Охренеть! Тор с детства восхищался Лафейсоном-старшим – лучшим бомбардиром сборной Швеции, и его отец тоже. Пока они жили в Швеции, Один не пропускал ни одной игры и таскал с собой мелкого Тора, прививая и ему любовь к хоккею. Тор был уверен, что отцовская настойчивость в том, чтобы отдать отпрыска в хоккейный клуб, была связана именно с этим восхищением. Но одновременно с этим Тора царапнуло понимание того, что Локи смог отстоять перед отцом свое желание заниматься фигурным катанием, а сам Тор – нет, да и не сопротивлялся даже, просто подчинился указанию отца. Оказалось, что детка-Локи имел просто чугунный характер и не согнулся перед протестующим отцом. Невольное уважение добавилось к тому коктейлю эмоций, что Тор уже испытывал к Локи. — И я должен был ему доказать! Одинсон заметил, как Локи сжал кулаки, и прижал его к себе, успокаивая. — Ну, ты ему доказал, — утешил, как ему показалось, Тор, но вместо этого Локи в его руках еще сильнее напрягся. — Конечно, — ощетинился он. – Вот только не талантом, а деньгами. — Ты сегодня был лучше всех, — признался Тор, прямо глядя в злые глаза. Локи смотрел на него, плотно сжав губы, но вдруг расслабился – поверил. — Неважно. Все равно нечестно. У тебя даже доказательства есть. — Утром я все сотру, — пообещал Одинсон. – Ты не обижайся, но я правда хочу тебя трахнуть по-настоящему. Локи фыркнул, так смешно, по-кошачьи, потом еще раз и еще, и рассмеялся, но уже не зло, а от настоящего веселья. — Боже, хоккеисты, — он прикрыл ладонью лицо. – За что мне это? — Эй! – обиделся Тор. – Я не тупой! — Ну да, ну да, — кивнул Локи и снова плотно притерся к нему. – Спи, гений, ты сейчас челюсть вывихнешь от зевоты. — Это да, — согласился Тор. – И ты поспи. Силы тебе еще понадобятся. Покрепче обняв свой долгожданный трофей, Одинсон мгновенно уснул. Проснулся он от холода, мокрое от пота тело нещадно замерзло в кондиционированном воздухе. Открыв глаза, Тор сразу поискал глазами Локи, но того не было. Понимание инеем сковало спину. Тор поднялся и осмотрел номер. Его подозрения подтвердились. Ни Локи, ни его одежды не было. На звонки по скайпу он тоже не отвечал, и Тор почувствовал, как его одолевает звериное бешенство. Паскуда, обманул, провел, как мальчишку, засранец! Такого Одинсон точно не собирался прощать, особенно после того, как доверчиво открылся перед поганцем, чуть ли не решил душу наизнанку вывернуть. Тор стал искать телефон, чтобы сразу, не мешкая, пойти с доказательствами в олимпийский комитет, но не находил. Только обнаруженная на кофейном столике сим-карта подсказала ему, что у блэкберри отросли ноги – длинные сильные ноги профессионального фигуриста. — Твою мать, — простонал Тор и обессиленно рухнул на диван. Лафейсон обыграл его по всем статьям. И не дал, и не оставил возможности дальше себя шантажировать. Настало время пожалеть себя, но Одинсон был не из таких. Наоборот, хитрый мозг, привыкший мгновенно менять тактику на льду, подсказывал ему, как поступить. Локи еще ответит за свой обман. Принц льда, мать его. Тор с детства любил математику, особенно сложение. И, имея несколько слагаемых, мог понять, что они дадут в сумме. И был бы дураком, если бы не признался хотя бы себе: желание, восхищение, гордость, уважение и жалость, а теперь еще и злость, давали ему четкое понимание – он просто влюбился. В юркого и скользкого Локи Лафейсона, лишившего его единственного козыря в игре по своему завоеванию. Тор бесился и страдал, придумывал все новые и новые планы мести, которые, совсем не неожиданно, сводились к одному – заполучить Локи себе в постель, а потом и в жизнь, навсегда. У Тора оставался отличный шанс поймать Локи на Играх: тот еще должен был принять участие в показательных выступлениях, и Одинсон с нетерпением ждал того дня, когда это случится. Он сразу же парой ухищрений добыл себе место неподалеку от выхода для спортсменов и на несколько дней взял себя в руки, постарался обуздать нетерпение. Локи по скайпу он больше не звонил, хотя поначалу желание такое было. Но силы воли у Одинсона хватило бы на десяток быков, и он затих на эти дни, копя силы для достойного отмщения Локи. Перед выходом Лафейсона Тор не сводил глаз с выхода, все ожидая, когда же там появится Локи и увидит его. Вот мимо прошел понурый Грищенко, к которому подошел предатель-менеджер, но фигурист отмахнулся от огромного букета и быстро скрылся в раздевалке. Его место тут же занял Локи, и Тор улыбнулся, открывая зубы в хищном оскале. Лениво скользивший взглядом по трибуне Локи наткнулся на него и мгновенно посерел, а Тор подразнил, поигрывая бровями с видом «привет, детка, ты уже не отвертишься». Лафейсон отвернулся и несколько раз глубоко вдохнул, успокаивая сбившееся дыхание. Настал его черед выступать, и Локи сразу преобразился, выходя на лед. Как ни крути, но парень был бойцом и настоящим профи, не позволял чувствам взять верх. Тор снова наслаждался его катанием, позволив себе на пару минут просто раствориться в музыке и танце Локи. Тот выбрал для показательных Вагнера, откатал сложную программу, с успехом способную заменить его произвольную. На обратном пути Лафейсон снова попытался найти Тора взглядом, но тот смотрел на него из-за ворот выхода и тихо посмеивался. Локи окружала свита из тренера, менеджера и крепкого парня-охранника, Лафейсон наверняка ожидал от Тора подвоха. Но для тарана-хоккеиста крепыш-телохранитель был нипочем. Когда Локи скрылся в раздевалке, парень встал у двери, но Тор легким тычком в ухо вырубил его и вошел внутрь. — Привет, — с ласковой злостью поздоровался он со стоящим к нему спиной Локи. У того даже спина побледнела, порадовав Тора этим несказанно. – А я за должком пришел. — Я тебе ничего не должен, — напряженным, но непререкаемым тоном заявил Лафейсон и принялся переодеваться, смущая взгляд Тора обнаженной задницей. Одинсон не спешил, позволил ему переодеться, и только после этого подошел вплотную. — Должен, деточка. По гроб жизни. И расплатишься. — Я буду кричать, — предупредил Лафейсон. – У меня охрана. — Твой мальчик отдыхает у порога, — сказал Тор. – А ты, если не хочешь, чтобы я вырубил и тебя, пойдешь со мной добровольно и тихо. — Ты не посмеешь! Локи обернулся к нему, яростно сверкая глазами, но уверенная вальяжность Тора сбила с него спесь. Не подчиниться взбешенному, и оттого преувеличенно спокойному Одинсону, у него бы не вышло, и Локи – умный мальчик – сразу это понял. — Ты за это ответишь, — прошипел он. — В свою очередь – может быть, — пожал плечами Тор. – Но сначала ты. Локи молчал всю дорогу до арендованной Тором машины, молчал и внутри, беспрекословно сев рядом с Одинсоном и пристегнувшись. — Я буду нежен, — сказал тот и, увидев недоумевающий взгляд Локи, пояснил: — Но потом. Лафейсон снова посерел от страха. Каких он навоображал ужасов, Тор даже не представлял, но они заочно его смешили. Видимо, Локи подумал, что сейчас его будут насиловать. Некоторая грубость действительно входила в планы Тора, но насиловать он никого не собирался. Наоборот, заставить Лафейсона кончить на его члене казалось гораздо лучшей местью. Локи сделал попытку сбежать, когда они входили в спортивную гостиницу, где сборная Тора занимала третий этаж. Но Одинсон быстро пресек все его трепыхания, зажав рот рукой и быстро протащив мимо сонного портье. В номер они вошли незамеченными. — И что теперь? – занозисто поинтересовался Локи. Его подбородок упрямо торчал вверх, а глаза блестели от злости, даря израненной ожиданием и переживаниями душе Тора такое необходимое отмщение. — А теперь, ершистая детка, ты будешь танцевать на моем члене. И совсем не короткую программу. Скорее, ты просто обязан устроить мне показательные выступления. — Хрен тебе, — ответил на это Локи. — Нет, тебе, — со смешком возразил Тор. – Крепкий, истосковавшийся хрен, на котором ты спляшешь ламбаду. — Я буду кричать. — Ну, пожалуйста, — снова засмеялся Тор. – Я люблю, когда громко. Только почти весь этаж пустой, тебя вряд ли кто-то услышит. У Локи забегали глаза, он судорожно пытался придумать еще что-нибудь, чтобы избавиться от Тора, но выхода не было, и он это знал. Тор разрешил все его сомнения, толкнув к стене и вздернув вверх руки, для надежности перехватывая тонкие запястья ладонью. Локи сглотнул вставший в горле от страха ком. Тор улыбнулся еще раз, уже спокойно и ласково, но это иррационально напугало Локи еще сильнее. Видимо, он сам боялся того, что натворил, и придумал себе страшные кары от руки Одинсона. Тору надоело видеть в глазах Локи страх, он коснулся его упрямо сжатых губ мягко и нежно, лизнул, заставляя их заблестеть и удивленно раскрыться, а потом поцеловал так, как давно хотел. Локи оторопел, не отвечал, только позволял Тору ласкать его рот языком. Но барьеры пали, Тор почувствовал это тогда, когда Локи стал отвечать – неуверенно, будто до сих пор ожидал подлянки. По себе судил, стервец. Тор сделал легкую подсечку, и Локи осел прямо ему в руки. Одинсон не отвлекся от поцелуя, от души демонстрируя на рте Локи то, что ждет его задницу, и понес в спальню. Отвлекшийся Лафейсон, к счастью, не заметил приготовленный загодя сюрприз, позволил Тору снова задрать ему руки вверх. И только когда мягкая веревка облегла левое запястье, Локи возмущенно толкнул Тора в плечо. — Какого хрена? — Гарантия, — ухмыльнулся Тор. – С тобой всегда нужно быть осторожным и иметь в рукаве пару джокеров. В этот раз ты не сбежишь. — Это похищение и изнасилование, я могу заявить на тебя в полицию, — гордо и обиженно произнес Лафейсон. — Доброго пути, — пожелал Тор. – Только выберись сначала. Возмущенный Локи замолчал, а Тор воспользовался передышкой и надежно привязал его руки к изголовью кровати. А дальше подошло время самого интересного. Тор, не жалея, порвал на Локи рубашку, только рукава остались сиротливо свисать с задранных рук, расстегнул и стащил брюки, потом трусы – сегодня Лафейсон озаботился наличием нижнего белья. Но это было смешной преградой для раззадоренного Тора, и вот уже Локи лежал перед ним во всей нагой красе. — Я буду иметь тебя всю ночь, — предупредил Тор, а Локи вздрогнул и сжался. И только его предатель-член, крепнущий на глазах, подсказывал Тору, насколько попытки Локи протестовать были смешными и жалкими. Одинсон спустился по кровати ниже, встал на колени между ног Локи и уже привычно задрал их вверх и раздвинул. Тренированные мышцы легко подчинились силе, ноги даже не дрожали, и Тор в очередной раз восхитился. — Так и держи. Локи упрямо зажмурил глаза, но ноги не опустил, и Тор смотрел на него, не отрываясь, пока наощупь добирался до тумбочки, в пустом верхнем ящике которой сиротливо катался и бился о стенки начатый тюбик смазки, спотыкаясь только на квадратиках презервативов. Сегодня Тор хотел использовать их до конца. Тор вернулся на облюбованное место между разведенных ног Локи, погладил по заднице, провел двумя пальцами по расселине. Локи молчал, сжав губы, и отворачивался, хотя Тору очень хотелось, чтобы он посмотрел. Но для этого еще будет время, а сейчас хотелось наконец-то натянуть этот узкий зад на член и хорошенько отодрать паршивца, чтобы впредь было неповадно обманывать хороших и доверчивых парней. Смазки и в этот раз Тор не пожалел, но прежней ошибки не совершил. Локи хватило пары пальцев и «ножниц», беречь задницу для выступлений было уже ни к чему. Тор отпустил ногу Локи, за которую схватился, чтобы успокоить дрожь в руках, натянул резинку и ее щедро облил смазкой. Ноги Локи уже лежали у него на плечах, и Тор сделал резкий бросок вперед, снова сгибая под собой и нависая над скрученным Лафейсоном. Тот, наконец, соизволил посмотреть Тору в глаза, и он с удовольствием обнаружил, что взгляд у Локи снова затуманен. — И зачем только ершишься? – задал Тор риторический вопрос. – Сам же хочешь. — Нет, — фыркнул Локи и качнул задом так, что член Тора проехался между его ягодиц. Одинсону стало смешно, но ненадолго – возбуждение перекрывало остальные чувства. Придержав член, Тор легко ввел его в тесный, но хорошо смазанный зад, и вкатил до основания. Локи коротко вскрикнул и широко открыл глаза, глядя на Тора удивленно и… восхищенно? — Тебе это нравится, — подтвердил Тор, медленно выходя из него, а потом снова резко вставляя. – Нравится. — Заткнись, — приказал Локи и дернул связанными руками, заставляя спинку кровати стукнуть о стену. — Кстати, можешь кричать, — напомнил Тор и наконец-то отпустил себя, позволив жадно брать то, что так давно хотелось. И Локи кричал. Стонал громко и с придыханием, бормотал что-то безумное, вертя задом на члене Тора, ходящем в нем размеренно и сильно, сжимал щиколотками шею, когда уже совсем не мог себя контролировать. Тор на полминуты прервался, устраивая его ноги ступнями на своей груди – быть задушенным во время секса не входило в его жизненные планы, — и снова вернул прежний темп. После стольких дней ожидания чувствовать вокруг члена вожделенную тесноту было лучшим воздаянием. Тор входил до конца, намеренно каждый раз проезжаясь Локи по простате и вырывая этим новые громкие вздохи, менял угол проникновения, заставляя Локи терять терпение и разум, и наслаждался, нет, НАСЛАЖДАЛСЯ каждой секундой. Растрепавшиеся волосы уже закрывали ему лицо, да и Локи был не лучше – его уложенные гелем кудри разметались по подушке и запутались так, что их вряд ли можно было бы потом расчесать. А еще Лафейсон снова покраснел, и соски торчали сами, без какой-либо стимуляции, манили к себе. Тор с трудом оторвал от кровати руку и ущипнул левый сосок, а Локи вздрогнул и сжался так, что пришлось на секунду притормозить – теснота стала просто невыносимой, слишком легко было в нее мгновенно спустить. Но и без этого Тор чувствовал, что осталось недолго. Член Локи тяжело лежал на его животе, поблескивая смазкой на головке, пальцы ног уже вовсю скребли Тору грудь, а сам Одинсон чувствовал, как задыхается, как жар тела Локи передается ему, как тяжелеют перед оргазмом яйца. Толкнувшись до конца, Тор поймал безумный взгляд Локи, послал короткий воздушный поцелуй и сказал: — Давай, сделай это. Локи послушно кивнул, сжал мышцы туго и провел бедрами по кругу. Все, финиш, стоп-игра. Тор так жалобно застонал, что даже сам не поверил, услышав свой голос. Ему стало так хорошо, как может быть только в раю: тепло, туго, слишком сладко. Тело свело короткой судорогой, второй, сперма толчками выплескивалась в презерватив. Локи, открыв рот, выгнулся под ним, встав на лопатки, и, наклонив голову, Тор смотрел, как он кончает, даже не притронувшись к себе. Локи дышал жадно, глотал горячий воздух и коротко стонал на выдохах, явно испытывая такой же сильный, как у Тора, оргазм. Тор вышел из него, стянул резинку и, завязав, бросил под кровать. Локи пришлось вытирать салфетками, да и самому не мешало бы почиститься. — Отпусти меня, — хрипло потребовал взмыленный Локи. — Нет. На большее количество слов у Тора просто не хватило сил. — Я не сбегу, – настаивал Локи. — Конечно. Ты же связан. — Развяжи! — Я тебе сейчас рот завяжу, — пригрозил Тор, ложась рядом и обнимая свою драгоценную добычу. – Нет уж, терпи. Будет тебе урок. — У меня руки затекли, — пожаловался Локи. — Не будешь сбегать, — упирался Тор, закинул на него руку и обнял поперек груди. Лафейсон, наконец, заткнулся, только обиженно фырчал. Тору его было немного жалко, но и снова оказываться дураком не хотелось. Потерпит до утра, а там, отработав свой обман еще раз, получит долгожданную свободу. Вернее, ее подобие, потому что выпускать Локи из рук Тор совершенно точно не собирался. Тем более, в нем все сильнее крепла надежда увидеть заклон Локи, выполненный на его члене. Тор так и уснул, обнимая Лафейсона и пыхтя ему в ухо. И даже во сне он чувствовал себя победителем. Пусть эта Олимпиада золота ему не принесла, зато золотую задницу в награду Одинсон получил.