В тумане морском Октябрь 1992
Из черной тетради
От меня теперь мало что осталось. У меня есть тело, но я не чувствую его. У меня была душа, но серебряная нить истончается. Я был старшим сыном и наследником титула, а ныне я в Иных Краях, и нет конца Иному Краю. Майкрофт сказал бы, что это изящно написано, но я не должен писать про Майкрофта, он использует против него все, что я напишу. Остается писать о нем. Он красиво смеется, но я редко слышу его смех. У него прозрачные вены на запястьях, тонкие, как зимние узоры на окнах. Он предпочитает носить одежды цвета грозового неба и легкие, как паутина, муслиновые платки. Он много говорит о своем прошлом. У него мелодичный голос, в его глазах сумрак, а волосы блестят, как перья птицы. Я думаю, что люблю его, и мне никто, кроме него, не нужен. Я знаю, что на мне лежат чары. Когда я еще жил в Англии, Майкрофт представил мне его как Пеструю Птицу. Его настоящее имя могут правильно произнести только эльфы или сороки. Его королевство называется Туманный Сорочатник. Мне не позволено выходить за его пределы. Ты можешь заблудиться, так он говорит. И где мне тебя тогда искать? Я брожу по мерцающему туману огромных залов из горного хрусталя день за днем, а ночью… Он пожелал меня зачаровать, потому что мои глаза напоминают ему Северное море. Он предложил мне путешествие в Страну Фей, и я согласился. Он заставил меня трижды повторить, что я иду с ним совершенно добровольно; я не заподозрил ничего дурного. Разве мог волшебный слуга моего брата помыслить причинить мне зло? Потом он сказал, что Майкрофт подарил ему меня. Он спросил, можно ли ему со мной поиграть, если я пойду с ним добровольно, и Майкрофт не возражал. Он изящно ловит на слове грозы и ветра, почему бы ему не поймать на слове какого-то английского волшебника? По его бесценному мнению, я должен быть ему благодарен. Он спас меня от ужасной участи: жить среди англичан. Это такая мука! Он оказал мне великую честь. В его бруге навсегда остались тридцать семь волшебников, и я буду тридцать восьмым. Я заметил, что я не волшебник. Он ответил, что те, другие, на самом деле ничего из себя не представляли, у половины из них он когда-то был волшебным слугой, треть забрела к нему тропами эльфов, а про остальных он точно не помнит. И конечно, продолжил он, пусть я и не волшебник, но мой брат великий волшебник, и не может быть, чтобы я совсем не умел колдовать. Магия просто спит во мне, я должен поверить — и все получится! Он показывал мне свое искусство, но я лишь внимал с восхищением. В Англии я тосковал по волшебству: сам я не в силах был запомнить простейшее заклинание. Меня готовили к другой жизни, я должен был продолжить род, и Изабелла… Моего младшего брата зовут Шерлок. Я никогда не увижу, как он вырастет. Я хотел бы больше писать о тех, кого оставил в Англии, но постепенно забываю черты их лиц, их смех, их запах. Его волосы пахнут луговыми травами и морской водой.***
Он называет меня Шеррин Серое Море. Он расспрашивает меня об Изабелле, моей невесте, и жадно впитывает все, что я говорю: как она была одета при нашей первой встрече, почему мы помолвлены с рождения, если даже не встречались, какой платок она мне вышила. Мне странно говорить о бывшей любви в присутствии нынешней. И у меня была невеста, говорит он. Но она умерла, и меня заставили полюбить другого человека. И понимаешь, Шеррин Серое Море, я не знаю, что хуже: любить мертвого, но по своей воле, или живого, но по чужой. Больше в тот день он ничего не сказал. Я не вижу в тебе страсти, Шеррин Серое Море, говорит он мне по ночам. Я вижу лишь отражение моих чар, но это не то. Похоже, это не ты — тот, другой. Но это неважно, ты же тоже со мной счастлив? Я молчу, потому что знаю, что ему неинтересен мой ответ.***
У него плохое настроение, и дом это чувствует: ухает совами, скрипит скрипками, я молча жду, когда он заговорит. Твой брат больше не хочет меня знать. Он ни разу не вызвал меня за целый месяц. А раньше он так любил советоваться со мной по самым ничтожным пустякам! Какая неблагодарность! Я знаю, что он выдает желаемое за действительное. При мне Майкрофт редко к нему обращался. Он сказал, что прошел месяц? Я думал, год. Или это такой долгий день длиной в вечность? Твой брат хочет, чтобы я тебя вернул. Придется нам расстаться, бедный мой Шеррин Серое Море. Как тебе будет одиноко! Сколько горьких слез ты прольешь! Без меня тебе не прожить и года. Попроси брата, чтобы он отпустил тебя назад, и он тебе не откажет. Я знал, что узы, созданные им, не нужны ни ему, ни мне. Он ожидал, что я буду точно таким, как мой брат, и, осознав, что я другой, потерял ко мне всякий интерес. А я? Я иссушен этой любовью. Я не смогу пролить ни одной слезинки. На прощание он подарил мне шелковый платок цвета иссушающей тоски. То был цвет моего сердца. Я буду ждать твоего возвращения, сказал он. Но я знал, что он не будет меня ждать. Я, Шеррин Серое Море, оставляю свое сердце здесь, в морском тумане. В тумане морском.