***
Пусть людей на улице было мало, все они смотрели на меня, словно я им экспонат в музее. Один мальчик даже крикнул на всю улицу: «Мама! Эта девочка что, иностранка?!», на что мать быстро увела ребёнка подальше от разозлённой «девочки». Иностранка словно клеймо. В России иностранка, в Японии иностранка… Поразительно. Меньше двух недель назад моя семья переехала в Японию, на историческую родину отца, от чего я не была в восторге. Переезд был спонтанен. Всё было решено за считаные дни, нам с братом лишь оставалось с открытыми ртами наблюдать за невероятной скоростью сборов наших родителей, изредка что-то пища про «благополучно просранные летние каникулы», потому что переехали мы как раз к началу учебного года. Ну или почти к началу… И теперь я шла, задумчиво и немного печально разглядывая дома, тянувшиеся вдоль улицы. Людей было подозрительно мало, что невольно заставляло меня волноваться. Не опаздываю ли я? И поэтому-то я решила ускорить шаг, чтобы не дай бог не опоздать в школу в первый же день и… Вдруг я наступила прямо в открытый люк. О да… Только провалиться в люк в чужой стране мне ещё не хватало. И всё, и программа «Облажайся по полной в чужой стране» выполнена мною на отлично. Я уже мысленно поставила на себе и своей жизни крест. Однако болезненного и позорного падения, к моей великой радости, не произошло. Кто-то схватил меня за руку и резко потянул на себя, поэтому я всего лишь впечаталась в грудь. К сожалению, не в женскую. — Эй, Алиса, куда прыгаешь? Там кролика нет! — ехидно прошептал мне на ухо мой спаситель. Шокированная и возмущённая поведением незнакомца, я отпрянула назад. Ага, прямо в открытый люк. Сообразила я и на этот раз слишком поздно. Уже в полёте, так сказать. И мысленно поставила на себе ещё один крест. Парень, удивлённый таким поворотом событий не меньше меня, со всей силы дёрнул мою бренную тушу на себя и, оступившись, полетел назад. В результате мы лежали в неоднозначной позе посреди улицы. А я ещё и в юбке… Люди оглядывались, недовольно и возмущённо смотря на нас, прозвучала даже парочка фраз про бесстыжих детей. Всё же не обошлось без позорных ситуаций с моим участием… Это просто невероятный успех. Жутко краснея и стараясь не смотреть на парня, я промычала слова извинения и благодарности и… поспешила сбежать. Чёртов люк, чёртова японская форма, чёртовы Алиса и кролик! Бесят! Дальнейший путь до школы прошёл без происшествий, хотя всё ещё было жутко стыдно, будто мой позор видел весь Токио. И вот теперь я чувствую себя последней дурой, стоя перед своими новыми одноклассниками второго курса высшей школы Кирисаки Дайчи. Мне не нравится эта форма, эта юбка, эти излишне заинтересованные взгляды, плавная, убаюкивающая речь учителя, который представляет меня и завуалированно призывает «дружить со мной и не обижать меня». Как в детском саду, ага. «Детишки, это Таисия. Она из другой страны. Дружите с ней и не обижайте её, а то всем будет а-та-та!» Однако больше всего меня бесили собственная неуверенность и ощущение того, что сейчас я облажаюсь. Опять. Вздохнув так, словно меня ведут на эшафот, я представилась: — Набо… кхм… — я запнулась, чуть не назвав свою старую фамилию, которая здесь, в Японии, звучала бы странно. — Игараси Таисия. Рада с вами познакомиться, — и с позволения учителя, теперь уже сэнсэя, поспешила занять свободное место у окна, предварительно записав своё имя на доске. И тут началась неравная битва между мной и японским. Конечно, для иностранки я хорошо говорила на японском и неплохо разбиралась в иероглифах, по словам родственников по отцовской линии. А потом я поняла, что мне всю жизнь лгали. Особенно в плане этих треклятых иероглифов. И уже к середине урока я была готова взвыть и начать биться головой о парту. Моё отчаяние заметил парень, сидящий по правую руку, и, быстро что-то написав, передал записку. Там на английском было написано «Не кисни» и смайлик. Я благодарно кивнула парню, хотя со стороны это выглядело так, словно я желаю ему смерти. Но на самом деле я желала смерти лишь хирагане. Ну и немного катакане. Следом парень написал мне ещё одну записку, где обещал достать учебники «попонятнее». Очень надеюсь, это не означает, что моя школьная сумка будет в два раза тяжелее. Когда мой мозг начал конкретно закипать от огромного количества убийственных иероглифов, прозвенел звонок, который я встретила радостнее, чем дети Новый год или Рождество. М-да, здесь быть лучшей из лучших будет, мягко говоря, тяжеловато… «Тася, у тебя так хорошо получается писать иероглифы», — говорили они. «Ты бы всем нос в японской школе утёрла», — говорили они. Тоже мне родственнички… Буквально за секунду меня обступили мои новые одноклассники, словно я им экспонат в музее. Ко мне чуть наклонилась миниатюрная девушка с большими наивными карими глазами. Как у Бемби, ей-богу… И всё бы ничего, но рассматривала она очень пристально, определённо стараясь что-то уловить. Я чуть смущённо отодвинулась от неё и опустила взгляд. Бесит… И смущает. — Игараси-сан, а ты правда из России? А что, блин, не видно? В ответ я лишь кивнула. — Ого… — в унисон выдохнул народ. И я отчего-то вместе с ними. — А почему вы в Японию переехали? — задала новый вопрос Бемби. — Нода-чан, ну и чего ты сразу так к человеку с расспросами, а? — широко улыбнулся парень, который как раз обещал достать мне учебники «полегче». — Я Миядзаки Садао, староста класса. Приятно познакомиться. — Взаимно, Миядзаки-сан, — я пожала протянутую мне руку. Парень рассмеялся. — Смешная ты, Игараси-чан! — Ага, клоун прям… — Зови меня Миядзаки-кун или просто Садао. Как тебе будет удобнее, иностраночка, — протянул парень и вновь улыбнулся. Интересно, он всегда сияет, словно медный тазик?.. Всю перемену длился допрос с пристрастием, и все попытки старосты хоть как-то «отлепить» от меня народ не увенчались успехом. Мне было даже немного приятно от такого излишнего внимания, пусть всё это было исключительно из-за того, что я была «иностраночкой», как меня теперь все называли. После второго урока внимание ко мне поубавилось, во многом благодаря тому, что Миядзаки-кун принёс мне список клубов школы и изредка помогал мне в борьбе со злобной хираганой. Хотя с выбором я давно уже определилась… О чём решила уведомить парня, когда окончательно убедилась, что что-то другое меня вряд ли заинтересует. А староста как чувствовал: он уже достал блокнот и ручку и приготовился записывать. — Ита-ак, в какой клуб решила записаться? — В футбольный, конечно же, — уверенно ответила я. И всё бы ничего, но с футбольным мячом я на «вы» и мне никак не удаётся попасть по нему. Ну или попадаю так, что он улетает совершенно в другую сторону. Только на воротах с ним и встречаемся. И то если до этого доходит дело… — В футбольный клуб? — казалось, парень был приятно удивлён. — Ага, раньше играла. — Как здорово! — А мне так уже почему-то не кажется… Заметив моё недоумение, Миядзаки-кун поспешил объяснить: — Я капитан мужской футбольной команды. А женская и мужская команды тренируются вместе. — На это я лишь печально вздохнула. И что хорошего получить мячом по мордасам от огромного качка?..***
И всё сегодня было бы прекрасно… Но не было. Не было, потому что у меня по определению не может быть «всё прекрасно». К концу экскурсии по школе, которую сегодня же и провёл мне Миядзаки-кун, у учительской мы столкнулись с парнем, лицо которого мне показалось знакомым… — Здравствуй, Ханамия-кун. Как прошла сегодняшняя игра? От прежнего весёлого парня, который улыбался от уха до уха, не осталось и следа: сейчас староста был мрачнее тучи, и в его словах было столько холода, что мне даже стало немного неловко. Зато собеседника Миядзаки-куна вся эта ситуация более чем забавляла, о чём говорила его ехидная ухмылка. — Само собой, выиграли, — довольно ответил Ханамия, на что староста буркнул что-то вроде «Знаю я, как вы там выиграли». А я тем временем продолжала внаглую разглядывать парня, пытаясь вспомнить, где я могла уже видеть его. Ну что поделать? Плохая память у меня на лица! На лица-то, может, и плохая, но вот на брови нет. Такие — одни на миллион. И, похоже, я тоже была узнана… Ну конечно, таких неуклюжих проблемных идиотов ещё поискать нужно. — О, — расплылся в ехидной улыбке Ханамия, — ну что, Алиса, нашла своего кролика? — Естественно! А что, не видно, что ли? Миядзаки-кун удивлённо посмотрел сначала на стремительно алеющую меня, а затем и на довольного собою парня. — Ханамия-кун, спасибо, конечно, за спасение от полёта в Страну Чудес японской канализации, но сделай одолжение: умри. Сейчас, — раздражённо пробубнила я. Бесит этот невольный свидетель моего позора. Если обычно люди обиженно фыркнули на моё «умри», то этот лишь расплылся в наглой, довольной улыбке. — Я, пожалуй, пойду. До завтра, Миядзаки-кун. И спасибо за экскурсию, — с этими словами я развернулась и быстрыми шагами направилась прочь. Чувствует моя суровая русская душа, что не к добру это знакомство. Ох, не к добру… И гаденькая улыбочка Ханамии была тому подтверждением.