***
Сегодняшний день начался как нельзя лучше: погода была прекрасной, встала я «с той ноги», по пути в школу не провалилась в люк и не встретила Ханамию, а в завершение ко всему первым уроком была химия, которую я любила… — Как сейчас лабораторная?! — Сюрпри-и-из! — нервно смеясь, воскликнул Миядзаки-кун. — Прости, я забыл тебе вчера сказать… — Я заметила. Да уж… моему «везению» можно только позавидовать: второй день в школе, а уже попала на лабораторную по химии. Мне ничего не оставалось, кроме как сесть и повторять уже пройденные темы. И тут произошло то, что окончательно добило меня и заставило поверить, что у меня не черная полоса, а фон. Иначе говоря, ко мне подсел Ханамия. Где моя награда за победу в номинации «Любимчик фортуны»? — Тебя что-то не устраивает? — ехидно протянул парень, заметив, как сильно я ему «обрадовалась». — Ты меня не устраиваешь, — фыркнула в ответ я. — Это что-то меняет? — Не-а. И эти пятьдесят минут надолго запомнились если не всей Кирисаки Дайчи, то нашему классу точно… А начиналось всё, между прочим, тихо и мирно. Как выяснилось, золотой мальчик Ханамия Макото, которого почему-то до сих пор не канонизировали в синтоистских храмах (сразу во всех, ага), был просто подарком Небес: добрый, милый, услужливый… мудак. Мудак, потому что я его насквозь вижу. Вначале всё было действительно прекрасно: Ханамия, придерживаясь образа пай-мальчика, описывал ход работы, составлял многочисленные ионные уравнения; я, в общем-то, делала то же самое, но когда дело дошло до смешивания относительно опасных реагентов, то всё… Началась буря в пустыне, как выразился бы мой младший брат. — Ханамия, скажи честно: ты идиот или да?! Сначала нужно положить свинец, а потом только залить воду и серную кислоту! Парень раздражённо фыркал и хмурился, явно борясь с желанием вылить эту самую кислоту мне в лицо. Хотя его чувства, в общем-то, были взаимны… — Игараси, кто из нас ещё идиот, а?! Сначала вода с кислотой, а потом только свинец! — И вот так мы уже довольно долго пытались доказать друг другу свою правоту. Поразительно, что дело до драки ещё не дошло. — Ребят, да тут без разницы, что сначала добавлять: свинец или раствор воды и кислоты; всё равно никакой реакции не будет, — миролюбиво заявил Миядзаки-кун, сидевший за нами и зажигавший спиртовку. Мы с Ханамией одновременно повернулись к старосте, так бессовестно сведшему наш спор на нет. М-да… Поздравляю, Шарик, ты балбес. — Ой… Ребят, мне тут выйти нужно… — нервно смеясь, проговорил парень. — Так и пойдёшь с зажженной спичкой? — как бы невзначай поинтересовалась я. — Ой… — в очередной раз нервно хихикнул Миядзаки-кун, туша спичку и спиртовку, и поспешил смыться в коридор к своей соседке, которая не вытерпела наших с Ханамией препирательств намного раньше. — Ну давай, клади свой свинец, — фыркнул мой сосед, также недовольный исходом спора. Оставшуюся часть работы парень взял на себя, а мне оставалось лишь печально вздыхать и подавать баночки-скляночки с препаратами. А знаете почему? Потому что этот парень реально умеет запугивать. Ну, по крайней мере брови хмурил угрожающе-убедительно и серную кислоту на меня чуть не вылил тоже угрожающе-убедительно. Ну ничего-ничего! Собака лает, ветер носит! И не таких видали! Меня такой фигней не напугаешь!.. Ладно, напугаешь. И на этом-то всё должно было бы успокоиться, но нет. Я увлечённо дописывала вывод, когда Ханамия, растянувшись в наглой улыбке, проговорил: — Я тут понял кое-что, иностраночка… — Сильное заявление. В ответ ему было лишь демонстративное молчание. — Ты не очень-то сильна в химии. Оно и немудрено, ведь… Ручка, с которой я баловалась, потому что закончила писать, с треском сломалась; чернила медленно потекли по моей руке, противно касаясь кожи, словно змея. Немудрено ему, ага. Пусть в задницу себе засунет своё «немудрено»! Я раздражённо посмотрела на Ханамию. Бесит. Он меня жутко бесит. — Ханамия Макото, из года в год я была лучшей среди всей параллели, — угрожающе прошипела я. — И, чтобы ты знал, с химией у меня всё прекрасно. — Звучит как вызов, иностраночка, — довольно протянул парень, чуть наклонившись ко мне, в то время как я, наоборот, отодвинулась от него. Миядзаки-кун как-то замысловато пытался дать мне знать, что лучше пресечь этот назревающий спор на корню. Но чёрт возьми! Меня жутко бесит этот парень и его нагленькая улыбочка. — Да, вызов! Староста как-то обречённо вздохнул, я же усмехнулась и встала из-за парты, показывая учителю испачканную руку и кивая в сторону двери, прося разрешения выйти. — И раз уж из-за тебя оставшуюся часть урока я проведу в отмывании руки, то и убирать всё тебе. Удачи, — и пока мой «счастливейший» сосед мирился с мыслью, что его только что кинули самым бессовестным способом, я поспешила покинуть класс.***
Сказать, что я была в восторге от клубных занятий, — не сказать ничего. В нашей школьной секции по футболу мы просто так гоняли мяч, лишь бы убить время, а здесь всё было куда серьёзнее: тренировки, товарищеские матчи, участие в соревнованиях. Сегодня играли обе команды: и женская, и мужская. И, к моему счастью, мне досталась роль вратаря. — Тай-чан… — как-то жалобно протянул Миядзаки-кун после очередной атаки на наши ворота, — прекрати так самоотверженно отбивать мячи! И в эту же секунду мимо него со свистом пролетел футбольный мяч, который я чудом отбила, проехавшись по искусственному покрытию поля. — Отбила! — радостно завопила я. — Мне даже страшно атаковать ваши ворота… — нервно усмехнулась высокая девушка, с длинными иссиня-чёрными волосами, заплетёнными в хитроумную причёску. Несмотря на достаточно симпатичное лицо, эта девушка была демоном во плоти: она держала всю женскую команду в ежовых рукавицах. Настоящий капитан, что сказать. — Ну? Ну, Уни-чан! — к нам подлетела ещё одна девушка, которая во время игры постоянно шутила, за что получала… кхм… пасы от капитана. В лицо. — Давай уже заканчивать! У нас есть ещё важное дельце. Уэно-семпай сначала недовольно посмотрела на девушку, а потом оценивающе — на меня. Миядзаки-кун, явно понявший, что там за дело у этих двоих, поспешил объявить о завершении тренировки, и вся мужская команда невероятно быстро смылась в раздевалку. А тренера как не было, так он и не появился. Хотя, если верить ребятам, он не часто появляется на тренировках, которые, собственно, ведёт. — Ну что, Тай-чан, погнали? — Куда, Оосава-семпай? — что-то мне не нравится её гаденький тон. Ну совсем не нравится. Девушка невинно похлопала ресницами и демонстративно начала смотреть в сторону спортивного корпуса, как будто там и был ответ на мой вопрос. Внушительных размеров четырёхэтажное здание как-то угрожающе возвышалось и зловеще отбрасывало на поле тень. Что-то у меня плохое предчувствие... — Настало время твоего посвящения в женскую футбольную команду, — пояснила мне одна из девушек. Оосава-семпай как-то гаденько захихикала и, потирая руки, направилась в корпус. За ней тут же направилась Уэно-семпай, по пути вопрошая, что за идиоты её окружают. Остальные молча последовали за капитаном и её правой рукой, предвкушая «обещанные хлеб и зрелища»; мне тоже ничего не оставалось, как пойти вслед за остальными. Вскоре мы подошли к мужской раздевалке, откуда некоторое время назад вылетели парни из футбольной команды, а позже нехотя вышли и парни из баскетбольной (хотя последние особой радости не испытывали и отчего-то очень хотели задержаться). Уэно-семпай открыла дверь в раздевалку и кивнула в её сторону, мол, милости просим. — Э?.. Зачем? — Ну посвящение же. Твоя задача просидеть в раздевалке полтора часа. И всё. И мы пойдём есть тортик. Теперь мне понятно поведение парней и радостное предвкушение девушек. Идиотские «посвящения», от которых одни проблемы, есть везде… Бесит. Но делать нечего. Я тяжело вздохнула и зашла в раздевалку с фразой: — Смею заметить, что я участвую в этом «посвящении» только ради тортика!