***
Никогда, никогда не смейте говорить своему лучшему другу-японцу, что достопримечательности Токио для вас одна большая тёмная дыра и что дальше своего района вы вообще стараетесь не выходить, потому что обязательно теряетесь, потому что всё это чревато последствиями. Какими? Ну… возможно, очень даже познавательными и увлекательными. Это, конечно, с тем условием, что этот ваш друг не Казуя Хара. — Блин, Хара, когда ты скандировал «Тай-чан, я покажу тебе чудеса Японии!», ты имел в виду этот дохрена огромный супермаркет? — недовольно нахмурилась я, понимая, что друг меня даже не слышит. В чём вообще был прикол идти в супермаркет за — внимание! — жвачкой?! Ну всё, связь с Казуей окончательно потеряна. Она была потеряна еще минут тридцать назад, правда, тогда я свято верила, что смогу докричаться до этого товарища, но нет. Кому нужна Тай-чан, когда есть жвачка со вкусом колы, мяты, арбуза и… в общем, не важно. — Всё, меня это бесит. Если ты вдруг вспомнишь обо мне, то до-го-няй! — крикнула я на ухо парню. Угадайте, кто даже не отреагировал на это? Поэтому я решила покинуть этот супермаркет и побродить по аниме-магазинам. В японских торговых центрах ведь есть аниме-магазины? Иначе я столько времени уговаривала маман отпустить меня навстречу приключениям, чтобы просто зависнуть… э… здесь, короче. Нет, это совсем не круто. В крайнем случае я зайду в спортивный магазин за новым футбольным мячом. Не красивыми грудастными тяночками и накачанными кунами, так физической силой возьму. Возьму и заеду Харе в глаз. Но впадать в такое мрачное настроение я не стала, иначе навязчивые мысли об особо жестоком убийстве не дадут мне покоя. Точно не дадут. Блин, конечно, я всегда знала, что Хара — чокнутый жвачный маньяк, но чтобы настолько… Нужно будет как-нибудь предложить Ханамии отобрать у него всю его «прелесть» и посмотреть на душевные мучения и ломку. И нет, это будет не месть, а справедливость. Уже представляя себе эту картину маслом, я слишком задумалась и на полном ходу врезалась в кого-то. — Изви… Э? Фурухаши? Интересно, почему практически все неожиданные встречи происходят именно так? Неужели у судьбы нет вариантов поинтреснее? Ну ладно, всё лучше, чем Павлик Морозов, выбирающий жвачку. Парень безразлично окинул меня мёртвым взглядом, поздоровался приличия ради и даже поинтересовался причиной моего скверного настроения, и я собиралась, честно собиралась поделиться своим горем, но что-то пошло не так. Под «чем-то» я подразумеваю Ханамию, направляющегося в нашу сторону. — Ты ведь не хочешь сказать, что пришёл сюда с моей главной головной болью? — жалобно посмотрела я на Фурухаши. — Нам для клуба нужно… — Иностраночка, как это неожиданно! Всё же приятно знать, что этот мерзавец не только меня да Миядзаки-куна перебивает, хотя Фурухаши не выглядит как человек, которого подобное может задеть. Особенно, если речь идёт о его капитане. Тем не менее я была не в том настроении, чтобы выяснять отношения ещё и с господином прекрасные брови. — Прости, Ханамия, но настроение мне и до тебя успели испортить. Так что можешь даже не пытаться, хуже не сделаешь. Кажется, подобное заявление оскорбило парня. — И кто же посмел лишить меня такого развлечения? — Тай-чан, прости! Парни одновременно выдали что-то вроде «А, ну теперь понятно», и достаточно было посмотреть на запыхавшегося друга, чтобы понять всю гамму эмоций, которую он испытал, когда понял, что меня нет рядом. Ну или он просто догадался, что так просто ему это не простят. — Жвачку купил? — Купил. Под моим тяжёлым взглядом Хара стыдливо достал из кармана джинс несколько упаковок разных вкусов и форм, которые я тут же конфисковала под жалобный вопль друга. Пусть засохнет без них и умрёт в муках. Я женщина, мне можно. — И после этого кто-то зовёт Ханамию демоном? Все удивлённо уставились на Ямазаки и Сето, подошедших к нам с третьей стороны. — Игараси… Такого ты обо мне мнения? Я разочарован. — Вы как, тоже по делам клуба или познаёте «все чудеса Японии»? — игнорируя ядовитую усмешку капитана баскетбольного клуба, фыркнула я. — Ну Тай-чан! Ну прости!***
В результате каких-то невероятных споров, ухищрений и моих попыток заехать Ханамии или Харе по лицу, наша внезапно образовавшаяся компания отправилась показывать мне всё те же чудеса Японии. А я и не была против, потому что верила, что парни вроде Фурухаши не могут притащить в сомнительное место, например, в музей паразитов. Оказываются, могут. — Тай-чан, тебе нравится? — спросил Фурухаши после затянувшегося молчания и заторможенного разглядывания вывески. По голосу стало понятно, что он хочет услышать отрицательный ответ. И, к слову, не только он. Главный критик и ворчун всея Кирисаки Дайчи, который соизволил составить компанию своим жалким холопам, несмотря на мои протесты, тоже весь чуть ли дрожал от нетерпения, когда я вся сморщусь, начну отнекиваться и просто сольюсь. Но они явно ничего не знали о России и её суровой северной столице. Ни-че-го. — Да, звучит интересно. Но не Питерская кунсткамера с анатомическим театром и его скелетами двуглавых эмбрионов, «законсервированных» людских конечностей и органов, чучел и скелетов генетических уродов, тот же двуглавый телёнок… — Ками-сама, Тай-чан, прекрати! — взвыл Ямазаки, которому от подобного, кажется, поплохело. Эх, не прижился бы у нас мальчик. — Да ладно тебе, там ничего такого нет, — добродушно отозвалась я, похлопав побледневшего парня по плечу. — Всего лишь головы младенцев с искусственными глазами. — Всё, меня сейчас вывернет… Кажется, я действительно немного переусердствовала, особенно если учитывать тот факт, что на трети экскурсии в кунсткамере меня и след простыл, стоило только узнать, как всё это «консервировалось», чтобы сохранить свой естественный вид. Даже тот факт, что всё это настоящее, уже бросал в дрожь. Но Ямазаки-то… Ну не выглядит он как человек, который готов хлопнуться в обморок от подобных мест. — О, речь идёт о коллекции мертвецов Рюйша? Наслышан, наслышан. Идея украшать оторванные части тела кружевами была неплоха, хотя я бы предпочёл видеть всё как есть, — с видом человека, знающего своё дело, любезно поддержал беседу Ханамия, чем вызвал болезненный стон со стороны Ямазаки. Что скажешь, настоящий капитан, поддержал своего сокомандника и друга и в болезни, и в здравии, окончательно добив несчастного. Хотя от того, с каким воодушевлением и вдохновением говорил этот псих, меня даже в дрожь бросило. Однако я сама не лучше-то… Зато в следующий раз никто меня не будет пытаться слить, и по глазам остальных это было видно. Вот и славно, ещё одного такого раута выдержать не удастся. Ни мне, ни Ямазаки. — Если хочешь, могу ходить с тобой за ручку по музею и заранее говорить, страшный экспонат или нет, — довольно улыбнулась я Ямазаки, на что баскетболист откликнулся недовольным ворчанием и гордо зашёл внутрь. Однако от моей компании всё же не отказался.***
— Хироши, пс, Хироши… Очень скоро мне надоело постоянно обраться к Ямазаки по фамилии, и я позволила себе некоторую фамильярность, начав чередовать имя и фамилию парня, потому что так ещё чуть-чуть — и с ума сойду. Или с ума сойдёт баскетболист. Хотя Хироши, кажется, был не против подобного… — Ну что ещё? — Ты ещё не созрел посмотреть на отхреначенную руку младенца? А то я даже фото уже нашла. — Тай-чан… — проскулил вновь побледневший парень, в который раз пожалев, что согласился на мою компанию, к неудовольствию Хары, мигом лишившегося и жвачки, и моего общества. Последнее, может, и не так важно, но ведь вместо этого он наслаждается обществом Ханамии, который тоже решил поделиться своими познаниями в области расчеленёнки. — Ладно-ладно, извини. Пакетик точно не нужен? — заботливо уточнила я. — Ты уже предлагала… — Кажется, кто-то очень впечатлительный морально готовится к очередной шутеечке в стиле анатомического театра. — Ну так и на конечности новорождённых я предлагала посмотреть. Но ты же не соглашаешься! — И зачем я только согласился ходить с тобой? — Потому что в глубине души ты знаешь, что я в тысячу раз лучше Ханамии, просто признай это, Ямазаки. И всё же мои «услуги» пригодились Хироши. Не сразу, но пригодились. Первый этаж с различными червячками да паразитиками, после которых я ещё дня два точно не смогу есть без отвращения и опаски, парень стойко отходил даже с моими извечными шуточками про кунсткамеру. Но вот на втором этаже нас ждал настоящий нож в спину в виде органов людей и животных, поражённых всякой мерзостью, поражающей воображение. По счастливому (для Ямазаки, конечно) стечению обстоятельств я шла первой, поэтому весь удар приняла на себя. Фурухаши, друг… Ну ты и скотина. — Так, Хироши, разворот на сто восемьдесят градусов и сваливаем отсюда. — Всё так плохо? — как-то слишком обречённо спросил баскетболист. — Это, видимо, японская кунсткамера. Ямазаки страдальчески поспешил спуститься и покинуть помещение и не вспоминать о нём. Никогда. На лестнице нас нагнал Сето, тоже поражённый увиденным. — Вы уходите? — Прозвучало так, будто парень очень хотел, чтобы мы уходили. Я утвердительно кивнула. — Отлично, я с вами. И лишь Хара бросал нам вслед печальные взгляды с неприкрытой мольбой о помощи.***
После кошмаров, увиденных в этом треклятом музее, было решено, что Фурухаши больше чудеса Японии показывать мне не будет, слишком уж дорого они обошлись нервной системой большинства, и чтобы залечить психологические травмы, Ямазаки потащил нас в музей бонсаев Такаги. Ну, всё лучше, чем паразиты. И, в отличие от них, всякие там карликовые деревца куда приятнее. Даже Фурухаши, увлекающийся садоводством (что было неожиданно для меня), оценил. Правда, не все были довольны нашим поспешным бегством. — Ну и ради чего мы сюда пришли? Паразиты были куда интереснее вашей зелени, — фыркнул Ханамия, когда я на крыльях стремительно растущей любви к бонсаям пронеслась мимо него. В подтверждение своих слов парень слегка пнул какой-то мешок с землей, чем заработал недовольный взгляд смотрителя. — Кажется, я слышу голос ревности и детской обиды, — гаденько пропела я, даже не удосужившись посмотреть на собеседника. — Что за ересь, Игараси? — А вот и нет. Наверное, тебя жутко бесит, что твои сокомандники жопу рвут ради меня, а на твои мнение и паразитов им начхать. Ты только не расстраивайся, я куплю тебе мороженку, чтобы утешить твою душевную боль, Макоточка. Это «Макоточка» была самой невероятной, безумной и самоубийственной вещью, которую я когда-либо себе позволяла. Мне раньше даже в мыслях не хватало смелости назвать по имени этого полудурка… О Боже, надеюсь, я успею убежать, если что, а то ведь у меня с «Макоточкой» ещё целый день впереди. И, судя по разъярённому рычанию позади, баскетболист уже дошёл до нужной консистенции «убить к чертям иностраночку». Боковым зрением вижу, что дошёл и перешёл уже. Но внезапно Ханамия расплылся в самой ужасной улыбочке, на которую был способен, то есть в самой приторной и ядовитой, и пошёл как ни в чём не бывало увлечённо разглядывать «зелень». — Пс, Хара, мне кажется, я только что разбудила дьявола. Хара? Я повернулась к зависшему другу и встретилась с глазами, полными первобытного ужаса и паники, едва видными из-под челки. Вот дерьмо.