Дом у озера

Петир отшатнулся назад, но это не спасло его от второго, еще более сильного удара. Что-то отвратительно хрустнуло в переносице, голова закружилась и он вдруг оказался на коленях. Нед сгреб его за воротник рубашки и подтянул к себе. - Какая же ты мразь… Петир поднял руки, будто сдаваясь. В голове звенело, горячая кровь из носа заливала подбородок и грудь. - Нед… - пробормотал он. - Ты думаешь, она одна из твоих шлюх? Моя дочь для тебя шлюха, да? – Нед встряхнул его так сильно, что рубашка треснула на швах. Петир зажал рукой нос, но кровь хлестала с такой силой, что сразу набралась в ладонь и просочилась сквозь пальцы, заструилась по руке. Его замутило. - Нед, - повторил он. – Все не так… - Да заткнись ты! - за этим последовал еще один оглушающий удар, уже в правое ухо. Удар свалил его на бок, прижал голову к холодным доскам. Все вокруг ходило ходуном. Нед Старк отпустил его и отошел на несколько шагов, запустил пальцы в седеющие светлые волосы. - Я видел вас с дороги на холме. В бардачке лежит бинокль, я увидел лодку далеко внизу на озере, и черт меня дернул… Как ты мог?! Господи. Петир пытался ответить, но головокружение было таким сильным, что его буквально придавливало к земле, а язык отказывался слушаться. Он просто лежал, прикрыв глаза, и периодически выплевывал скапливающуюся во рту кровь. - Я хочу, чтобы ты убрался отсюда через пять минут. Нед швырнул в него ключи от машины. - Если я увижу тебя еще раз, то убью. Машину оставишь у автобусной станции. - Я… должен поговорить с ней, - пробормотал Петир, с трудом встав на колени. Нед подскочил к нему с зажатым кулаком, с совершенно белым от ярости лицом. Петир зажмурился, ожидая нового удара. Но его не последовало. - Ты уберешься из моего дома через пять минут, - прошипел ему в лицо Эддард Старк. – Иначе я убью тебя. Что непонятного?! Ты же всегда вроде хорошо соображал? Доказывать что-либо ему в таком состоянии было себе дороже. Нед не шутил. Он вообще был лишен чувства юмора. - Хорошо, - выдохнул Петир. – Только не трогай Сансу. Это моя вина. Нед взорвался, встряхнул его, не обращая внимания на треск рвущейся по швам ткани. - Не смей произносить ее имя, ублюдок! Не выгорело с матерью, решил взяться за дочь?! - Что ты несешь? – скривился Петир. - Если ты только объявишься рядом с ней, если заговоришь с ней… - Слушай, Нед, - он с трудом встал, покачиваясь, опираясь на деревянные перила. – Давай поговорим как взрослые люди. Она уже не ребенок… То, что произошло… Нед сильно толкнул его в грудь. Кровь все не останавливалась, и вся пристань была заляпана красными пятнами, они растекались красивыми мраморными разводами в лужицах воды. - Твою мать, что непонятного я сказал?! Убирайся! И только попробуй протянуть к ней свои грязные лапы, клянусь богом, меня ничто не остановит. Я тебя убью. - Ладно. Ладно, - он отошел от Неда, покачиваясь. – Я уеду. Это в самом деле было лучшим сейчас решением. Он даже думать не хотел, что будет, если сейчас вернется Санса. Ей не следовало этого видеть. Нед сам принес его вещи, бросил в кузов пикапа, с отвращением, будто они были перемазаны в дерьме. - Ключи оставишь в бардачке. У меня есть запасные. Петир молча кивнул. Нашел какую-то футболку, скомкал, прижал к носу. Открыл дверь. Нед смотрел на него исподлобья, с таким видом, будто в самом деле ждал повода для убийства – еще одного слова, к примеру. Но Петир все же рискнул, повернулся к нему и сказал: - Нед… - Да уберешься ты или нет?! - Мне она нравится. - Что, блядь? Что ты сказал? - Это не просто так. Она мне нравится. И я ей тоже. Мы могли бы… Нед! – он увернулся от кулака, но Эддард хорошенько впечатал его спиной в машину. – Да успокойся ты! - Только попробуй подойти к ней. Я ей все расскажу, - Нед притянул его к себе за воротник. - Все? Что все? - Про то, какая ты дрянь. Про твоих шлюх, про Лизу… - Про Лизу? – Петир поднял голову и оскалился. – И что же ты расскажешь? Ее версию? Как я ее соблазнил и подло бросил беременную? А, может, про то, как она пришла ко мне, пьяному, в комнату, и назвалась именем сестры? Или, может быть, про достопочтенного мистера Талли, заставившего ее сделать аборт? Внутри у него начала закипать злость. Из-за ужасной боли в переносице, из-за вида собственной крови, из-за этой дурацкой сцены, достойной бразильского сериала… Нед отшвырнул его от себя, скрипел зубами, сжимал кулаки. – Может, расскажешь про своего братца, вспоровшего мне живот ради развлечения? - Ты сам нарвался. Как и сейчас. - Мне было пятнадцать! Расскажи еще про себя, который подобрал после братца порченую невесту… - он осекся, когда понял, что зашел слишком далеко. На лице Неда мелькнуло что-то страшное, искаженное. Не гнев даже. Чистая ненависть. Петир подумал было, что он в самом деле способен сейчас его убить. - Заткнись, Петир, просто заткнись и уезжай, - как-то неожиданно устало прервал его Нед. Петир молча сел в машину и завел двигатель. – Ты всегда был сволочью. - Да? Знаешь, что? Ты еще больший лицемер, чем я. Столько лет притворяться другом… Совместная рыбалка, бильярд, пиво. Я думал, ты не умеешь притворяться, Нед, но ты превзошел даже меня. - Вали ты уже, ублюдок. Он стартанул с пробуксовкой, выехал на дорогу, колеса раскидывали в разные стороны комья грязи. Нед смотрел ему вслед, тяжело, не мигая, как какая-нибудь чугунная статуя. Он боролся с желанием вернуться, дождаться ее, доказать ему… Была бы безобразная сцена, крики, ее слезы. К черту. Он разберется со всем этим попозже. Он умылся в туалете маленькой автобусной станции, переоделся в чистую футболку. Нос распух на пол лица, сполз на бок, а под глазами наливались чернотой огромные синяки. Правый резец расшатался в десне, разбитая губа зияла глубокой щелью. У всех Старков была на редкость тяжелая рука. Голова болела просто ужасно, наверняка сотрясение. Он купил в аптеке какие-то таблетки, выпил сразу три штуки. Дождался автобуса, сидя на лавочке, уперев подбородок в грудь. С носа вдруг опять закапало красным. - Все в порядке, сэр? – обратился к нему мимо проходящий молодой полицейский. - Да. Я… я неудачно упал, - сказал Петир, прижимая салфетку к носу. Полицейский вежливо попросил его документы, долго смотрел паспорт и страховку. Потом отошел, но Петир ловил на себе его взгляды. Ничего удивительного, вид у него был что ни на есть самый привлекательный для полиции. Потом, уже в автобусе, отвернувшись к стеклу, стискивая зубы от боли, он подумал с сарказмом, что это в самом деле был незабываемый отпуск…

***

Он добрался до Нью-Йорка совершенно вымотанным, больным и очень раздраженным. До конца отпуска оставался один день, но выходить в таком состоянии на работу было немыслимо. - Что значит, вы не выйдете? - возмущался Оливар, его личный помощник, по телефону. – Я требую как минимум двойной оклад, как минимум… - Будет тебе двойной оклад. Зайди ко мне в обед. Исполнительный Оливар зашел. - Матерь божья пресвятая дева Мария… - пробормотал он в дверях. - Не богохульствуй. Мне нужно еще дней пять отпуска, - хмуро сказал Петир. – Как вы, справляетесь? - Лучше чем с вами, - не преминул съязвить Олли. – Кто вас так? - Йети, - усмехнулся Петир. – Там полно озлобленных йети. Он отдал необходимые распоряжения, подписал себе заявление на продление отпуска (все должно быть официально, несмотря на то, что это была его собственная фирма, это было его правилом), и забрал у Оливара отчеты за предыдущие две недели. - Это можно исправить? – Оливар почти с отвращением всматривался в его лицо. – Так жаль. У вас был такой аккуратный нос… - Иди ты к черту со своими гейскими замашками! – не выдержал Петир. - Я вас засужу когда-нибудь за гомофобию! – Оливар подхватил из корзины на столе яблоко и, весело насвистывая что-то, направился к входной двери. – Позвоните, как оправитесь. Оправиться оказалось не таким простым делом. На носу ему сделали операцию. Нед постарался на славу, и перелом оказался сложный, оскольчатый, как они сказали… Был наркоз, трубка в горле, уколы, ужасная головная боль и лежание потом в больнице. Потом целую неделю он потратил на стоматолога. После операции лицо было все опухшее и синее, его мучили сильные мигрени, он сидел дома, глотал таблетки и думал, думал, думал… Проще всего, конечно, было оставить все как есть. Притвориться, будто ничего не было, ему это не в первой. Он никогда особенно не заботился о том, что о нем думают другие, и сейчас тоже было неважно… По крайней мере, это касалось Неда. Ему было плевать, что думает Нед. Когда он вспоминал его побелевшее от ярости лицо, глаза, полыхающие праведным гневом, раздражение накрывало с головой. Чертов Нед. Весь такой правильный, честный, до невозможности прямолинейный, жесткий и «сложный» как кусок рельса. И все же в глубине души ему было жаль. Нед был одним из немногих людей на этой планете, кто его не раздражал, и кого не раздражал он. Противоположности сходятся… Не будет больше бильярда и пива, и старковских неповоротливых шуточек, и его откровенно осуждающего взгляда, когда шел разговор о женщинах или банковских делах. Осуждающего и честного, вот этого ему в жизни не хватало. Может быть, Нед в какой-то степени помогал ему сохранять что-то человеческое, не перешагивать эту невидимую черту внутри себя самого, отделяющую пройдоху и бабника от законченного подлеца. Но, конечно, дело было не в Неде по большому счету. Дело было в ней... Он уже знал, что не сможет ее забыть, никогда не сможет. Девчонку, с которой провел два дня в доме у озера. Она была в его мыслях каждую секунду – не всегда явно, где-то на задворках сознания, но ее присутствие в его голове было постоянным. Он просыпался по утрам с привычной уже головной болью, и ощущал на губах вкус ее поцелуев – наверняка она ему снилась в момент пробуждения, иначе откуда бы он брался, этот легкий цитрусовый привкус. Он смотрел с балкона на шумный Нью-Йорк, а в голове была тишина – та самая, ватная, мягкая, которую он ощущал, глядя на спокойную гладь воды, когда держал ее на своих коленях. Он закрывал глаза, засыпая, и почти физически ощущал прикосновение ее теплых рук, когда даже кончики ее пальцев на его лице смущались и в тоже время смелели с каждым его поцелуем. Какая несусветная ерунда. Петир Бейлиш никогда не думал, что способен на подобные глупости. Но он скучал. Он хотел ее увидеть. Узнать номер ее телефона было несложно. Один звонок и через полчаса ему пришло сообщение – номера - домашний, мобильный, электронная почта, профили в соцсетях. Он долго сидел за ноутбуком, лазая по ее страничкам. Обычная девчонка - друзья, подруги, праздники, учеба, сериалы, музыка, котята, какие-то цитатки… Никто не знал, какая она на самом деле. Она никому не показывалась. Тем же вечером он долго сидел на диване в полутьме, вертел в руках телефон с уже набранным номером… "Ты всегда вроде хорошо соображал", - сказал ему Нед. Но сейчас он вообще не представлял, что ей скажет. Просто отупел он с этой девчонкой. Она взяла трубку почти сразу, после второго гудка. - Да? – слегка настороженно, как бывает, наверное, у всех, когда отвечаешь на незнакомый номер. - Привет, - сказал он и напряженно вслушался в тишину. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем она ответила: - Привет. Она его узнала и не бросила телефон. Это уже могло обрадовать. - Я… - он замялся, вскочил с дивана. – Прости, что уехал вот так. Он не знал, сказал ли ей Нед о том, что все видел. Надеялся, что не сказал. - Да ничего, - как-то равнодушно сказала она. – Бывает. - Слушай, - он подошел к окну, к закату над огромным городом, глядя в ту сторону, где сейчас, за много-много километров от него, находилась сейчас она. У них там уже поздний вечер… – Я хочу поговорить. - О чем? - О нас. - Петир, - он мгновенно напрягся, почти до выступивших мурашек спине. Холодно, слишком холодно от ее голоса. – Я все бы поняла. Любые твои слова, любое решение. Я и не надеялась ни на что. Но эту трусость не приму никогда. - Санса… - Ты просто уехал. Просто исчез, как будто тебя не было. Как будто… как будто тебе все равно. - Нет! Мне не все равно! Просто возникли обстоятельства… - Я понимаю, я сама виновата. Понимаю, что все это было неправильно, как ты сожалеешь, понимаю. Но ты мог бы хотя бы попрощаться. Просто сказать «прощай»… Я вернулась, а тебя уже не было. Папа сказал, что ты сразу уехал… Как будто ждал момента, чтобы сбежать… Он зажмурился изо всех сил от досады. Перед глазами замелькали красные круги. Он мог бы сейчас все свалить на Неда, на эту чертову драку, на избиение даже, на то, что он его выгнал, не дав возможности им поговорить… Но нельзя, ей нельзя было этого говорить, она же сразу накинется на отца, она не смолчит. И Нед в запале может наговорить ей лишнего. У нее и так много проблем, чтобы еще ссорить ее с отцом. - Послушай, послушай меня, - торопливо сказал он. – Пусть я струсил, ладно. Но если бы мне было все равно, стал бы я звонить сейчас? Она помолчала. Он дотронулся до ноющей переносицы. "Ну пожалуйста, девочка. Пожалуйста." - Зачем ты звонишь? - Я хочу увидеться с тобой. Спокойно поговорить обо всем. - Я думаю, это лишнее, - почти без паузы ответила она, и это его испугало. Она даже не сомневалась в том, что говорила. – Не нужно. - Мне нужно. - Петир. - Мне нужно! Я хочу поговорить, - он чувствовал себя как обиженный заведенный подросток, разговаривая по телефону с девочкой, которая младше его почти на двадцать лет. – Санса, так нельзя. Надо встретится и поговорить, как взрослые люди… - Нельзя? Это ты мне говоришь? И с каких пор я стала для тебя взрослой? Что-то прорвалось в ее голосе, что-то надрывное, не слезы еще, но что-то очень-очень страдающее. Черт! Он чуть не выругался вслух. Сердце стучало в висках. - Подожди, - как можно спокойнее сказал он, переводя дыхание. – Только не клади трубку, хорошо? Я не буду настаивать. Могу я просто позвонить тебе еще раз? Она молчала. - Санса? Пожалуйста. - Прощай, Петир. Это было ошибкой. Он чуть не запустил телефон в окно, когда услышал эти короткие гудки. Пришлось выпить двойную порцию виски, наплевав на вечерний прием очередной порции таблеток. Несмотря на всю клокочущую внутри злость и досаду, он знал, что все это не кончится просто так. Он не хотел, чтобы все так кончилось. Он увидится с ней, несмотря ни на что.