Игра Канарейки

Для тех, кто остался, смерть никогда не должна быть важнее жизни. Аваллак'х

      Солнце стало медленно клониться обратно к небосводу, когда Канарейка и Ольгерд фон Эверек миновали Портовые ворота самого крупного города Севера. Передвигаться по улицам Новиграда рысью или галопом было глупой и опасной идеей, поэтому атаман и эльфка перевели коней на спешный шаг.       Канарейка ориентировалась в Новиграде ловко и толково, срезала по переулкам и задним дворам, маневрировала среди телег и лениво бредущих кметов.       Атаман ехал за ней, смотрел на её нервную спешку, на то, как она подгоняла коня и дёргала его за поводья, когда он упрямился и норовил раздавить кого-нибудь. В его голове билась ядовитая и опасная мысль.       С кучкой рыцарей, поджидавших их возле конторы в Оксенфурте, они вдвоём справились почти играючи. Почти играючи со смертью.       Тяжёлые алебарды и моргенштерны не задели Канарейку ни разу. Атаман не дал им этого сделать. Зато ему самому могли бы раздробить позвоночник, если бы это хоть что-то для него значило. Но бессмертие Ольгерда раз за разом становилось источником неудач рыцарей.       Зато теперь у них был форменный гамбезон Ордена Пылающей Розы. Это могло бы помочь подобраться к нильфу поближе.       Канарейка спешилась, стала торопливо вязать лошадь к забору возле «Золотого осетра».       В порту стоял большой красивый фрегат с расправленными парусами. Его мачты возвышались над Новиградом, а искусно вырезанный ростр в виде женщины с короной на голове лучше всяких надписей говорил о том, что это именно «Королева Элисса», а не какая-нибудь «Рыжая Дженни».       Канарейка оглядела корабль внимательно. Всюду сновали матросы, проверяющие узлы, провожающие редких богатых пассажиров, додраивающие палубу и прячущиеся в тени от орлиных глаз капитана в нелепой треуголке.       Когда эльфка обернулась к атаману, чтобы поторопить его, то не увидела его за спиной и вдруг почувствовала, как ей сделали грубую подсечку, закрыли рот ладонью. Канарейка попыталась ударить напавшего или оторвать руку от своего лица, но почувствовала, что конечности совсем её не слушаются, продолжают безвольно висеть вдоль тела.       Шельма. Это магия.       Нестерпимо стало клонить в сон, глаза закрывались сами. Перед тем как Канарейка провалилась в темноту, в нос ударил запах перца и сладкого табака.       «Королева Элисса» должна была отбыть с минуты на минуту. Звонари уже стояли на своих колокольнях, жевали дешёвый табак и ждали сигнального огня с Центральной площади. Он должен был загореться, а колокола – протяжно прогреметь на весь Новиград, оповещая всех кметов и рабочих о конце трудового дня.       Смотрящий в окно человек нервно постукивал ногой по деревянному полу.       Наконец воздух разорвал звон колоколов. Им принялись вторить скрипучие двери харчевен и борделей.       Сквозь мутные стёкла просторной светлой каюты было видно, как матросы на берегу засуетились, принялись отвязывать швартовы.       Сэимус аэп Тальесин выдохнул, сцепил руки в замок за спиной.       Облегчение и разочарование.       Деньги выброшены на ветер. Этот никчёмный орден сектантов так и не смог поймать Канарейку.       И это очень, очень плохо.       Капелька пота скатилась по высокому лбу нильфгаардца.       Дело было вовсе не в деньгах.       Теперь ему наверняка не сносить головы.       «Королева Элисса» отчалила. Она должна была пройти вверх по течению Понтара, обогнуть Северные Королевства и направиться в Империю. Туда, куда Сэимус планировал вернуться ещё за месяц до всего этого. Там его ждала престарелая жена с изрядным состоянием, незначительный титул при дворе Его Величества, хорошее вино к ужину и, возможно, страшная мучительная смерть.       Сэимус стукнул кулаком по столу.       – Bloede aep arse!*       Железная чарка, стоявшая на столе, подпрыгнула, жалобно звякнув.       В дверь постучали. Сэимус собрался мгновенно, пригладил и так идеально, волосок к волоску, уложенную причёску, оправил сюртук. Прислонился к столу.       – Войдите!       Дверь отворил крупный высокий мужчина в гамбезоне Ордена Пылающей Розы. Его лицо было незнакомо Сэимусу и не выражало никаких эмоций. Вслед за собой он толкнул в каюту связанную Канарейку.       На лице Сэимуса появилась ухмылка.       Птичка всё-таки попалась в клетку.       Мужчина дёрнул за верёвку, которой были связаны руки эльфки, она бессильно осела на пол, до белизны сжимая губы.       – День добрый, – наконец произнёс пришелец. – Сэимус аэп Тальесин, я так понимаю.       Нильфгаардец скрестил руки на груди.       – А ты, хоть и в орденской одёжке, не похож на одного из них.       Мужчина улыбнулся как-то жутко, с готовностью широким жестом сбросил с себя гамбезон. Под ним оказался кунтуш из дорогой ткани с растительным орнаментом и коллар с розовыми драгоценными каменьями. Если бы не обилие уродливых багровых шрамов на руках и голове, Сэимус бы с уверенностью определил в мужчине махрового реданского аристократа.       – Ольгерд фон Эверек, – представился мужчина.       Нильфгаардец ухмыльнулся.       – И откуда ты узнал, что я ищу её, Ольгерд фон Эверек?       – Земля слухами полнится, – протянул атаман, глядя на Канарейку. Та осела на полу со связанными за спиной руками и закрытым с помощью магии ртом. – Слышал, ты потратил бешеные деньги на то, чтобы поймать эту суку.       Эльфка бросила на Ольгерда полный ненависти взгляд.       – И как же ты её поймал?       Атаман небрежно провёл по голове эльфки, медленно пропустил золотистый локон между пальцами. Канарейка вздрогнула. Так очень часто делал Гюнтер О’Дим.       Нильфгаардец захохотал заливисто низким, на удивление красивым голосом. Как-то жутко захохотал.       – Трахал её? – Сэимус стукнул ладонью по столу, утёр рот рукой. – И как она?       Ольгерд наклонил голову, положил руку на эфес карабелы. Нильфгаардец напрягся.       – Самый болезненный удар обычно наносят со спины, – сухо сказал атаман.       – Во время ебли? – хохотнул снова расслабившийся Сэимус аэп Тальесин.       – В том числе, – отстранённо ответил Ольгерд.       Канарейка впилась ногтями в ладони. Как бы он не заигрался.       Нильфгаардец повернулся к окну. Новиград медленно удалялся, «Королева Элисса» рассекала синие волны Понтара.       – И сколько ты мне за неё заплатишь?       – Ты не похож на того, кто нуждается в деньгах.       – Сейчас все нуждаются в деньгах.       Канарейка дёрнула головой, откидывая волосы с лица, хищным взглядом упёрлась в спину Сэимуса аэп Тальесина.       Тот вздрогнул, словно бы физически ощутил этот взгляд.       – Шесть тысяч тебе хватит, Ольгерд фон Эверек?       – Эта шлюха стоит дороже.       – В гончих написано, что пять. Можешь, конечно, и страже сдать. Но в итоге они вряд ли заплатят, – развёл руками нильф.       – Мы уже отплыли, – холодно заметил Ольгерд. – Обратно я с ней не потащусь.       Сэимус молча открыл ящик стола. В нём лежало несколько мешочков золота. В каждом – примерно по пятьсот новиградских крон. Один из мешочков нильфгаардец вытащил, картинно бросил на стол. Монеты оглушительно звякнули, стукнувшись о деревянную поверхность.       – А моё золото прямо здесь.       – И что ты будешь с ней делать?       Сэимус прыснул.       – А тебе не всё ли равно, фон Эверек? Тоже трахать. Или, может, ушки её очаровательные отрежу, на шею повешу. Не срать ли тебе на эту суку?       Атаман упёр руки в бока, медленно обошёл Канарейку кругом так, чтобы она оказалась у него по левую руку.       – Будет обидно, если такой талант пропадёт.       – К чему это у неё талант? – саркастично спросил нильфгаардец. – Сосать?       Канарейка почувствовала, что верёвка на её руках ослабляется, развязывается сама собой. Эльфка не подала виду, даже не подняла взгляда от пола.       Ольгерд стоял совсем рядом, его карабела висела на поясе на расстоянии вытянутой руки. Оставалось подгадать момент.       – Всё у тебя к одному сводится. Но ты же не для себя целый Орден на уши поднял?       – Отъебался бы ты, Ольгерд фон Эверек. А то тебе головы долго не сносить.       Канарейка почувствовала, что теперь может говорить. Она плотно сжала губы. Нельзя было выдавать себя раньше времени.       – Тогда тебе придётся нас простить. Мы тебя наебали.       Нильфгаардец нахмурился, не допонимая смысла только что сказанной фразы. И растерялся, не успел отреагировать, когда только что связанная обездвиженная эльфка вдруг вскочила, выхватила из ножен карабелу атамана и бросилась на Сэимуса. Спустя мгновение смертельно острое лезвие оружия Ольгерда оказалось возле горла нильфгаардца.       – Кто? – прошипела Канарейка.       Сэимус попытался поднять руки, отвести карабелу, эльфка в ответ надавила лезвием на его горло. На бежевый сюртук капнула кровь.       – Кто?! – повторила эльфка злее, громче.       Атаман медленным размеренным шагом подошёл к ним.       – И чем она тебя взяла? Тоже заплатила? Больше?! Собой дала? А ты, урод, головой подумай, а не хуем!       – Я спросила! – Канарейка тряхнула Сэимуса, ещё надавила на лезвие. Стало нестерпимо больно, нильфгаардец вскрикнул.       – Да не знаю я, кто это!       Атаман схватил Сэимуса под подбородок, приподнял его от земли.       – Говори.       – Я скажу, скажу! – захрипел нильфгаардец.       Ольгерд опустил его, сделал шаг назад.       Сэимус отдышался рвано. Лезвие всё ещё блестело возле его горла.       – Мужик. Торговец. Сказал, что убьёт, душил только взглядом… – Сэимус отдышался. Лоб его взмок, чёрные кудри прилипли к нему. – Хер его знает, кто. Чародей, вампир… Обещал убить, и, знаю, убьёт.       – А Канарейка ему зачем? – жёстко спросил атаман, снова встряхнув Сэимуса.       – Не знаю! – взвыл тот.       Эльфка нахмурилась.       – О’Дим. И даже не хотел скрыть, что это он.       – Убей его, – сказал атаман, кивнув на пленника.       Сэимуса аэп Тальесина, мелкого нильфгаардского дворянина, забило крупной дрожью. Он трясся как заяц у эльфки в руках. Хищник и добыча поменялись местами.       И хотелось сделать всего одно резкое движение – разрезать ему горло, прикончить быстро и чисто. За чудовищные два дня в сырых пещерах, где только ленивый ею не воспользовался, за нестерпимую боль в ноге, за унижения и страх.       Рука твёрдо держала карабелу. Для убийцы это был не первый раз. И она могла это сделать, чего уж там, хотела, но что-то её останавливало. От напряжения и силы, с которой она держалась за рукоять, руки одолел тремор.       – Не будешь? – спокойно спросил атаман.       Эфесом эльфка резко ударила нильфгаардца под дых, тот рухнул на пол как мешок с дерьмом и задышал тяжело и отрывисто.       – Идём.       Ольгерд усмехнулся, с готовностью распахнул окна каюты. Внизу обманчиво спокойный Понтар ласкал волнами корпус «Королевы Элиссы».       Хотелось возразить: всё-таки прыгать в Понтар – не самая умная идея, но нильфгаардец вдруг пришёл в себя, на удивление громко позвал на помощь. Двери распахнулись почти сразу, два матроса влетели в каюту, но успели увидеть только спины Ольгерда и Канарейки, прыгающих в воду.       Матросы метнулись к окну и выглянули вниз, растерянно провожая взглядами убийцу и атамана.       Они оба чувствовали себя в воде уверенно, быстро гребли к берегу. До него было каких-то полстае.       А Гюнтер О’Дим, демон с перекрёстка, стоял в доках Новиграда и без труда наблюдал за тем, как в двух морских милях от него эти двое, два его должника и цели, пытаются выйти сухими из воды. Воды, в которою он сам их завёл.