***
Облетев чудовищную тушу по кругу, Ричард по очереди выпустил в неё из пусковых шахт три десятка цистерн с грибной настойкой — пробами тканей Великого Ктулху, в указанные им же места. Спустя пятнадцать минут приборы показали, что густой слизистый раствор, заменяющий ктулхи кровь, успешно смешался с аналогичным раствором Йтхготхи. Отторжения не произошло — отторгать было некому и нечем. У человека иммунная система продолжала бы работу некоторое время и после смерти мозга. Но у вампиров вообще и у ктулхи в частности физиология куда больше завязано на психические функции. Все клетки, что не были нервными, мгновенно перешли в состояние покоя, как только нейроны погибли от удара Ореола. А то, что «атаковало» умершее тело, было сложнее любой инфекции, сложнее даже Потопа. Ведь Потоп, по существу, старая сломанная машина Предшественников, а волокна Йог-Сотхотха были машиной от того же производителя, но вполне исправной. Миллионы лет назад Великий Ктулху отказался от своего сына. Не так, как это делают люди. Поняв, что Йтхготха совращён Бездной (чего последний в общем-то и не скрывал — напротив, всячески пропагандировал среди сородичей идею превращения Земли в мир бесконечного страдания в отместку за ворлонское изгнание), Ктулху вознёс молитвы Йог-Сотхотху и разорвал с сыном связь, какую всякий вампирский патриарх имеет со своими потомками. Разумно сделал, на самом деле. В буквальном смысле промыть ему мозги Йтхготха не мог, несмотря на многократно превосходящую психосилу. Статус патриарха в сети имеет свои привилегии, в том числе и встроенный фаервол от ментальных атак. Для Йог-Сотхотха все ужасы Бездны были не более чем вознёй в песочнице. Но отец спал в Р-Льехе, а сын свободно перемещался через Бездну, не имея возможности выходить из неё в Материум только в Солнечной системе и в окрестностях. Йтхготха общался с населяющими её чудовищами и сводил с ума целые цивилизации. И всё это превращалось в сны Великого Ктулху. За миллионы лет такое может свести с ума и без каких-либо пси-атак. Тёмные Зародыши — большие специалисты в таких делах. Не орать приказы, а шептать советы, не заставлять, а подсказывать. А ещё они хорошо умеют искажать и осквернять тонкую материю сновидений, превращая их в кошмары. А ведь Великий Ктулху был в Стране Снов весьма значимой фигурой, и его видения могли искажать «реальность» в Царствах, даже если сам он оставался этим видениям неподвластен. Так что отречение было необходимой мерой предосторожности. Сейчас Ричард не восстанавливал эту связь, и не воскрешал убитого Йтхготху, как могло бы показаться. Восстанавливать было нечего и воскрешать некого. Ореол делал свою работу на совесть — все связи с Великой Грибницей оказались выжжены, вся личность и память — полностью уничтожены. От Мерзости из Бездны не осталось ничего, кроме здоровенного куска плоти — даже эмпирейная «тень» была полностью стёрта. Но грибы лучше всего растут на мертвечине, так что старые связи достаточно оперативно заменялись новыми. В определённом смысле Великий Ктулху сейчас создавал себе нового сына взамен убитого. То, что для этого используется труп предыдущего, роли практически не играло. Просто удобный источник сырья. Психосила новорожденного, когда он сформируется, не будет идти ни в какое сравнение с мощью покойного Йтхготхи. Даже если ему вырастить столь же огромный мозг (а Ктулху для скорости собирался обойтись гораздо меньшим — где-то в одну тысячную прежней массы). Необученная нейросеть без опыта представляла собой слишком неинтересный объект для Эмпирея. Однако этот младенческий мозг представлял собой идеальный ретранслятор — управляя им по праву патриарха, Великий Ктулху мог как будто лично присутствовать в этой части космоса, не подвергая риску своё настоящее спящее тело. Он мог так же «одолжить» всю психосилу своих потомков и часть таковой — у жителей Р-Льеха, не связанных с ним родственными узами. В течение суток, пока новый мозг созревал, Ричард на всякий случай готовил хирургический инструментарий — лазеры достаточной мощности, чтобы вспороть планетарную кору, требовалось применить с точностью скальпеля. Никто не знал заранее, хватит ли даже совокупной психосилы всего Р-Льеха, чтобы увести столь громадное тело в Эмпирей. Если нет — пришлось бы вырезать новорожденный мозг, чтобы доставить его к Саргерасу. К счастью, хватило, и операция в стиле ми-го не понадобилась. Впритык, но хватило. Туша уже не Йтхготхи постепенно — восемь минут — становилась всё более бледной и прозрачной, пока не растворилась в космосе совсем.***
Следующей целью экспедиции была звезда Алголь. В нынешнем цикле это имя носила двойная звезда, а не тройная, как в эпоху Ма-Алека-Андры. Она также была несколько ближе к Солнечной системе — всего сорок световых лет, а не девяносто. Много тысячелетий назад в окрестностях этой звезды произошло великое сражение — последний бой Саргераса с Пантеоном Титанов. Сражение шло практически на равных, пока падший титан не призвал колоссальный шторм Скверны, который и уничтожил его собратьев, разорвав на куски их громадные планетарные тела и необратимо исказив, либо стерев запасённую в них информацию. В результате образовалось большое облако пыли и осколков, которое со временем превратилось бы в новый астероидный пояс, а тот в свою очередь за несколько миллионов лет собрался бы в планету-гигант. Однако Саргерас был хоть и сумасшедшим, но не дураком. Прекрасно понимая, что обломки живых магических сверхмашин могут кому-то пригодиться, либо сами породить со временем нового титана, который вряд ли будет отличаться покладистым характером, он собрал весь космический мусор, оставшийся от сородичей, и сбросил его на звезду. Он в принципе мог бы присоединить эти осколки к себе, либо сам использовать для чего-то полезного — к примеру, построить из них корабли или терраформирующие машины для Легиона. Но он опасался, что в этих астероидах может остаться часть воли погибших титанов, способная заняться саботажем или сыграть роль вируса. Тем не менее, небольшая часть планетарной массы Пантеона оказалась для него недостижима. Призванный Саргерасом вихрь вырвал несколько кусков из тел титанов и зашвырнул их в Эмпирей — в Круговерть Пустоты, как это пространство называл Пантеон. Саргерас попытался достать и их, но тогда не смог — слишком сильный многомерный шторм бушевал на той стороне. Провозившись пару десятилетий, он плюнул и решил, что «раз я не могу достать, то и никто не сможет, а значит, эти осколки всё равно что уничтожены» — и успокоившись, отправился по своим делам. На всякий случай он призвал слугу Пантеона — Алгалона Наблюдателя — и велел ему следить за гробницей бывших хозяев, охраняя её от мародёров и от слуг Бездны. Алгалон, конечно, видел, что с самим Саргерасом что-то сильно не так, однако воспротивиться приказу не мог, пока тот не нарушал его базовых программ. Он практически не имел собственной воли, являясь исключительно сложным и мощным роботом. Не допустить рождения Титана Бездны или попадания останков Пантеона в недостойные руки — это соответствало его изначальным задачам, так что осталось лишь отдать честь и сказать «Есть, сэр». Констеллары или созвездники, существа, целиком состоящие из аргент-плазмы, были доверенными посланниками Пантеона, компенсирующими некоторую неповоротливость самих титанов. Способные двигаться быстрее света, мыслить и вычислять со скоростью света, они могли быстро пересекать межзвёздные пространства, не затрачивая на это такую бездну энергии, какая требовалась самим титанам. При этом огневой и вычислительной мощью они хоть создателям и уступали, но превосходили почти любую планетарную армию или космический флот, какие только могли встретиться в Галактике этого цикла. Алгалон накапливал излучение Алголя в течение многих тысячелетий, и сейчас мог бы стереть не-корабль просто щелчком пальцев. Управляющих кодов, способных заставить его подчиняться, Ричарду от Саргераса не досталось. Телепатия на него не действовала, так как его мышление было скорее цифровым, чем аналоговым. У Ричарда был простой и надёжный способ убрать созвездника с поста. На несколько дней, но ему-то больше и не понадобится. Достаточно всего лишь передать ему координаты одного из миров Бездны — бывших миров Пантеона, куда упали Тёмные Зародыши и превратили их в адские миры. Алгалон немедленно умчится этот мир зачищать — эту функцию неусыпного стража Саргерас отключать не стал, сочтя её полезной для целей Легиона. Бездну Саргерас ненавидел совершенно искренне — что до своего оСквернения, что после. Но очистить от жизни целую планету, пусть даже это была планета бесконечного страдания… Ричард просто не хотел брать на себя ответственность за такую «планетарную эвтаназию». Хотя возможно, это наиболее рационально и гуманно по отношению к жителям того мира. Да, они там живут в муках… но живут ведь. Может быть, если бы он командовал флотом Ковенанта, как раньше, и такая планета оказалась в прицеле его собственного флота, он смог бы принять иное решение… Но провести ксеноцид чужими руками, даже не увидев его, причём лишь ради того, чтобы отвлечь ненадолго потенциального противника… В этом Ричарду виделось что-то глубоко неправильное. К счастью, у него был другой план.***
Сенсоры Алгалона показали, что в систему Алголя и её окрестности (в ту часть Эмпирея, которая более-менее проецировалась на систему Алголя) вошло нечто массивное. Некая тень, не имеющая сигнатуры Бездны, однако по ощущениям отдалённо похожая на Тёмных Зародышей. Более того, эта тень постепенно приближалась к одному из самых крупных обломков титанов. За тысячелетия, прошедшие с гибели Пантеона, обстановка в Эмпирее значительно поменялась. Шторм прекратился, Скверна отчасти выгорела, сожрав сама себя, отчасти была поглощена трупами титанов и превращена в стабильную и безопасную аргент-энергию. Остался лишь слабый «фон» — мириады мерцающих крошечных искорок Скверны, которые уже не горели, а медленно «тлели» — и могли так дотлевать ещё миллионы лет, хотя с каждым веком их становилось всё меньше. Однако пока что этого «фона» хватало, чтобы ни один вменяемый бог или демон даже близко к этой звезде не подошёл. Для кораблей из Материума, защищённых квантовыми полями, навигация в районе была уже возможна, хотя и оставалась затруднена. Но это нечто квантового поля не имело. Если бы Алгалон мог себе позволить человеческие чувства, он был бы заинтригован, а так Наблюдатель лишь холодно отметил, что неизвестный гость не укладывается в знакомые схемы — если, конечно, это не какой-нибудь божок-самоубийца. Сам Алгалон, впрочем, квантовыми полями тоже не пользовался, однако в Эмпирее перемещаться мог — даже в загаженном Скверной, если там не было шторма. Мог ли это быть кто-то из его сородичей и коллег? Нет, для констеллара эта штука была слишком тяжёлой, хотя теоретически любой из них в принципе мог бы накопить столько энергии — на практике это было бы совершенно лишено смысла. К тому же в этом случае Алгалон бы уже получил опознавательный код пришельца. Поэтому страж системы бестрепетно вступил в Эмпирей, намереваясь уничтожить нарушителя самолично, пока тот не самоубился о Скверну… И получил прямо в морду весьма ёмкий информационный пакет. С детальной записью драматической сцены, где Саргерас убивал сначала своего ученика и лучшего друга Агграмара мечом, потом весь остальной Пантеон посредством шторма Скверны. Он видел эту сцену из глаз самого же Саргераса, хотя и сильно размытой, но содержащей маркеры, которые практически невозможно подделать. Алгалон замер, ошеломлённый… впрочем, с таким же успехом можно сказать, что он «завис», поскольку констеллар был в той же мере роботом, в какой и живым существом. «Кто ты? Зачем ты передал мне эту информацию?» Ответом стал следующий информационный пакет, далеко не столь ёмкий, но содержащий поэтапное описание плана Ричарда — не только ЧТО он собирался делать, но и ПОЧЕМУ собирался. Все предпосылки к сложившейся ситуации и выводы из неё. Немного собравшись, Алгалон сравнил эту информацию с алгоритмами, вложенными в него при создании, оценил шансы на успех и возможные последствия — для Пантеона, для Саргераса, для него лично, для всех титаноформированных планет, для Бездны, для Пылающего Легиона… и пришёл к выводу, что препятствовать операции просто не имеет смысла. Приказ Саргераса утратил смысл — убийца Пантеона лишился права его отдавать. Конечно, созвездники и без приказа охраняли бы останки титанов от посторонних грязных рук. Но то, что сделают с ними Малефик, Хосатрал Хел и другие гости из Солнечной, осквернением не было. Напротив, это было весьма благородным жестом в отношении памяти покойных, который сам Пантеон наверняка одобрил бы. Придя к такому выводу, Алгалон с поклоном отступил в сторону, пропуская не-корабль в систему-мемориал.***
«Нам нужно дать твоему новому сыну имя, — просигналил Ричард. — Как-то неловко называть это тело «Бывший Йтхогтха», учитывая, что в нём ничего не осталось от Мерзости из Бездны». «Он пока не личность и даже не зародыш личности. Для меня он значит не более, чем для человека — отдельный сперматозоид. Однако если на основе этого тела удастся создать что-то, достойное именоваться Потомством Ктулху, я планирую назвать его Инусан». «Вы обычно обращаете своих детей уже в достаточно зрелом возрасте?» «Да. Мы не знаем, может ли сформироваться независимый разум в теле, которое с первых секунд жизни пребывает в постоянном телепатическом контакте с более зрелым и развитым мозгом. Никто никогда подобных опытов не ставил». «Возможно, эти сведения помогут», — Ричард транслировал патриарху всё, что знал о ранних стадиях развития детей у зелёных марсиан. Конечно, ктулхи отличались от его народа почти во всём, в чём только можно было. Но дети зелёных именно что росли в подключении с самого начала, и это вовсе не мешало им стать самостоятельными личностями. «Они весьма ценные. Это знания из будущего, которых ещё нет в нашем мире. Возможно, благодаря им я смогу дожить до тех времён, когда они появятся. Если так, то наши народы могут стать союзниками, когда звёзды займут правильное положение. А сейчас я сделал то, зачем ты ко мне обратился… Первую часть этого. И я удаляюсь, пока не настанет время для второй части». Ричард кивнул. Даже Великий Ктулху не хотел без крайней нужды встречаться с Ползучим Хаосом Ньярлатотепом. Особенно когда тот являлся не в аватаре, а лично, со всей своей мощью. Ктулху, используя тело Йтхогтхи, расчистил местный Эмпирей от тумана Скверны — просто втянул эти мельчайшие искорки в себя. Для вампира они не представляли угрозы, ткань Йог-Сотхотха на эти новомодные выдумки чихать хотела. И теперь Ньярлатотеп (как и любой другой бог), мог, не рискуя своим бессмертием, вступить в пространство Алголя. «Смуглый, стройный и зловещий, Ньярлатотеп пришел в цивилизованные земли, постоянно покупая странные приборы из стекла и металла и собирая из них приборы еще более странные». Так гласил его миф, из которого он черпал силу. Сейчас он воплощал этот миф в поражающих воображение, поистине божественных масштабах. Он собрал осколки тел Титанов, затянутые в Эмпирей штормом, и сформировал из них новую, невиданную ранее машину. Остатки памяти и воли Пантеона не сопротивлялись — наоборот, помогали как могли. Ньярлатотепа как воплощение хаоса они, конечно, не любили при жизни и не то чтобы вдруг прониклись к нему тёплыми чувствами после смерти. Однако падшего Саргераса и Легион они любили ещё меньше. Спустя сутки в Материум вышел транспорт, настолько огромный, что даже громадина не-корабля заняла лишь небольшую часть его трюма, а рядом можно было ещё и «Единство» припарковать в уголке. Это сооружение имело форму правильного тетраэдра с длиной ребра в сто километров! Похоже, Щедрость унаследовал любовь Ричарда к кораблестроительной гигантомании. Нет, конечно, у Предтеч кораблики бывали и побольше, но собрать такое практически голыми руками за неполных двадцать четыре часа! Моро почесал щупальцем в затылке, и решил для себя, что с Ньярлатотепом в дальнейшем надо быть повежливее — если не из страха, то по крайней мере из уважения. Конечно, это был его собственный план, он знал, что так и должно быть, но… В довершение всего в одной из четырёх вершин пирамиды тролль Ньярлатотеп установил пятикилометровый глаз, из-за чего вся конструкция стала напоминать Око Провидения, каким его рисовали на довоенных однодолларовых купюрах. Бог запретных знаний и профессиональный трикстер просто не мог удержаться и не поиздеваться над многочисленными теориями заговора — с масонами и иллюминатами ему работать приходилось неоднократно. Однако это было не просто украшение. Глаз был живой и играл роль навигатора. Благодаря его предвидению в сочетании с аккумулированной мощью Титанов, корабль-пирамида вошёл в Эмпирей и достиг нынешнего местоположения Саргераса в считанные минуты по времени внешнего мира (хотя на борту и прошло около пяти дней). Без малейших помех и опасностей. Настолько комфортных и быстрых путешествий не могли вообразить себе даже Предтечи — а ведь в их эпоху Эмпирей был куда спокойнее и куда легче поддавался расчётам с помощью обычной математики. Это был не тот случай, когда «достаточно развитая технология неотличима от магии» — нет, это и была в чистом виде магия.