Цепи из прозрачного металла

- А все уже собрались? - Да не дергайся ты! - Джин попыталась поймать Ртуть, но это было все равно что пытаться удержать воздух. Он выскользнул из ее рук и пронесся к двери, выглядывая в зал, и обратно, мимо молчаливо наблюдающего за ним Логана. - Максимофф, я могу тебя заставить! - прикрикнула девочка, и он застыл наконец, позволив завязать галстук поверх цветастой футболки. От костюма и бабочки Питер отказался, заявив, что бабочки - это не круто. - Не вертись. Пожалуйста, блин. Бери пример с парня своего. Росомаха ухмыльнулся. Он стоически выдержал все мучения, позволив радостно лепечущим девушкам делать с ним всё, что угодно. Даже причесать вечно торчащие в разные стороны волосы. И надеть пиджак. И белую рубашку. - Питер! - одна из мутанток отчаянно вцепилась в вертящегося юношу, и молчащий все это время Логан произнес: - Будешь выеживаться, я найду себе другого скорострела. - Пошел ты. Я может и быстрый, но ночью мне с тобой не сравниться. Девочки захихикали, а Чарльз, улыбнувшись, покинул разум Джин, позволив им завершить подготовку без его присутствия. Все гости уже собрались, и теперь ходили между накрытых столов, тревожно оглядываясь. Никто не исключал вероятности того, что что-то пойдет не так, но Чарльз был спокоен. И старался распространять это спокойствие на остальных. Сад за особняком, в котором решили провести церемонию, был со всех сторон защищен, а сам ритуал - прост и быстр. Они придумали его из необходимости. Когда Логан бухнулся перед Ртутью на колени, и тот тихо вякнул, что они, как бы, оба мужчины, и в стране однополые браки запрещены, Росомаха только фыркнул презрительно: - Мы же мутанты, в конце концов. Могут у нас быть свои правила? Оба умоляли Профессора придумать что-нибудь, и тот, недолго думая, согласился, решив, что эти двое прошли достаточно и заслужили хоть какой-то благодарности. Сразу отмели идею с кольцами, на вопрос о платьях Скотта чуть не прожгли его собственным лучом. Из гостей позвали только тех, кто не станет возмущаться надругательством над традициями и богохульством...то есть, почти всех мутантов, живущих в особняке, и еще нескольких извне. Даже несколько человек, тех, кому не будет некомфортно в окружении «враждебной расы». Таких оказалось немного, но достаточно, чтобы давать надежду. Терпимость и толерантность была залогом их существования. Кому как не мутантам знать об этом? - Блин, я точно норм выгляжу? - Питер раздраженно одернул футболку. Росомаха с достоинством промолчал. Но оба переживали в равной степени. - Давай, - шепнул Чарльз мутантке, которая умела извлекать из воздуха музыку без помощи инструментов, создавая поистинее прекрасные звуки. Не марш Мендельсона. Музыка вселенной, космоса и - совсем немного - знакомого мотива. Pink Floyd. Питер очень просил. Они вышли из дверей, плечом к плечу дошли до Чарльза, сидящего в центре зала, и мутанты сомкнули вокруг них плотный круг, ограждая от внешнего мира. Все решили, что это лучше зрительных залов, возвышений и долгих проходов вдоль рядов рыдающих сентиментальных барышень. Мутанты были не просто гостями, они были семьей, братьями и сестрами, которые должны защищать друг друга. Особенно в такие моменты, особенно тех, кто так открыто делится с ними своей радостью и кусочком личного счастья. Бессмертный Росомаха и самый быстрый мальчик в мире сейчас были теми, кто больше всего уязвим перед жестоким миром, и каждый в зале, в этом кругу, выступал для них живым щитом. - В официальных речах нет нужды, - произнес Профессор, когда все обратили взгляды к нему, выступающему еще и в роли руководителя церемонии, - Все мы знаем, зачем собрались здесь. Все помнят, через что нам пришлось пройти. После таких испытаний всегда остаются шрамы. Питер невольно поднял руку и коснулся центра груди кончиками пальцев. Хэнк хорошо подлатал его тогда, но три тонкие бледные полосы, пересекающие кожу, так и остались вечным напоминанием о человеческой жестокости. - Однако жизнь продолжается, - Чарльз улыбнулся и с радостью поймал несколько ответных улыбок в кругу, - И для некоторых испытания - еще и проверка на прочность...которую кое-кто успешно прошел. Звуки продолжали звенеть серебристыми переливами в листьях, в траве и в лучах заходящего солнца. Подул прохладный ветерок, но кто-то из ребят укрыл их круг теплым куполом, сотканным из согретого воздуха. Семья. Их семья. - Мы здесь заключаем не брак, - Чарльз взглянул на стоящих перед ним мужчин, словно те могли возразить, но оба согласно молчали, - Это гораздо большее, если посудить. Два мутанта так сильно привязаны друг к другу, что готовы все силы, все свои способности положить на защиту избранного ими. В подобных вещах не важен ни пол, ни национальность, ни возраст...хотя я попрошу воздержаться от подобных ритуалов детей младше тринадцати. В кругу засмеялись, и Чарльз продолжил: - Это родство душ. Но родство, избранное вами. Никто не в праве решать за вас, с кем быть, никто не должен диктовать вам, что правильно, а что нет, кого можно любить, а кого нельзя. Это ваш путь. Знайте, каждый здесь, - Профессор обвел рукой круг, словно с радостью заключил бы всех в свои объятья, - Примет любой ваш выбор. - Поэтому я и не позвал свою маман, - влез Питер, и мутанты снова засмеялись. Некоторые - несколько грустно, потому что знали реакцию собственных родителей на подобные вещи. Они ни за что не разделили бы счастье с ребенком, знай, что тот нашел свою судьбу с другим мутантом. Быть рожденным в семье еще не означает быть принятым ею. Грустно. Но они все равно смеялись, и Чарльз был благодарен им за это. - Только делайте выбор осознанно. Подумайте, нужно ли вам быть связанным с кем-то, ведь это огромная ответственность. Как ни странно, разорвать связь гораздо труднее, чем создать ее, - он выдержал паузу, после с улыбкой посмотрев на помрачневших и переглянувшихся мужчин, - Но эти двое, конечно же, уже все для себя решили, иначе бы мы не стояли здесь, так? Питер, Логан, протяните руки. Они одновременно подняли руки, и на их запястья сама собой легла тонкая серебряная цепь, обвивая, обрамляя, соединяя вместе. Почему именно цепь? Никто не знал. Но когда эта идея возникла, всем она показалось наилучшей. Правильной. Джин, управляющая ею, тихо хихикнула, и Питер поморщился, когда звенья стянули запястье крепче. - Нечего было вертеться, - услышал Чарльз ее упорхнувшую, как птичка, мысль, и улыбнулся еще шире. Давно не было поводов улыбаться так долго и радостно. - Вам есть, что сказать? Питер вздохнул, опуская сплетенную цепью руку и утягивая за собой и руку Логана. - Знаете, а ведь когда этот придурок приперся ко мне домой, я не думал, что всё вот так выйдет. Он-то в позу встал, коготками своими повыпендривался... - Ртуть огляделся и поморщился, - Чё хихикаете, думаете, у нас речь написана? Да нифига! Профессор сказал, что говорить ничего не придется, вообще-то. - Я просто спросил, есть ли тебе, что сказать, - усмехнувшись, уточнил Чарльз, и Питер мотнул среброволосой головой, вздохнув. - Да, есть...слушай, - он отвел взгляд и даже остранился, насколько это позволяла связывающая их цепь, - Ты наверное, типа, думаешь, что я такой ребенок и не понимаю ни хрена, а ты бессмертный Росомаха и всё видел в своей жизни? Знаешь чё? Обломись. Я за тобой хвостиком бегать не собираюсь. И плакаться, если ты вдруг свалить решишь, тоже не буду, понял? Он выпалил это и поднял взгляд, твердо посмотрев прямо в глаза Росомахи. Сейчас мужчина казался даже юнее этого нелепого, взъерошенного мальчишки в цветастой футболке, глядящего на него с такой уверенностью и говорящего с полным осознанием произносимых слов. - Мы оба взрослые люди. Знаем, что любовь проходит и повлиять на это никто не может. Только я здесь не только из-за твоего горячего тела и кубиков на прессе, ясно? Ты мне нужен. А я нужен тебе. Мы друг другу нужны, потому что подохнем по раздельности. А если подохнем и так...то я хочу это сделать рядом с тобой. Я хочу защищать тебя, Джеймс. Потому что даже такому здоровяку тоже нужна защита. Вот, - он снова вздохнул, отведя взгляд, дернул рукой, и цепь тихо звякнула, - Я закончил. Лучше бы вы мне текст написали, Профессор. - Все хорошо, Питер, - тихо отозвался Чарльз, слыша, как в задних рядах кто-то из девушек всхлипнул. А потом еще кто-то. Может, даже Джин, потому что глаза у нее уже были на мокром месте, - Чудесные слова. Логан? Росомаха помолчал, глядя вниз, на их руки, навсегда связанные тонкими звеньями цепи. В мыслях его творился кавардак, но Ксавье отчетливо видел - о своем решении он не жалеет. И никогда не будет жалеть. - Я придурок, - тихо проворчал Логан, и из круга донесся язвительный голос Скотта: - И не поспоришь! На него шикнули, а Логан продолжил, поднимая взгляд и встречаясь наконец взглядом с Питером, который смотрел на него пристально. И до боли любяще. - Я придурок и постоянно совершаю ошибки, - их пальцы переплелись сами собой. Логан сжал руку своего мальчика и продолжил уже более уверенно, - Лажаю чаще, чем убиваю людей. Нередко это ударяет по тем, кого я люблю. Но обещаю, что бы я не натворил, как сильно не заставил бы тебя страдать - я всё исправлю, малыш. Питер. Я всё исправлю. - Да будет так, - шепнул Чарльз, и под восторженный «ах!» цепь распалась посередине, оставляя половину на руке каждого. Теперь у обоих была целая часть, но руки их не разъединились, - И пусть...Логан. - Прости, Чарльз. Не удержался, - Максимофф хихикнул в его крепких объятьях и потянулся за новым поцелуем, смущенно прикрывшись от всех ладонью. - Чтоб вы знали, эти двое - не лучший пример, - проворчал Профессор, - Что ж, ладно. Веселитесь, дети. Круг разомкнулся, оставив виновников торжества наслаждаться друг другом. Музыка зазвучала громче, сменившись традиционной, звучащей из колонок, толпа зашелестела, заговорила, затанцевала, но ощущение того, что только что здесь произошло что-то очень важное, все равно сохранилось, и Чарльз продолжал нести его в сердце, когда выехал из центра и увидел знакомую фигуру вдалеке, задумчиво разглядывающую толпу. Интересно, видела ли она саму церемонию? Зашла ли поздравить, просто поздороваться или, как обычно, по делу? - Нет, Саммерс, - Джин, все еще не отойдя от произошедшего, отмахивалась от Скотта несколько драматичнее, чем обычно, - Ни за что. С кем угодно, только не с тобой! Если бы от твоей смерти хоть что-то зависело, я бы убила тебя без сомнений! О. Профессор...? - Приятного вечера, - Чарльз кивнул им, но, даже проехав мимо, спиной продолжил чувствовать на себе взгляд девочки. Алекс и Хэнк, устроившись с бокалами, максимально интеллигентно (интеллигентный Хавок, подумать только!) спорили о происхождении мутации. Оба, как и остальные, уже давно пришли в норму после того, что Страйкер делал с ними на базе, но взгляд мутантов нет, нет, да и застревал где-то в пустоте. Словно между мирами. Чарльз сделал себе мысленную пометку провести очередную лекцию о необходимости двигаться дальше, как бы это не было сложно. Ему и самому порой приходилось трудно. Им всем приходилось. Они справятся. - Что ты там видишь? - спросила Ороро, заинтересованно, как хвостик, ходящая за Куртом. Змей, виляя настоящим хвостом, бродил по саду, запрокинув голову и разглядывая медленно темнеющее небо, совсем не обращая внимание на забинтованную, уже почти зажившую рану. Быстрая регенерация. Смелый, сильный мальчик. - Мне кажется, что за мной постоянно наблюдает ангел. И сегодня он тоже с нами. Смотрит. Я даже слышу шелест его металлических перьев. - Ангелов не бывает, Змей, - усмехнулась девушка, - Тем более, с металлическими крыльями. Бывают только мутанты. Вагнер загадочно улыбнулся и ничего не ответил. Чарльз наконец очутился возле Рейвен, которая с чуть меньшим умилением, но не меньшей радостью наблюдала за веселящимися детьми. - Задумалась о том, чтобы связаться с кем-нибудь? - девушка посмотрела на него с иронией. - Чтоб я пожертвовала свободой? Ради кого-то? Смешно, Чарльз. Я здесь по делу, вообще-то. - Я даже не удивлен... Мистик протянула ему сложенный лист бумаги, и телепат усмехнулся. - Шифр? - Ой, Чарльз, если бы я шифровала послание, то передавала бы его гораздо умнее. Просто записка. Давай, разворачивай. Профессор послушался ее и почувствовал, как сердце заколотилось быстрее. И хоть он ни единым движением этого не показал, Рейвен все поняла и так. Она всегда читала его лучше любых телепатов. - Я рад, что ты пришла, - и она должна была увидеть, что он говорит это искренне. - Я тоже. После того, что Страйкер сделал с нами, лучше держаться вместе. - И рад, что ты это понимаешь. Девушка наклонилась к нему, и Чарльз подался навстречу, обнимая ее. Это было важно. Это всегда было важно. - Иди, - шепнула она, чмокнув его в лоб, - он ждет. Чарльз оставил ее и выехал из сада, вперед, по загрунтованным дорожкам, мимо темных окон особняка. Все, кто мог, сейчас веселились в саду, и им никто не помешает. Эрик стоял, облокотившись на каменный парапет локтями, и смотрел вдаль, где на темном горизонте белела огромная тарелка. В отличие от остальных, он был одет не по праздничному - плащ с капюшоном и небольшая сумка у ног. Только с дороги. Чарльз подъехал ближе, но Магнето не повернулся. И ничего не сказал. - Мне читать твои мысли? Или думаешь, что я все по твоим серым глазам пойму? Эрик усмехнулся. Вокруг было тихо. Звуки музыки не долетали до них, будто разбиваясь о невидимый купол. Даже небо, кажется, замерло, и редкие звезды застыли в своем золотистом свете. - О чем ты думаешь? - тихо спросил Чарльз, подъезжая еще ближе. - Почему мы с тобой так не поженились. - Да не свадьба это! За несанкционированный гомосексуальный брак нас бы арестовали и... - заметив его насмешливый взгляд, Чарльз покраснел, - А. Ты шутишь. - Не шучу, на самом деле, - не давая Чарльзу ответить, он отвернулся, с наслаждением вдыхая свежий, прохладный, влажный запах и закрывая глаза, - Какой чудесный вечер. Чарльз едва подавил в себе желание сказать: - Теперь - особенно. - На сына пришел посмотреть? Он отлично держался. Узнаю в нем твои черты. - Надеюсь, не придется бить за него морду Росомахе. - Эрик... Он повернулся к Чарльзу лицом, боком опираясь на холодный камень. - Рейвен передала мое послание? Чарльз вздохнул. Его настроение теперь балансировало между «идеально» и «напряженно-ведь-Магнето-снова-здесь-и-чего-то-хочет». - Мог бы и сам сказать. Зачем обязательно так тайно? - Не хотел, чтобы за нами кто-то увязался. Я... - он полез в карман плаща, - вообще-то, я по делу. На свет появилась потрепанная серая книжица, сильно обугленная с правого края и почти до центра. Чарльз, прищурившись, взглянул на нее. Всегда по делу. Никогда - просто так. - Мы с моими ребятами хотели отомстить Страйкеру за то, что он держал в плену...делал с нами. - Эрик... - Мы нашли его базу, но один идиот решил ее поджечь. И первым делом наш полковник бросился спасать именно эту штуку, - Магнето махнул книжицей прямо перед носом Чарльза, - Мы поймали его, когда он выуживал ее из огня. Повязали, повели пыта... - Эрик! - Допрашивать. Но ему удалось сбежать. А эта ерунда осталась у нас. Там почти ничего не сохранилось, только части каких-то странных записей. Смотри. Он открыл книжицу и, не заметив, как Чарльз вздрогнул, начал читать: - «Мне всегда казалось, что сны - одна из важнейших частей человеческого бытия. Именно во снах мы проявляем истинную суть, которую днем скрываем за лживой улыбкой, воспитанием и хорошими манерами. Это те же самые мечты, не скованные ни моралью, ни чужим мнением. Возможно, если бы люди могли видеть сны друг друга, они бы трижды задумались над тем, какими чудовищами себя окружают». И тут много подобного. Наш полковник что, тайно о карьере писателя мечтал? Заметив, что Эрик смотрит на него с ожиданием, Профессор поднял брови. - И чего ты хочешь? - Может, это какой-нибудь шифр? - Эрик пролистнул слипшиеся, полусгоревшие страницы и снова посмотрел на Ксавье, - Возможно, если показать всем, то кто-нибудь... - То что? - Профессор поймал его за запястье и мягко забрал книжицу из длинных пальцев, - По-твоему, это важно? Сейчас? Когда они там веселятся? Когда не боятся ничего? Хочешь испортить им праздник этим... Он с отвращением посмотрел на дневник полковника. - Чем бы то не было. Ты за этим здесь, Эрик? - Я здесь, чтобы проведать старого друга. Чарльз отвернулся, глядя за темный бесконечный горизонт. Он и сам проваливался порой, туда, между мирами. Там все было проще. Звезды ярче. Музыка громче. Слова правдивее. И чувства понятнее. - Уже проведал. Можешь поздравить сына и идти дальше убивать людей. - Ты злишься, - сказал Леншерр, заставив Профессора вздохнуть. - Нет, Эрик. Не злюсь. Я злился на тебя много лет назад. Десятилетиями, - он постучал по подлокотнику, - Сейчас я просто привык. И устал. И не пытаюсь больше удержать тебя. Да. Говорить подобное было бы больно в любом мире, но в этом, почему-то, особенно. Эрик опустился перед ним на колени, оказываясь лицом к лицу, и кладя руку на пальцы Чарльза, сжимающие подлокотник. - И ты прав. Не надо, - он говорил очень уверенно, но сияние звезд смягчало его тон, делая голос почти нежным. Чарльз почувствовал осторожное прикосновение к лицу и повернулся, позволив Магнето посмотреть на него так...знакомо. Так, как никто на него больше не смотрел, - Я уже все решил, Чарльз. Я остаюсь. Этот поцелуй был настоящим. Эрик коснулся его губ трепетно, чувственно, будто впервые, и мягко обхватил Ксавье за шею, когда тот попытался отстраниться. Он решал не только за себя, он теперь решал за них обоих, в каждом его движении читалось: - Не отпущу. И Чарльз знал - не отпустит. Ни в одном из миров не отпустит больше. Даже если сотня Страйкеров восстанет против них. Тихое хихиканье заставило Эрика резко отстраниться и напряженно уставиться в сторону ближайших зарослей. Чарльз поймал его руку, уже соскользнувшую с его, и закатил глаза. - Это Джин. Хочет мне что-то сказать. Выходи, я знаю, что ты здесь. Ветки раздвинулись, и из высоких кустов показалась смущенная физиономия девочки. - Добрый вечер, Профессор, - ее взгляд скользнул по их сплетенным рукам, и Джин покраснела еще больше, почти сравнявшись по цвету с волосами, - мистер Леншерр. Я не вовремя, простите... - Ничего. Мы уже закончили, - возмущенный взгляд Эрика говорил, что нет, ничего они не закончили, но Чарльз только улыбнулся в ответ и шепнул мысленно: - Я найду тебя позже. Ты ведь не исчезнешь? - Больше никогда, Профессор. - Мисс Грей, - Эрик вежливо кивнул ей, встал и направился в сторону сада, откуда до сих пор лилась музыка. Чарльз повернулся к девочке, которая буквально места себе от смущения не находила. - Простите, что я так... - Должно быть, у тебя очень важное дело, раз ты нас...прервала, - он улыбнулся, показывая, что не злится. Наверное, он вообще больше злиться не сможет. Больше нет. - Да...я... - она сцепила руки в замок перед собой, и качнулась на носках. То, что она хотела сказать, мучило ее, но не так сильно, как необходимость озвучивать это сейчас, - И как Магнето целу... - Джин, я все еще твой профессор, - конечно, она хотела спросить не это. То есть, и это тоже, но подобным Чарльз точно не стал бы делиться, - Не заставляй оставлять тебя после уроков. Девочка вздохнула, опустив взгляд. Она сама пришла, терзаемая сомнениями, и теперь Ксавье не оставлял ей возможности отступить назад. - Что делать, если кто-то попросил меня что-то сделать, а я сделала это не до конца? - выпалила она, быстро взглянула на Профессора и снова опустила взгляд. Ответ телепата прозвучал осторожно: - Смотря что именно этот кто-то попросил тебя сделать. - Кое-что очень важное. А я просто...не смогла. Не хватило сил. Чарльз одарил ее долгим, красноречивым взглядом, и Джин совсем потерялась, обхватив себя руками. Ее голос дрогнул, став жалобным, виноватым. - Или мне просто показалось, что кто -то просит на эмоциях и гораздо лучше для всех будет, если я не сделаю того, что он просит... - на фоне зеленеющих растений ее фигура казалась объятой пламенем. Чарльз невольно залюбовался этой картиной, представляя, как трудно было этому чуду прийти к нему. И он понимал ее. Прекрасно понимал, ведь она, несмотря на все, что было сказано, поступила очень мудро. - Если другую часть просьбы ты выполнила отлично, не думаю, что этот кто-то на тебя злится. Она недоверчиво глянула на него, но увидев во взгляде ровно тоже, что он говорил, посветлела лицом. - Правда? - Правда, Джин, - он протянул ей серую книжицу, и девочка взяла ее дрожащей рукой, - Бога ради, сожги эту гадость. Будет нехорошо, если на нее кто-то случайно наткнется и попытается понять, что там написано. - Да, Профессор. Конечно, - Джин счастливо улыбнулась, развернулась на каблуках и, прижимая дневник к груди, уже хотела уйти, но, сделав несколько шагов, остановилась и, стоя спиной к Профессору, выпалила, - А ведь он вернулся. Без судьбы, связей и всего такого. Сам вернулся. Чарльзу не нужна была телепатия, чтобы почувствовать ее пылающую, как огонь, как феникс, радость. - Я знаю. Он и сам пылал, озаряя огнем все вокруг. Джин ушла, а Чарльз, закинув голову к небу и глядя на звезды, раскинул над особняком телепатический купол, ощущая счастье каждого присутствующего. Вот, Ороро носится по полю за Куртом, который где-то нашел перо, настоящее, металлическое, и отказывается говорить, где именно. Вот Хэнк, вспомнив об обязанностях и ответственности, по запаху пытается понять, кто умудрился протащить на праздник алкоголь, а Саммерсы, оба, как дети малые, с бутылками прячутся от него по кустам. Вот Рейвен стоит, задрав голову, и, как Чарльз, словно пытается что-то найти в зачаровывающем сиянии звезд. Вот незнакомец в маске целует худого юношу жадно и отчаянно, вжав в стену, а тот сопротивляется, толкается и прячет алеющее лицо. Они оба знают - то лишь привычка. И хотя в "семейном" кругу их не было, эти двое, как и многие другие, пришли на церемонию безликими тенями, внешним, незаметным щитом окружая таких же, как они. Свою многочисленную семью. Свой род. Вот Логан и Питер, спрятавшись ото всех, сидят, прижавшись друг к другу под старым, рассеченным надвое дубом. Их запястья скованы цепями, но не теми, прозрачными и неподъемными, а настоящими. Цепями, которые они выбрали сами. Ведь это так важно, выбирать. Никто не знает, что ждет их завтра. Никто не знает своей судьбы. Мир накрывает тьма, но тьма эта не непроглядная. За ней обязательно настанет день. - Где ты, Эрик? - В твоей комнате, Чарльз. Начнем новую партию?