И что мне с тобой делать

— Меня зовут Реборн, и пока больше вам знать обо мне не нужно, — статный черноволосый мужчина, стоящий у кафедры, одним своим видом внушал бедным первокам около священный ужас. И не мудрено: весь его вид выражал крайнюю степень раздражения и недовольства жизнью, от чего несчастным ребятам хотелось заползти с головой под стол. И желательно из своего укрытия никогда не вылезать, — я надеюсь, что глупые вопросы «а сколько вам лет» или «а есть ли у вас девушка» вы задавать не будете. Первое вы можете узнать на сайте университета, там указана вся вводная информация о преподавателях с кафедры, второе же вас элементарно не касается. Так как с этого дня я ваш куратор, то видеться мы будем чаще, чем мне хотелось бы. И, если вы думаете, что я буду вытаскивать вас из ваших же проблем, то глубоко ошибаетесь. Я сделаю все, чтобы выпереть бездарей из нашего университета. Студенты вздрогнули, а Реборн почувствовал безграничное удовлетворение. Правду говорят — чужое страдание приносит больше всего радости. И раз уж его против воли назначили куратором этой кучки идиотов, он сделает все, чтобы учеба в университете им заполнилась сполна. — И еще один вам мой совет. Не прогуливайте пары, если не хотите неприятностей. А они будут, уж поверьте. На моих же занятиях я особенно жажду видеть вашу группу исключительно полным составом. Если вы будете вынуждены пропустить, то я настоятельно советую написать мне хотя бы смс. Вы можете сделать это хоть в пять утра, если, конечно, жизнь вам не надоела, но главное, чтобы я был предупрежден, — Балиоре* не был таким уж преподавателем-садистом, просто считал, что высшее образование создано не для того, чтобы получать корочку за прогулы. Он обвел взглядом аудиторию, рассматривая студентов, и словно случайно наткнулся на вихрастую макушку девушки, что смотрела на него оленьими глазами. В них отражался какой-то священный ужас и что-то еще, совершенно ему непонятное, что он не мог расшифровать. Словно мыслями она была не совсем здесь. Реборн хмыкнул. Отчаянная. — Надеюсь, что юристы из вас выйдут толковые. И прежде чем вас отпустить, мне бы хотелось избрать старосту. Я прекрасно знаю, что вы совершенно ленивые создания, не готовые брать на себя ответственность, поэтому столь важный выбор я сделаю за вас сам. Итак, — он еще раз осмотрел аудиторию. Практически все студенты уставились глазами в парты, надеясь, что их обойдет этот кошмар. Все, кроме небольшой группы ребят, которые заинтересовали его еще в начале этого своеобразного собрания-знакомства. Среди них была та самая девчонка с оленьими глазами. Сейчас к ее уху наклонился седоволосый парень, выглядевший как американский рэпер, увешанный своими подвесками. Девушка недовольно отмахивалась от назойливого человека, смотря, по-прежнему, прямо Реборну в глаза. — Вот вы, девушка, — Балиоре указал в ее сторону папкой, — в синей толстовке с цифрой двадцать семь. Как вас зовут? — Савада Тсунаеши, — она со священным ужасом посмотрела на него, словно умоляя не совершать такую глупость. Он и сам пару секунд думал о том, чтобы назначить старостой уверенного парня со стальными глазами, который сидел в одиночестве на задней парте, но что-то ему подсказывало, что выбор, который он сделал сейчас, самый лучший. — Вот вы и будете новой старостой. Отлично, все свободны. Савада, задержитесь, я оставлю вам свой номер телефона, который вы потом передадите одногрупникам, и введу в курс дела. — Но, — девушка недоуменно оглянулась, словно надеясь, что все будут против такой самоволки, но ребята только довольно закопошились, а ее друзья и вовсе были рады такому назначению. Кроме Гокудеры, но он отдельный случай, — разве это хороший выбор…. — Не переживай, Тсуна, — Ямамото, с которым она училась еще со средней школы, ласково потрепал ее по плечу, — ты прекрасно справишься. — Но я же «Никчемная Тсуна», — она захныкала, уткнувшись лбом в парту, — знала бы, то ни за что не пошла в этот университет. — Вы неправы, Десятая, — Хаято с жаром заговорил, немного резко взмахнув рукой. Савада недовольно поморщилась — снова это раздражающее прозвище, — этот увалень сделал правильный выбор хоть в чем-то. Сквозившая в его голосе ненависть Тсунаеши дико развеселила, и, приподнявшись с парты, она быстро нашла в сумке новый блокнот, обрадовавшись, что додумалась его купить. Она не привыкла долго грустить и нашла во всем позитивную сторону: старостой назначили хотя бы не Хибари, который их группу изничтожил бы уже в первую неделю. Он это сделает и без этого, но так она хотя бы сможет его немного сдержать. Дождавшись, пока все студенты покинут аудиторию, она спустилась к кафедре, предварительно велев Такеши и Хаято подождать в коридоре. Оставаться один на один с этим Реборном ей было немного страшно, но выбора особо не было, поэтому она сжала всю волю в кулак, довольная хотя бы тем, что коленки почти не тряслись. — Итак, — Реборн глянул на нее нечитаемым взглядом и протянул небольшой журнал, который она недоуменно взяла, — преподаватели обычно отмечают посещения в личный журнал, но вы должны вести свой и сдавать в деканат на проверку посещаемости раз в месяц. Как вести разберетесь, я думаю. После пары не забывайте просить преподавателей расписаться в колонке. Все события университета будут вывешиваться на сайте, просматривайте его раз в день. Еще мне нужно, чтобы вы создали общую почту для всей группы и оставили мне свой адрес, чтобы я мог с вами связываться и присылать документы. Тсуна кивнула, поспешно записывая все в блокнот. В ней нарастала паника: ей нужно было следить за всеми, а она то с собой справиться не может, куда ей? — Так, и еще. Физкультура у нас проходит в виде кружков, они вывешены на сайт. До конца недели ваша группа должна разделиться на интересующие вас направления и подать список мне, я уже передам преподавателям. Расписание не утвердилось еще до конца, могут быть изменения, проверяйте его постоянно. Да, и запишите мой номер. Тсунаеши достала свой покоцаный телефон и быстро записала продиктованные цифры. Сохранила контакт она под именем «Куратор-злыдень» и от этой мелкой пакости ей стало немного легче. — Позвоните мне и сбросьте, — девушка выполнила просьбу-приказ, — отлично. На этом пока все, если будет еще что-то срочное, я сообщу. — Хорошо, до свидания, — тихо пискнула Тсуна и тут же исчезла, чудом не споткнувшись о порог. Реборн закатил глаза. Эти дети его когда-нибудь доконают.

***

Савада Тсунаеши не собиралась поступать на юридический факультет. Откровенно говоря, она хотела пойти в двухгодичный колледж на воспитателя, либо в педагогический. Ей казалось, что с ее характером самое лучшее — это работа с детьми. Друзья, которых она нашла еще в средней школе, ее позицию полностью разделяли, справедливо считая, что Тсуна будет прекрасным учителем. Даже мама, ее ласковая и нежная мамочка, полностью поддерживала ее стремление. И все было сравнительно прекрасно до тех пор, пока в ее жизни не появился отец. Не сказать, что папу она совсем не знала, просто он вечно разъезжал по своим командировкам, и Тсунаеши выросла без него. Было даже время, когда она думала, что он умер, не особо, впрочем, по этому поводу отчаивалась. А во втором классе старшей школы он резко завалился домой и заявил, что дражайшая дочка обязана поступить на факультет бизнеса и управления, так как ей переходит в наследство огромная корпорация «Вонгола». Сказать, что она была в ужасе — ничего не сказать. Скандал тогда разразился громкий и долгий, а препирательства с отцом продолжались несколько месяцев, и закончилось все тем, что она согласилась поступить на юридический, изучая самостоятельно экономику под патронажем Гокудеры. У Тсуны волосы стояли дыбом от мысли обо всем этом. Компанию она, конечно же, возглавлять не собиралась, ровно до тех пор, пока отец не привлек к этому ее друзей. Хаято он сделал ее личным секретарем, от чего он был в диком восторге до сих пор и называл Саваду не иначе как «Десятая», потому что она должна была стать десятым по счету боссом. А вот как ее папа уговорил Ямамото, который мечтал связать жизнь с бейсболом, и Хибари Кею — ужасом Намимори — Тсунаеши не знала. И знать не желала. Она итак погрязла во всем этом дерьме по уши. И разгребать приходилось всеми силами. Новый преподаватель-садист — пережить можно, наверное. Назначили старостой — прекрасно, половину забот уже охотно взвалил на себя Гокудера. Долги по учебе — а вот это уже проблема, но тот же Хаято, на пару с Такеши, вытянут ее, верно? Первый год, пролетевший куда-то мимо нее, она пережила с одним единственным девизом: «спасибо, что живая». Впрочем, второй, после выбора специализации, стал казаться ей седьмым кругом ада. Это ж стоило ей попасть под непосредственный патронаж Реборна! — Господи, — недовольно пробубнила себе под нос Тсуна и улеглась лбом на парту. Это было немного рискованно, сейчас шла именно пара Балиоре, но ей было несколько побоку. Голова болела нещадно — вчера ее любимый отец решил проверить усвоенные дочкой за год учебы знания. К ее сожалению, родитель остался ребенком доволен. Тсунаеши действительно училась намного лучше, чем до этого в школе, и причиной был как раз таки их куратор. Обещание выпереть всех лодырей он сдержал, и уже сейчас на их курсе, основательно поредевшем, осталась лишь примерно половина набора. Ко всеобщему удивлению, несмотря на строгость и то, что он держал всех в ежовых рукавицах, преподаватель из итальянца вышел действительно прекрасный. По крайней мере, даже тугодумка Тсуна все понимала сравнительно быстро, что уже являлось показателем. Впрочем, именно ее Реборн почему-то взял в оборот и следил за ней особенно пристально, и Тсуне казалось, что именно ее он хочет выпереть при первой же возможности. И, положа руку на сердце, она была бы только за. Получи и распишись, папуля! — Савада, — от мужского голоса она резко встрепенулась, поднимая испуганный взгляд на преподавателя, — я, конечно, понимаю, что старосты пользуются повышенным вниманием, но давайте вы поспите в другое время. — Извините, — пунцовая от смущения, она виновато мотнула головой и продолжила слушать лекцию, в ужасе записывая почти каждое слово сенсея. С него станется после пары стребовать от нее полнейший отчет, и не дай боже в ее конспектах чего-то не будет. — … и запишите еще отсылку на этот закон. На сегодня все. Савада, задержись, — одногрупники облегченно загалдели. Сегодня это занятие было последним, а многие еще и не посещали клубы, так что Тсуна с завистью смотрела, как ребята уходят домой. Ямамото уже ускакал, махнув друзьям на прощанье. Они с его девушкой собирались пойти на бейсбольный матч средних школ, чтобы поддержать старую команду Такеши. Иногда он даже их тренировал. Попросив Гокудеру подождать, Тсуна подошла к кафедре, за которой Реборн рассматривал какие-то документы. — Для начала, если будешь лодырничать, то я выпну тебя быстрее, чем ты скатишься с лестницы после этой пары, — Тсунаеши вздрогнула. О ее неуклюжести прознал уже весь универ, а вечные пластыри стали отличным поводом для шуток даже среди преподавателей, — дальше. Я пришлю вам информацию по спортивным соревнованиям, нам надо выставить команду, напряги своих друзей, они у тебя все с прибабахом. — Но, Реборн-сенсей, спортом у нас занимается только Ямамото. — Вот его и уговоришь. И своего мальчика-взрывчатку заодно. — Но… — Дальше, — тоном, не терпящим возражений, Реборн протянул ей какой-то файл с документами, который Тсуна приняла с заметной опаской, — ты участвуешь в конференции по праву, ознакомься с правилами. Завтра суббота, поэтому сегодня вечером я вышлю тебе учебники, по которым ты будешь заниматься. А с понедельника, каждый день после пар ты будешь оставаться со мной, я подтяну тебя до нужного уровня. Твоя задача занять первое место, не ниже. — Но, сенсей, — Тсунаеши в ужасе уставилась на итальянца, проклиная его чертов характер всеми известными ей словами, — разве не лучше взять кого-нибудь из отличников? Гокудеру, ну или Аяне-сан, они явно… — Замолчи, — девушка вздрогнула, — ты знаешь некоего Саваду Емицу? — Это мой отец, — она немного недоуменно посмотрела на него, и Реборн закатил глаза от такой откровенной тупости. — Мне настоятельно порекомендовали отправить именно тебя, а так же сделать из тебя достойную преемницу корпорации. Можешь считать меня своим личным репетитором. — Я завалю, — голос у Тсуны стал мрачным, полным ненависти, и Балиоре хмыкнул, — так этому хрычу и передайте. И боссом его шарашкиной конторы не стану. Когда она выскочила из аудитории, чудом не споткнувшись о порожек, Реборн позволил себе от души расхохотаться. Все же не зря он согласился на просьбу старого друга, который неделю донимал его мольбами присмотреться к его дочурке, полностью игнорируя слова итальянца о том, что девчонка тупая, как пробка. Если Тсунаеши выдержит испытание в виде конференции, то он даже попробует из нее что-то да сделать. В конце концов, вся семейка у Савад совершенно удивительная.

*

— Он гребанный садист, — хнычет Тсунаеши в микрофон, подпирая подбородком столешницу. Подруги по скайпу довольно смеются, подтрунивая отчаявшуюся Саваду. — Зато он итальянец, Тсу-чан, понимаешь? Они же все такие, — Хару мечтательно выдыхает, заставляя ее отчаянно покраснеть. Не от смущения, сколько от злости. — Ничего в нем симпатичного, я тебя уверяю. У него дебильные бачки с завитушками и глупая шляпа. И он садист, Хару-чан, садист, понимаешь? — Но симпатичный! — Тсуна стонет белугой. Миура, любимая простодушная Миура, порой бывала крайне упертой, похуже барана. — Тсу-чан, — ласковый голос Кёко заставил Саваду оторваться от стола и посмотреть на изображение девушки на экране, — но преподаватель же он хороший? — Хороший, — признавать это было крайне неприятно, но факт оставался фактом — то ли из-за военного прошлого (это отрыли одногрупники), то ли из-за того, что он все еще довольно молод — а Реборну всего двадцать пять (это Тсунаеши уже подсмотрела на сайте), но он умел настроить аудиторию на внимательное прослушивание лекций, а материал давал так, что даже до нее, той еще тугодумки, доходило с первого же раза. Однако на семинарах он выжимал из них все соки, и проще было застрелиться. И Тсуна была уверена, что он даже пистолет бы предоставил, ехидно посмеиваясь ей в лицо. — Но я не хочу участвовать в этой конференции. Вот взбрело отцу в голову, это же надо! — А другого наследника нет? Обычно этим занимаются мужчины, — Кёко накрутила рыжий локон на палец, а Хару кивнула, соглашаясь. — Прямого — нет, — Савада недовольно поморщилась, — основатель компании вообще с прибабахом был, руководить только прямые наследники могут, а у нынешнего главы сын вроде как приемный, я подробности не очень знаю. — С другой стороны, Тсу-чан, это же так здорово! — В каком месте? — Ты мир увидишь, столько всего узнаешь и попробуешь! Да и муж у тебя будет богатый, да и красавец, я уверена… — О боги, — Тсунаеши опрокинула голову на руки, полностью игнорируя щебетание подруг. С такими не соскучишься.

*

Все выходные Тсуна просидела в обнимку с учебниками, которые ей переслал Реборн. Не сказать, что материал в них был такой уж и сложный, но ей пришлось попотеть после того, как она сделала самое легкое — выбрала тему. Проклиная мысленно своего преподавателя и папашу сразу (тут ей отлично помог Хаято, научивший ее куче ругательств), она пыталась вникнуть и разобраться в статьях, что выходило у нее немного хреново. Точнее, очень хреново, и лишь неожиданное упрямство не давало ей бросить все на середине. Савада не хотела себе этого признавать, но почему-то ей захотелось доказать противному Реборну, что она хоть чего-то стоит. Возможно, причиной того было то, что после того, как Балиоре понял, что она не совсем тянет программу, и совершенно точно записал ее в список «неудачников». По крайней мере, Тсунаеши считала именно так после первых семинаров и сессий, но, к ее удивлению, на втором курсе, когда они собрались новой группой, Реборн снова назначил ее старостой, и она была откровенно в ужасе. Это ж надо попасть в ту же ситуацию дважды! Тсуне очень хотелось высказать все, что она думает о наглых черноволосых итальянцах, но в самоубийц записываться ей было как минимум рановато. Впрочем, свое недовольство она все же выразила в понедельник, после того, как преподаватель прошелся язвительными комментариями под ее синяками и шухеру на голове: — Ты опять проспала, или же расческу потеряла? — Реборн улыбнулся почти ласково (оскалом), а Саваде вспомнились все гневные комментарии Гокудеры, которые он не стеснялся ей расписывать в подбадривающих смс-ках. — Читала материал, — Тсуна бахнулась за стул и заплела растрепанные каштановые кудри в неряшливый хвост, выкладывая следом тетрадь и папку на стол. — А синяк на лице откуда? — девушка помрачнела. Наблюдательность итальянца переходила все пределы. Она же даже одолжила тональник у матери! — Упала, — Тсунаеши решила не признаваться, что на самом деле поскользнулась о банановую кожуру, которую бросил Ламбо — ее младший сводный брат, раздражающий ее неимоверно. Реборн фыркнул. — Тему выбрала? — Лицензирование предпринимательской деятельности. Мне показалось, что раз уж вас отец надоумил, — ее карие глаза сверкнули раздраженно, на миг отливаясь медовым, — то я его порадую. — Какая примерная дочь, — Балиоре хмыкнул с ярко выраженным сарказмом, — ладно, раз уж мы с тобой так фривольно расположились, то расскажи мне, с чем у тебя возникли проблемы и какие есть вопросы? — Ну, — Тсуна открыла тетрадь, в которую накидала примерный план того, о чем ей стоило говорить, — для начала… Проводить время с Реборном оказалось не так страшно, как думалось Тсунаеши. Конечно, он осыпал ее комментариями о ее тупости и бесполезности, и по первости ей хотелось только спрятать голову в плечи и притвориться фикусом — как раз в углу кабинета такой стоял, — но уже через пару дней ей овладел какой-то азарт, и Савада научилась парировать выпады преподавателя. Точнее, то были лишь робкие попытки, но, казалось, итальянцу понравилось, что она не молчит на его колкости. Только вот в ответ на это его ехидство стало еще больше, и с этим ей тоже приходилось мириться. А еще, к ее удивлению, с преподавателем, оказалось, было интересно просто разговаривать. Он, проживший половину жизни в Италии, многое мог рассказать в простой неформальной обстановке, которая у них складывалась, когда он подвозил ее домой. Последнее, кстати, тоже стало их общей маленькой традицией, от которой у Тсуны, говоря откровенно, вечно пунцовели щеки. Реборн подвозит ее домой после дополнительных, ну надо же! — Реборн-сенсей, а можно глупый вопрос? — Если он будет еще глупее предыдущего, то нельзя, — итальянец хмыкает, сжимая руль. Сегодня они закончили особенно поздно — тема, которую они разбирали, оказалась для его ученицы несколько сложной. — Не особо, наверное, — Тсунаеши нервно сжала ручку рюкзачка, словно набираясь смелости. — Не мни булки, спрашивай. — А как так вышло, что вы в свои двадцать пять имеете юридическое образование в Италии и в Японии сразу? — Очень глупый вопрос для старосты, Савада. Все же было на сайте, верно? — Я не копалась так глубоко, — виновато буркнула девушка, покраснев от смущения. — Университет в Италии и двухгодичный колледж в Японии, у вас прекрасная система образования, чтобы ты знала. — Но почему Япония, а не Америка, к примеру? — Кто-то сегодня больно смелый. Ты не боишься последствий? — Хи-иии? — Тсунаеши вытаращилась на преподавателя так, словно он был каким-то призраком (или садистом). И то и другое подходило под его описание просто замечательно. Глянув на нее краем глаза, Балиоре от души рассмеялся. — Успокойся, сегодня сделаем карт-бланш на вопросы, времени как раз хватит только на один. На первом курсе университета в Италии я познакомился с неким Савадой Емицу, который изредка вел у нас и у факультета бизнеса лекции по приглашению, а так же отбирал будущих работников в дочернюю компанию «Вонголы». «Аркобалено» называется, слышала о такой? — Нет. Отец мне особо ничего не рассказывал про корпорацию. — Что очень странно, нужно исправить, — Реборн потарабанил пальцами по рулю, недовольным взглядом смотря на медленных пешеходов на дороге, — А так как Вонгола ориентирована на Японию и Италию, что сложилось в процессе ее истории, то всех ведущих специалистов направляют на обучение в обеих странах. Я утолил твое бесконечное любопытство? — Более чем, — Тсунаеши нервно кивнула, довольная, впрочем, полученной информацией. Они уже подъехали к ее дому, и она, подхватив рюкзак, аккуратно выскользнула из машины. — Тсуна, — на такое обращение, безумно личное, она вздрогнула и, чудом не покраснев, глянула на преподавателя все же немного смущенно, — в следующий раз карт-бланш на вопросы у меня. И, подмигнув ей на прощанье, уехал, оставив ее в растерянности хлопать глазами перед собственным домом.