Supremum Vale

Иногда Энджи кажется, что в этом поместье живут призраки. Смутное чувство тревоги будит ее среди ночи, не дает дальше оставаться в уютной теплой постели. И Энджи тянет в сторону край одеяла, опускает ноги на пол, ежась от скользнувшего по все еще согретой коже сквозняка. Немного холодно, но это такая мелочь, чего еще стоит ожидать от испортившейся погоды. Свеча горит неровно, тускло. Ее огонек дрожит вместе с рукой Энджи, когда та спускается по красивой винтовой лестнице. Она снова слышит голоса. Сначала тихие, едва различимые. Они шепчут о долгой борьбе, о Золотой Ведьме, о пролитой здесь крови. Они смеются знакомыми Энджи голосами. Голосами Марии, и родителей, и Баттлера… Энджи замирает напротив портрета Беатриче — единственного моста, осколка прошлого, связавшего ее с погибшей когда-то здесь семьей. С той самой, отпустить которую у Энджи не хватает сил даже сейчас. А Ведьма смотрит так лукаво, так насмешливо, и кажется, что на дне ее угольно-черных в тусклом свете свечи глаз притаилось ожидание. «Ну же, Энджи, что ты предпримешь?» Свеча тухнет от резкого порыва ветра, взметаются в воздух мутные серые завитки дыма. Как никогда сильно чудятся Энджи чьи-то знакомые-незнакомые силуэты, туманные, полупрозрачные. Но так и не замечающие ее. Они живут своей жизнью, запертые в проклятом временном круге на долгую-долгую вечность. Энджи устало опускает голову, стискивает в ладонях пылающий лоб и пытается, в который раз пытается собрать в кулак остатки былой гордости. И не зарыдать в голос, как положено лишь маленькой беспомощной девчонке. Какая жалость, что сейчас Энджи чувствует себя именно ей. Она — единственная лишняя в этом мире иллюзий.