Supremum Vale

В нагретой июльским солнцем мастерской пахнет пылью и печеными яблоками. В нагретой июльским солнцем мастерской Лиону дышится намного легче, чем в роскошных комнатах поместья Уширомия. Уже месяц он вырван из привычного обыденного до скрежета зубов замкнутого круга. И совершенно об этом не жалеет. Лион улыбается. Неслышно, осторожно перешагивает через лежащую на полу подушку, поднимает мятую белую рубашку Вилларда и набрасывает себе на плечи. И будто специально кокетливо хмуря брови, поправляет у зеркала воротник. Лион рисует их хрупкое счастье масляными красками. Каждый цвет выходит таким ярким, солнечным, возмутительно непривычным. Лион думает, что продаст эти картины завтра же на залитой ярким солнечным светом площади. Он будет улыбаться широко и радостно, откидывая назад голову и становясь все счастливее от каждого вздоха. Он будет улыбаться и жадно пить пропитанный свободой воздух шумного города. Отвоеванной таким трудом. Вилл пахнет дешевым табаком и горьким кофе. Вилл смыкает вокруг кольцо рук, сцепляет пальцы на животе Лиона, зарывается носом в волосы. От тяжелого дыхания что-то тянет внутри. — Никудышный ты художник, — от звуков его голоса кисть сама дрожит в пальцах. Лион картинно дуется, откидывает голову на чужое плечо: — Не жалуйся. Ты сам похитил меня. Как принцессу из башни… — и озорно подмигивает. Вилл лишь качает головой. — Принцесса бы из тебя тоже не вышла. Не королевская порода. А вот придворный паж… Лион не знает, можно ли считать эти слова комплиментом. Лион не может быть ни в чем уверен, находясь рядом с таким человеком, как Виллард. Еще вчера они снимали комнату в дождливом Лондоне, а сегодня встречают рассвет в самом центре Неаполя. Не стоило слишком сильно привыкать. Лион знает, семья Уширомия никогда так просто его не отпустит. Знает и почему-то продолжает вести эту опасную игру в кошки-мышки. Будто бы наслаждаясь процессом. И Лион согласен отказаться от уютного крова, согласен быть похищенным и позволить себя похищать раз за разом. Согласен на все, пока его удерживают за воротник рубашки и долго-долго целуют, до разноцветных мушек перед глазами. И распирающего изнутри грудную клетку чувства, дать название которому Лион пока еще не в силах. Ему кажется, что целой вечности будет мало, чтобы найти ответ на этот вопрос.