Старый Лис

      Утро не бывает добрым, а утро с раскалывающейся головой, словно ты пил всю ночь, тем более. Хм… Знакомый запах медицинских препаратов. Неужели меня откачали и я в больнице? Открыв глаза, обвожу взглядом окружающее пространство. Нос меня не подвел — я лежал на обыкновенной койке в обыкновенной больничной палате. По ощущениям у меня на голове бинт, что уже само по себе странно. Осмотрев себя, увидел, что выгляжу я как и в чистилище, хотя по мнению Курамы я им и в 200 лет был бы. Точно, Курама! Спустившись в подсознание, я узрел старую добрую канализацию, но здесь было то, чего точно не должно быть, по крайней мере уже давно не было — закрытой клетки. — Курама? — с опаской спросил я в темноту, но пугало меня не то, что внутри, а то, что это окажется не мой лучший друг. Тишина… Чёрт! Темно, даже красные глаза не горят — значит спит. Придётся зайти. Приблизившись к воротам, я услышал сопение, а пройдя между прутьями клетки и сделав пару шагов, я наткнулся на шерсть огромного лиса, но он был не тех размеров, что раньше — не высотой в положении лёжа с двухэтажный дом, а исхудавшим, с жёсткой, как проволока, шерстью. Да там же одна кожа да кости! — Эй, Курама, друг, ты как? — начал трясти его я, пытаясь разбудить. Бесполезно… Значит, у него сильное истощение, раз и в размерах сбросил так много. Нужно продолжить осмотр наверху — как очнётся, сам сообщит. Интересно, сколько он проспит? Таким я его ещё никогда не видел... Вернувшись в реальность, я узрел медсестру, которая удивленно смотрела на меня секунд десять, после чего выбежала из палаты, оставив меня наедине с моими мыслями. Из её реакции можно сделать вывод, что тут я не один день, а может даже и не неделю. Коснувшись головы, я убедился в наличии бинта. Значит черепно-мозговая травма, а впоследствие кома. С диагнозом определились. Теперь тело. Подвигав конечностями, сделал вывод — слабак. Хотя на вид мне лет 8-9, так что не удивительно, примерно таким же я был в детстве. С системой циркуляции чакры тоже что-то не так: чувствуются маленькие крохи чакры, но для такого возраста этого слишком мало, а в некоторых частях тела так и вовсе пусто, что означает лишь одно — поврежденная СЦЧ. Но в этой бочке дегтя есть ложка меда, и это частичка силы Рикудо. Я отчетливо чувствую её. С помощью вливания в неё своей чакры я смогу её увеличить и даже может получится пробудить Риннеган, но это пока маловероятно. Зато сферы Гудодама мне обеспечены. Итак, что мы имеем? Спящего непробудным сном Кураму, черепно-мозговую травму, слабенькое тело, повреждённую СЦЧ, частичку силы Рикудо и, наверняка, другой мир.       Не прошло и трёх минут, как в палату ворвался красный вихрь, который со слезами на глазах заключил меня в стальные объятья. Да, теперь я точно уверен — это другой мир, ведь Кушина Узумаки умерла в день моего рождения из-за Обито Учихи, как и отец. — Наруто! Слава богу, ты очнулся! Я так беспокоилась! — плакала мама, сдавливая меня всё сильнее. Еще чуть-чуть и я снова умру. — Кха, мама, слишком сильно! — прохрипел я. Нет, я не принимаю её, как родную мать из моего мира, но это всяко лучше открытого отвращения в ответ на её беспокойство, ведь теперь это похоже мой мир, раз в своём я умер. Нельзя вызывать подозрений. И тут произошло то, что немного выбило меня из колеи, ведь за спиной Кушины я увидел двух девочек. Одна чертовски похожа на маму: красные волосы, голубые глаза, округлые черты лица, не сильно отличающиеся от моих футболка и шорты, наверное, моя сестра и я чувствую в ней чакру Курамы. Девочка справа от предполагаемой сестры: красноглазая брюнетка, те же округлые черты лица, кстати, лицо очень виноватое и взгляд, полный сожаления… Хм, похоже, я нашёл виновницу моей травмы. Придётся сделать вид, что у меня амнезия, так как я их впервые вижу, да и кто знает, что ещё может отличаться — это ведь другой мир. — Ты как, сынок? Голова не болит? — с красными от слез глазами спросила Кушина. Чёрт, похоже я быстро привыкну к такой материнской любви. Не вижу смысла сопротивляться. — Да, все в порядке, только голова немного болит, — с улыбкой сказал я. Все-таки решившись, брюнетка вышла из-за спины Кушины и заговорила, — Наруто, прости меня, пожалуйста! Это из-за меня ты полез на то дерево и упал… — она не выдержала и заплакала. Боже, я же не умер, хотя… Раз я здесь, где же сознание оригинала? Еще один плюс к хорошему началу дня… — Извини, но... кто ты? — спросил я, сделав максимально виноватое и недоумевающее выражения лица, какое только мог. — Что? — удивилась Кушина. — Сынок, неужели ты не помнишь Мей? Решив, что самым лучшим выбором будет промолчать, я продолжил изображать недоумение, а лицо Кушины тем временем становилось все темнее и испуганней. — Наруто… — уже дрожащим голосом заговорила она. — Ты помнишь меня? Как меня зовут? Как папу зовут? Сестренку? — Да, я помню тебя, мама, твоё имя — Кушина Узумаки, папу зовут Минато Намикадзе, а сестренку… — на несколько секунд я изобразил глубокую задумчивость и с печальной моськой произнёс — Я больше ничего не помню… Как и ожидалось, все пустились в слезы, а Кушина, недолго думая, вылетела из палаты, как можно предположить, за ирьенином.       После осмотра был опрос и, ошибившись с ответами на, как минимум, половину вопросов, я получил больше информации: мне почти 8 лет, на улице август, отец жив, мою сестру-близнеца зовут Аки Намикадзе и в ней запечатан Курама из этого мира. Мне этого конечно не говорили, но я его отчетливо чувствую, кстати, я и сам тоже теперь Намикадзе, а вторая девочка — Учиха Мей. Хм... не помню такой в нашем мире, а ведь я искал живых Учих с надеждой и их род возродить, но никого не нашел, да и никакой информации об Учихе Мей не находил. Думаю, это не единственное отличие этого мира. — А что вообще произошло? — все-таки интересно, из-за чего я в больнице оказался. — Это из-за котенка… *всхлип* котенок залез на дерево, а… *всхлип*… а ты полез за ним и… *всхлип*… упал головой вниз, — плакала Мей. — Почему тогда ты говорила, что виновата? — удивлённо спросил я. – И хватит уже плакать, тебе не идет. Ничего же страшного не случилось. С кем не бывает? — Но это я попросила тебя залезть за ним… — все также плакала она. — И что? Не вини себя в моём падении. В этом нет ничьей вины, — надо её хоть как-то успокоить. Дети такие милые, когда маленькие. — Память к нему вернётся? — спросила Кушина ирьенина. — Сложно сказать. Либо да, либо нет. Попробуйте показать ему старые фотографии, повторить ситуации из прошлого — это может послужить катализатором, — заключил он. — А сейчас покиньте палату. Пациенту нужен покой, особенно после таких новостей. — Мы придем завтра, сынок, — сказала мама и ушла с всё ещё плачущими девочками.       М-да... такого я не ожидал, когда отвечал «скорее да, чем нет». Другой мир, другие близкие и родные люди, которые в тоже время и не они… от чего больно и тепло на душе: тепло осознавать, что они живы и больно понимать, что это не твои родные и близкие. Нужно отдохнуть. Пожалуй, помедитирую. Когда я закончил с медитацией, за окном было уже темно, зато я смог оценить состояние своей СЦЧ и даже немного её подлатать, но итог не очень хороший: танкецу в ступнях, коленях и плечах сильно повреждены, состояние остальных также оставляет желать лучшего. Такие повреждения без должных тренировок и чакры Курамы однозначно ставят крест на профессии шиноби… как такое вообще произошло с моей версией из этого мира?! Меня постоянно избивали Хьюга? Ладно, думаю, со временем и на этот вопрос найду ответы, но СЦЧ нужно восстановить и разработать, иначе не быть мне шиноби, а следовательно — я не смогу ничего изменить. Пусть хотя бы здесь мои друзья и близкие будут живы и счастливы, мне этого будет достаточно. С такими мыслями я провалился в сон.       На следующий день меня снова навестили Кушина, Аки и Мей, и опять те же виноватые лица у девочек и грустное у Кушины. Надеюсь, это ненадолго, а то не удобно как-то, но один вопрос не даёт мне покоя. — Мама, а почему папа не навещает меня сейчас, я же был в коме, да? — решил спросить я у нее. Удивившись, Кушина опустила взгляд и сказала — Твой папа очень занятой человек, у него много работы. И да, ты неделю пробыл в коме, мы уже начали бояться худшего, но ты сильный и смог выкарабкаться. Нет, не смог, а отец… я понимаю, что пост Хокаге — это большая ответственность, по себе знаю, целый век просидел на этом посту, но неужели нельзя выкроить немного времени, чтобы навестить вышедшего из комы сына? После их визита я снова до ночи медитировал и почувствовал, как чакра Курамы начала течь по моей СЦЧ, но проведав его, убедился, что он по прежнему спит. Даже в таком состоянии ты мне помогаешь, дружище. Так я провел всю следующую неделю. Помимо СЦЧ чакра Курамы лечила и мою голову, поэтому, к удивлению врачей, она уже была в порядке, но мне сказали полежать еще недельку для полного восстановления. Бинты сняли и со следующей недели я начал тренировки в палате, чередуя их с медитациями. Вскоре мне сообщили, что завтра выпишут из больницы, но кто сказал, что я буду делать всё по правилам? Хоть я и старик в теле ребенка, но правила нарушать иногда люблю. В этот самый момент я выпрыгнул из окна своей палаты и понёсся по крышам старой Конохи. Никаких многоэтажек, интернета, телефонов, все по старинке. Эх, ностальгия… но лет эдак через 8 должен прийти Пейн и сровнять все с землёй…. Может, в этой жизни я и Нагато смогу спасти? А ведь ещё есть джинчурики: Фуу, Утаката, Гаара, Нии, Исобу. Роши с Сон Гоку и Кокуо с Ханом... им я вряд ли смогу помочь, ведь мне даже примерная дата их смерти неизвестна, про местонахождение вообще молчу, а спасти Ягуру просто не успею из-за уровня своей силы.       Вот я и добрался до постамента с лицами Хокаге. Устроившись на голове Первого, я вновь погрузился в медитацию, попутно наслаждаясь теплым днём и легким ветерком. Учих тоже не смогу спасти, кто будет слушать ребенка, хотя... может Минато и найдёт компромисс, но это весьма сомнительно. Данзо тот ещё лис — теперь, с багажом жизненного опыта и многих лет правления я его понимаю: уничтожение клана Учиха было легким и действенным способом, но согласиться с ним я тоже не могу — можно было использовать глаза Шисуи и построить отношения заново, изменив систему полиции, созданную Тобирамой и клан с сильнейшим додзюцу, не считая Риннегана, был бы жив. — Молодой человек, почему вы покинули свою палату, никого не предупредив? — позади меня прозвучал женский голос, в котором было полно «материнской любви» и тут я понял, что Кушина Узумаки ещё и отличный сенсор. Думаю, последующие оплеухи, нотации и протаскивание меня за ухо до дома через всю деревню можно пропустить.