Новый мир встречает парня палящим солнцем, незнакомым языком и полной потерянностью. Казалось бы, избавление от его мук пришло нежданно, но вовремя, однако в пустом доме на горе ничего не происходит. Тело купается то в море, то в солнечных ваннах, отстраненный Тэхен не трогает и пальчиком, спит в другой комнате, но от этого становится еще хуже.
Создается ощущение того, что его выкрали из страны. Отсутствие визы и собственного паспорта соглашается. Темноволосый бродит от стены к стене в этом большом доме, пытается отыскать себя на балконе, просит новые книги, потому что старые все перечитал, но когда получает, то просто складывает их стопочкой.
На душе грустно. Хосок перечеркнул всю свою жизнь, сбежав от мира, который по праву принадлежал лишь ему. Он оглядывает свои загорелые руки, прикрываясь ими от солнца и думает, что сделал себе только хуже.
Юнги почему-то сразу начал забываться, ведь, теперь все его мысли были заполнены только тоской о доме и о Чонгуке, что плавно увядал без своего хена, как цветок без солнца.
Недели не крадут тепла с земли. Недели высушивают слезы на его щеках, что волнами наступают исключительно ночью. Тэхен сидит все время рядом, молча выглядывая в его лице свои надежды, читает на ночь сказки и говорит загадками, пытаясь запутать пустого мальчика, что по своей же глупости попался в его ловушки.
Весь мир предстает перед ним ловушкой. Клеткой, выбраться из которой невозможно. Парень стискивает кулаки покрепче, сдерживаясь, чтобы не заткнуть господина Кима, что забрал его из родной страны, чтобы попользоваться им, как игрушкой. Ненависть к этому парню медленно возрастает, насколько медленно неизвестно, потому что часы и дата сбились на телефоне уже давно, а календарей в этом доме не водится.
Чон чувствует, как из его рук постепенно утекает время. Свет в его будущем сравним с сизым. Тем временем, блондин с отросшими корнями сидит рядом, делая вид, что не замечает медленной погибели сломанного мальчика.
Смерть от тоски находится в двух шагах. В голове ясно светится осознание того, что он больше никогда не увидит девственного рассвета, не познает проблем, и не заплачет от красивой улыбки на лице, что всегда мрачнее тучи.
Парень подальше отодвигается от Кима, пока тот засыпает перед телевизором. Со слезами выдыхает и чувствует, чувствует ту тяготу, которая преследует его уже очень долго. Родительский дом плачет вместе с ним, и где-то через миллион километров теплую руку сжимает Чонгук, у которого наконец-то наступила весна. А, ноги, на ошпаренной солнцем, земле вышагивают в такт ногам, что вяло тащатся по мокрому асфальту Кореи, той Кореи, которая больше не кажется домом, и не кажется лишь потому, что рядом нет вечно молчаливого, невинного, как первый снег, наивного, как дитя, маленького мальчика без денег, что раньше сидел перед ним с протянутой рукой, а после получения купюр, всегда нес их своей семье. Пьющему отцу, выпивающей матери.
ㅤ ㅤㅤ ㅤ ㅤ ㅤ ㅤ ㅤ
Он протянул руку злу, и то его поглотило.
В ранее радостных глазах, больше не горит совершенно ничего. Конечно, Ким видит все это, но превращается в безумца от мысли, что сейчас единственный ангел на земле принадлежит именно ему.
Хосок продолжает слушать голоса из сна, что приснился ему в далеком прошлом, отчетливо помнит, как пожал руку дьявола и по собственному желанию, покинул свой рай.
Где-то внизу живота кроются все его секреты, куда-то в конец мизинчика на ноге уходит счастье. Теперь он не верит не только в любовь, но и в справедливость. Он точно знает, что не всегда после плохого следует хорошее, иногда, человек остается в плохом навсегда.
В жизни бывает хорошо лишь раз, один только раз, после которого становится все хуже и хуже. Возможно, людям кажется, что происходит что-то хорошее, но Хосок знает, что люди глупцы, ибо принимают привыкание к плохому, за ослабление пут жестокого мира, душащего их на протяжении всей жизни.
Когда небо вновь пробивает лето. В ночь с шестого на седьмое июня, Чон долго мечется в кровати, ищет кофе, наливает до боли противный и втягивает его в себя мучительно долго, выглядывая пейзажи за окном и вдыхая себя запах дождя, которого не было.
Вдруг руку сжимают чьи-то пальцы, парень не оборачивается, не кричит, не пугается, он знает, что это Юнги. Чон не опадает спиной на родную грудь, потому что знает, что оступится и упадет. Мальчик единственно прикрывает темные глазки, снова впускает в себя демонов и проносит перед глазами воспоминания годичной давности.
Белые, почти прозрачные, руки тащатся по испорченному телу. Тонкие губы облегают кожу, и Чон тихо-тихо, чтобы не услышал спящий Тэхен, просит Мина остаться рядом. Молит не растворяться в ночи, вдыхает в себя запах дождя, пуская слезы в крепкий кофе.
ㅤ Ты сможешь позаботится о себе...
- Нет.
Тебе не вернуть...
Ноги сами несутся в комнату, в которой, оказывается, все еще не спит Тэхен. Парень сначала останавливается в пороге, а после выбегает из комнаты, бежит к своей, хватает вещи, телефон, который служил лишь украшением и слетает по лестнице вниз, терпеливо ждет господина Кима.
Тот смотрит с непониманием, грустью. Хосок очнулся, Хосок не игрушка.
Поддельный паспорт разбирает грудь. Чон проводит рукой, по шраму на ней, с которым проснулся однажды. Смотрит на небеса, а те до сих пор голубые.
Переезд занимает кучу времени, парень в аэропорту впервые видит дату сегодняшнего дня, и с ужасом осознает, что потерял целых три месяца. Уже в стране, набирает родной номер, пропускает гудки, но трубку не поднимают. Смотрит на Тэхена, прося номер телефона Юнги, но тот отнекивается.
И он оседает на свой чемодан, просит деньги на такси, а затем прощается с Тэхеном, который уходит без капли грусти или сожаления. Лишь пожимает плечами, когда в его грудь врезаются слабые чоновы руки.
- Подонок, - выпаливает Хосок. - Видеть тебя не хочу, проваливай.
В кармане денег только на такси.
Чон под гром заскакивает в салом машины чемодан, мокрый усаживается на стареньком сиденье и долго ждет. Водитель молчалив, стар и противен по лицу, срезает, не останавливается на светофорах. Но Хосоку наплевать, ибо сердце впервые забилось сильнее. Парень ожил в городе, из которого всю жизнь рвался уехать.
Дрожащие пальчики снова нажимают на вызов, но никто не отвечает.
Темноволосый высаживает у паба, что за три месяца ни чуть не изменился. Открывает его дверь и глазами бежит по помещению. Людей много, но он слышит до боли громкий смех, отстукивает колесиками чемодана и наконец прислоняется к широкой спине.
Выдыхает в темные-темные волосы, заставляя замолчать их хозяина, а всем остальным оглянуться на него.
- Чонгук.
- Хен?
Парень разворачивается, обнимая в ответ, словно, снова в клетке, запирая в своих объятиях. Хосок поглубже вдыхает родной запах, чувствует нотки алкоголя и растерянности. Прижимается щекой к раскаленному сердцу, в то время, как собственное разлетается в стороны, разбившись на миллион кусочков.
Чон чувствует в своих волосах чужие слезы. Сжимает в кулаке свитер и всхлипывает сам.
- Я не отпущу тебя во второй раз.
