Попаданка но Модо

— Имото! — взволнованно воскликнул Мадара. Я удивленно посмотрела на него. Он редко называл меня именно так. — Что-то случилось? — Да, кое-что очень важное. Ты согласна быть моей свидетельницей? — Э, да. Погоди, где и зачем?.. — Я женюсь! — гордо замечает Мадара и подтягивает левой рукой невесть откуда взявшегося Хашираму. — Вот на ней! Хаширама, к слову, мило продолжал улыбаться, как будто не заметив, что Мадара назвал его «ей». По правде говоря, в Сенджу ничего не было женского. Напротив, он имел широкие плечи, мужской волевой подбородок, да и, кхм, одежда на нем была мужская. Но спросить, почему он — это она, я не успела.  — Любимый, я так рада, — нежно проворковал Хаширама, обнимая Мадару и наклоняя голову, ибо по-прежнему был выше Учиха. — Наконец-то мы нашли свидетельницу на свадьбу. Откуда-то послышался звон колоколов. Я и глазом моргнуть не успела, как вокруг нас появилось много народу. Вперед вышел священник с красными волосами. — Клянетесь ли вы быть примерными супругами, защитниками и верными друзьями? Клянетесь ли любить своего партнера больше жизни? Клянетесь ли заботиться друг о друге? Клянетесь ли быть добрыми, терпеливыми, чтоб в вашем доме не было места обидам? Клянетесь ли оберегать братьев ваших младших и сестер? — Клянемся! — почему-то хором отвечают Мадара и Хаширама. Внезапно светло-зеленые глаза священника оборачиваются ко мне. — А ты, Изуна Учиха… Нет, ты — не она. Тебя зовут… — он произносит вдруг то самое имя. То, как звали меня раньше. То имя, которое я никогда не произносила, став Изуной. Сердце сжимается от страха, когда я вижу, как покраснели глаза Мадары. Нет, братишка, пусть я и не Изуна, но отчасти я — она! Нет… Не надо! — Кто ты? — холодно спрашивает брат. — Я… — губы не двигаются. — Что ты делаешь в моем доме? — Я… — Я тебя спрашиваю, Сенджу! Слова, отдаленно глухие, вдруг врываются в мой сон и я резко просыпаюсь. Какое-то мгновение я по-прежнему сжимала в руках скомканную простынку. Боже, это был всего лишь сон… надеюсь, Мадара никогда не узнает об этом… О том, что я — не она. Внезапно дом содрогается от ударной волны. Я моментально понимаю, что, кажется, последние слова были не сновидением, а реальностью. Потому как за дверью моей комнаты столкнулись две огромно-жуткие чакры. Ледяная и огненная. Мадара и Тобирама! «Черт, нии-сан же не в курсе, что Тобирама у нас ночует… » — с мысленным стоном понимаю я. Твою за ногу!.. — Немедленно прекратите! — вылетаю из двери и останавливаюсь между двумя шиноби. — Вы же дом по кусочкам разнесете! — Изуна! — ярко-алые глаза Мадары смотрят на меня. — Что этот… Сенджу, — он словно выплевывает это слово, — делает в клане Учиха? — Меня охраняет, — отвечаю я, моментально понимая, что, кажется, разозленного брата это не остановит. — И? — Что — и? — не понимаю я. — Ну, наверное, еще самую чуточку спит. — Изуна! Ты в своем уме? — Вроде бы да… — прозвучало немного неуверенно. — То есть, по-твоему, я не справлюсь с твоей защитой? Поэтому ты позвала его? Я промолчала. Ну, а что я могла сказать? Сказать, что так мне все же немного спокойнее? — Могла бы хоть меня предупредить, — вдруг совершенно спокойно произносит Мадара и разворачивается спиной. — Спокойной ночи. Миг — и вот на месте, где он только что стоял, уже дует сквозняк. Я вздохнула. Чувствовала я себя откровенно паршиво. Мадара, который никогда прежде не обижался на меня, совершенно точно обиделся. А ведь во всем виновата только я. Черт! — Вы определенно брат и сестра, — произнес Тобирама. Видя мой недоумевающий взгляд, он пояснил: — Вчера вечером ты точно так же пожелала спокойной ночи и ушла. — А, — протянула я. — Вот ты о чем. Ну, да… Внезапно стены покачнулись. В глазах запрыгали мошки, и, не в силах справиться с накатившей слабостью, мои глаза закрылись. По-моему, я упала.

***

— Ч-что произошло? — спросила я, разглядывая светлый потолок и серебристые волосы на его фоне. — Ты потеряла сознание, — как, само собой разумеющееся, выдал Тобирама. — Между прочим, если бы ты ела последние два дня, то не упала бы в обморок. А, и правда, со всеми этими переживаниями я совсем забыла про еду. Мда. — Хорошо, тогда почему за окном так светло? — Может быть потому, что ты проспала всю ночь? — Я — чего?! Я тут же вскочила с належанного мной места — это оказался футон, который я вчера постелила Тобираме. — Ты какого меня не разбудил? — А должен был? Мой рот то беззвучно открывался, то закрывался. — Ладно, не должен был, — приняла я свое поражение. — Мадара не вернулся? — Нет. Видимо, он очень сильно обиделся. Так не пойдет. Надо срочно мириться. Активировав сенсорные ощущения, принялась прощупывать округу. Ожидаемо, чакры Мадары будто след простыл. Впрочем, он всегда умел хорошо прятаться. Наверное, стоит побеседовать с Хаширамой. Возможно, он что-нибудь посоветует. — Изуна, — окликнул меня Тобирама. — Ась? — Не забудь поесть, — сказал он. — Если, конечно, не хочешь перед Узумаки свалиться в обморок. Я фыркнула и направилась на кухню.

***

Напряженное молчание начало раздражать. Тобирама мрачной тенью следовал за мной, не отставая, и по-прежнему словно воды в рот набрал. Нет бы, сказать что-нибудь! Впрочем, я и сама не знаю, о чем с ним можно говорить. — Как тебе Нота Узумаки? — наконец решила спасти себя от тишины я. — В каком смысле? — Ну, он тебе не показался подозрительным, например? Тобирама бросил на меня задумчивый взгляд. — Нет. А почему ты спрашиваешь? — У меня очень странное ощущение относительно всей этой ситуации, — призналась я. — Как будто затишье перед бурей. Сенджу промолчал. — Я, конечно, понимаю, эта странная смерть Цуруги Узумаки… Делегация Ноты прибыла для расследования, во всяком случае, они не стали кидаться обвинениями и подошли разумно. Но все равно… — я поежилась. — Изуна-химе! — вдруг раздался неподалеку знакомый голос. Я невольно чертыхнулась. К черту навыки сенсора, если я своего соклановца в десяти метрах не ощущаю даже! К нам подошел Сетсуна Учиха и учтиво поклонился. — Добрый день, Тобирама-сан. Изуна-химе, вы случайно не видели Мадару-саму? Я с самого утра не могу его найти. — Нет, — ответила я, невольно понимая, что, кажется, дела приобретают серьезный оборот. Если так пойдет дальше… Черт, у меня плохое предчувствие. Незаметно мы пришли в деревню. Так, ну и где Хаширама? Судя по чакре, не так уж и далеко.

***

Вдруг моя интуиция взвыла диким волком, и я, не успев понять, что произошло, оказалась рядом с Тобирамой. Сенджу стоял посреди улицы с застывшим лицом. Моментально включившийся шаринган диагностировал — парализующая печать, прилепленная к нему на спину. Почувствовав сзади движение, легко отскочила из-под траектории удара. Моему удивлению не было предела — на меня нападал десятилетний пацаненок с фосфоресцирующей печатью в руке! — Довольно! — бросила я, заглядывая красноволосому мальчишке в глаза и затягивая его в иллюзию. Он не успел понять как что-то произошло — я ударила ребром ладони по сонной артерии, и тот без чувств упал на землю. Я подошла к Тобираме и сорвала парализующую печать с его спины. — Узумаки — это просто сюрприз какой-то, — пробурчала я. — Как ты его не заметил? — Фуиндзюцу, — прошипел, одновременно объясняя и выплескивая свое негодование, Тобирама, подошел к мальчишке и схватил того за шкирку. М, не поняла, фуиндзюцу — в смысле, он был незаметен для Тобирамы из-за какой-то там печати-невидимки? — Подойди, Изуна. Я подошла. Большая ладонь Сенджу легла на мое плечо, которое вдруг почему-то закололо теплыми иголками, а в следующее мгновение пространство вокруг сжалось. О нет, только не говорите мне, что это хирайшин… — Я требую объяснений! — громко возвестил Тобирама кого-то, пока я пыталась сориентироваться в пространстве. Черт, почему после хирайшина мне так фигово?.. — Что произошло? — раздается спокойный голос. Я невольно очухиваюсь и наконец понимаю, к кому меня нелегкая принесла. Тобирама, похоже, решил разобраться в деле — и притащил меня к Ноте Узумаки. — Ваш соклановец совершил нападение на Изуну-химе. Как вы это объясните, Нота-сан? — Вы хотите сказать, что Акихико открыто напал на вас, Изуна-химе? — недоуменно спросил Нота, и на его лице проступило удивление. — Кажется, смерть Цуруги его сильно затронула, — пробормотал он, словно обращаясь к самому себе. — Я приношу свои искренние извинения, Изуна-химе. Акихико ждет незамедлительное наказание, если вы, конечно, не хотите потребовать в уплату его смерть. Что скажете, Изуна-химе? — Разумеется, я не хочу его смерти, — фыркнула я. — Но позаботьтесь о том, чтобы такое больше не повторилось. — Благодарю, — учтиво поклонился Нота Узумаки. — Такое больше не повторится.