Попаданка но Модо

Хисуи таки обучила меня полному запечатыванию. Это было гораздо сложнее, ведь если раньше я запечатывала однородные предметы вроде куная, то теперь на очереди были лягушки. С лягушками было сложнее — у лягушек был скелет, кожа, и форма. Кунай-то по форме был по сути — ножичек, а у лягушки глаза, лапы, мордочка… И к тому же, внутренние органы! — Как научишься запечатывать лягушек, перейдем к мышкам, — обещала Хисуи. Вскоре не только мышки, но и более крупные животные стали нормально запечатываться. Как только я уловила общий принцип, формула перестала быть нужной, после такого количества проб я и так помнила ее наизусть. Потом Хисуи предложила мне освоить динамическое фуиндзюцу. На мой вопрос «что это», Хисуи напомнила мне о том, как победила Нарусэ Намикадзе в пустыне. Я вспомнила, как она тогда из ниоткуда призвала Демона ветра, только что придуманного ей же, и загорелась научиться так же. Выяснилось, что принцип такого динамического фуиндзюцу основывался на уже изученной мной формуле запечатывания. Только теперь вместо уже запечатанного предмета нужно было придумать и написать нужное на свитке, а потом «распечатывать». Я, конечно, не такой опытный человек, как Хисуи, и просто чакрой сложные вещи выводить не могу. То есть, Хисуи, например, использовала заранее приготовленные свитки в бою. В тот раз, как оказалось, у нее тоже была заготовка, которой лишь оставалось придать правильную форму. Я же начинала с малого — сначала рисовала на бумаге, потом при помощи чакры и уже полученных знаний вытаскивала свои фантазии наружу. У меня получалось так себе, то есть что-то похожее на техники Сая из канона аниме. Чуть позже рисовать я начала прямо чакрой, а потом, плюнув, придумала свой метод. Закачанный чакрой свиток плюс мой образ и плюс формула. Вуаля! Первым моим творением стали все те же кунаи. Выглядели они довольно реалистично. Затем я стала творить все больше и больше. Решив, что мне необязательно сотворять трехмерные вещи, я накидала пару плоских ядовито-розовых белок. Увидевшая это Изуна сказала, что это самое жуткое извращение для глаз, которое можно было придумать. Чуть позже я осознала, что создавать можно не только объекты, но и звук. Это стало моим первым серьезным открытием. Хисуи обалдела, когда из ниоткуда вдруг раздался довольно примитивный звук скрипа. Правда, я не рассчитала количество чакры, и в итоге звук не утихал в течение получаса. Настоящим прорывом для мня стало создание привидений, которые издают утробные звуки и парят в воздухе. По правде говоря, я была невероятно довольна результатом — уменьшим количество плотности и прибавив озвучку, я получила довольно интересный феномен — полупрозрачное существо, которое невозможно убить. А все потому, что привидение было прозрачным и все атаки проходили сквозь. Но самое веселое было в том, что привидение выло низким утробным голосом. Увидевшая это Изуна вдохновилась и принялась создавать подобные иллюзорные привидения. В отличие от моих, иллюзорные действовали только в воображении жертвы, а мои — существовали в реальной форме. Как итог, в Конохе появились две организации. Первая называлась Институт Научных исследований, и руководилась мной, Хисуи и Изуной. За это время мы напридумывали довольно много интересных существ, причем если сначала они происходили в основном от меня, то потом к делу присоединилась Хисуи и Изуна. Мы разработали теорию о влиянии ярких цветов на психику человека (мои ядовито-розовые белки), проверили это на Хашираме (его не жалко, он потом сам себя залечит). Изуна, как оказалась, тоже не оказалась обделена талантом фантазии, но реализовывала она их чаще в виде иллюзий. Так, спустя какое-то количество времени, Изуна стала основательницей убийственного гендзюцу. Оно основывалось на том, что вокруг человека оставлялись исключительно яркие тона, блестки и звездочки и из ниоткуда звучала неприятная какофония звуков. К слову, опробованное гендзюцу на каком-то шпионе привело к созданию второй организации в Конохе, именуемой «Психбольница имени Изуны Учиха». Тобирама потом постоянно шутил по этому поводу. Кстати, о Тобираме. Мы стали гораздо больше проводить времени вместе. Сначала было довольно неуютно, и большую часть времени мы молчали. Потом незаметно молчание куда-то испарилось. Мы обсуждали много вещей, начиная моим старым миром и заканчивая нашими исследованиями с Хисуи. Он подавал мне иногда довольно дельные мысли. Например, я узнала, что техника Летящего бога Грома — она же Хирайшин — которую придумал Тобирама, основана на формуле запечатывания. Я была в таком шоке, что челюсть мою можно было ловить и протирать ей пол. Формула Хирайшина была, что называется, упрощенным вариантом запечатывания. Вся разница была в том, что за основу брались параметры тела и запечатывались в пустое место. То есть, если говорить грубым языком, если в запечатывании надо было из трехмерного пространства перенести в двумерное — на свиток, то тут из трехмерного — в трехмерное. Задача была даже проще, чем в запечатывании, ведь тут достаточно было изменить некоторые параметры, накинуть чакры, привязать несколько опорных точек и — хоп! Пока я открывала и закрывала рот, Тобирама пояснил, что недостаток способностей к фуиндзюцу пришлось компенсировать собственными методами. Проще говоря, его Хирайшин — «костылизированная» и упрощенная техника запечатывания. Тем временем, когда мы ходили с Тобирамой вдвоем, Хисуи осаждала крепость по имени Мадара. Ну, как осаждала… Она все еще не забыла свое «двухмесячное Цукиеми» и теперь отрывалась на Мадаре, опробывая все те задумки, которые не решалась опробовать я. Так, например, Мадара первый узнал о том, что такое воющее привидение в доме, которое нельзя убить. Собственно, Мадара первый и уничтожил привидение — при помощи Аматерасу. Хисуи тогда расстроилась тем фактом, что на Учиха с Мангеке привидения бесполезны. Тогда мы в огромном количестве напридумывали много разных штучек, начиная от радужных двумерных пони и заканчивая Винкс. Винкс, кстати, произвели на Хисуи огромное впечатление, а уж когда я в наглядности показала, как выглядит превращение «Энчантикс» в исполнении дрыщавых угловатых девушек с глазами на пол-лица, она и вовсе пришла в восторг. Особенно ей понравилось музыкальное сопровождение «Энчанти-и-икс чудесны-ы-ые си-и-илы-ы-ы-ы». Я не очень понимала такого восторга, а потом неожиданно узнала, в чем причина. Мадара в полной мере осознал, что значит быть окруженным женским вниманием. Винкс слетались на него, как мухи на варенье, и начинали крутиться в самых различных позах. Под музыку. Самым жестоким было то, что наряды на полуголых девушках сверкали самыми насыщенными тонами, и у жертвы начиналась агония в глазах. Представляете, что испытал Мадара? В общем, терпел Учиха, терпел, да не вытерпел. Когда Хисуи в очередной раз принялась его доставать — а случилось это в лесу, Мадара сначала попытался словить ее в гендзюцу — не получилось — а потом пошел более радикальными методами. Уж не знаю, что там случилось и как до такого дошло, но кончилось все это довольно романтичным способом. Возможно, поцелуй являлся своего рода отвлекающим маневром, чтобы опять использовать на Хисуи мангеке, не знаю… Во всяком случае, Хисуи после того случая очень мило краснела и старалась не распространяться на эту тему. Так у них и пошло-поехало, то начинали невесть с чего устраивать драки, то тихо-мирно стояли и никому не мешали. Изуна ради них подбила Хашираму построить еще один полигон. Сама Изуна спустя полгода отправилась в путешествие. Пообещав отправлять нам весточку каждый день, она собрала вещи и ушла. Мадара первое время сам не свой был, срывался на ком ни попадя, а потом Хисуи в который раз вправила ему мозги. Если я правильно поняла, Изуна отправилась «познавать мир». В один прекрасный момент она загорелась мыслью увидеть самые разнообразные дзюцу (и пополнить их в свои гендзюцу), а еще… перед уходом Изуна, хитро ухмыляясь, сказала, что отправляется писать романы. Надеюсь, она не станет своего рода ранним Джирайей. Ах да, Шираюки таки стала первой главой клана Хьюга! Не без помощи Хаширамы, естественно. Я не удивлюсь, если узнаю, что это он ее подбил. Тобирама и Хаширама, а вместе с ними и Мадара, довольно часто пропадали на совместных посиделках. Я не слишком разбиралась — политика, она не для меня. Я даже умудрилась пропустить мимо ушей о создании кампании, именуемой Совет Кланов. Со слов Тобирамы — который был не слишком разговорчив, когда речь шла о политике — на данный момент они разрабатывали проект «академия шиноби». Я совсем не забыла то время, когда была Изуной. Особенно хорошо я запомнила, как страдают Учихи от плохого зрения. Поэтому, когда ситуация более или менее стабилизовалась, я начала трясти Хашираму. Все-таки медиков на любой клан один-два и обчелся, а вот слепнущих шиноби — много. И это не только Учихи, отнюдь. Короче говоря, я принесла в этот мир понятие «коррекция зрения». Ну хорошо, ускорила его появление. Так в совете Конохи появился еще один долгосрочный развивающийся проект. Я штудировала библиотеки кланов, набирала интересующихся людей в команду, писала письма в другие, начавшие зарождаться, деревни шиноби. Хаширама, в начале активно участвующий, постепенно отдалился за другими делами Хокаге. Руководить проектом было сложно. В начале. Постепенно я втянулась. Даже стала проводить собрания, а один раз умудрилась разговориться с послом Кумогакуре. Пожилой загорелый мужчина, впрочем, бывалый шиноби, оказался весьма заинтересованным в моем предложении. Тарои — так его звали — даже предложил встретиться через какое-то время. И как раз в этот момент мимо проходил Тобирама. Я внезапно почувствовала легкую игривость, мне захотелось узнать, как Тобирама отреагирует на меня и Тарои. Я даже улыбнулась и засмеялась, говоря Тарои, что это звучит, как приглашение на свидание. Тобирама скользнул по мне незаинтересованным взглядом и прошел мимо, словно бы ничего не слыша. Я разозлилась. — Предлагаю встретиться через неделю, Тарои, — резко бросила я, рассматривая мирно удаляющуюся спину Сенджу. Нет, ну, а чего я ждала от этой ходячей сосульки? Он наверное даже не знает, что такое ревность. Пф. Я была зла. А еще обижена. В общем, ощущала все то, что ощущает обиженная девушка. Я хотела развести скандал, расплакаться или убежать. Правда, так и не определилась, но на Тобираму обиделась. Кирпич бездушный! Вечером мы должны были пойти на прогулку. Так вот, я решила никуда не ходить! Специально осталась дома, раскрашивая листки в странные печати фуин. Думала я, конечно же, не о фуине, а о бесчувственном чурбане из клана Сенджу. Оттого печати мои выглядели странно. — Дурацкий Тобирама! — выдохнула я, когда слишком резко дернула рукой, и лист смялся. — В чем же я провинился? — вдруг прозвучало над самым моим ухом. От неожиданности я подскочила и едва не опрокинула чернила. — Ты? — я обернулась, наблюдая перед собой абсолютно невозмутимое лицо Сенджу. — Чего пришел? — Мы сегодня собирались на прогулку, — пояснил Тобирама. — Ты не пришла, и я подумал, что с тобой могло что-то случиться. Все нормально? — Нормально! — воскликнула я. — Вот, рисую печати! Из-за тебя даже лист смяла! — Вот как? — Тобирама оставался совершенно невозмутимым, и это ужасно раздражало. — Ты на меня злишься. Это был даже не вопрос, а утверждение. — Вовсе нет! — вздернула я нос. — Как ты мог подумать? Сенджу совсем ничем не выражал своих эмоций. Это действительно раздражало! — Злишься, — он скрестил руки на груди и посмотрел на меня колючим взглядом. — Что я сделал? — Нет, не злюсь, — продолжала гнуть я свою линию уже чисто из вредности. — То есть я ничего не сделал, но ты злишься? — Да не злюсь я! — резко закричала я. Моя реакция заставила Тобираму лишь пожать плечами, развернуться, и исчезнуть в пространстве. — Дурак! — крикнула я, зная, что меня уже не услышат. Свернула бумаги, понимая, что ничего путного сегодня уже не выйдет, и, еще более злая, пошла на кухню. Потом поняла, что у меня совершенно отсутствует аппетит и решила посидеть в одиночестве где-нибудь на крыше. Повинуясь внезапной идее, туда и отправилась. Коноху накрыла беспроглядная тьма. Сидя на косой крыше, внимательно смотрела на мерцающие желтые огоньки в соседних домах. Стало грустно. По плечам пробежал холодок, я поежилась и посмотрела в далекое черное небо, на котором уже сверкали звезды. — Женщины — странные создания, — вдруг раздался за моей спиной голос Тобирамы. От неожиданности я чертыхнулась и едва не свалилась с крыши. — Ты совсем ку-ку?! — воскликнула я. — Ты что тут делаешь, альбинос несчастный? — Слежу за тобой, — последовал ответ. Тобирама подошел ближе, беря мою руку. Ладонь у него была теплая. — Ты чего цепляешься? — вредно спросила я, стараясь выпутать свою руку из железных тисков, что получалось от слова никак. — Отойди от меня! И, из-за того, что я очень сильно дернула своей рукой, намереваясь выдернуть ее, неожиданно потеряла равновесие. И сверзиться мне бы с крыши, но не тут-то было. Для бывалого шиноби — каким и являлся Тобирама Сенджу — мое падение не было чем-то очень неожиданным. Легко, словно бы это не стоило ему никаких усилий, он подхватил мою тушку, продолжая все так же крепко держать мою ладонь. Оказавшись у него на руках, я даже на какой-то момент забыла, что обижена. И все бы ничего, но этот альбинос завис на краю крыши, молча рассматривая мое лицо. Спустя минуту мне отчего-то стало стыдно. — Все еще злишься? — спросил он тихим голосом. — Нет, — фыркнула я. — Но мог бы и повнимательнее ко мне относиться. Тобирама молчал. — Между прочим, меня позвал на встречу тот шиноби из Кумо! — ненавязчиво намекнула я. — И я, между прочим, согласилась! — Твое право, — согласился Сенджу. — Не забудь на встречу взять с собой пару шиноби для защиты. Я не доверяю Кумо. — То есть тебе плевать на то, что я буду встречаться с другим шиноби? — Не вижу ничего плохого, — ответил Тобирама. — Ты же руководишь проектом по коррекции зрения. Тебе необходимо набирать людей. — Бесчувственный чурбан, вот кто ты, Тобирама! — сказала я. — Нормальный бы мог бы приревновать, но не ты! Отпусти! Отпусти меня, я пойду пожалуюсь на тебя Хисуи или Хашираме! — У тебя не слишком просчитанный план действий, — с сомнением в голосе сказал Сенджу. — Если ты думаешь, что их мнение имеет для меня значение. Я решила сама вырваться из неудобного положения. Увы, Тобирама выпускать из рук меня не собирался, продолжая удерживать в висящем состоянии, прижимая к себе. — Пусти! Сенджу продолжал смотреть на меня с легким сомнением. — Я уверен, ты знаешь, что мужчины сильнее. Так что не дергайся. Я не собираюсь тебя отпускать. Я фыркнула. — Если ты хочешь поговорить о том шиноби из Кумо, то я готов тебя выслушать прямо сейчас. Можешь начинать. — Чего? — Жду твоих объяснений. — Каких объяснений? — Что это было днем. Кто этот шиноби из Кумо, почему он хотел встретиться с тобой вдвоем. — Ты же сам знаешь, что это по проекту! — в упор ничего не понимала я. — Сам только что говорил, что для проекта мне нужны люди! — А может, это ты хотела встретиться с кем-то другим? — прищурился Тобирама. — Эй, ты чего? Не было такого! — Но со стороны выглядело именно так. — Черт побери, Тобирама, ты что, ревнуешь? — Старался не делать этого, — вдруг сказал Сенджу. — Слышал, что девушки не любят, когда их ревнуют без причины. Но раз уж ты так хочешь… Приплыли. — Знаешь, — осторожно начала я. — Я передумала. Мне не понравилось. — Рад за тебя, — кивнул Тобирама. — А мне понравилось. Продолжай объяснения. Пока что звучит неубедительно. — Эй, Сенджу! — воскликнула я. — Это бессмысленно. Ты и так знаешь, что это была просто попытка заставить тебя ревновать. — Тебе это удалось. Теперь расплачивайся с последствиями, — равнодушно произнес Тобирама. И вот тут я поняла, что не стоит, ой, не стоит необдуманно поступать с опытными шиноби! В особенности, с Сенджу! В особенности, с Тобирамой! Они все просчитают на несколько ходов вперед, оценят и прикинут план действий. — Ну хорошо, — улыбнулась я, решив пойти на попятную. — Как мне загладить свою вину? Тобирама молча смотрел на меня. — Тогда я сама решу, — сказала я и, потянувшись, обвила его руками за шею. Затем провела рукой по его белоснежным волосам, а потом нежно поцеловала. Меня аккуратно поставили на ноги. Теплые руки обвили меня за талию, притягивая к себе еще ближе. Горячие губы смяли мои, целуя меня так, словно я была чем-то необходимым для жизни. Ноги у меня внезапно стали ватными, сердце стучало быстро-быстро. «Да ну эти ревности», — слабо подумалось мне. — «Бесполезная трата времени». Больше ни о чем подумать я не смогла, да и не хотела. Все мысли внезапно кончились, оставляя наслаждаться происходящим. К слову, через неделю, на встречу с шиноби Кумо, Тарои, Тобирама пошел вместе со мной.