Мануальная терапия

Джен
G
Завершён
96
автор
Размер:
10 страниц, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
96 Нравится 15 Отзывы 11 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
      «Мануальная терапия» - гласила табличка на дверях кабинета.       Валентин Придд знал, что под этими словами часто скрывается обыкновенный массаж.       Валентин Придд никогда не доверял старомодным средствам вроде листьев ревеня и считал, что медицина затем и развивается, чтобы можно было, наконец, избавиться от народных методов лечения и заменить их нормальными химическими порошками.       Валентин Придд не доверял людям и не верил в чудеса, однако спину заклинивало всё чаще, гимнастика не помогала, и даже накачавшись анальгетиками, работать он мог максимум пару часов. Наконец, встроив «рукоприкладство» в свою систему медицинских ценностей, Валентин потянул на себя дверную ручку. В конце концов, курс лечения фирма, где он работал, уже оплатила.       В кабинете не было ожидаемого лекарственного запаха. Вместо этого в воздухе витал запах специй и играла тихая музыка с колокольчиками, что куда как больше подходило месту встречи духовно богатых людей, чем клинике. Однако специалисты тут обещали быть надёжными, поэтому большого значения этому Валентин не придал.       - Одну минуту! – донеслось из-за двери внутри кабинета.       Валентин напрягся. Голос показался ему знакомым.       Тем временем врач выбрался в кабинет спиной вперед, закрывая за собой дверь. Над белым халатом из-под медицинской шапочки торчали светлые кудри.       Ну конечно. Только этого ещё не хватало.       Валентин с трудом поборол желание немедленно развернуться и уйти. В нём ещё теплилась надежда, что он обознался – всё же одноклассника он не видел уже довольно давно.       - Проходите, - поворачиваясь, сказал доктор и замер, уставившись на Валентина. Чёрные глаза его сузились, кулаки, кажется, тоже сжались.       - Вы кабинетом не ошиблись? – наконец спало оцепенение с Арно Савиньяка. Разумеется, из всех профессионалов, которые умеют ремонтировать человеческие спины, Валентину достался именно он. Придд про себя проклял тот момент, когда он не стал дожидаться, пока загрузится страница с фамилиями докторов. Обычно он себе такого не позволял.       - Если кабинет мануальной терапии здесь, то нет. Добрый вечер. Было видно, что Савиньяк борется с собой. Наконец он выдохнул:       - Давайте карту. В конце концов, вы всего лишь пациент.       - Сердечно благодарю за эту очаровательную победу над собой. – не удержался Валентин. Всё то, что было забыто, резко колыхнулось и выплыло из глубин. Ну или всплыло, как посмотреть. Разумеется, об однокласснике он не вспоминал со школьной скамьи.       Савиньяк злобно зыркнул на пациента, но ничего не сказал. Валентин в последний раз оценил возможность сменить доктора, вспомнил, что в этой клинике мануальный терапевт только один, вздохнул, прикидывая, что сеансов целых двенадцать – и остался.

***

      Не терпели они друг друга со средней школы, как только оказались в одном классе. Савиньяк постоянно что-то делал в пику Валентину. Тот не оставался в долгу, однако не опускался до тычков и оскорблений, предпочитая более изящные методы. До драк доходило редко – чаще всего их растаскивали одноклассники.       Нельзя сказать, что эта ситуация заставляла Валентина нервничать. Отношение Савиньяка к нему было довольно однозначным и понятным, и это было однозначно лучше, чем улыбки в лицо и гадости за спиной. Однако один случай окончательно затвердил за Арно Савиньяком звание школьного зла. Личного школьного кошмара Валентина Придда.       Конечно, шалости Сузы-Музы, графа Медузы, как подписывался местный полтергейст, веселили. Однако директорат Лаик имел очень старую закалку. Говорили, что когда один выпускник принёс с собой на экзамен кота (на пузе которого была шпаргалка), сославшись на один из указов тысячелетней давности, ему отказали в сдаче экзамена. Администрация объяснила это тем, что у выпускника отсутствует меч, наличие которого было обязательным по ещё более древнему указу. Как бы то ни было, директорат Лаик отнёсся к подвешенным под потолок панталонам одного из менторов со всей серьёзностью. На свет был извлечен ещё один старейший указ, который позволял отчислять учащегося за оскорбление чести и достоинства директората. Валентин, к этому времени несколько разочаровавшийся в Лаик, в принципе был готов покинуть школу и перевестись в школу с более узким профилем. Однако он не предполагал, что делать это придется в середине года и чудом избежав скандала. Вальтер Придд, отец Валентина, как-то сумел договориться с директоратом, чтобы в личном деле не оказалось пометки об отчислении, но с отцом с того дня они больше не разговаривали. Валентин никогда не сомневался в имени того, чьими силами в его комнате обнаружились суза-музовские улики.       Поскольку даже к концу третьего сеанса врач так и не проронил ни слова, кроме дежурных приветствий, у Валентина оказалось достаточно времени, чтобы вспомнить те события. Разумеется, это было возможно только в те моменты, когда позволяло воздействие мануальной терапии. Как выяснилось, в данном случае мануальная терапия всё-таки была не только массажем. Валентина скручивали, переворачивали, заводили за спину руки… В самом начале Валентину казалось, что сейчас Савиньяк тоже вспоминает чудесные школьные годы и отыгрывается на пациенте, но беглый просмотр статей о мануальной терапии убедил Придда, что составлять иск о причинении вреда здоровью пока рано. Однако это не отменяло того факта, что ближе к концу третьего сеанса доктор Савиньяк будто бы немного расслабился и все манипуляции проводил уже не так яростно. Его руки больше не говорили: «Одно неверное движение – и я тебя сломаю».

***

      Подойдя к дверям кабинета в очередной раз, Валентин услышал из-за двери голоса. Он уже потянул на себя дверную ручку, когда по обрывкам фраз понял, что разговор, вероятно, не был рабочим. Савиньяк раздраженно от кого-то отбрыкивался по телефону, смотря прямо на входную дверь. В другой руке он крутил игрушечного деревянного оленя.       - Это было давно, и я давно перестал беспокоиться! И не надо со мной носиться, как курица с яйцом! Ах, ты не курица? Значит, петух! И вырастил ты василиска! И сам ты василиск, с зубами и ядом!       «И оленьими рогами» - добавил про себя Валентин, переводя взгляд с деревянного оленя на лицо доктора. Незаметно уйти и снова подойти или же делать вид, что он ничего не слышал, Придд не мог - Савиньяк во время разговора смотрел ему прямо в глаза.       Тем временем доктор сбросил звонок, с такой яростью ткнув в несчастный телефон, что тот, кажется, едва не прогнулся. Продолжая смотреть в глаза пациента, Савиньяк швырнул оленя в мусорную корзину, не попал, и деревянная фигурка долетела до порога, остановившись только от того, что дорогу ей преградил ботинок Валентина.       Придд не собирался ни дразнить доктора, ни влезать в семейные разборки. В конце концов, чужие василиски в шкафу его не касались. Однако все у него внутри протестовало против беспорядка, да и проснулось сочувствие к ни в чем не повинной деревянной фигурке, поэтому он подобрал оленя и аккуратно поставил его на стол Савиньяка.       - Вы теперь наверняка напишете жалобу главврачу? - поднял тот на него глаза.       - Не планировал, - отозвался Валентин. - Если швыряние вещей снимает стресс, почему нет? Но я бы не стал бросаться оленем, так похожим на вас.       - Сами вы на оленя похожи, - несколько выдохнул Савиньяк. - Впрочем, нет, куда больше - на эту вашу медузу на плече!       Валентин нервно усмехнулся про себя. Татуировка в виде медузы была сделана в странном порыве, обусловленном сильным стрессом, большой загрузкой на работе и алкогольным опьянением (в последнем Валентин обычно замечен не был). Это было, пожалуй, самое странное, что он в принципе делал в жизни.       С минуту они смотрели друг на друга. Валентин осторожно произнес:       - Мне приятно, что вы так много думаете обо мне, доктор, что готовы выбирать между медузой и оленем.       - Я о вас вообще не думаю! - снова взвился Савиньяк. - Вы не более чем пациент, но клятву я давал и лечить вас обязан, так что за... молчите и раздевайтесь!       Доктор вскочил, едва не уронив стул, и направился довольно яростно мыть руки. Валентин даже с некоторым сожалением подумал о том, что заходить в общении с людьми дальше деловых отношений у него никогда не получалось. Но возможно, это и к лучшему? Хотя на какой-то момент ему показалось, что лаикский лед на мгновение треснул.       За сеанс Савиньяк не проронил больше ни слова. К началу работы он овладел собой, его движения стали очень сдержаны и сухи. Пальцы как будто сообщали: «Это только работа, и когда она будет сделана, мы больше не увидимся». Однако плечу с извивающейся под кожей медузой уделил в этот раз намного больше внимания, отметил про себя Валентин, шнуруя на выходе ботинки.

***

      Когда Валентин открыл глаза, его окружала плотная, как одеяло, темнота. Хотя, впрочем, одеяло тоже присутствовало, как и мягкий диван. Тонкий луч света делил комнату на две неравные части. За окном звенела холодная ночь.       Луч превратился в полосу. На пороге образовался трущий глаза Савиньяк.       - Проснулся?       Валентин поморщился и потянулся сесть. По всему выходило, что он заснул во время очередного сеанса, и его перетащили сюда. Сам Арно? Странно, с него бы сталось разбудить, ехидно поинтересовавшись, не изволит ли их светлость продрать глаза. Ну или что-то в этом духе.       В спине что-то громко хрустнуло. Одним прыжком преодолев комнату, Арно оказался у дивана и вцепился в плечи Валентина, не давая ему встать.       - Тихо! Испортишь всё же! Потом вскакивать будешь, когда разберемся со спиной твоей!       Говоря это, Савиньяк медленно и осторожно тянул Валентина на себя, пока не усадил того ровно. Ладони, просунутые под его плечи, слегка дрожали, как будто спрашивая: «Всё в порядке?»       - Доктор, дальше я могу вставать сам? – ядовито поинтересовался Валентин, бросая взгляд на фосфорицирующие наручные часы. Отлично. Два часа ночи. Просто прекрасно. Наверняка этот олень даже не пытался уснуть сам. Или пытался, сидя за столом. И сейчас его понесет на остановку общественного транспорта. Почему-то во владении доктора Савиньяка личным автомобилем Валентин сомневался. Этому способствовали забрызганные по краю брюки доктора и отсутствие на видном месте ключей.       Арно молча посторонился, давая возможность подняться.       - Тебя подвезти? – вырвалось как-то само.       - Не стоит. Такси вызову.

***

      Валентин с трудом удержался, чтобы не последовать на своей машине за такси, в котором скрылся Савиньяк. То есть сам он, конечно, ушел настолько быстро, насколько позволила спина, однако почему-то упорно смотрел на пустую улицу из салона до тех пор, пока не подъехала машина с «шашечками» и не увезла припозднившегося доктора. Валентин еще немного посидел, уронив руки на руль, и только когда снег почти полностью запорошил лобовое стекло, поехал домой.       Савиньяк его смущал. Когда Валентин только перешагнул порог кабинета, отношение было ясным и понятным: со школы ничего не изменилось, бывший одноклассник по-прежнему был достаточно резок и прямолинеен, чтобы быть отнесенным к той категории людей, общение с которыми удовольствия не доставляет. Сейчас же что-то незаметно начало меняться, и Валентин не мог поймать момент, когда. Сегодня? Или раньше? Арно, разумеется, не входил в ту малочисленную группу людей, с которыми хочется проводить время, но был внезапно обнаружен где-то на пути к ней. Людей Валентин не особенно любил, поэтому категорий, на которые они делились, раньше у него было всего две. И он не был уверен, что после смерти старшего брата ко второй группе вообще отнесён хоть кто-то.       «Это исключительно физиология. Он делает мне приятно и не пользуется этими дешевыми трюками костоправов из прошлого, когда сустав с хрустом ставят на место. А сегодня… Ему не хотелось ставить меня в неловкое положение? А если бы я проспал до утра? Нет, даже Савиньяку вряд ли нужны неприятности, он разбудил бы меня. А что не поднял сразу по окончании сеанса… значит, были какие-то неотложные дела. И вряд ли он сидел бы в клинике только из-за меня. И, в конце концов, не так уж далеко диван от кушетки, пусть и в соседней комнате. Он общительный, наверняка со всеми клиентами так делает. Нет причин думать, что я как-то выделяюсь из толпы», - подумал про себя Валентин и, решив, что успокоился и больше о Савиньяке думать не станет, поехал домой.       Однако следующий день показал, что совсем не думать о белобрысом докторе не получается. С утра диджей на радио поставил ту же композицию, которая играла в кабинете мануальной терапии. Песню эту Валентин до этого слышал последний раз лет шесть назад, но теперь все предыдущие разы имели мало значения.       Еще ему целый день попадались олени. В рекламе по случаю Зимнего излома, в витрине магазина, на капоте автомобиля, припаркованного по соседству на стоянке… И почему-то обзывать мысленно оленями разных недостойно поступающих людей желание отпало. Разве что одного. Ну как обзывать… скорее обозначать, выделяя среди других.       Шадди в автомате на работе оказался той же фирмы, что и в клинике, хотя по всему городу стояли аппараты другой компании, почти монополиста, шадди которых Валентин не пил, считая его пережаренным.       - Валентин, вам холодно? – в который раз за день спросила секретарша начальника.       Придд отрицательно покачал головой, в который раз обнаружив, что обнимает себя за плечи. Совсем так же, как это сделал доктор Савиньяк.

***

      - Я на прошлом сеансе имел неосторожность обратиться к вам на "ты", - церемонно улыбнулся Савиньяк.       - Не могу сказать, что меня это не устраивает, - ответил Валентин, немного дрогнув уголками губ. Он прислушался к себе: несмотря на то, что на "вы" он обращался даже к родителям, сейчас дискомфорта он от такой формулировки не ощущал.       Доктор, кажется, облегченно выдохнул.       - Прекрасно! Если честно, я был удивлен, что ты не ушел, когда увидел твою первую реакцию. И довольно сильно нервничал сеанса до третьего. А потом стало сложно думать о ровеснике и однокласснике, который доверяет мне свою спину, на "вы". Особенно при условии, что в итоге ты остался, хотя я явно не вызываю у тебя восторга как человек.       - Зато вызываете... вызываешь как доктор. Хотя я несколько беспокоился, что ты сдвинешь мне что-нибудь не туда, поддавшись чувствам.       - Я не могу, я же клятву давал, - рассмеялся Савиньяк.       - Как выпускник Лаик? - вырвалось у Валентина, о чем он сразу пожалел. Но, кажется, сидеть внутри оно больше не могло. Раз уж они начали разговаривать, а не обмениваться колкостями…       - Я не закончил Лаик, - потупившись, сказал Арно.       - Что, прости?       - Меня отчислили. И не делай, пожалуйста, вид, что ты был к этому непричастен, - черные глаза смотрели упрямо и обиженно.       - Увидели, как ты неаккуратно подкидываешь людям печать Сузы-Музы и шестипалые перчатки? - прищурился Валентин. Кажется, мысль о том, что разговор с Савиньяком будет уместен, пришла слишком рано. Общение снова грозило перейти в обмен оскорблениями.       - Что? Что значит подкидываю?       - В мою комнату ворвался весь директорат и демонстративно вынул их из потайной ниши в стене, которая до того была пуста.       - Ниша в стене... Ричард сказал, что у него простукивали изголовье кровати, - задумался, вспоминая, Савиньяк, - Подожди, тебя что, тоже отчислили?       - Да. А Окделл в эту историю как затесался? - когда Валентину предъявляли обвинения, вопрос решали в частном порядке. Что и с кем происходило в школе тогда, он не знал, а после слишком углубился в учебу, чтобы интересоваться судьбой бывших одноклассников.       - Про тебя я не знал. Его комнату обыскивали, но ничего не нашли. И все равно подняли на общем обеде и обвиняли. Я тогда заступился за него, и мне вменили оскорбление директората...       Валентин подумал о том, что его на этом общем обеде уже не было.       - И исключили?       - И исключили. Я доучивался в "Святой Ханне".       Валентин бросил взгляд на стену. Точно, диплом Святой Ханны с мелкими золотыми елками по краям. Эта школа славилась своей северной суровостью и полным запретом на связь с внешним миром во время учебы в ее стенах.       - И ты считал, что это я посоветовал директорату проверить комнату Окделла?       - Знаешь, эта версия мне нравилась. Я сам бы скорее просто дал тебе по зубам, чем стал бы изощряться с этими интригами.       - Что ты неоднократно пытался сделать в Лаик, - отозвался Валентин, доставая смартфон.       - Зачем тебе? - кивнул на гаджет Арно.       - Хочу кое-что проверить. Стало интересно, сколько еще из нашего выпуска не дотянуло до него из-за проделок Сузы-Музы, - отозвался Валентин.       На сайте их бывшей школы значились списки зачисленных и выпустившихся. Обычно второй был короче первого. Однако в их несостоявшийся выпуск окончившими Лаик числились столько же учеников, сколько было принято на учебу. И их с Савиньяком фамилий там не было. Среди выпускников, помимо Окделла, значились сын бывшего министра финансов и сын мэра столицы.       Валентин молча показал Арно сайт.       - Хм. А главного финансиста-то посадили за растрату, - не без гордости сказал Арно. Валентин вспомнил это громкое дело, раскрытое структурой, возглавляемой Лионелем Савиньяком, старшим братом Арно. Мэра же столицы хладнокровно упрятал в тюрьму его собственный отец – за взятки и что-то, связанное с тротуарной плиткой.       Валентину стало не по себе. Выходило, что дело шестилетней давности было небезынтересным, но, видимо, закрытым. А он даже не удосужился им поинтересоваться... Как он не обратил на это внимания? Почему тогда не следил за развитием событий? То есть, конечно, в рамках незапланированной организации самостоятельной жизни были более актуальные занятия вроде поиска подработки, оформления документов для общежития, поскольку из родительских апартаментов он вынужден был съехать, и других интересных и подъемных для любого школьника вещей, но выпадать из информационного поля тогда было непрофессионально.       - Ли вернется - душу из него вытрясу, - пообещал Арно. - Прости. Мне стыдно. Кажется, я все это время ни за что держал на тебя обиду. И я правда не знал, что тебя тоже исключили.       Валентин с некоторым недоверием посмотрел на протянутую ему руку, но все же пожал ее.       - Вы... ты меня тоже прости. Я был неправ.       Арно чуть крепче сжал руку Валентина. Но не так, как делают желающие продемонстрировать свою крутость. Это очень хотелось перевести как "мы на одной стороне".       По спине пробежалась стая мурашек. А потом ещё одна. И ещё. И Валентин понял две вещи: что внутри него веером разворачивается паника и что эти мурашки вовсе не неприятные.

***

      - Эй, не дрожи. Я прибавлю тепла, - в очередной раз сказал доктор Савиньяк, удаляясь к батарее.       Валентину не очень хотелось говорить, что дело не в температуре в комнате. Он не любил, когда привычные вещи менялись. Для себя он давно решил, что взаимодействия с людьми останутся у него на уровне достаточных в социуме для того, чтобы считаться нормальным. Публичных признаний в модной мизантропии он не любил. Однако сейчас привычная модель рушилась, проседая, как сугроб весной. Валентину казалось, что еще немного - и с него самого сейчас польются настоящие весенние ручьи, не оставив ничего там, где раньше числился человек, консультирующий истцов и ответчиков и исправно платящий налоги.       Не растечься в лужу до конца сеанса удалось с трудом. Напоминающий себе некоторое беспозвоночное куда сильнее, чем человека, Валентин потянулся за рубашкой. Однако щупальца куда меньше, чем руки, подходили для того, чтобы просовывать их в рукава. Придд некоторое время сражался с рубашкой и в какой-то момент понял (в том числе по неприятному хрусту), что победа не за ним. Доктор, чей олений слух не упустил звука, мгновенно оказался у Валентина за спиной, не давая шевелиться.       - Господин Придд, если вы опять решили все испортить, то я вам этого сделать не дам! - в голосе слышалась улыбка. Очень осторожно, стараясь не сделать больно, Савиньяк развернул руку Придда, помог пристроить щупальца в рукава, натянул рубашку на плечи и немного помассировал их, как бы говоря: «Я поддержу тебя». Рук он не убирал, пока Валентин боролся с пуговицами.       - Ты всех своих пациентов превращаешь в желе, чтобы помогать им одеваться?       Савиньяк рассмеялся, запрокинув голову. Замолчав, он посмотрел на Валентина, внимательно ожидающего ответа. Ещё раз хмыкнув, Савиньяк ответил:       - Я не знал, что ты такая ревнивая медуза! Это просто моя работа, просто пациенты!       - Я же, кажется, тоже всего лишь пациент?       Между лопаток ткнулась кудрявая голова.       - Нет.

***

      Валентин долго не мог заснуть. Происходящее казалось ему предельно неправильным. У него, конечно, переставала болеть спина, но начинало болеть кое-что другое. И если проблемы со спиной мог в перспективе решить кто-то, кроме Арно Савиньяка, то с другими проблемами нужно было разбираться самому и незамедлительно.       - Я хочу прекратить терапию, - сказал Валентин на очередном приёме.       Арно, спешно записывающий что-то в приддовской медицинской карте, перестал шуршать ручкой.       - Как прекратить?! Тебе больно? Становится хуже?       Валентин покраснел. Он отстранённо подумал, что сейчас у него из ушей пойдёт дым. То, что он сейчас делал, было мало того что неприятно, так ещё и чудовищно нелогично. Более того, этот отказ рисковал стать наиболее нелогичным поступком в его жизни, опередив медузу на его плече. Мозги, казалось, сейчас начнут вертеться внутри черепа и нагревать пространство. Он лихорадочно пытался подобрать слова, хоть как-то обосновать свой отказ – и не мог.       Арно, справившись с собой, неслышно подошёл сзади, положив руку на спину пациента на уровне солнечного сплетения.       - Здесь болит?       Валентин, не оборачиваясь, завел собственную руку назад (теперь он мог это делать без боли) и сдвинул ладонь доктора немного левее. Савиньяк помолчал, рассеянно водя большим пальцем по спине Придда, и затем мягко поднял вторую руку ему на плечо.       - Давай тогда хотя бы завершим для начала сегодняшний приём.       Валентин понял, что проиграл. Если бы он хотел – действительно хотел! – завершить терапию, следовало написать об этом в клинику по электронной почте или в крайнем случае позвонить. Савиньяк, конечно, счёл бы его после такого трусом, зато можно было бы не перекраивать всё внутри себя. Продолжать заниматься делами череды одинаковых людей, никого особенно не выделяя, и пить шадди из автомата на работе, каждый день убеждая себя, что это всё, что нужно здравомыслящему человеку.       Тёплое прикосновение же сообщало, что здравомыслящему человеку не обойтись пластиковым стаканчиком и пластиковыми папками. Та схема, которую он всю ночь собирал в своей голове, сейчас не выдерживала никакой критики. Кирпичи-аргументы, подобранные в темноте, оказались сделанными из бумажной пыли, которая остаётся, если разбирать документы по особо толстому судебному делу. И, если уж быть совсем честным с самим собой, подбирать другие аргументы совершенно не хотелось.       Руки Арно сегодня были какими-то особенно бережными и аккуратными (что не помешало доктору пересчитать позвонки пациента, однако не так резво, как в первую их встречу в медцентре). Казалось, врач, мурлыча незамысловатую мелодию, наполняет пациента особым теплом, забирая взамен остаток боли, что еще таилась по углам. К концу сеанса полностью побежденный Валентин чувствовал только небывалую лёгкость во всем теле, которая сменилась приятной сонливостью. В ответ на протянутую руку Савиньяка он только отрицательно помотал головой, не двигаясь с места. Доктор улыбнулся и сел рядом, накрыв ладонью медузу на плече.       - Я чуть было не подумал, что ты серьёзно, - сказал с он облегчением, когда Валентин наконец сумел подняться с кушетки почти без посторонней помощи.       - Я был настроен серьёзно, - ответил Придд, натягивая джемпер, - но ты меня, кажется, переубедил. И не могу сказать, что я этому не рад.

***

      Умеют ли олени мурлыкать? Мурлыкают ли, даже если не умеют? И в каком случае они начинают мурлыкать?       Эти вопросы занимали Валентина весь вечер.       Про себя он продолжал называть Арно оленем. Сейчас это совсем не несло в себе негатива, скорее наоборот. Сейчас Валентин понимал, что эти животные ассоциировались у него с Зимним изломом, который в кругу семьи они никогда не отмечали и вполовину так празднично, как другие люди. И сейчас один из достойных представителей этого племени заканчивал работать с его шеей, успокаивающе водя ладонями по выступающим позвонкам.       - У тебя есть дела завтра вечером?       - Что? – не сразу понял Валентин.       - Завтра пятница. Обычно у людей бывают планы на её вечер. Если у тебя их вдруг нет…       Валентин повернул голову и уставился на Савиньяка. Тот выглядел несколько смущённым.       - Ты разве не допоздна работаешь? А как же тот похожий на моржа господин, который приходил по пятницам?       Данный господин однажды пытался оттеснить Валентина от двери в валентинов законный четверг, размахивая шляпой, медицинской картой и криками про пятницу. Утихомирить его сумел только психотерапевт из соседнего кабинета, который, собственно, и принимал его в это время по четвергам.       Савиньяк засмеялся:       - Нет, похожий на моржа господин больше не приходит ко мне. Заявил, что у меня пропало вдохновение.       - А оно пропало?       - Нет, скорее… сконцентрировалось. Но я могу так растерять пациентов, да.       Валентин несколько отстраненно подумал, что если работать так, чтобы можно было позволить себе личного мануального терапевта, то личный мануальный терапевт будет обеспечен работой большую часть дня. При этом он не отводил взгляда от доктора, который при этом всё больше краснел.       - Ну так что насчёт завтрашнего вечера? Заметь, во внерабочее время!       - Ты что, приглашаешь меня на... на?..       - Я приглашаю тебя. Тебе очень важно, чтобы мы как-то это определяли, давали названия всему, что мы делаем? - кожа Арно из нежно-розовой стала пунцовой.       - Если для тебя приятнее никак этого не называть, то нет, не важно, - улыбнулся Валентин краешком рта, услышав облегчённый выдох. Он очень рано понял для себя, что имя далеко не всегда определяет то, что внутри. В самом деле, есть ли разница, как называть то, что между ними происходит, если оно уже происходит?..

***

      - Не надо!       - Держись за меня!       Валентин не любит скорость и не в восторге от детского развлечения - скользить по раскатанному льду. Но разве Арно можно остановить? Олененок целеустремленно тащит его к тёмной блестящей полоске, и Валентин просто не успевает затормозить.        В ушах свистит ветер, в ботинки забивается снег. Валентин не привык скользить по льду зимой, он вообще не любит, когда не удается стоять на ногах твердо и, конечно, теряет равновесие. Он уже мысленно поприветствовал сугроб и надется, что снега там больше, чем сбитых с брусчатки кусков льда, однако время идет, а холодного и мокрого вокруг не прибавляется.        Валентин понимает, что его перехватили поперек тела и сейчас он утыкается в меховой воротник Савиньяка. Арно, безусловно, в восторге от своей выходки - хохочет, запрокинув голову, да так, что даже отпадает желание дать ему по шее. Отсмеявшись, рук он не убирает. Они стоят так, пока длинные волосы обоих не становятся совсем белыми от инея.       Именно так потом вспоминал это Валентин. Рядом с Арно было хорошо. Они бродили под фонарями в снежных шапках, смотрели в лиловое небо, с которого белыми бабочками сыпались снежные хлопья, даже несколько раз съехали с горки на разобранной картонке от холодильника. Валентин несколько раз ловил себя на мысли, что хотел бы иметь такие воспоминания с самого детства.        Они тогда прекрасно провели время. Руки, вылечившие его спину, весь вечер говорили: «Я буду рядом». И этому хотелось верить.       Однако в приходящей в порядок спине были минусы. Оставался только последний, двенадцатый сеанс, и что делать дальше, Валентин совершенно не представлял.

***

      - Для завершения терапии мне нужно проверить, как ты спишь.       Эта фраза, сказанная в конце последнего сеанса, заставила Валентина серьезно покраснеть.       - Исключительно в медицинских целях, - добавил заметивший это Арно.       - У меня, кажется, нет запасной зубной щетки, - сказал Валентин, думая про себя, что если заезжать за ней в круглосуточный супермаркет, то вина тоже неплохо будет купить.       - Моя у меня в чемодане.       Валентин непонимающе посмотрел на Арно.       - Хозяева выставили меня из квартиры, - весело пояснил тот, указывая на искусно спрятанные в кабинете вещи, - такое бывает, когда не заключаешь договор.       Валентин пообещал себе, что следующее савиньячье жилье проконтролирует лично.       - Теперь понятно, почему ты такой вечно замороженный, - сказал Арно спустя час, - хорошо хоть пар изо рта не идет!       - Холод продлевает жизнь, - заметил Валентин, бросая в чашки пакетики с чаем.       - Так не пойдет. У тебя есть какао?       Валентин пожал плечами. Он никогда раньше не предполагал, что неплохо бы иметь дома что-то помимо одобренной системой питания выверенной и взвешенной еды. За это он был обозван земноводным, отодвинут от рабочей зоны и усажен на табуреточку. Арно распотрошил свой чемодан, в котором, помимо теплой домашней толстовки, было еще и некоторое количество еды, и теперь колдовал у плиты. Какао получился несколько комковатый, и нос Валентина никак не мог уловить, что за специи туда досыпаны, но вкупе с теплым одеялом, наброшенным сверху, эффект создавался чудесный.       Валентин Придд никогда раньше не позволял себе задумываться о такого рода вещах, отговариваясь работой, но сейчас понял, как остро этого ему не хватало. Арно, отставив в сторону свою чашку, запустил пальцы ему в волосы и начал медленно массировать голову. Валентин потянулся навстречу этому прикосновению, наконец уткнувшись затылком в савиньячий живот. Так они сидели некоторое время, пока Арно, рассмеявшись, не сказал, что его пациент сейчас снова растечется лужей, как медуза на солнце, и не потащил его спать.       - А по тебе так и не скажешь, что у тебя такое ложе, - хитро улыбнулся Арно.       - Диван хозяйский – максимально бесстрастно ответил Валентин, полыхая ушами. В своё время он решил, что покупать новый диван только чтобы выкинуть огромного пузатого монстра с толстыми подушками и здоровыми подлокотниками, нецелесообразно. Савиньяк, съязвив что-то ещё, обошёл диван со всех сторон, заглянул под него, постучал по боковине и внезапно начал вытаскивать из сидения мягкое основание.       - Ты что делаешь? – ошарашено спросил Валентин.       - У этого товарища в каркасе – деревянные доски, - пояснил Арно, заканчивая разрушать, - то есть ровно то, что нужно твоей спине, чтобы прийти в норму окончательно.       - Их употреблять внутрь?       - Спать на твёрдом, - хмыкнул Арно.       - И как я должен расслабляться после напряженного рабочего дня?       - Ты привыкнешь. А сегодня, думаю, я тебе это компенсирую.       Сначала Валентину показалось, что спать вдвоём на деревянных досках – это уже перебор терапии. Но потом, пригревшись и слушая затылком теплое сонное дыхание Арно, обнявшего его со спины, он понял, что вряд ли хочет возвращать на место диванные подушки.       Арно Савиньяк проснулся среди ночи оттого, что что-то острое упиралось ему в грудь. Открыв левый глаз, он обнаружил, что это подбородок Валентина Придда, Повелитель налоговых кодексов и заклинатель трудового права трогательно сопел ему в плечо, сложив руки на живот и скинув одеяло. Арно улыбнулся, немного подвинул Валентина, чтобы тому не было больно утром, потерся носом о его щеку, обнял покрепче и снова заснул.       - Тебе нужно будет найти кого-то, кто сможет разминать тебе спину каждый день. Иначе скоро снова заболит, - проговорил Арно наутро, старательно пряча глаза. И при этом не отпуская Валентина.       - Я предпочту доверить это профессионалу, - улыбнулся он, уткнувшись лицом в савиньячье плечо.       - Тогда я поищу квартиру поближе к тебе.       - Ты можешь пожить пока у меня.       - Но только пока твоя спина не придет окончательно в норму.       - Да, - согласился Валентин, решая для себя, что еще никогда его шансы вылечиться не были столь малы.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.