_______________________________________
На следующее утро, посетив великого мейстера Эброза и пообещав Лилли встретиться с ней в саду после обеда, Сэм призвал к себе всю смелость, чтобы снова подняться по проклятой винтовой лестнице. Король велел ему зайти после того, как он постучал, и Сэм поспешно положил на стол письмо с мыса Гнева. Станнис рассмотрел письмо, ощупывая серую печать. — Ворон прилетел только что? — Д-д-да, Ваше Величество, — ответил Сэм. Станнис долго и пристально посмотрел на него, и Сэм знал, что трясется под впившимся в него взглядом темно-синих глаз короля. Казалось, удовлетворенный ответом Сэма, он сломал печать и прочитал содержимое письма с легкой улыбкой на лице. Боги, я бы и не подумал, что этот человек может улыбаться, если бы не видел его с Джоном прошлой ночью. — Тарли, почему ты еще здесь? — снова посмотрел на него Станнис. — М-м-м-может Вы хотите отправить ответ? — В свое свободное время и не с тем, кто будет заглядывать мне за плечо. Если бы тебя так не любил лорд Старк, я бы отправил тебя обратно в Цитадель, пока не узнаешь, как прекратить заикаться. После того, как Сэм закрыл за собой дверь, он спустился по лестнице так быстро, как только мог, молясь всем богам, чтобы король Станнис никогда не узнал, что он видел прошлой ночью. Но на этот раз Сэм хотя бы не врезался в дверь. Скорбный Эдд ждал его за дверью, выглядя веселым, как никогда. — Лорд Старк хочет тебя видеть, мейстер Сэм, — произнес он унылым голосом. Сэм не стал утруждаться исправлением того, как его назвали мейстером. Все бывшие братья Ночного Дозора, ушедшие с Джоном на юг, так утверждали. Сэм смутно подозревал, что за всем этим стоит Пип. — Хочет видеть? — пропищал Сэм. Утро начиналось довольно скверно. Король, может, ничего и не понял, но Джон, конечно, спросит, что с ним случилось, если при разговоре он начнет заикаться и отводить взгляд. — Я провожу тебя в его покои. — Эдд оглядел его с головы до пят. — Ты выглядишь несомненно напуганным. Я бы тоже напугался. Он, наверное, воскреснет, если ты убьешь его, Смертоносный. Я бы не удивился, если и король окажется слишком упрямым, чтобы оставаться мертвым слишком долго. Он продолжал говорить, в то время как Сэм спешил позади: — Они похожи, эти двое, и, за исключением внешности, я мог бы ошибиться, приняв их за отца и сына. О, пожалуйста, не говори этого. Это только прибавит мне ночных кошмаров. Станнис мог быть моим отцом, если то, что рассказала мне мать, правда. Прошлой ночью Сэм решил не следовать рекомендации сира Ролланда о сонном вине, зная, как легко увлечься этим снадобьем. Но это было ошибкой. Сэм не мог заставить исчезнуть образы Станниса и Джона, а затем это превратилось в его настоящего отца, целующего Джона, прежде чем отсечь ему руку. Я, должно быть, схожу с ума. Лилли. Подумай о Лилли._____________________________________
Джон сидел за письменным столом и писал письмо, когда Сэм зашел в его кабинет. Призрака нигде не было видно. Когда Джон повернул голову вправо, Сэм заметил новый синяк у него под ухом, на стыке челюсти и шеи. Сэм не мог не смотреть на него, ибо это был не такой ушиб, какой бывает от удара, а скорее тот, который он мог получить, когда… Сэм вспомнил, как Джон закрыл глаза и откинул голову назад, когда губы Станниса перешли от его губ к уху… — Ты в порядке, Сэм? Сэм моргнул. Джон проявлял беспокойство. Боги, смогу ли я сохранить в секрете то, что видел? Если смогу, то я буду думать об этом всякий раз, когда буду говорить с Джоном, и он будет продолжать задавать вопросы, пока не выяснит причины. — Ты смотришь на меня с тех пор, как вошел, и не говоришь ни слова. — Я только что передал королю письмо от лорда Сиворта. Джон взметнул голову, глядя с недоумением. — Плохая весть? Сэм покачал головой. — Не думаю. Король, казалось, был в хорошем настроении, читая письмо. Возможно, это означает, что десница короля в ближайшее время будет в столице. — Тогда я не понимаю, в чем проблема… — Я пытался доставить письмо Станнису прошлой ночью, но, когда я добрался до его кабинета, ты разговаривал с ним, а потомвыначалицеловаться, — выпалил Сэм, прежде чем смог остановиться. Ну вот. Я сказал это. Сказать, что лорд Винтерфелла и бывший лорд-командующий Ночного Дозора был ошеломлен — не сказать ничего. Джон застыл с головы до кончиков пальцев и смотрел на Сэма широко раскрытыми глазами, как будто испытал величайший шок в жизни. Он слегка открыл рот, и ему потребовалось много времени, чтобы что-то вымолвить, и это звучало так, словно его кто-то душил. — Где был Призрак? Я был уверен, положительно уверен, что он охранял дверь снаружи. — Да, так и было. Но он не пытался прогнать меня или что-то в этом духе, а просто хотел, чтобы я приласкал его. Может, он не думал, что я являюсь угрозой. Джон пробормотал что-то, напоминающее «проклятье с этим волком». — Сколько ты услышал? — тихо спросил он. — Станнис сказал, что сделает тебя командующим своей Королевской гвардии, если ты не будешь лордом Винтерфелла, и что он не видит в тебе твоего отца… — голос Сэма затих; он наблюдал, как меняется выражение лица Джона от шока к смятению, а затем к абсолютной подавленности за считанные секунды. Кое-что пришло в голову Сэму; было что-то в близких отношениях, которые он видел между Станнисом и Джоном; как они ходили бок о бок по коридорам… — Это был не первый раз, когда это произошло. Это уже было. — Да. — Джон встал из-за стола и направился к окну, вздохнув и покачав головой. — Тогда когда начался эта связь? — Я бы не назвал это связью. Ни у одного из нас нет жены, которая была бы сейчас жива, и я не могу предать Игритт больше, чем уже предал. Я на самом деле не знаю, как это назвать; это просто нечто, во что мы попали. Взгляд Джона зафиксировался в какой-то точке далеко на севере. — Отвечая на твой вопрос — это началось на Стене. После того, как я был произведен в лорды Винтерфелла, не тогда, когда я еще был лордом-командующим. — Вы оба были пьяны? — Сэм вспомнил, как они с Лилли напились на «Пряном Ветре» огненного рома, когда вместе возлегли на постель. Джон повернулся к Сэму и сузил глаза. — Ты видел когда-нибудь, чтобы король пил что-нибудь, кроме воды? — Нет, но я также не видел и улыбки на его лице. По крайней мере, до тех пор, пока он не попросил тебя пойти с ним в постель. На этих словах брови Джона поднялись, и Сэм осознал, что никогда с ним так не разговаривал; тем более он теперь стал лордом. — Прости, я не хотел так говорить. — О, ты так и хотел сказать, не пытайся убедить меня в обратном. Джон снова вздохнул и провел обеими руками по волосам. — Полагаю, я должен объяснить тебе. Да. Но так же, как Сэм хотел этого, он не совсем был уверен, что Джон сделает это. И даже что хочет знать. — Ты лорд. Тебе не нужно объяснять, если ты не хочешь; я уверен, что у тебя была веская причина. Джон криво улыбнулся Сэму. — Ты знаешь, как хорошо сработала такая тактика в мою бытность лордом-командующим. Предполагая, что мои братья в конечном счете поняли причины моих действий, я был убит. Я не собираюсь повторять эту ошибку еще раз. Наступило молчание. — Было холодно. Сэм недоверчиво посмотрел на него. — На Стене всегда холодно. Это все знают. — Не все знают истинный холод. Ты помнишь, как было холодно, когда ты убил своего Белого Ходока, Сэм? Сэм помнил. Он никогда не забудет этого ощущения, как и взгляд Иного, движущегося к нему на изуродованной лошади, покрытой инеем. — Вот как холодно было на Стене, когда я ушел оттуда со Станнисом и его армией. Там, по ту сторону Стены, было несчетное количество нежити и Иных, и холод, который они принесли с собой, казалось, просачивался сквозь лед и поднимался на все семьсот футов с каждым порывом ветра. Представь себе пробуждения там утром. Представь, каково засыпать, когда истинный холод обволакивает тебя. В Винтерфелле и на Стене мы все больше и больше проводили времени вместе. Для короля практически неслыханно есть и шутить со своими солдатами в общем зале, как и для лорда. И мы обедали вместе чаще, чем раздельно, и могли говорить, спорить или просто сидеть молча в тишине час за часом. Однажды ночью, было полнолуние, я помню, было ужасно холодно, даже с горящим огнем и толстым плащом. Станнис… Он положил руку мне на плечо. Я спросил его, не хочет ли он приказать мне уйти. Он ответил, что нет, не хочет, но он никогда не прикажет мне и остаться. А потом я поцеловал его. Или он меня. Клянусь богами, я не знаю, кто первый начал. Я избавлю тебя от подробностей, Сэм, но в ту ночь я понял, что не смогу оставаться один, и он тоже. Одиночество. Это одна из причин, почему Джон изменился. Он одинок более, чем когда-либо; не знаю, как я раньше этого не понял. Должно быть, поэтому он так неохотно говорит, что Станнис доверяет ему — чтобы не было так больно, если он потеряет и его, как потерял отца и братьев с сестрами. — Ты разочарован во мне? Или это вызвало у тебя отвращение? — Что? О, нет, нет. Я не знаю, — Сэм закусил губу, глядя на Джона. Он не мог ненавидеть Джона за это; он мог сделать куда более худший выбор. — Не по-настоящему. Я просто удивлен, вот и все. — Ты понятия не имеешь, как одиноко быть лордом-командующим, Сэм, иначе никогда не задумал бы сделать меня командиром Ночного Дозора. — Более одиноко, чем быть лордом Старком? Джон издал грустный смех и сжал и разжал правую руку. — Нет, не совсем. Но я знал об этом, когда принимал предложение Станниса. И, во всяком случае, никто не посмеет спрашивать меня, если я решу отправить армию, чтобы спасти Арью. Или Брана. Или Сансу. Сэм не знал, что сказать. Но это не значило, что он не мог попытаться. В конце концов, с Лилли все складывалось на удивление хорошо. — Ты не совсем один, Джон. У тебя еще есть друзья; поэтому ты и попросил короля, чтобы он обратился к Цитадели с пожеланием отправить меня мейстером в Винтерфелл после того, как я выкую свою цепь, так ведь? — Ты неправильно все понял. Я не хочу, чтобы ты был моим мейстером потому, что ты мой друг, ведь это не так. Ты мой брат, Сэмвелл Тарли. То, что мы не носим черные плащи, этого не меняет.______________________________________
Когда после обеда он встретил Лилли, то обнаружил, где пропадал лютоволк. Лилли ходила в саду Красного Замка в сопровождении никого иного, как белого лютоволка. Чьи когти сделаны, возможно, из валирийской стали. Она убаюкивала свою — его — дочь, а маленький Эймон ползал рядом с Призраком, смеясь, когда волк пытался облизать его. — Сэм! — завизжал Эймон, и Сэм наклонился потрепать голову мальчика. — Я так рад тебя видеть, Эймон. Как твоя мама? — Лилли уже давно решила позволить Эймону называть ее мамой, так как она была самым близким человеком, какого он знал. Мальчик просто улыбнулся Сэму, сжав в ручке белый мех Призрака. Тот попытался стряхнуть его, но Эймон только засмеялся. — Кажется, они хорошо ладят, — бросил Сэм Лилли, улыбающейся ее милой улыбкой. — Я больше не боюсь волка, Сэм. Как дома, за Стеной. Лорд Старк, кажется, испытывал мучение от того, что я не могла смотреть ему в глаза, когда мы впервые здесь встретились, и я вынуждена была поменять свои мысли о нем с тех пор, как он приказал мне оставить моего сына. Я не пыталась больше увидеться с ним, но волк продолжает появляться. Эймон любит играть с ним, и он очень хорошо защищает детей. Может, отправляя Призрака, Джон таким способом пытался извиниться перед Лилли. Надеясь, что теперь, когда она не боится четвероногого волка, то не задрожит, когда рядом окажется двуногий. — Кроме того, волк никогда не беспокоит меня с глупыми вопросами, в отличие от остальных стражников, которых мне дал лорд Старк. Сэм оглянулся и увидел Пипа, весело шагающего к нему, и Гренна позади него. Пип и Гренн. Ну что ж, они хотя бы не такие угрюмые, как Скорбный Эдд. Пип поклонился Лилли со взмахом руки. — Миледи! Так мило с Вашей стороны признать нас. Мы всегда к Вашим услугам, как мы только что сказали… когда, Гренн? — Полчаса назад, — ответил Гренн. — Правильно! — Пип повернулся к Сэму. — Как я говорил вчера братьям за кружкой эля, никто из нас и подумать не мог, что ты первый остепенишься с женщиной, Смертоносный! Сэм послал Лилли извиняющийся взгляд, но она не возражала. — Это не то, что вы думаете. Джон позволил… — А, хорошо, что ты упомянул лорда Старка. Помнишь принцессу одичалых? Сожалею, но вынужден сказать, что она больше не хочет иметь от тебя детей. Все одичалые, охраняющие Винтерфелл, делают ставки на то, когда лорд Старк украдет ее, и Тормунд Громовой Медведь, или как там его зовут, клянется, что заглотит свой меч целиком, если она не будет той, кто украдет его. — Вель? Я думаю, лорду Старку сейчас есть чем заняться, кроме похищения красивых женщин. — Верно, верно, — признал Пип. — Сам-то я никогда не пытался восстановить королевство. Хотя мне бы в конце концов надоело иметь только долг в качестве любовницы._______________________________________
БЕРЕГ За несколько дней до прибытия лорда Сиворта в Королевскую Гавань Джон шел вдоль скалистого берега у Красного Замка вместе с королем. Рыцарь Королевской гвардии следовал на почтительном расстоянии сзади от них вместе с Сэмом и Лилли. Девушка развлекалась сбором разнообразных ракушек. Не считая одной поездки в Белую Гавань с отцом и Роббом еще мальчиком, Джон никогда не видел моря, в то время как Станнис проводил вдали от него очень мало времени. Море, кажется, успокаивало его так же, как Джона успокаивали волки, воющие в лесу по ночам. — Давос пишет, что черный лютоволк твоего брата любит играть с его сыновьями. Я подумал, что ты захочешь знать это. Станнис и Стеффон Сиворты были примерно того же возраста, как Бран и Рикон, если бы они были еще живы. Уже в который раз Джон спрашивал себя, не живет ли частичка Рикона в Лохматом Песике, и снились ли его братьям волчьи сны, как ему. Как по команде, Призрак обнюхал бедро Станниса. Король посмотрел на волка и, поколебавшись, потрепал шерсть на его голове. — Этот волк такой же наглый, как и ты. — Ну он же еще не гоняет вас по кругу, Ваша Светлость. Станнис рассмеялся. Смех длился недолго и заглушался грохотом волн, но тем не менее заставил Джона улыбнуться.______________________________________
Сэм ощущал, что море гораздо приятнее, если не плыть по нему во время шторма. Лилли была очарована побережьем и тем, что на нем можно было найти. Она многим была впечатлена в Королевской Гавани, хотя признавалась, что скучает по лесу и пустошам, в которых выросла. Держа свою маленькую дочь, Сэм наблюдал за Станнисом и Джоном, идущими впереди него. Время от времени отрывки их разговора долетали до его ушей. Джон приобрел где-то белый плащ. Он выглядел идентично плащам Королевской гвардии, за исключением серой отделки. — Ты насмехаешься надо мной этим своим плащом, Старк? — Это не входило в мои намерения, Ваше Величество, — невинно ответил Джон. — Это что, преступление, носить лорду плащ цветов своего Дома? Станнис вскипятился и стиснул зубы, но Сэм не думал, что король по-настоящему разозлился. Он не знал точно, как назвать отношения между Станнисом и Джоном. Король и слуга, отец и сын, друзья… любовники… ни один из этих ярлыков не казался подходящим. Возможно, это был ни один из них, или все сразу. Тем не менее, они чувствовали себя вполне приспособившимися. Джон выглядит счастливее, чем когда я в последний раз видел его на Стене, по крайней мере, на свой лад. Сэм почувствовал ручку дочери, тянущей его за звенья цепи, и его ум вернулся к ней и Лилли. Он не мог дождаться, когда Лилли назовет ее каким-нибудь цветочным именем и, возможно, она будет выращивать эти цветы в Винтерфелле. Мысли об этом сделали его таким довольным, и, когда Лилли просунула руку ему под локоть, Сэм понял, что он счастлив, действительно счастлив впервые за долгое время. Лучшее все еще по-прежнему впереди. Лучшее только начинается. Может быть, их все-таки ждет счастливый конец.