Оружие, которое поет

— Верех Эйтену… Верех Эйтену!.. Верех Эйтену!!! Пространство верфи от пола до потолка распорол гигантский разлом, вроде того, который используют обычно демоны для телепортации, но обошлось без ядовитых сгустков астрала. Разлом был создан древней магией, и воздух оказался буквально пропитан ею. Темный Флавий прокричал три раза заклинание пробуждения, с каждым разом громче повторяя неизвестные слова, и в воздухе раздался треск, когда открылся проход в иное пространство. Флавий храбро шагнул в пространственный вихрь, а следом туда же направился боевой самолет, компактно сложив двигатели в корпус. Когда все закончилось, и верфь опустела, Тиберий вышел из укрытия, по-хозяйски осмотрел помещение и активировал усиленную вентиляцию. Потоки воздуха вымели весь пепел, который здесь набросал лже-Флавий. Оружейник зашевелился, пытаясь подняться с пола. — Все в порядке, тебе больше ничто не угрожает, — Тиберий склонился над ним и протянул ему руку. — Темный Флавий ушел. — Куда ушел? — Оружейник сел и тут же завертел головой, осматриваясь. — Улетел что ли на своем челноке? — Нет, он прокричал три раза какое-то заклинание, открылся пространственный разлом, очень похожий на демонический, в который он шагнул, а следом за ним туда нырнул и его самолет. — Где он стоял, ты запомнил? Тиберий отвел его к центральной площадке. На ней лежала плита с высеченным магическим глифом огромных размеров. Он в самый раз подходил для масштабных магических манипуляций вроде массовой телепортации. Оружейник прошелся вдоль него и покачал головой: — Нет, Тиберий, пока ты эту плиту в океан не сбросишь, этот черный самозванец так и будет к тебе захаживать. В последнее время ты не видел подобных знаков в других отсеках? — Нет, — адепт Флавия снова начал дрожать от страха, — впрочем, я не помню. Ты хочешь сказать, что темный Флавий может появиться в любой момент снова, пока эта плита с глифом лежит здесь? — Именно это я и сказал с самого начала, — Оружейник нахмурился. Тиберий внезапно замялся и начал пучить глаза, как студент на экзамене, ни черта не учивший: — Оружейник, я… хотел спросить у тебя… вернее, попросить две вещи… если только ты не против. Ну, а если против, то не бей, пожалуйста, хотя бы сразу. — Ну? — Эм… если ты конечно можешь, и у тебя есть полномочия… Мне очень нужно это помещение, и я не очень понимаю, как вы общаетесь с Флавием, но ты как-нибудь замолви за меня словечко… — Адептов Флавия видно сразу. Знаешь, почему? — строго спросил Оружейник. — Они разговаривают как этот чокнутый бог — «Делай что хочешь, но вынь да положь мне». Угадай, Тиберий, что мне ему хочется вынуть и положить каждый раз? — Ну… эээ… — Тиберий покраснел. — То самое? — Да, именно. — И еще я хотел… — Ну что? — Оружейник снова закрыл глаза гогглами и стал выглядеть еще более непредсказуемым. — Я понимаю, что тебе неприятно слышать о своем прошлом. Вообще неприятно, когда тебя называют рабом, особенно если ты им был, но я хочу, чтобы ты гордился тем, что когда-то ты был замечательным человеком… Потому что ты в самом деле замечательный. Я могу называть тебя Сингрин? Оружейник тяжело вздохнул и тихо ответил, покачав головой: — Как угодно. Только… не болтай никому о случившемся здесь. Если надо будет, боги сами узнают о том, что я такое. А если нет — тебе не поверят. Оружейник направился к нижним площадкам на другом конце верфи — там укрылись ученые, работавшие над проектом черного бога. — Эй! Поднимайтесь-ка наверх, нам надо поговорить. Люди в спецхалатах зачем-то подняли вверх руки и поднялись по ступеням наверх, на основную площадку. В их глазах читался неподдельный страх и ужас. — Да вы чего? Я вам что, зверь какой-нибудь? Я даже не бог, успокойтесь. Мне с безоружными воевать неинтересно. Итак, скажите мне, как давно вы работаете с этой копией Флавия? От группы отделился самый пожилой ученый в очках на тонкой оправе, оглянулся на своих товарищей и сказал: — Думаю, будет лучше, если мы скажем все, как есть. Те промолчали в ответ, а ученый продолжил: — Мы все пришли не из местных городов и деревень. Мы не здешние. Нас сюда привела эта черная фигура из нашего разрушенного мира. Оружейник упер руки в блестящие бока: — Не понимаю. Объясни. — Тот черный человек называл наш мир Вторым Кругом Жизни. Мы ничего не знали об этом. Нам казалось, что есть только наша планета Элион, другие планеты и галактики, но от черного бога мы узнали, что пространства самого Элиона неоднородны. И реальностей, подобных нашей, несколько. В этих пространствах жизнь может протекать совершенно по-разному. Оружейник скривил губы, хорошенько подумал, но кивнул: — Допустим. Место, откуда вы пришли, это параллельная реальность. Что дальше? — Наш мир постигла ужасная участь. Элион как планета продолжает существовать, а вот численность элионцев стремительно сокращается там. Мы — последний ученый совет старого мира, который бог забрал с собой сюда, оказав нам неоценимую помощь. Он позволил нам работать в этих лабораториях и исследовать причину ужасной трагедии, чтобы потом вернуться обратно и возродить жизнь на Втором Круге. — Звучит благородно и оптимистично, только лаборатории эти не его, он их обманом захватил и всячески унижает истинного хозяина этого дворца науки. Конечно, вы тут ни при чем, возможно, вы об этом даже не догадывались, но ваш бог вам многое не договаривает. Ну, ладно, об этом потом. Что за участь постигла ваш мир? Ученый нервно сглотнул и замялся: — Вы будете недовольны, когда услышите, что именно мы привезли к вам. Это смертоносный споровый вирус. Он постоянно мутирует и приспосабливается к условиям среды, какая бы она ни была. Его структуру можно разрушить только высокими температурами. Попадая в живой организм, он мутирует с невероятной скоростью и заполняет ткани органов токсичными соединениями, так что у человека, например, есть лишь около двадцати часов, чтобы избавиться от него, иначе тело превращается в рассадник спор с вирусом внутри них. Этому вирусу понадобилось около месяца, чтобы огромная численность Элиона сократилась до нескольких сотен человек. Мы выстояли только потому, что скрылись в лабораториях очень глубоко под землей, без наружной вентиляции. Лаборатории способны автоматически добывать кислород из магматических потоков прямо под земной корой, но это опасный способ выжить — здания будут проваливаться со временем в раскаленную магму. Когда за нами пришел черный бог, он сказал, что на Втором Круге выживших, кроме нас, не осталось. — Прекрасно, — застонал Оружейник, представив себе, как этот вирус поглощает жизнь на Элионе. — Если эта гадость попадет в вентиляцию, мы все обречены. Хотя… как действует эта гадость на богов? — Этот вирус был изначально направлен на борьбу с богами. Когда Элай пропал, и его влияние на все миры Элиона прекратилось, стали появляться новые боги, которые затеяли междоусобные войны. Это не понравилось алхаинту Хейглу, который как раз вернулся из последней космической одиссеи Элая. Он был невероятно зол оттого, что новые боги не исполняют кодекс Элая, не слушают его самого. Он задумал их уничтожить, чтобы боги больше никогда не пробудились к жизни. Он воплощал в себе все качества Мора и Смерти, поэтому для него не составило труда создать смертоносный вирус, который, к сожалению, не смог остановить даже он сам. — А где сейчас Хейгл и эти ваши боги? — Мы не знаем ничего об этом. Боги, скорее всего, оказались преданы забвению, ведь им никто не поклонялся, а о Хейгле не слышно ничего. Говорили, что он пал в последней битве с богами, распространив вирус, пока раны богов были свежими. Возможно, он разделил печальную участь всех, кто умер от вируса и превратился в груду плесени. — Что это за слова такие новые — «алхаинт», «воплощение Мора»? Что это означает? — Алхаинт — это элаит, но не человек и не бог. Творение алхимии, воплощающее в себе качества определенного алхимического элемента. Алхаинт Хейгл был воплощенной Смертью. Были и другие алхаинты, каждый стал воплощением своей стихии. Алхаинты могут много такого, чего не могут даже боги, но являются смертными существами. А если их не убивать, прожить они способны хоть тысячу лет. Оружейник помотал головой, утрясая все услышанное: — Ладно, экскурс в историю закончен, хватит с меня на сегодня. Насчет вируса у меня для вас плохие новости. Я представляю хозяина всего этого заведения и от его имени приказываю вам уничтожить все образцы. Вы сами можете остаться здесь, жить и работать, но у вас нет права провозить сюда всякую гадость. Старик всплакнул, утирая дрожащей рукой с морщинистого лица крупную слезу: — Мы были к этому готовы. Мы понимаем вас, но тогда наш родной мир останется лежать в руинах. — Ты так рыдаешь, как будто в твоих силах воскресить всех тех, кто умер. Противоядие не вернет к жизни разложившиеся трупы. И как ты можешь быть уверен в боге, который вас подставил и обманул? Может, он разрушил ваш мир, а не Хейгл, и теперь пришел сюда, чтобы уничтожить и этот мир? Старик горько вздохнул и решительно посмотрел в черные гогглы, в надежде донести до Оружейника главную мысль. — Когда этот бог явился к нам, как ужасающее видение Апокалипсиса, мы очень испугались. Он был для нас как единый призрак павших в бою богов нашего мира, и говорил он тысячью разных голосов. Он сказал, что пришел к нам из будущего, где от нашей цивилизации не осталось ни следа, где от края до края огромные дикие пустоши чередуются с непроходимыми лесами и джунглями, и нет ни одного человеческого следа. Бог сказал нам, что наши попытки сделать что-то в ограниченных условиях обречены на провал, и нас самих ждет гибель. Но он предложил нам выход. Бог пообещал, что вернется в прошлое и сразится с Хейглом, если мы приготовим противоядие от вируса, и тогда мы вернемся к нашим любимым и родным. Он предупреждал нас, что подобное путешествие во времени может сильно сказаться на наших умах. Мы будем еще долго просыпаться в кошмарах, потому что запомнили навсегда, как умирали наши родные. Но если мы примем свою судьбу, то очень скоро привыкнем к нашей новой реальности. И неужели вам не захотелось бы попытать счастья ради такого шанса, который, может быть, за всю историю Элиона, не выпадал никому? Оружейник повернулся к ошарашенному Тиберию: — Ты сейчас думаешь о том же, о чем и я? — Элай? — впечатлений несчастному адепту хватило с головой. — Если это Элай, то мне бы не хотелось, чтобы он вернулся. Он уничтожит Совет Богов, и еще неизвестно, как сам будет дальше править Элионом. Хотя этот его поступок, мягко говоря, все еще свидетельствует о том, что его прежнее человеколюбие не претерпело катастрофических изменений. Да и, честно говоря, только Элаю и могло прийти в голову такое решение проблемы. Один из ученых, молодой мальчишка, сказал неуверенным, дрожащим голосом: — Когда черный бог переместил нас сюда, всем нам стали сниться наши близкие, которых мы потеряли. Они были совершенно здоровы и ничего не знали о вирусе. Мне кажется, это знак, что мы можем исправить эту ужасную ошибку алхаинта. — Нас только не убейте, счастливчики херовы. Ладно, — Оружейник похлопал по плечу Тиберия, — разберись с этими красавцами, а мне надо ехать в Ианнор. Флавий говорил, что там творится полная жесть. — А что мне делать с этой группой? — неуверенно спросил Тиберий, вцепившись пальцами в руку Оружейника. — Значит, так, слушай меня внимательно и запоминай, — Оружейник схватил в ответ Тиберия за руку, чтобы тот далеко не убежал, и начал перечислять по пунктам. — Осмотри лаборатории, где они занимаются исследованием вируса. Нет ли там чего лишнего. Спроси у них, что они здесь делали с боевой машиной, если их задача — создание противоядия? Не верь тому, что Темный Флавий хочет им помочь, скорее, ему хотелось бы превратить в пустошь и нашу реальность, или иметь неоспоримое влияние на наш мир. Не думай о том, что это Элай, скорее всего, это совсем не так. Если лже-Флавий взял себе в адепты этих ученых, они могут, поклоняясь ему, беспрекословно выполнять его различные приказы. Не верь им, проверяй каждое их слово. Если же они и вправду пострадали от непоправимой беды, сопоставьте вирус со споровиками, которые распыляют фитониды в период цветения — если Хейгл усилил яд спор при помощи своей врожденной магии, то действие вируса можно свести на «нет» алхимическими манипуляциями, превратив их в обычные споры. — А что, если эти ученые и правда врут, чтобы исполнить приказ своего бога? — тихо спросил Тиберий. — Они врут, — уверенно ответил Оружейник. — Они не обязаны были говорить столько странных слов, сделали они это специально, рассчитывая забить наши головы своими сказками и сбить нас с толку. Возьми кого-нибудь из них на свой выбор и покажи Гериде. Если богиня выяснит, что над сознанием ученых проводились манипуляции, смело уничтожь все их образцы исследований, а ученым подсунь что-нибудь безобидное, чтобы они ни о чем не догадались. — Но, Сингрин, если вирус и правда готовили для нападения на наш мир, может, не стоит так опрометчиво утилизировать образцы? Давай оставим хотя бы один, на случай чрезвычайной ситуации. А ученых можно согнать куда-нибудь и запереть. — Нет, только не запирай ученых. Если это почует Темный Флавий, он вернется и расправится с тобой. А насчет вируса я могу сказать тебе сразу одно — через пять минут после проникновения в организм этой гадости ты почувствуешь такую резкую боль, что оставшиеся двадцать часов будешь просто разлагаться. Если огромное количество элионцев заразится этим дерьмом, никто не сможет работать над противоядием, превозмогая столь сильную боль. — Но, откуда ты знаешь? — Тиберий попытался вырваться из хватки Оружейника. — Ты очень уверенно говоришь о действии вируса. Ты точно не самозванец вроде голограммы? — Элементарно. Вирус, созданный для уничтожения богов, должен поразить что-то, что позволяет богам возрождаться. Это нейронная память, которой обладает искра, и благодаря этой памяти бог возрождается прежним. Токсический яд в первую очередь всегда поражает и уничтожает нервные узлы и клетки мозга, а это вызывает хаотичные фантомные рези и боли такой силы, что даже боги не пожелают возвращаться назад. — Так значит, все дело в боли?.. — ошарашено спросил Тиберий. — Боги не чувствуют боль так, как смертные, и потому способны возрождаться? — Все дело в памяти, а не в боли, Тиберий. Когда-то это была лишь рабочая версия Флавия, но теперь, когда у нас в руках вирус, поражающий насмерть богов, эта версия подтвердилась. А теперь отпусти меня, мне надо идти. — Я тебя не держу, — Тиберий снова дернулся. Оружейник разжал пальцы и громко сказал, чтобы его слышали все:  — Тиберий, я на тебя рассчитываю. Сделай все, как надо. Удачи вам всем, и пока! *** — Внимание патрулю 246-09! К вам движется глайдер на высокой скорости, нарушая все правила. Глайдер угнан, им управляет адепт Флавия. Двое стражей могучего телосложения попивали кофе в патрульном «челноке». Экстренные случаи были крайне редки, потому что любое неверное движение на многоуровневых гравитационных шоссе приводило к мучительной гибели. Лететь с огромной высоты приходилось долго — водители-лихачи умирали от разрыва сердца еще в полете. Но адепт Флавия, Оружейник, был случаем особым. Никто из патрульных стражей даже не брался его ловить, так как именно эти неуклюжие попытки могли привести к смерти патрульных и других, ни в чем не повинных ездоков. — Внимание, говорит патруль 246-09. Мы отказываемся от преследования, у нас чрезвычайная ситуация на другом участке шоссе. — Внимание, патруль 246-09, я вас вижу, вы нихрена не делаете. Остановить адепта! Делайте, что хотите, но притащите его на мой корабль. Стражи скривились, но воспрепятствовать командиру своего подразделения они не имели права. — Хреново, — сказал один из них. — Мы от этого адепта, будь он неладен, еще пару увесистых запчастей от глайдера получим прямо в лобовуху. — Он задевает гордость командира. Давай попытаемся, может, нам жалованье поднимут, наконец. Корабль взревел, направляясь к гравитационной полосе шоссе, перекрыв дорогу поверх остального транспорта. — Глайдер номер ЗЕН-482, белый окрас, требование прекратить опасный дрифт по краю гравитационной полосы. — Че? — раздалось тут же на переговорной волне стражей. — Что я сейчас услышал? Д.Р.И.С.Т. — это вся ваша организация в целом и образ работы. А я еду по срочному поручению от старшего бога Флавия Всезнающего. Идите нахер! — Что за слово, — Оружейник покачал головой, выполняя опасные виражи между кораблями. — Придумают же, прости меня Элай, всякие богопротивные словечки. Он всмотрелся вдаль и увидел перегородивший ленту челнок. При всем желании Оружейник не смог бы ускользнуть от него между кораблей, даже если положит глайдер набок. Он взлетел чуть выше, пристраиваясь на купол притормозившего такси, и окинул взглядом нижние гравитационные ленты. Мириады горящих фар-точек говорили о том, насколько далеко и низко простирается нужная ему лента. — Плевать. Эти доходяги меня задержат на сутки, а то и больше, а тут хоть сдохнуть успею, уже что-то. Он развернул глайдер прямо под «носом» челнока и совершил убийственный прыжок в воздушную бездну. — Ты посмотри, что он сделал! — взволнованно сообщил один страж другому. — Он прыгнул! Мать твою, он просто слетел вниз, сам! «Челнок» сошел с ленты и спустился чуть ниже, чтобы можно было наблюдать бреющий полет глайдера. Глайдер Оружейника парил носом вниз, лавируя в сильных потоках ветра. Гравитационные ленты позволяли не только ехать на определенной высоте, они удерживали от падения транспорт в условиях сильных ветров, от которых порой подкрылки «челноков» трепетали как крылья птицы. Оружейник включил на полную мощность тормозные «подушки», они-то и задерживали глайдер высоко в небе, и у адепта был шанс спуститься вниз без вреда для себя. Вопрос был только во времени, потому что легкий, как фанеру, глайдер, несло ветром на огромной высоте, и сближение с нижней гравитационной платформой вообще не ощущалось. — Элугвин, как ты себя чувствуешь сегодня? — прокричал Оружейник, перекрикивая ветер. — Как и всегда, мой маленький варвар и любимый дружок. Я отправляюсь вместе с тобой навстречу удивительным приключениям. — Прекрасно! Элугвин, я буду отключать тормозные подушки, чтобы спикировать вниз, иначе мы долго будем болтаться наверху, как бумажный самолетик. Глайдер может повести куда угодно, когда я врублю их снова. Ты сможешь в короткие сроки рассчитать залп и грохнуть так, чтобы глайдер выровнялся? — Такой просьбы я еще не выполняла, но никогда не поздно учиться новым вещам. — Нет, Элугвин, ты не поняла. Учиться уже поздно, мы летим вниз. Ты сможешь выровнять глайдер выстрелом, чтобы он не начал кувыркаться на такой высоте? — А ты сможешь вовремя подать мне сигнал, маленький варвар? Я не произвожу сложные вычисления, только пою. — Элугвин, прекрати переводить стрелки! Если мы шмякнемся с такой высоты, ты вообще перестанешь существовать, от тебя даже матрицы не останется! — Хорошо, смогу, — недовольно отозвалась пушка. — Надо было сразу так и сказать. Оружейник скрипнул от злости зубами, но удержался, чтобы не рявкнуть в ответ «Я так и сказал!» Он вырубил «подушки», и глайдер заскользил на огромной скорости вниз. Как только под носом глайдера точки-фары превратились в маленькие корабли, глайдер застонал, словно он был живым существом, когда тормоза включились вновь. Весь корпус загудел, как раненный менар, сталь лопнула, вздулась, и машина полетела вперед, над лентой, носом вниз. — Элугвин, по-моему, давно пора жахнуть! — Я вижу, — недовольно отозвалось орудие за спиной. — Не надо меня подгонять. — Пожалуйста, — застонал Оружейник, неумолимо сползая вниз под тяжестью доспехов на нос глайдера. Прогремел мощный выстрел плазмы, и глайдер выровнялся, но лег немного на бок и просвистел над пассажирским кораблем в аварийной близости, чиркая дном по крыше корабля и высекая искры. Машина Оружейника опасно зависла над краем гравии-шоссе и продолжала терять скорость и высоту. — Глайдер ЗЕН-482, у вас отвалились тормозные подушки, а вместе с ними и стабилизаторы гравитационной подвески. Вы сейчас слетите с шоссе прямо на деревья. Вы собираетесь останавливаться? — послышалось из рации. — Вы в своем уме? — отозвался Оружейник. — Как я остановлюсь, если у меня отвалились и тормоза, и стабилизаторы? — Значит, мы вынуждены продолжить погоню. — Конечно, как вам будет угодно, — нарочито вежливо ответил он им, хватаясь левой рукой за крышу пассажирского лайнера и переворачиваясь вместе с глайдером прямо над кораблем. Падающая с грави-шоссе машина послушно встала на крышу, паря над ней в нескольких сантиметрах. — Может, надо ездить по всем правилам, несмотря на любые соблазны и искусы? — задалась вопросом Элугвин. — Как тут будешь ездить по правилам в наше непростое время, когда просьбы богов неисполнимы, а соблазны на каждом шагу? — пафосно спросил Оружейник, смахивая со лба крупные капли пота. Он не удержался от еще одного соблазна и показал преследующему его патрульному челноку средний палец, спрыгивая с еще одной, опасной высоты вниз, когда лесной массив остался позади, а внизу была старая широкая проселочная дорога, покрытая от времени слоем песка и гравия. — Машина угнана, тормозов у нас нет, терять нам, в общем-то, уже нечего, да и совесть с детства отсиживается в ужасе в самых отдаленных уголках моей души, — философски заметил Оружейник, слетев боком с шоссе вниз и снова выполняя тот самый опасный боковой «дрифт», в котором его уличили стражи дорожного закона. — Все в порядке, это обычный рабочий день адепта Флавия Всезнающего. Спрячь свой глайдер в высокой траве, Нарви лучших цветов Элиона, Даме сердца ты их подари, Расскажи поцелуем, как она бесподобна.