Дорога истинной любви

«Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит» (с). Дорогу истинной любви Мостят из плоти и крови (с) Хафиз Ширази 1. Наследник рода Переступить порог фамильного особняка после завершения ремонта было непривычно. Запах краски, клея и ароматизаторов еще не успел выветриться до конца. Чувствовался и легкий, едва заметный аромат вроде того, который так остро ощущается в магазине тканей. Теперь в доме было светло. Уютно. Яркие солнечные лучи освещали мебель и декоративные панели из натурального светлого дерева, белые и розовые цветы в кадках, легкие и изящные статуэтки. Фредерик проходил по коридорам дома, заглядывал в комнаты, осторожно касался пальцами резных панелей... Теперь здесь всё было так, как мечталось ему в холодные ночи в стандартно-безликой спальне в Академии. Тогда, в детстве, наставники по приказу отца следили, чтобы маленький блонди слушался строгих правил, не нарушал заведенных порядков и главное - чтобы, не приведи небо, не попытался что-либо сделать по своему вкусу. Теперь же он был сам себе хозяин. Непривычное чувство. Наверное, только через три месяца после смерти отца Фредди хоть на какую-то долю избавился от ледяного страха перед ним, от вечного ожидания неодобрительных замечаний и злобных насмешек. Пожалуй, прав был Оскар, когда, навестив его как раз накануне похорон, посоветовал: "Ты бы этого, сделал в хате ремонт. А то будешь себя чувствовать так, будто твой батяня до сих пор живой и может выдать тебе по шее. Заодно и отвлечешься, будет тебе чем заняться". Они осиротели почти в один день, прощальные церемонии и приемы отбывали вместе, и, хотя у тихого и застенчивого Фредди было мало что общего с прошедшим огонь и медные трубы Волком, тогда они были друг другу поддержкой и опорой. Бома знал, что советовать: новые заботы помогали не думать о том, почему всё сложилось именно так, почему отец до самой смерти не смог доверять никому, даже родному сыну... Но, даже несмотря на подобное утверждение права на собственную жизнь, в галерею с портретами предков Фредди заходил с опаской и после ремонта. Величественную галерею со стрельчатыми сводами достроили во времена деда. Зольф Салас, говорили, был увлечен всем монументальным и величественным, и славу линии ставил превыше всего. Он и фотоколлекцию собирать начал, и заказал лучшим художникам в галактике создать по сохранившимся фотографиям портреты первых блонди в линии - холст и краски казались ему более достойным материалом, дабы увековечить память. Молодой блонди вздрогнул при мысли, что здесь когда-нибудь будет висеть и его портрет. Он казался себе недостойным чести. Отец часто повторял: "Вы - позор рода, ничтожество, вы слишком потакаете чужим слабостям и жалеете тех, кто этого не заслуживает". Но разве доброта может заслуживать осуждения? Бывало, вглядываясь в идеально красивые и идеально безразличные лица предков, Фред думал противоположное - а не жестокость ли их сгубила, не равнодушие ли к другим? Родоначальник линии, Жозеф. Правильные черты лица, тяжелый взгляд хищной птицы. Вилфред - главная знаменитость рода, именно его отец всегда приводил в пример, когда говорил, что Фредди бездарность, посредственность и никогда не сравнится с подобным совершенством. Еще бы, такие рождаются раз в столетие. Красота сирены, заманивающей в свои сети ничего не подозревающих странников - непроницаемый взгляд - загадочная улыбка. Зольф. Блонди, главной целью которого была власть, утверждение величия собственного и государственного. Роскошный мундир с орденами, тонкие пальцы, унизанные дорогими перстнями из красного золота. И пустота в зеленовато-карих глазах. Отец... Фредди отвел взгляд от портрета, установленного в галерее совсем недавно. Страх до сих пор цепкими пальцами сжимал сердце. Хотелось поскорее уйти из галереи. Не думать о том, что скажет потомок, разглядывая его портрет. Сознание своей несхожести преследовало Фредерика всю его еще не такую уж долгую жизнь. Как бы отец ни морил его диетами и физическими упражнениями, эти усилия не делали из невысокого по элитным меркам блонди эфемерное видение в стиле знаменитых предков. Каспар с ненавистью говорил: "к сожалению, тощая корова никогда не станет стройной ланью!". И не прислушивался к медикам, которые объясняли - здоровье потомка в норме, просто генетики запрограммировали среди параметров более широкую кость и большую выносливость. Слишком уж многие в роду погибали от сердечного приступа или недугов невыясненной этиологии, хотя могли бы прослужить еще лет хотя бы десять. Оскар Бома комментировал слухи о предках товарища с цинизмом беспризорника: "Сердце, блин! Похоже, что у некоторых элитников этот орган отсутствует". Бывало, Фредди вспоминал эти слова и был с ними согласен. Он вышел из галереи, тихо и осторожно закрыв за собой дверь. Нет, теперь всё будет по-другому. Он будет другим, не таким, как прежние блонди в линии.