Предел

— Я уже завтракал. Не бойся, подходи ближе, Грейнджер. И начинай вкалывать, коллеги Поттера сегодня в ударе. Она не двинулась с места. Только заглушающее наложила повторно. Так, на всякий случай: Гермиона не хотела допустить того, чтобы ее маленькое открытие вдруг стало известно всей больнице. — Ты… Не человек. Малфой, не вздумай отнекиваться, это правда. В буквальном смысле! Да, в тебе хватает человеческого, но вампиры среди твоих предков тоже были. Я всё проверила и перепроверила десять раз. Не стоило меня кусать. Он моментально оскалил, казалось, почти все зубы, которые ему не успели выбить сегодня. Но это пока, ведь и старательнейшим аврорам бывает нужно прогуляться до больничных кафетерия с туалетом. — Десять очков Гриффиндору. Мятная зубная паста, гель для душа с нейтральным запахом и духи, которые у тебя водились раньше, ты еще тогда с дружками бегала по лесам. А, и ты сегодня опять сожгла овсянку. Найми уже свободного домовика, хватит пытать мое обоняние по утрам. Он закрыл окровавленный рот, а потом шумно выдохнул ее запах. И посмотрел долго так, протяжно, голодно… Да, на ее руку. За которую очень быстро и ловко цапнул Гермиону в пятницу, когда она спешила, потому что хотела исцелить его побыстрее и… Что? Сбежать? Пойти на свидание длиною в целые выходные? О, у Рона очень плотный график. Впрочем, как и у нее, а Драко Малфой!.. Гермиона опустила глаза. — Не боишься, что я сделаю твой секрет общеизвестным фактом? — Валяй. Это ничего не изменит, разве дубасить меня авроры примутся старательнее каждый день. Велика трагедия, залатаешь! Гермиона снова взглянула на Малфоя. Едва живого. Несгибаемого?.. Она старалась не думать о поведении, совершенно чуждом тому Малфою, каким она его знала. Хм. Знала ли? К примеру, в девяносто седьмом, спроси у нее кто, она с уверенностью заявила бы, что прекрасно разобралась за годы учебы в характере Драко Малфоя. Сказала бы, что ей удалось понять окончательно и бесповоротно, какое он скользкое ничтожество. А сейчас? Допустим, она больше не была так уверена в собственных выводах. Потому что каждый раз, каждый день, когда она, молодая и перспективная целительница, чуть ли не по кусочкам собирала его после очередного раунда допросов, у нее в мозгу будто змеился голос одного из предков Малфоя, Финеаса Найджелуса Блэка, приговаривая, что храбрость свойственна и слизеринцам тоже. И что таковые берегут собственную шкуру, если у них появляется выбор. Почему же тогда Малфой вчера смеялся в лицо еще одному сотруднику аврората, сплевывая кровь, когда тот дырявил ему легкие пыточным гибридом секо и сектумсемпры? Почему отказывался рассказать хоть что-то, могущее заинтересовать следствие? Почему не желал хоть немного облегчить свою учесть? Гермиона шагнула в палату, выставив перед собой левую руку с крепко сжатой в ней волшебной палочкой. Правая у нее все еще болела. Сильно. — Я подхожу, Малфой. Не делай глупостей. Он перестал глазеть на ее забинтованный локоть. — Как хочешь. Лечи уже, раз пришла.