Audentes fortuna juvat

      Теплый ветер дул из-за приоткрывшегося окна, иногда донося до Гермионы смех учеников, которые беззаботно практиковали магию на улице и общались с друзьями.       У девушки началось осложнение.       Тот злополучный вечер, когда она ушла в лес, теперь Грейнджер не может вспомнить — у неё начались провалы в памяти. Она пытается бороться с этим недугом, собирает воспоминания по крупинкам, по осколкам…но, кроме разочарование ничего не находит.       Гермионе страшно.       Она дрожащей рукой берет книгу, так, незаурядный роман, который мама положила ей перед отъездом в школу, и начинает читать. Сточка за строчкой, страница за страницей… Вроде бы, после прочтение одного и тог же по десять раз можно уже было все наизусть выучить, но у Гермионы не получается. Она не помнит того, о чем читала. Это выбивает её из сил. Грейнджер кидает книгу на пол и начинает плакать. Тихо и почти беззвучно, так, чтобы мадам Помфри не услышала. Ни к чему девушке расстраивать и нагружать старушку лишний раз.       Гермиона складывает губы в тонкую линию и вытирает слезы. Она презирает себя, ненавидит. Но самое страшное, она не видит выхода из этой ситуации.       Взгляд девушки снова прикован к стенке напротив, туда, где стоит старинный деревянный шкаф с книгами. Гриффиндорка изучает каждый фолиант, запоминает цвет, размер, но помнит этого всего лишь несколько минут. — Сколько я здесь? — спрашивает девушка у входящей медсестры.       Она не ждет жалости, не ждет того, что мадам скажет ей собирайся и выходи. Она просто хочет знать, как долго к ней уже никто не заходит. — Неделю, милочка. Я тебе это уже сегодня говорила. Неужели все так плохо?       Последний вопрос как нож в сердце. А действительно, неужели все так плохо? Гермиона не знает и эта темнота неведения её пугает. — Не переживай, — вздыхает медсестра, — наш директор всё решит.       И она права. Дамблдор уже заходил к Гермионе, разговаривал с ней, забирал её палочку, читал… Вот только это все зря. Изменений нет, а ухудшения на лицо.       Глаза девушки красные от слез.       Неделя. Да это же целая вечность! Будь она сейчас здорова, то обязательно прочитала бы кучу материала заданного на домашнее задание, сделала всё наперед. Но сейчас, будучи в койке, она не может даже дойти до туалета самостоятельно — боится заблудиться.       Об учебе можно забыть.       Грейнджер сжимает кулаки от злости на саму себя. Не зажившие раны на ладонях от ногтей заставляют девушку зашипеть от боли. — Мисс Грейнджер, несносная вы девчонка, я же говорила вам бросить эту привычку! — Ругается Помфри, — вы же себя терзаете. — Я как рыбка. — Тихо отвечает девушка. — Что? — переспрашивает женщина. — Какая рыбка? — Да любая. У них у всех с памятью плохо.       Помфри качает головой и, забрав вазу с уже засохшим букетом, медленно отходит от койки Гермионы, попутно закрыв её перегородкой. Грейнджер томно вздыхает и ложиться на бок, поворачивая голову туда, где на большом холсте на всю стену нарисована дама с двумя борзыми. Иногда, когда у дамы есть настроение, она может подмигнуть Гермионе, иногда может перекинуться с ней парочку словечками, но сегодня дама чем-то явно занята. А в период болезни, это единственный друг для Грейнджер.       Часы тихонько тикают принося с собой умиротворение и спокойствие, отчего гриффиндорка расслабляется и прикрывает глаза. Нет спит, нет. Просто дремлет, пытаясь вспомнить правильную очередность радуги. — А я надеялся, что ты умрешь, грязнокровка.       Грубый голос вырывает Гермиону из своего приятного и солнечного полудрема, она подскакивает и как-то отчужденно смотрит по сторонам. — О, да ты совсем потерянная. Вот кому расскажи не поверят!       Грейнджер мотает головой пытается сфокусироваться на говорящем человеке, но пелена на глазах плохо дает это сделать. Голос кажется до боли неприятным и знакомым. — Зачем ты сюда пришел? — спрашивает зло Гермиона, понимая что пришедший человек на добрый лад не настроен. — Навестить тебя. Шучу. Не думаю, что ты кому-то нужна, грязнокровка.       Грязнокровка, грязнокровка…       Гермиона пробует это слово на вкус и сразу же откашливается — это самое невкусное и горькое слово, которое Грейнджер когда-либо слышала. — Мерлин, а может ты и впрямь скоро умрешь? — насмешливый голос не оставляет в покое и Гермиона трет глаза лишь бы увидеть до сей поры расплывчатую фигуру. — Слушай, Грейнджер, не смей умирать здесь, иначе твой дух останется бродить по коридорам школы. Этого я точно не переживу. — Не волнуйся не умру. — Девушка открывает глаза и видит перед собой парня с платиновыми волосами и с книгой подмышкой. — Почему ты сюда пришел? — Ты ни разу меня не обозвала хоть я и вылил на тебя помойное ведро, значит разговоры про твою память все-таки не разговоры. Я бы сюда и носу не сунул, — парень обошел кровать и присел на соседнюю, которая была пустая, — коротышка Флитвик просил передать тебе это. — Парень кинул на кровать Гермионы толстую книгу в синем переплете. — Ну здесь у вас и вонь. Гренджер, ты моешься?       Девушка сидела и не сводила с парня глаз. Она его знала. Она его ненавидела, но гриффиндорка никак не могла вспомнить его имя. — Да, видно у тебя все плохо. Прав рыжий Уизли, у те… — Уизли! — вдруг вскрикнула Грейнджер. — Я помню его. — Мерлин, ты больна. — Встав с кровати сказал юноша. — Ты действительно больна, гриффиндорка. Мне даже тебя жаль.       Но девушка не слушала парня, она радостно смотрела куда-то вдаль, перебирая имя Уизли все снова и снова, надеясь на то, что вспомнить еще кого-то. — Кстати, я-Драко Малфой. Уж не думал, что ты забудешь мое имя. — Малфой… — девушка повторила эхом, но была уже поздно — Драко скрылся за дверью. — Он Малфой и учиться на Слизерине. И у него есть друзья.       Девушка могла еще долго разговаривать сама с собой, но соседи почему-то не разделяли радости гриффиндорки то и дело шикая на неё. Гермиона хихикала и каждый раз извинялась за свое поведение. Ей очень хотелось рассказать директору про такой большой сдвиг. Вот вчера она не могла запомнить как дойти до уборной, а сегодня вспомнила одного из учеников. Даже нет, двоих. И была несказанно этому рада.       Снова повернувшись до окна девушка стала наблюдать за жизнью школы. Задумавшись она и не заметила как к ней пришел еще один гость. — Добрый день, мисс Грейнджер. — Это был добрый Дамблдор, который заходил к девушки каждый день. — Как ты себя чувствуешь? — Ой, здравствуйте, сэр. — Девушка была рада еще одному гостю. — У меня все хорошо. Сегодня я вспомнила двоих учеников и считаю, что уже готова продвигаться дальше. — О, про эту новость я уже наслышан. Здесь в Хогвартсе очень тонкие стены, — шепнул девушки директор. — Это радостная новость, Гермиона. Я думаю, что зелье сваренное профессором Снейпом подействует быстро, но так же считаю, что тебе нужно больше находиться в привычной для тебя среде. Выходить на учебу тебе еще рано, зелье очень утомляет. — Дамблдор на секунду замолчал, вроде проверял все ли он правильно сказал, а после продолжил: — Я поговорю с Помфри и думаю, что она разрешит тебе завтракать, обедать и ужинать со всеми в Зале. Как тебе идея? Конечно, одна ты ходить не будешь. Но у тебя же есть друзья, которые тебе помогут. Все обрадуются увидев тебя здоровой.       Гермиона внимательно слушала речь директора и лишь улыбалась, но вот когда речь зашла о друзьях резко поникла. Благодаря зелью профессора Гермиона начала потихоньку все вспоминать, но она никак не могла вспомнить когда же к ней заходили её друзья. Заходили ли они вообще? — Ну что ж, мисс Грейнджер, мне пора идти. Видимо, у вас сегодня день гостей. — Директор мягко улыбнулся и, сложив руки в карманы своей мантии, развернулся открыв для девушки угрюмого парня, что стоял немного поодаль. — Мне жаль, что я не приходил к тебе. Прости.       Девушка взглянула на темноволосого юношу и через секунду рассмеялась. Звонкий смех покатом прошелся по комнате, снова вызывая шиканье со стороны тех кто отдыхал. — Виктор. Ты приехал на корабле. Я помню. У вас еще на шпиле дракон. — Феникс, — поправил парень, — ты уже идешь на поправку, Гермиона? — Да, — гриффиндорка отложила книгу принесенную Малфоем на столик. — Я начинаю все вспоминать. Хоть эта неделя пока готовилось зелье была и страшная, но сейчас мрачные стены становятся более прозрачными. Виктор, — девушка даже и не заметила как с легкостью вспомнила болгарина прожигающего её взглядом. — Как там Турнир? — К Турниру идет подготовка и лишь поэтому я не смог находиться возле тебя. Прости, Гермиона, мне так жаль, что я кинул тебя. — Крам присел на край кровати девушки и как-то невзначай взял её за руку. — Честно, я плохо помню, что происходило на той неделе. Так что считай тебе не за что извиняться. Пусть то будет сон, наконец я проснулась. — Я слышал ваш разговор с директором. Тебе и впрямь могут разрешить ходить кушать в Зал? — Надеюсь на это. — Я надеюсь ты не против чтобы я был тем, кто будет тебя провожать в Зал? — Я не против. — Впервые Гермиона не стеснялась и согласилась сразу же без долгих упрашиваний. — Это было бы чудесно. Знаешь, я припоминаю нашу последнюю встречу, но еще очень расплывчато. Напомнишь?       Крам густо покраснел, а его черные брови образовали собой «домик», давая понять окружающим, что эта тема ему небезразлична. — Я с радостью отведу тебя погулять туда, где мы были. Я хочу чтобы ты сама вспомнила. Я расскажу тебе все, всё, что ты могла упустить за неделю.       И Виктор не соврал. Он рассказал Гермионе все, что мог знать о Хогвартсе и его жизни. Он поведал девушки о том, что кто-то подшутил над Гарри Поттером и теперь он тоже участвует в Турнире, поэтому усердно работает над собой. Так же Крам рассказал, что видел рыжего друга Гермионы с «той странно одетой индианкой» и что они шушукались в углу. Не забыл рассказать и о своей подготовке, о своих тренировках и о том, как надоедливая репортерша доставала его вопросами. — Поэтому как видишь, ты упустила немного. Все самое интересное только начинается. Через две недели будет первое состязание. Потом будет ваш любимый Кввидич. — Крам усмехнулся. — К тому времени ты будешь уже здорова. Обещаю. И, чтобы ты быстрее проснулась от своего страшного сна, вот, — из кармана своих брюк Виктор достал маленькую коробочку с розовым бантиком. — Надеюсь тебе понравится.       Парень протянул подарок Гермионы и она, залившись краской, несмело приняла его. Дрожащая рука с легкостью достала маленький голубой мешочек в котором лежало что-то блестящее. — Я подумал, что тебе понравится. Тебе ведь нравится?       Гермиона кротко кивнула и, тяжело сглотнув, высыпала на ладошку содержимое — золотой браслет засиял на солнце. — Это мне? — гриффиндорка округлила глаза от восторга. — Да. Так тебе нравится? — Очень. Очень нравится, Виктор. — Грейнджер внимательно стала рассматривать подарок. На золотом браслетике была надпись: «Помни. Я всегда с тобой». — Это чтобы ты ничего больше не забывала. Если забудешь, прочитай, и возможно тебе станет легче.       Гермиона не верила своим глазам. Она сразу же надела подарок на руку и взглянула на Крама, что сейчас был красивее обычного. Не долго думая, девушка бросилась к парню в объятия. Гриффиндорка крепко прижалась к болгарину тем самым пытаясь показать всю свою благодарность. — Мне такого никто не дарил. Спасибо тебе большое. Теперь я точно буду всё помнить. — Шептала девушка Виктору на ухо.       В свою очередь (хоть сначала Крам и растерялся) он обнял Гермиону сильно-сильно, так сильно, что казалось вот-вот сломает её, такую хрупкую и нежную.       Сколько прошло времени: секунда? Минута? Час? Как двое молодых людей вот так сидели обняв друг друга. Никто не знает. Даже они сами не отдавали себе отчет в этом. Им просто было хорошо вдвоем. — Мисс Грейнджер, — послышался голос Помфри, — вам пора принимать свое зелье. — Я зайду к тебе завтра, обещаю. — Виктор нехотя выпустил девушку из своих объятий и, поцеловав её руку, быстрым шагом вышел из палаты, оставляя Гермиону наедине с собой. — Мисс Грейнджер, вы прям светитесь, я же говорила, что профессора вам помогут и найдут лекарство. — Мадам, — обратилась к медсестре Гермиона, — мое лекарство не изобретали профессора, моё лекарство пришло сюда на корабле.       Девушка развернулась к окну и еще долго смотрела на покачивающийся шпиль.