Двенадцать

— Ну что ж, полетели, — пробормотал под нос Митуна, заправляя за ухо отросшие патлы и надевая шлем. Не то чтобы ему нужен был шлем, в скейтбординге он уступал разве что Латуле… только Латуле, как он подумал. Даже за целый оборот сложно было привыкнуть к тому, что бефоранской цивилизации со всеми крутыми скейтерами и хакерами больше не существовало. Пусть он и предвидел печальный конец много оборотов назад… хотя это уже неважно. Ему не нужен шлем, но с новым алхимизированным скейтом осторожность не помешает. Митуна окинул взглядом сюрреалистичный пейзаж своей планеты: пульсирующие извилистые мозги вместо почвы под ногами, раскиданные повсюду чёрные обломки машин. Что-то связанное с его личным квестом, пожалуй. Миина авторитетно заявила, что квесты – хрень для лузеров, а с рыбьей принцессой спорить себе дороже. Здесь даже самый прочный шлем мог оказаться бессильным. Странно, но этим утром его отпустило давно уже привычное чувство обречённости. В голове воцарилась лёгкая, звенящая пустота. Идеальный день для полётов. Митуна вскочил на алхимизированное детище его старого скейта и реактивного рюкзака Латулы и нажал носком сапога на рычаг. Скейт взмыл вверх, к небу кирпичного цвета, прорвался сквозь плотный слой облаков и направился дальше, к Скайе. Зачем? Митуна после не мог понять, почему он не решил наведаться в гости к кому-то из друзей. Видимо, Рок вёл его даже в те минуты, когда он об этом не подозревал. В испещрённом кратерами и увитом клетчатыми загогулинами боку Скайи зияла воронка. Не задумываясь, Митуна развернулся и стрелой влетел в дыру. Мрачные предчувствия он гнал прочь усилием воли. Сегодня не время для них. Сегодня всё будет хорошо, не так ли? Не могли же голоса в голове исчезнуть просто так? Внутреннее устройство Скайи было сложным и странным. Переплетения бежевых не то лоз, не то щупалец напоминали о виденных его дерситским снобличием страхоужасах. Ближе к центру они расступались, окружая со всех сторон то, что, наверно, являлось ядром Скайи – чёрно-белое, шипастое, со встроенным таймером… кажется, нет, не ядро. Неужели гигантская бомба? Митуна слишком поздно заметил, что он не один. Сзади за шею его что-то схватило, и незнакомый хриплый голос произнёс: — Что ты забыл здесь, друже? От испуга Митуна рванулся, скейт ускорился и врезался в бок ядра-бомбы. Оно опасно закачалось, но больше ничего не произошло – разве что разжалась хватка на шее. Митуна спешно обернулся и понял, почему не узнал голоса. Он и не мог раньше его слышать – его обладатель откусил себе язык ещё до начала игры, когда они впервые увиделись вживую. — Я думал, что ты ещё спишь на Проспите, — зачем-то сказал Митуна. Видеть Курлоза без грима и неровных чёрных стежков на губах, в тускло блестящей жёлтой пижаме вместо костяного трико было непривычно. — Всё ради предназначения, друже. Радостные мессии не ждут. Огромная бомба, которая наверняка может взорвать весь сеанс. Учение о радостных мессиях и ангелах двойной смерти, которые перестали казаться чем-то безобидным. И дыра в поле боя – не могла же она появиться сама? Среди высшекровок его касты крови была популярна идея о том, что их предназначение – нести смех и веселье троллям более низких кровей, но Курлоз явно собирается пересечь черту. Это цирковое представление может оказаться последним для последних из троллей. Хорошо смеются те, кто пережил плохую шутку. Тихий мим был верным мойралом Митуны, успокаивавшим его в приступы отчаяния, как положено заботливому высшекровке, пусть даже спокойствие приходило слишком резко, а в голове оставался туман. Кажется, пора вернуть этот долг. — Курлоз, я, конечно, сам говорил, что мы все обречены. Только твоего участия в этом нахрен не надо. Я бы предпочёл побыть живым под угрозой смерти, чем, ну, знаешь… на самом деле умереть. И остальные тоже. Даже Кронус, потому что он грёбаный позер и не убьёт себя даже на квестовом ложе. Нет, тут должна быть Меулин. Митуна никогда не был мастером слова, даже теперь, когда от этого зависела жизнь его и всех остальных. — Твои желания не важны, псионик, — глаза Курлоза загорелись фиолетовым огнём, и мозг Митуны пронзила горячая, сжижающая боль. Сознание медленно таяло, в череп, казалось, одновременно вворачивались сотни стальных шурупов. Митуна кричал, не слыша собственного голоса. Чистая Ярость, способная уничтожить и разум, и душу… Где-то, возможно, последним усилием воли он протянул руку и дотронулся до плеча мойрала. Где-то Курлоз понял, что для завершения петлей времени и рождения ангела двойной смерти нужно дождаться логического окончания сессии, когда Опухоль в центре Скайи пригодится для других целей. Но случилось это не здесь и не сейчас. Нога Митуны сама нащупала рычаг. Скейт, петляя и трясясь, вылетел прочь из воронки и покинул атмосферу Скайи. Вслед ему раздался взрыв. *** Канкри вышел из дома, потягиваясь и зевая. Снаружи его встретили привычно разрисованные стены и кое-как залатанная дыра в одной из них. Латула постаралась в своё время. Следовало бы прочесть ей лекцию о нарушении личного пространства – у Канкри в чертогах разума даже хранилось несколько черновиков – но почему-то читать обвинительные проповеди Латуле казалось… просто невозможным. За оборот, проведённый в Медиуме, его планета ничуть не изменилась. Реки не то лавы, не то крови – мутантской, точь-в-точь как у него – всё так же неспешно текли между островов чёрного гранита, ветер порой приносил листовки на непонятном языке, который всё недосуг было сесть и расшифровать. Канкри прищурился: на островке неподалёку виднелись бесы. Что ж, придётся поработать серпами. Типичный день игрока в SGRUB: одни собеседники до смерти устали от твоих речей, другие понимают только язык насилия. В следующую секунду откуда-то сверху раздался истошный визг двигателя. Летающая мини-платформа? Серьёзно? Этот Митуна, кажется, дошёл до немыслимых пределов в попытках копировать Латулу... нет-нет, это мерзкое чувство следует гнать подальше, Пайроп и Каптор – превосходный мейтсприт, а у него, Канкри, с Латулой отношения исключительно платонические. И тем лучше. В любом случае, друга надо поприветствовать. Друг тем временем весьма неаккуратно приземлился, лишь чудом не свалившись в поток крови-лавы. Когда Канкри подошёл к нему, он остервенело пытался высвободиться из крепления на летающей платформе, но в итоге зашипел и сдернул с ноги сапог. — Здравствуй, Митуна. У тебя был неудачный день? – Канкри подал руку, чтобы помочь подняться, но Митуна посмотрел на него совершенно безумным взглядом и рявкнул: — Не шмей трогать! — Полагаю, это попытка тонкого издевательства над моей собственной частичной гаптофобией, не лучшее приветствие, но я не в обиде, — вздохнул Канкри. – Впрочем, если ты только сейчас осознал собственную гаптофобию, приношу глубочайшие извинения и готов загладить свою вину, сообщив остальным о твоей новой особенности социального взаимодействия. — Заткни мололку, — неясно выразился Митуна, пошатываясь и поднимаясь на ноги. – Шмель поехал. Совсем поехал. — Шмель? То есть шлем? Ты понимаешь под ним свою голову? Если у тебя проблемы психического характера, боюсь, я не смогу оказать квалифицированную помощь. — Шмель. Полошатый шмель. Хотя бы не жужжит, как ты, — Митуна замахал руками и упал на землю – шлем гулко ударился о камень. Канкри замер, не зная, что делать дальше. Все возможные мысли о нейроразнообразии и толерантности к таким случаям вытеснило чувство — нечто среднее между паникой и растерянностью. — Хоть бы подняться помог, проповедник грёбаный, — уже своим голосом проворчал Митуна, чуть более уверенно становясь на ноги. — Ты же сам сказал, что ты испытываешь дискомфорт при прикосновении, — удивился Канкри. — Когда это, интересно? А, неважно. Я, по ходу, провалился, — с этими словами Митуна снял шлем и убрал с лица прилипшие волосы. Глаза под ними оказались обычные – обычные для Каптора, один полностью красный, другой целиком синий, – но не безумные. — Да, твоё падение было довольно эффектным, оно и могло оказать влияние на твоё состояние. — Какое нахрен падение, у Курлоза крыша поехала. Ты что, не слышал взрыва? — Я и правда проснулся от громкого звука, но решил, что это Ампора и его фамильное ружьё, удивился даже, что он забыл на моей планете. — Ампора и его ружьё, держи карман, — невесело усмехнулся Митуна. – Скайя взорвана, чел. Всё хуже, чем когда-либо было. Даже когда по всему Бефорусу молотило метеоритами, это была не такая грёбаная катастрофа. Несколько мгновений Канкри молчал, пытаясь осмыслить услышанное. А потом, покачнувшись, упал в обморок. *** — Чего мы все забыли на этой планете для лузеров? – проворчала Миина, рассматривая порванную листовку. Секундой ранее эту самую листовку впечатало ветром ей в лицо, что вызвало смешок у доброй половины компании. – Мегидо, это ты сейчас ржала, как копытозверь? Какого хека ты Заххаком прикидываешься? Ты шерстезверь, а шерстезвери должны блеять, а не ржать! Трезубца моего давно не пробовала? В руке принцессы материализовался трезубец, но Аранея вовремя схватила её за ладонь, указав на небо: — Кажется, вот и последний участник нашего военного совета. — Какого последний, нас же только де… а, точно, — Миина хлопнула по лбу свободной рукой. – Курлоз, чтоб пираньи его сожрали. Он точно коньки не откинул, а? — Взорвалось только его снобличье, — покачал головой Митуна. – Хрен разберёт, где носит его самого. Митуна вовремя подхватил упавшую со скейта Латулу, шокированно взвизгнув. Летучий скейтборд улетел в неизвестном направлении, но троллям, столпившимся вокруг Митуны с телом на руках, было не до того. Латула была ещё теплой, но совершенно очевидно мёртвой. — Митуна, думаю, пришло время поступить, как сказочный принц, — усмехнулась Аранея. Она старалась выглядеть невозмутимой, но её руки заметно дрожали. Это была первая смерть в компании переживших бефоранский апокалипсис. Митуна не слышал: он озирался вокруг, точно загнанный зверь, до невозможного широко распахнув глаза, ощерившись и, кажется, тихо рыча. — Не трожь! – зашипел он на протянувшую было руку Аранею. Из-за спин Меулин и Руфио пролез Кронус, вероятно, чтобы предложить свои услуги по оживлению, но, увидев труп, зажал ладонями рот и поспешно ретировался. — Как всегда, всё приходится делать мне, — вздохнула Поррим. – Хорусс, будь добр, придержи убитого горем несчастного, пока он не натворил бед. Хорусс открыл было рот, чтобы протестовать против непонятно что возомнившей низшекровки, понял, что случай не тот, и без труда заломил назад руки вырывающемуся и сквернословящему Митуне. Поррим же грациозно и чуть более страстно, чем требовали обстоятельства, припала к губам Латулы. — Остаётся дождаться, когда прилетит её снобличие, и она снова будет с нами. Что, конечно, не отменяет проблемы в виде отсутствующей Скайи и перешедшего в режим убийцы Курлоза, — обманчиво спокойным голосом констатировала Аранея. Откуда-то сзади послышалось нечто среднее между ворчанием и стоном. — Опа, Вантас проснулся, а я про него забыть успела, — раздражённо вздохнула Миина. — Он меня убил… убил! – Канкри ошарашенно вцепился в свой свитер, как будто там вот-вот должны были расползтись кровавые пятна. — Спокуха, проповедничек, сегодня убили не тебя. Хотя могу это исправить. На возникший под его носом трезубец Канкри внимания не обратил. — Что мррроизошло? — Полагаю, что-то с его снобличием. Это был Курлоз, не так ли? – поинтересовалась Аранея. — Что, Курлоз? Нет, не он. Моё снобличье привёл в негодность представитель криминального элемента дерситских панцирников с нелегальным, прошу заметить, холодным оружием, — Канкри отдышался и вновь стал похож на привычного себя. — Джек Нуар, — перевёл Хорусс. – Что ему понадобилось на Проспите? — Угу, все знают, что Проспит – для неудачников, — зевнула Миина. — Я стал свидетелем того, как он ликвидировал снобличье Латулы, и счёл нужным вмешаться, но силы оказались неравны. Смею также предположить, что видел неподалёку мёртвые тела Поррим и Руфио. Извиняюсь, если задел чьи-то чувства разговорами о смерти. Остальные девять троллей потрясённо молчали, пришедший в себя после приступа Митуна беззвучно плакал. — Значит, Латула не вемрррнётся, — всхлипнула Меулин. — Я сама вот этим трезубцем проткну убульдка Макару и Джека Нуара с ним заодно, — прошипела Миина. – Особенно если они и на Дерсе мокрые делишки мутят. Нихрена не поверю, что панцирник полез мочить обитателей планеты лузеров без заказа. — Что? Что-то случилось с Латулой и здесь? – Канкри торопливо вскочил на ноги, увидев безвольное тело, над которым вновь нависла согбённая, трясущаяся от рыданий фигура Митуны. – Я… я не знаю, какие слова приемлемы в данной ситуации… — растерянно лепетал он, не решаясь подойти, не решаясь попрощаться. Все промолчали. Никто не высказал главного – теперь смерть стала окончательной и неизбежной. Никакой запасной жизни, никаких богоуровней – только бесцельное существование в страхе и недоверии в обречённом Медиуме со взорванной Скайей.

Двенадцать ржавокровок хотели с места сдвинуться, Один им под ноги упал, и стало их одиннадцать.