Двенадцать

— Митуна мёртв. Я увидел весьма странное графическое послание от него и проверил, так ли это, с сервера Латулы. Теперь моя очередь, да? – криво усмехнулся Хорусс, глядя на непривычно серьёзного Руфио. Они стояли посреди зарослей засохшего, побуревшего бамбука – именно тут Руфио нашёл своего мейтсприта, когда проснулся. Стояла неестественная тишина. Кроме двух голосов, нарушать её было нечему: ни дуновения ветра, ни стука, ни шороха. Только песок, безжизненные растения, иней на поломанных стеблях – и одинокая радужная трещина на чёрном горизонте, будто пробравшаяся из потустороннего мира. — Это я д-должен был спросить у тебя… — Ты же знаешь, что я не смогу тебя убить. Впрочем, ты знаешь и то, что маньяком я не был. Я вполне готов принять смерть, тем более из твоих рук, но скажи мне одно: зачем? — Т-ты не сможешь меня убить только потому, что я бессмертен! — Если бы это было так, то, как ты думаешь, помог бы я тебе получить богоуровень? — Я не знаю, почему ты это сделал… может, какая-то часть тебя захотела меня защитить, чтобы ты не смог убить меня… или просто ты не собирался следовать последним строфам… — Ты не заставишь меня считать себя виновным. Убей меня, если хочешь. Останься со мной, если хочешь – мне без разницы, что ты прикончил десять ни в чём не повинных троллей. Эта временная линия больше не имеет значения. — Мне не без разницы, что это сделал ты! — Не сделал, — Хорусс снял маску и закрыл глаза. – Решайся быстрее. Руфио был в смятении. Ему и правда казалось, что Хорусс невиновен, но читать по лицам – особенно по этому непрошибаемо-каменному лицу – он не умел. Он наверняка хочет ввести его в заблуждение. До того, как они начали встречаться, Хорусс называл его не иначе, как пренебрежительно – инфантилом, дурачком… Нет, он не инфантил и не дурак, он не поведётся на такое! Все остальные уже мертвы, они не могут быть виновными. Он, Руфио, сам видел их пустые мёртвые глаза. И во имя Предков… он отомстит за них. Лицо Хорусса не изменилось, когда его живот пронзила пика. Он бесшумно повалился на землю, а сверху на него посыпались сухие листья бамбука.

Двое ржавокровок блуждали средь долин, Второй пропал в густой траве, остался лишь один.

Всё, это конец. Оставалась только последняя строфа. Наверно, Хорусс планировал покончить с собой после того, как нашёл бы способ убить и его, Руфио, тоже. Не предполагал, что у него, такого мягкотелого, неспособного даже самостоятельно богоуровня достичь, хватит духу. Его план оборвался в самом конце. И всё-таки… всё-таки это был не Хорусс. Тогда кто, кто, страхоужасы его раздери? Да, Руфио, ты только что убил того, кто любил тебя больше собственной жизни, так, может, ты и остальных своих друзей тоже убил? Ты же на это способен, видишь же, что способен? Нет, он бы помнил, если бы провернул одиннадцать идеальных схем. Большую часть времени он просто находился совершенно в другом месте, помутнений разума у него не было, он не Митуна… но ведь только он, Руфио, знал наизусть злосчастную считалочку, причём в обоих вариантах, так что больше некому было! Может, он действительно приказал осуществить план Джеку Нуару, а потом забыл? Бред, бред, он же сам видел, когда летал с Хоруссом на Дерс, что все панцирники спят беспробудным сном! Он вспоминал смерти всех своих друзей. Представлял себя с их кровью на руках, оливковой, фиолетовой, алой, но не мог, не мог, он видел только, как ладони покрываются несмываемыми пятнами цвета индиго, пока к ногам подбиралась такая же лужа крови – настоящей, не воображаемой, как та, что на руках. Мыло и верёвка, как говорится в финале стихотворения? Нет, он всё равно не сможет, вопреки всему не сможет, даже теперь, да и много было бы смысла в этом? Он же бессмертен, с какого перепуга ему вообще пришла в голову мысль стать бессмертным в обречённой линии времени? — Твоя смерть будет справедливой. Ты же это знаешь. Голос прозвучал за спиной, но Руфио тут же его узнал. На него накатило странное спокойствие и умиротворение. Может, это его бред, может, он сошёл с ума… нет. Он был близок к этому, но не успел. Вообще странно, что эта простая мысль не пришла в голову ему. Да что там ему – никому из остальных, а ведь были среди них тролли намного умнее его. Это же было… элементарно. Руфио не стал оборачиваться. — Знаю. И за то, что я сделал только что, и за то, что… делал всегда? Ну, не всегда, но… ай, неважно. Заканчивай. Петля захлестнула его шею, в спину упёрлась чужая ступня. Дирижёр, мастерски доигравший оперу до конца, убил последнего своего музыканта – прозвучала финальная нота.

Последний ржавокровка не смог облегчить боль, Взял мыло и верёвку… ну что ж, теперь их ноль.

*** Ведьма Времени, Дамара Мегидо, довольно обозревала творение своих рук. В первый раз блестящий план накрылся очень быстро – первая жертва воскресла с помощью снобличья и всем разболтала, что в Медиуме появилась лишняя Дамара. Пришлось украсть у Заххака взрывчатые вещества и закончить дело раньше, чем планировалось. Во второй раз она сразу воспользовалась взрывчаткой и убрала снобличья одним махом. Не то третья, не то четвёртая жертва догадалась встретиться с кем-то из ещё живых в пузырях снов и немилосердно разрушила интригу. Ей приходилось брать на заметку множество мелочей. Поррим имела свойство превращаться в пьющую радугу – бросить подозрение на неё, тогда она не станет показываться раньше времени. Латула быстро угадывала личность кукловода – избавиться от неё первой. Пусть жертвы и не могли найти и поймать Дамару, но терялась вся цель замысловатой игры: пропахать между ними борозды непонимания и вражды, которые они сами охотно увеличат до бездонных пропастей. Находящегося в своём уме Митуну по той же причине следовало убирать одним из первых, а слабоумный опасен не был. Наполовину слабоумный, как выяснилось, тоже. Курлоз к концу сценария выходил из себя и сам приканчивал оставшихся в живых товарищей. После смерти Руфио Хорусс тоже устраивал зачистку – правда, куда более безболезненную и гуманную. Дамары из линий времени, где она уже окончательно сломалась под напором Миины, быстро находили её – видимо, из схожести мышления. А сколько раз она попадалась просто потому, что не там спряталась, не вовремя вышла из укрытия, отразилась в зеркале… Но подопытных Ведьме хватало с лихвой, времени – тем более. И вот наконец-то ей удалось без сучка, без задоринки доиграть пьесу до конца. О Властелин, как же весело прибираться в обречённых линиях времени. Хотя, пожалуй, её давно уже ждёт другой сюжет – сюжет, который писала не она, и который поэтому куда более уныл. Но что поделать, если именно он – тот самый, истинный, который приведёт к рождению её господина. Дамара хищно улыбнулась и активировала временные катушки. Медиум окончательно опустел.