Фокус

После полудня я особенно часто глядела на часы и ожидала конца лекции, перекидываясь неоднозначными взглядами с подчиненными. Мне с трудом удавалось скрыть напрашивающуюся на лицо улыбку, подобную ухмылке маньяка. То, что Стинг в роли джокера доставляет своим поведением мне кучу эмоций, стало обыденностью, что никогда не надоедала. Я готова вытворять с ним различные безумия до конца сроков моего обучения в «Фейри». — Нацу, Грей, сегодня только вы пойдете со мной, — предупредила я до начала занятий. — Мне кажется, или ты что-то задумала? — А это вас не касается. Отсидев отведенное для занятий время, я с двумя вальтами поторопились прочесывать все коридоры, чтобы найти искомую цель. Джокер не спеша выходил из аудитории, теряясь в толпе, и по пути забрел в уборную. Я показала знак пальцами, чтобы мои подчиненные разошлись по разным углам от двери и по очереди зашли в нее, выволочив оттуда Эвклифа на коленях. Стоять около мужского туалета я не стала и выбрала местом проведения ритуала издевательств раздевалку спортивного зала, предварительно написав вальтам оповещающий СМС. Почему-то с собой я прихватила металлическую швабру из комнаты инвентаря. Картина была странная: королева идет в пустующую раздевалку с шваброй в руках и улыбкой на лице. Однако весь кайф в том, что никто бы и слова поперек мне не сказал, пусть я даже голая пройдусь по двору университета. Через некоторое время Нацу пнул дверь ногой и помог Грею притащить сопротивляющегося джокера к моим ногам. Я заметила, как Стинг старался заехать кулаком по их лицам, но никак не бежать. Казалось, скажи ему кто добровольно прийти сюда, он бы не отказался. Я ту же представила себе, что все мои подчиненные исчезли, рядом никого не осталось, помочь мне некому, а ведь, не буду отрицать, моя власть заключается именно в этом: приказывать, пользоваться чужими силами для достижения собственных целей, надеяться на верность моих вальтов и дам. Не будь их у меня, то и ранг королевы не решает абсолютно ничего. Я почитаема, потому что у меня есть подчиненные и их сила, для которых мои слова — есть закон. Такие установления утвердились в «Фейри», с этим никто не мог спорить. Но вдруг в мое сознание закралась мысль: что если Нацу и Грей прямо сейчас уйдут, не сказав ни слова. Возьмут и оставят меня, кинут, проще говоря, на волю случаю — а именно наедине с разъяренным Эвклифом. Что случиться со мной и моим хваленным рангом королевы? Стинг бы для начала ухмыльнулся, если бы не сразу кинулся меня убить. Я — главная причина его унижений. Что есть для человека унижение? Для такого, как он, — низкая участь быть сломленным, раздавленным и отвергнутым. Для такого, как он, — удар в лицо грязью, вечные потуги борьбы и отпора. Для такого, как он, — не страдания, а жажда мести. Стинг упивался бы моим страхом, который я бы попыталась спрятать за стеной безразличия, но он видел меня. Так видит только он, никто больше. По-моему, Эвклиф досконально изучил меня, и если я попрошу его рассказать обо мне, то он расставит по полкам ту информацию, которую я о себе даже не подозревала. Он уничтожит меня одним своим словом — я знаю это. Боже, этот человек очень страшен, и такая удача — что он стал джокером — выпала мне неслучайно. Наказание ли, везение? Стинг бы сделал свое дело медленно, надавил бы для начала на самые больные точки. От одной только мысли я хочу кончить. И это он тоже точно знает. Все точки на моем теле, которые прогнили насквозь насилием, дурными мыслями и похотью. Я стала зависимой — почему Стинг все знает обо мне? Он смотрел на меня в то время, как Нацу наносил удары по его животу. У него кровь стала сочиться из носа, боль отразилась на всем лице. Я не смогла удержаться и засмеялась как ненормальная. Таковая я и есть. Грей понял, что нужно остановиться, иначе джокер совсем сознание потеряет. На самом деле я велела с самого начала избить его до такого состояния, чтобы он не мог нормально двигаться и дать отпор. Движением руки я приказала им отпустить тело Стинга, и он, как ожидалось, повалился на пол. Его перетащили к стене, де находилась металлическая стойка с крючками для верхней одежды. — Уходите, — тихо бросила я, мои глаза, полные сумасшествия, меня выдали. — Так я был прав, — фыркнул Грей. — Ты что-то задумала? — Да, — стоя спиной к моим подчиненным, я не добилась бы от них того, чего хотела. Пришлось показаться им и обернуться, выпроваживая за порог раздевалки взмахами руки. Как же невыносимо сложно контролировать лицо, смех, дрожащие руки. — Я сказала прочь. Ваше дело сделано. Спасибо. Минуту погодя, они вышли. Я проверила, нет ли рядом подслушивающих ушей, и убедилась в безопасности. Осторожно закрыв железную дверь, я обратила внимание на Стинга, у которого голова до сих пор была опущена, и он не двигался. Отлично! Я вытащила из своего шкафчика занятную вещь, припрятанную для этого дня. В моих руках оказались наручники, а позже ни уже были защелкнуты на руке Стинга, а вторая, обогнув столб стойки, взяла в плен другую руку. Теперь он бы обездвижен. Прелесть! Я дважды дала ему легкую пощечину, приблизившись к его лицу настолько близко, насколько это возможно. И что же? Мои подчиненные действительно ушли, я одна. Королева осталась одна наедине с джокером. Я представляла себе незадолго до этого совершенно другие картины развития событий, но все совсем не так. Эвклиф не способен и сдвинуться с места, не то чтобы и тронуть меня. Какая нелепость! Я превосхожу его во всех аспектах. Пришлось ударить его по лицу еще раз. Стинг вроде бы зажмурился, отвернул голову и заскулил. Почему это действовало на меня так удушающе? Я придерживала его за подбородок, впервые так досконально и медленно изучая черты его лица. Он был слишком сильно избит, раны из прошлых издевательств не успевали заживать. Опустив руку пониже, к шее, и оголив ее, я лицезрела еще и синяки — совсем свежие. Будто его душили до посинения. Я была бы не против сама вцепиться в эту шею зубами или же руками и оставить на ней как можно больше следов. Я попробовала это сделать: кончиком языка провела по ключице вверх. Мне сносило крышу лишь из-за этой мелкой шалости. Я почувствовала вместе с возбуждением и то, что джокер очнулся. Резко отстранившись, я увидела, как он еле раскрыл глаза. Мой язык так и остался высунутым наружу. Я потихоньку стала тяжело дышать. — Что ты… — Стинг отклонился вбок, открывая еще больший доступ к своей шее. Во мне проснулись вампирские инстинкты, и я вновь примкнула к его коже, за что в конечном итоге получила удар его подбородком по голове. — Эй, лучше не трожь меня, шлюха. Наручники звонко брякнули за его спиной, и этот звук пришелся кувалдой по моим нервам. Меня ведь легко вывести из себя. Но сейчас я просто взорвалась: Стинг был спокоен, почти не делал лишних движений, будто будучи скованным он все равно был способен дать отпор. — Я ведь еще девственница, — театрально обиженно пробормотала я, прислонив указательный палец к губе и смотря в пол. Когда я подняла взгляд на него, то увидела лишь пофигизм на мою персону и действия. — Шучу конечно. После этих слов я не стала ждать ответа: резко уселась на его ноги и расстегнула ширинку, стащила ремень, припустила серые брюки. — Скажи-ка, — стала я говорить, водя рукой по его члену. Оставалось только стащить трусы. Я потерлась об его ноги, покрепче держа их в неподвижном состоянии, и прислонилась к его лбу своим лбом. — Почему ты у нас такой гордый парень, м? Почему не сдаешься? Почему не просишь пощады? Ты не глупый мальчик и понимаешь, что после этого хуже будет. И все равно. Мне не понравилась его улыбка — она была очень опасной, всесожигающей, уничтожающей всякий настрой. Чтобы ее убрать, я надавила на его половой орган, чем вызвала у него напряжение во всем теле. Я главенствовала в этой ситуации, мне решать, когда джокеру улыбаться, а когда мучиться в агонии. Поняв, что ответа таки не дождусь, я позволила себе приняться за дело. Пальцами я ухватилась за краешки нижнего белья и стянула его вниз. Стинг осознал, что происходит, и зашевелился в тщетных попытках остановить меня. Что ему было омерзительнее: минет или то, что его делаю я? У меня не было особого опыта в подобных делах, поэтому в силу вошла импровизация и мои эмоции, которые тут же скрутило в прочный узел внизу живота. Я дотронулась языком до головки члена, осторожными движениями водя его туда-сюда, затем стала делать круговые движения и захватила ртом весь орган. Меня затрясло от ощущений, слеза напросилась на глаз. Какое-то время я не двигалась, приходила в себя. Подхватив рукой ту часть плоти, которую я не могла вобрать в рот, в силу того, что у этого идиота просто непростительно огромный член, я втянулась в постепенно нарастающий ритм движений. Челка мешала посмотреть на лицо джокера, но я не останавливалась, упиваясь тихими стонами сверху. О чем он думал? Что хотел прямо сейчас со мной сделать? Убить, изнасиловать, избить, задушить, выпороть, связать, заткнуть? Щемит в груди от всех этих мыслей, отчего я настойчивее двигаю языком и быстрее головой. Язык свободно скользил по коже, от долгого трения я чувствовала шершавости. Я почти не могла дышать в этом бешеном стуке сердца, кровь приливала к голове, и, кажется, у меня здорово поднялась температура. Он кончил мне в рот, но я не смогла проглотить, реакция тошноты поразила горло. Я закашлялась, выплевывая густую жидкость, по всей мое руке и губам стекала сперма. Я все же хотела попробовать ее на вкус и слизала немного со рта. Стинг закрытыми глазами стиснул зубы. Я видела, как он дрожит и часто дышит — как и я. Надеюсь, он запомнит этот момент надолго — как и я. — Я лишь хотела задать тебе тот вопрос. А ты вот до чего меня довел, — протирая руки, встала и произнесла я необъяснимо сладким довольным голосом. Мои трусы были полностью мокрыми, отчего ноги плотнее сжимались друг к другу. Эвклиф не отвечал — никогда. Это бесило. Связанным тут его оставлять было нельзя, тем более запачканным в сперме. — Ненавидишь меня? — Удивление в моем голосе ошеломило меня, хоть спросила специально. — Сгинь, сука. — Он мрачно обратился ко мне. Возможно, он хотел ещё что-то сказать, но этого не случилось. Зато мне срочно захотелось узнать, что же именно. Будто от этого зависела моя жизнь. — Верно, ненавидь меня ещё больше, — вместо желаемого ответила я. Я подошла к нему и резко поцеловала в губы, однако мне показалось, что и тут Стинг взял на себя всю инициативу. Не знаю почему, но я не могла оторваться от него, когда того захотела. Успев развязать и забрать галстук Стинга, я стала связывать им его же руки. Попрочнее затянув узел и вытащив ключ от наручников, я расстегнула их и быстро забросила все игрушки в сумку. Пока Эвклиф понял мой план и попытался высвободиться из туго затянутой плотной ткани, я успела попрощаться с ним, напоследок глядя на его усиленные потуги вырвать руки из чертового галстука, и убежала из университета.