Трое в дирижабле, не считая собаки

Когда они поднялись на нужную высоту, Эстебарр забеспокоился. Встал, стараясь не раскачивать гондолу, попросил Саймона остановить движение и долго приглядывался, склоняя голову то так, то эдак. Сходство с собакой в этот момент было просто ошеломительным. Наконец, он решился и указал направление. – Пр’ пр’враащ’ниии мы и’лучаа’м мааг’ю. В ам’лееетее б’лоо схожее соч’тааан’е. – Эстебарр остановился, убедился, что люди его поняли, сделал несколько глотательных движений, разминая непослушное горло, и продолжил: – Я пер’кинуус’ пряяям’ во вр’мяя перех’даа. Деерж’теес’ ряяяд’м. – Обнимашечки? – радостно заулыбался Эрминьо и игриво подвигал бровями. Похоже, он входил во вкус и дразнил Эстебарра все откровеннее. Оборотень в свою очередь начал к этому привыкать и только фыркнул. Клара закатила глаза, отстегнула свою юбку и сунула ее Эстебарру. – Как перекинетесь – обернете вокруг бедер. Раз уж ничего другого у нас нет. И вот тут Эстебарр привычно смутился, а Эрминьо захохотал, как гиена. Саймон посмотрел на этих двоих и вдруг подумал, что был бы счастлив вот так же легко и как-то интимно пикироваться с Кларой. Конечно же, он ни на что не рассчитывал с самого начала, но робко надеялся, что совместное приключение сблизит их, сделает хотя бы друзьями. Но баронесса отказала ему даже в такой малости. Сухой тон, отстраненный взгляд, да и держалась она с ним подчеркнуто вежливо, редко обращаясь напрямую. Теперь Саймон был лишен даже ее снисходительного покровительства. Словно где-то прокололся, сделал что-то не то. Но что? Он же старался как лучше, проявил себя. Не все, конечно, получилось, как должно было быть, но в том нет его вины. Планы хороши только на бумаге. А в жизни нельзя предугадать всего. И Клара должна это понимать как никто, с ее-то профессией. Так почему ее сердцу милее эти испанцы, которые даже не могли оценить по достоинству ее женственность, изящество фигуры и красоту этих восхитительно рыжих волос? А были увлечены исключительно друг другом! Саймон торопливо сморгнул, сейчас не место удушающей ревности. Сначала надо выбраться отсюда, а потом уже разобраться и в себе, и в желаниях любимой женщины. Тем более они уже близко. Эстебарр предупреждающе рявкнул, поднялся на задние ноги и, удерживая равновесие, обнял людей своими длинными руками-лапами. Саймон оказался прижат к спине Клары, решил, что это хороший знак и закрыл глаза. У него точно еще будет шанс все исправить. Возвращение в родной мир получилось таким же беспамятным: они очнулись почти одновременно от свиста ветра и пронизывающего холода. Шлюпка, выработав весь свой небогатый ресурс, неспешно падала вниз. Эстебарр, уже в человеческом обличье, полуголый и похожий на дикаря, спешно скидывал балласт с левого борта, выравнивая крен. И почему только сейчас, глядя на его уверенные движения, Саймон понял, как много Эстебарр знает об аэростатах? Ведь и раньше, интересуясь устройством «Левиафана», оборотень задавал очень правильные вопросы, и шлюпку собирать он помогал довольно толково. Саймон был просто ослеплен собственными способностями и излишне самоуверен. Но этот тихушник провел их всех – вон как ловко притворялся человеком! А чтобы Эстебарр и впредь не путался под ногами, мешая ему и Кларе, его будет совсем нетрудно устранить. Достаточно только намекнуть службе безопасности в первом же городе, куда они попадут. И если попадут… Корзина опять угрожающе накренилась – лопнул один из тросов, удерживающих купол. Саймон подхватил трепещущий конец, и подошедший Эстебарр принялся затягивать узел – силы в его руках было гораздо больше. Совместными усилиями им все-таки удалось посадить шлюпку довольно мягко: ее немного протащило днищем по кустарнику, а потом она прочно врылась в небольшой холм. На земле их уже ждали – несколько карет скорой помощи мчались навстречу. – Ух, черт возьми! Мы все-таки сделали это! – Саймон счастливо улыбался, приветственно вскидывая руки вверх, и почти пританцовывал от радости. – Не мы, а вы, Монти, – сказала Клара. Саймон хотел уж было раздуться от гордости, но его насторожил тон, которым она это произнесла. Совсем непохоже, что она его хвалила. Он растерянно повернул голову в ту сторону, куда, прищурившись от солнца, смотрела баронесса. Оказалось, они выпали из загадочного безвременья недалеко от места крушения «Левиафана». Вокруг его останков суетилось множество людей разных спасательных служб, были даже разыскные собаки, которые обучены искать пострадавших в завалах. – Довольно странно опять увидеть его обломки здесь, вы не находите? – Саймон передернул плечами. Как бы он ни упирался и не протестовал о главенстве науки над магией – в этой ситуации было что-то жуткое и необъяснимое. – Отчего же? – ядовито спросила баронесса и подошла к Саймону очень близко. – Хотя наверно вам было бы удобнее, если бы «Левиафан» и правда исчез без следа. А так… Его ведь могут и найти, если будут знать, что искать. Колесо среднего распределительного вала, да? Немного не та форма и отсутствие пары деталей. – Что? Откуда вы?.. Ах да… Любознательный пес донес о наших прогулках. Черт, – Саймон стащил гогглы с головы и растрепал шевелюру. Он так и знал, чувствовал, что от оборотня нужно избавиться. Но не успел. Эстебарр все разболтал, поэтому Клара отдалилась. – Зачем? – глухо выдохнула Клара. – Это работа, в которой я хорош. Очень хорош. Вы-то должны понимать... – она обязательно должна понять, не бывает тайных агентов с чистыми руками. Саймон хотел все объяснить: – Ну и риск, конечно же. Он есть везде. Все должно было быть не так. Кто же знал, что «Левиафан» попадет в бурю? Никто не должен был пострадать. Просто небольшие неполадки при взлете в следующем порту, круиз бы отменили, а «Левиафан» признали бы технически несовершенным. Прокол конструкторов, заводской брак, да мало ли! Они никогда бы не нашли причину. – Вам заплатили конкуренты компании, создавшей «Левиафан»? За саботаж? – уточнила Клара, теребя карман на своем поясе. То открывала, то закрывала его. Это отвлекало внимание, злило. Потому что Клара не хотела его понимать. А тут еще ненавистная псина подошла ближе, нависая своим огромным, опасным телом. – Деньги не хуже других, когда есть возможность применить свои знания! – выпалил Саймон, голос сорвался и дал петуха. И да, он не жалел, что согласился на это предложение. В конце концов, он сам сказал, всегда есть риск. И быть пойманным – тоже. Обидно было лишь, что его загнал в западню какой-то дремучий реликт, пережиток прошлого. Смешно сказать, даже не человек, обладающий интеллектом, сопоставимым по уровню, а существо с магическими способностями. Какая ирония, и эту неблагодарную тварь он спас! Саймон напрасно накрутил себя и не сдержался, выкрикивая мысли вслух: – И именно благодаря моим знаниям вы живы! Я спас вас. Спас вас всех! И если бы не ты… ты… Спазм перехватил ему горло, он злобно ткнул Эстебарра пальцем в солнечное сплетение, а Клара воспользовалась этим, чтобы захлестнуть на его руках свою ловчую сеть, скрученную в этот раз наподобие наручников. Запястья неприятно сдавило, и Саймон обреченно зашипел, дергая руками. – А выдали вы себя еще раньше, Саймон. – в их разговор вдруг вклинился Эрминьо, и сделал это так раздражающе лениво, будто они тут обсуждали погоду, – Ваш перстень… Такой носят студенты, с отличием окончившие Кембридж, а в первый день вы появились за столом в оксфордской жилетке. Это несоответствие насторожило меня, и Эстебарр по моей просьбе присматривал за вами. – Когда они мне рассказали, там... в красной пустыне, и я сложила картинку... О-о-о-о-о… Я была готова разорвать вас! – Клара дернула наручниками, доставляя Саймону боль и скалясь немного безумно, и от этого становясь еще очаровательнее, – меня убедили сохранить вашу никчемную жизнь, вашу гнилую душонку. Потому что вы были полезны. Теперь я просто выкину вас, как ненужную вещь. Как вы выкинули почти тысячу человеческих жизней и даже не понимаете этого! – баронесса размахнулась и со всей силы ударила кулаком в его лицо. Саймон всхлипнул и повалился наземь. Из разбитого рта хлынула кровь, густая, отдающая железом. Он любил этот кисловатый привкус металла, но только не сейчас. Потому что Клара была по-прежнему недоступна, не слышала ни единого его слова. Потому что Клара слепо следовала дурацким правилам о том, что хорошо и что плохо. Там, глубоко внутри, где болело гораздо сильнее лопнувшей губы, он еще сопротивлялся, еще не верил, что его возлюбленная оказалась настолько банальна и ограниченна. И клял себя за косноязычие, за то, что не обладал ораторским мастерством и не мог убедить ее в том, что поступал как нужно. Добросовестно делал свою работу, помогал тем, кого считал своими друзьями и любил ее. Так верно и так безнадежно. А Клара ускользала от него все дальше, растворяясь в дымке. Мечта, так и не ставшая реальностью. Когда приехавшие вместе с врачами карабинеры заталкивали преступника в свою паровую карету, он отчаянно плакал навзрыд. А тайный агент, что поймала его, с брезгливостью стряхивала кровь с расцарапанных костяшек.