Бешеные хлопки в невиданном прежде соревновании перегнали скорость издаваемых парнишей стонов. Его порочные вздохи звонко проходили стенки небольшой квартиры на радость докучливых соседей. Искушенный, пылающим жаром человеческой харизмы, юноша жадно глотал любой толчок в своё раскаленное тело. — Ещё.. — впопыхах зашептал итальянец, припоминая под нос строфу из молитвы к Святой Марии. — Глубже! — задыхаясь, вскрикнул он. — Да.. — тихо вырвалось в следом за ещё одним: “Да!”. Казалось словно огонь инквизиции с ведьминского костра перебрался в постель. Южанин хватался за простынь, за чужую спину, за край кровати, за собственное тело. Его пухлые от поцелуев губы не отказывали ни в одном желании. — Вот тут, — указал искуситель на живот, изгибаясь и невинно прикусывая пальчик. — Он так вибрирует.. — юноша забрал загорелые руки с собственных бедер. — Не останавливайся. А-ах! Чёрт! Д-да! — прорычал в подушку громкий обольститель. Загорелые руки скользнули вдоль бледного тела. Итальянец не скрывал своей любви к грубому сексу, которой так щедро одарил его актив. Каштановые волосы задержались между пальцами. Его оттянули. Его укусили в плечо. Ему разрешили кончить. — Н-нет, не доставай.. — мольвено попросил тот, хватаясь за ощущение буквальной пустоты внутри себя. Совратитель потянулся к исцарапанной спине развернутого любовника, обвивая того желанием своего пьяного тела. Тот заметил как в сторону полетел использованный презерватив и с ужасом спохватился, оттягивая назад свою “добычу”. — Лежи, — буквально приказал Ловино, усаживаясь на растерянную пассию. — Я сказал лежать, — блеснул глазками тот. Варгас пошло усмехнулся, медленно потираясь об член своими бедрами. — Тебе же тоже нравится, — хихикнул грязнуля, обращая внимания на скинутые у кровати штаны. Эти пальцы в гармонии бы смотрелись с сигаретой, но вместо неё Лови предпочитал нечто иное. — Так не оставляй эту пустоту, — зашептал извратник, касаясь растянутого ануса, — так просто. Ммм, п-после первого раза, — итальянец взял в рот край уже открытой упаковки второй защиты, опускаясь всё ниже..
— Ч-что? — в искренней растерянности глаза невольно последовали возникшему за спиной образу. — Из всей коробки использовано лишь две резинки, так что достоверно узнать не выйдет…Всё происходит в стиле самых грязных фантазий Ловино. Итальянец завязывает руки партнёра над головой ремнем. Он самостоятельно скачет на стоячем органе, пока ему не надоедает. — Хей, — игриво произнес пассив, облизывая щечку. — Я хочу тебя, — он двигает задницей вправо и влево. Медленно оставляя дорожку смазки на органе любовника после проникновения. — Я хочу тебя полностью, — пару раз вздрачивает любовнику итальянец, который в своём желании снимает контрацептив. — Так что нам это не нужно, верно? — хихикает извращенец, по новой вскакивая на горячее местечко.
— ...но по моим подсчетам выходит число “восемь”. — Т-ты.. — дрожащим тембом протянул тонюсенький голос, перед шумной бурей. — С-сколько?! — я встретился лицом к лицу с темноволосой реальностью. — Ты что зверь в период спаривания?! — Чего?! Я ещё в самом начале собирался остановиться! — Ну так что не остановился, придурок?! — молящий голос сорвался на крик.Потные руки скользят вдоль холодной стены. Спинка спальной фурнитуры стукает соседям, пока парень кричит просьбы хозяину квартиры. Красные от шлепков бедра самостоятельно насаживаются. По спине стекает пару капель пота, которые так бережно слизывает кончик языка. Ловино оборачивает собственное лицо в сторону. Его грязный взгляд вызывающе оглядывает противоположный. — М-м-м, — протягивает Ловино. — Папочка, а ты можешь жестче?
— Господи.. — в неверовании со стороны в сторону стал крутить голову. — Нет. Скажи что ничего не было. Скажи, что меня избили, что это лишь драматический сериал. Но не.. Неееет. — Ловино, — собеседник в неком сочувствие свёл брови. — Разве было так плохо, что ты дал право отрицать случившееся? Тебе и вправду было ужасно до болезненной жалобы теперь? Партнер невесомо постиг обезумевшей агонии разума лишь нежно касаясь красной щеки. Рельефные подушечки квадратных пальцев ласково обвили линии скул, после чего касание дерзко прервали. Обозленная рука со стороны очертила границы дозволенного своим ударным хлопком. — То, что я тебе вчера позволил делать – ничего не значит, — фигура итальянца одиноко обвилась тканью постельного белья. — Усекни это до того, как я закончу принимать ванную. К истине, меня передернуло еще на полпути до душевой. Слабое тело в ломке сложилось пополам, в дрожь омертвело и с болью отекло. Особенно вздутый живот, к которому в один момент появилось странное ощущение вытекающей из ануса жидкости.Вряд-ли бы зад покраснел от стыда, который творил хозяин тела. Скорее всего это от постоянных шлепков, которые вот уже не первый час непрерывно звучали в комнате. — Глубже, папуль, — бессовестно использовал новую кличку итальянец. — Разве этот агрегат не способен на большее? — стал невинно теребить прядь каштановых волос на чужой голове тот. — А ведь кроме меня у него не найдётся сучек получше. Ах! — вздрогнул от грубого толчка безнравственный. — Ну же! Вот так, сладкий. Да! — сквозь зубы прорычал южанин, откидывая голову назад. — Трахни меня, слышишь? — с рыком протянул потливый. — Трахни меня глубже, — заводил партнёра не церемонный Ловино. — Да! Кончи. Кончи во внутрь! — прокричал пассив. — Это опасно.. — затуманено, но беспокойно прошептал охрипший и вовсе растрепанный фаворит. — Тшш, — с ухмылкой коснулся пальчиком чужих губ демоненок. — Это секс или урок ОБЖ? — поцеловал пухлую красноту уст итальяшка.
Это фиаско. Провал, что признавался на все сто. Особенно в моменты позорной участи на чужих руках, когда актив, словно жених, обхватил юное тело студента. Такое приключение не смоет холодный душ, вряд-ли простит священник, а о понимающем слове Божьем и подавно не стоит говорить. Почему вспомнил о церковном? Это из-за того, что я столь смущенно опускал глаза с лица силача на грудной крест? Секс с верующим католиком не входил в экзотические фантазии, впрочем ровным счетом как и эти мелкие отметины на коже. — Ты что совсем сдерживаться не умеешь?! — прокричал замечающий огромный засос на плече я.Непристойный открыто выражал удовольствие, извивая своё голое тело под чужим весом, выкрикивая пошлости, не сдерживая собственные слюни и умоляя. Моля про большее, про непотребное, про властное. — Оставь... — опустил с плеча халат в ванной принимающий. — Я хочу твою отметину, ну же, — прикусил губу прямо перед зеркалом сексуальный.
Хорошо, что “извращенец” никак не отреагировал. Надеюсь, он даже не обратил внимания на мой вопль ибо так стыдливо вспыхнули щеки уже не впервый раз. Никогда не чувствовал столь яркого желание покинуть место. Хотелось убежать, спрятаться, провалиться и упасть, хотя почему же никогда? Мои, на радость, не изрезанные лезвием, руки с силой сжали край раковины. Убитые бессонницей глаза медленно обвели край зеркала. Я выглядел жалко. Очень жалко. Упиваться пряным вкусом выпивки со льдом, выслушивать бредовый подкаты и оглушать боль танцем под мерзкие хиты… Мой мир остановился с последним словом “люблю”. Мне хотелось перестать дышать как пустая кукла. Хотелось ощутить полноту чувств, а в итоге схватился за самый подходящий член. Веки окропились соленым ручьем горечи. Мне больно? Да. Мне очень больно. Мне так сильно больно. Мне безумно больно! Я придушено ударил белоснежную керамику, опускаясь на колени. Глотая блевоту и ком недосказанности миру, дополз до унитаза и проблевался со вкусами позавчерашнего омлета. Тогда в голове крутилось множество вопросов. Есть ли сейчас место жалости? Могу ли я стать жертвой? Должен ли я извиниться или стоит притвориться словно этой ночи не было? Мне оправдаться или оправдать? Как будет правильно поступить в подобной ситуации? Найдутся ли силы забыть лучший секс в жизни? Из-за похмелья или же из-за глупости, моя голова не придумала варианта лучше, чем сбежать. Не оставалось ничего, как принять душ и слинять. В одном я уж точно был прав. “Кроме меня у него не найдётся сучек получше”. Ну а что я мог ещё сделать? Меня и на одного слова не хватит, запас исчерпал себя… на полу? В ванной? На балконе? — А! Не смей больше и вспоминать об этом, мудак, — умирающе провозглашал, падая на корточки посреди улицы. — Как ты до такого додумался вообще? Как? А вот так. Словно ты забыл, королева драмы.— А-ха-ха! П-поздровляю! — без гордости выдал собеседник после столь затянутой паузы, цепляясь за вид в стороне. — К-как неожиданно, — опустил глаза, захлебываясь соплями за шарфом тот. — Ещё как! Я и сам не ожидал! — радушно засмеялся осчастливленный мужчина. — О! Точно, ты ведь хотел что-то сказать. Я тебя внимательно слушаю, друг. — Д-да. Точно. Я.. Мне.. Мне нужно в туалет. Ужасно приспичило. Ты пока тут полюбуйся, а я побегу вперед, — тут же стал увиливать отверженный и так и не признанный. — Нет-нет, продолжай, я уверен это было что-то важное, — схватил холодную руку Габриэль. — Не трогай, — дернулся с агрессией беседчик, поднимая несчастные глаза. — Я же сказал, что мне нужно идти, — обернулся уверенный в своём исчезновении, тихо проговаривая под нос, что-то вроде: — С Новым годом.
Господи, а если подумать эта сцена могла выглядеть куда красивее. Злобный автор, явно поленился подкинуть мне на язык парочку умных фраз. Да и от пафоса хуже не стало бы. — М-да.. — глубоко выдохнул я, просто хватаясь за ограждение на набережной. — Побег это моё второе имя, — тяжело хихикнул, совершенно этим не гордясь. Два слова. Нытье страдающего. Что тогда, что сейчас, что когда я вернулся в общежитие и проторчал там весь день без попытки буквально встать из кровати. Помню, только под вечер на тело улеглось приличное одеяние из рубашки синего цвета и обычных джинс. Ноги самостоятельно повели сознание в сторону шумного клуба, на пороге которого оно так и осталось. Я пил всё. Пил, не рассуждая о том, что вряд-ли даже за половину выпитого смогу расплатиться. Пил, так и не полюбив обжигающую горечь послевкусия алкоголя. Пил, не убивая боль в середине груди, а просто заливая мысли о ней. Как глупы те люди, что ищут утешения в алкоголе. Как глуп я.— Хей.. — сильная хватка коснулась плеча. Я уже было подумал что это охранник и меня вот-вот выведут из зала, но ожидания категорически не оправдали себя. — Ловино, это ты? — ласково отозвался кто-то приятный. — Ловино? Почему ты тут? Габриэль. Это был он. Загорелый, высокий брюнет с бархатным голосом и слегка непослушными прядями. Он звал меня. Этот искуситель, этот южный черт на которого я без задней мысли повёлся, забывая что только у демона зелёные глаза.
— Фернандес.. — проговорил последнее слово из мыслей вслух. — Ты ведь сам сопротивлялся поначалу, так почему? Почему ты сломался тогда в машине?Он заплатил за меня, взял за руку и повёл на выход больше так и не проронив ни одного слова. Компания Антонио потом даже не вспомнит пропал ли тот, а я не вспомню: был ли тем пропавшим человеком Карьедо. Мы сели в такси с перегородкой между передними и задними сиденьями. Я уложил голову на плечо, томно вдыхая аромат шеи. Руки полезли к торсу, а нога забралась поверх чужой. Мои губы впервые прошептали что-то из типичных фраз об аромате. Я поцеловал шею и щеку, полез к губам, но там же и был остановлен. Изумрудные глаза с сомнением смотрели на меня. Антонио что-то перечил о нетрезвости, о том, как ему сложно будет сдерживаться.. Но мне было видно КАК ему сложно сдерживаться. Вот и.. Нас спаткала удача и страсть. Мы отдались друг другу в агонии этого желания.
А дальше.. А дальше у меня был лучший в жизни секс с братом моей первой любви.