Песнь Красной Малиновки

Брюнетка? русая? Не знаю, а волос Я ль не ласкал ее? А имя? В нем слилось Со звучным нежное, цветущее с отцветшим… Поль Верлен, «Сон, с которым я сроднился.»

На следующий день Тим решил не идти в бордель, вместо этого послав любимым подругам цветы и подарки. Но цель его была не в этом. Он поправил свой модный светлый костюм, к которому он только что приобрёл великолепные шляпу, перчатки и трость. Он словил на улице парнишку в красном пальто и жёлтом шарфе, закончившего раздавать газеты. — Малыш, есть минутка? Мальчик, черноволосый и голубоглазый, аж вскрикнул от испуга. — Не пугайся, малыш Билли. — Тим сел перед дитём на корточки. — Хочешь доллар за простое дельце? Билли Бэтсон, мальчик из многодетной семьи, кивнул. — Что угодно, сир. — кивнул он. — А что именно нужно? Тим достал из кармана пальто письмо с гербом Дрейков — голова дракона в розах. — Передай его Джейсону Питеру Тодду в третий полицейский участок, он здесь неподалёку. И скажи… «Роза пахнет Розой, хоть Розой назови её, хоть нет». Только никому, кроме мистера Тодда не говори, хорошо? — Тим заговорщически поднёс указательный палец к губам и протянул доллар. — Передай своей сестрёнке от меня привет и забери посылку на почте. Глаза Билли заблестели. — Вы всё-таки… — Она же хотела эту куклу. — улыбнулся Тим. — А теперь беги. Мальчонка убежал, сжимая послание, и Дрейк усмехнулся. И кто ещё чьим покровителем станет? Ричард, выслушивавший всю оставшуюся ночь до дрожи впечатленного Джейсона, и наутро продолжал успокаивать его и говорить, что так бывает с умелыми шлюхами. Тодд же, периодически выкапываясь из бумажек и поглядывая на часы, ворчал о том, что в сутках слишком много часов, и что так работать после такого отдыха просто кощунственно. К полудню эйфория выветрилась, и Джей с досадой обнаружил, что память, будь она неладна, вытерла все значимые подробности прошедшей ночи, оставив на память лишь въедливый запах и короткое ласковое имя его ночного приключения. Грэйсон сдал за него отчёт комиссару Гордону и довольно устроился на стуле рядом, покручивая меж пальцев гусиное перо. — Смотрю, ты уже остыл в своей любви, а, братишка? Тодд показал ему неприличный жест и потер глаза, зевая: — Пойдем-ка на перекур. Это скрипение отовсюду меня убаюкивает. Дик согласно кивнул и поволок напарника на улицу, благо, погода ещё позволяла курить неподалёку от главного входа. Джейсон достал папиросу из портсигара и прикурил от спичек, щурясь на слишком ярком солнце и теряясь в уличных звуках. Кто же он — этот загадочный Тим, носящий женскую одежду и пахнущий розами? Может, стоило попробовать разыскать его в выходной день. До пятницы ещё слишком далеко, а Джейсон не мог ждать, он никогда не был терпеливым мальчиком, за что и получал постоянно на орехи. Мальчишка-бродяга зачем-то таскался неподалёку, будто бы боялся зайти внутрь участка, но оно и ясно: никогда не знаешь, запрут тебя в клетку, как бездомного, или нет. Тодд улыбнулся и затянулся поглубже, продолжая наблюдать за сорванцом в нелепом желтом шарфе. Билли набрал в лёгкие побольше воздуха. Он не может был подвести своего благодетеля! Ведь благодаря ему Билли вместе со своей сестрёнкой Мэри не умерли зимой от холода и болезни, как это часто случалось здесь с детьми. — И-извините… — мальчонка, сжимая письмо, подошёл к двум курящим полицейским. Грэйсон и Тодд переглянулись. — Тебе чего, малой? — ласково спросил Ричард мальчонку, и тому явно стало легче.  — Кто из вас мистер Тодд? У меня письмо от моего п-покровителя… — когда Грэйсон указал на курящего товарища, Билли подал письмо Джейсону, и когда тот нагнулся, мальчишка ему шепнул заветную фразу: — Роза пахнет Розой, хоть Розой назови её, хоть нет. После чего почтительно отвесил поклоны и побежал дальше — виконт увидел убегающего с посылкой из почты мальчика сидя в салоне, и улыбнулся, поднося ко рту чашку чая и открывая свежий номер Готэм Глоуб. — Дружище, на тебе лица нет, — Дик проводил взглядом мальчонку и обернулся на Джейсона, который от волнения даже забыл, что курит. Бумага была плотная, гербовая, но Джейсон и так знал, от кого это письмо. Сердце бешено заколотилось, а сон как рукой сняло, но он не мог себе позволить читать столь интимную записку при любопытном Дике, поэтому решил потерпеть до дома, но на душе стало как-то сразу спокойнее. Значит, это точно был не сон, и теперь он с легкостью отыщет свою принцессу в этом огромном городе, или он не помощник детектива. — Пойдём, — коротко он бросил Дику, прижимая к груди заветную бумажку и направляясь обратно в участок. — Поскорее бы этот день закончился. «Джейсон… Я всю ночь не могу уснуть, вспоминая события прошедшей ночи, твои губы на моей шее, твои руки на моём теле. Не мог забыть вкус поцелуя, горько-сладкий, как тёмный шоколад. Помнишь, я говорил тебе, что в Убежище мы не те, кого за себя выдаём? Обычно я тщательно оберегаю свою тайну, боясь осуждения общества, что так ненавижу за его фальшь. К моему сожалению, я родился не в то время, не в том месте, и не в том теле. Ты же заставил меня вновь познать себя, забыть о презрении к своему телу, и отдаться настоящей страсти, а не имитации, пародии на неё. Я так хотел сохранить свою тайну до пятницы, но увы, моё терпение сдало уже на утро. И я надеюсь, что мой настоящий титул и настоящее имя не испугает тебя, и не отвратит от меня. Моё сердце разрывается от тоски по тебе, хоть я и знал тебя всего-лишь два часа. Возвращайся ко мне. С любовью, Виконт Т. Дж. Дрейк.» Сон так и не пришёл. Тодд скурил почти все свои папиросы, перечитывая письмо на маленькой кухоньке, где печка едва грела тонюсенькие стены. Душа трепетала от одной только мысли, что совсем недалеко, всего в нескольких милях от него в поместье его ждёт титулованный, восхитительно красивый парень, которого он каким-то образом не узнал, находясь рядом так долго. Не ведая, удастся ли сейчас поймать хотя бы одного посыльного, Джейсон нашёл в своей записной книге свободный полицейский бланк, и, стыдясь того, что так и не купил себе пачку пергамента для писем, принялся строчить ответ, закапав всю рубашку чернилами: «Дорогой друг, Моя сладкая роза, мой восхитительный цветок, я неописуемо счастлив получить твоё письмо, так как оно согревает меня в столь прохладный вечер. Два часа знакомства с тобой не оставили меня равнодушным и пошатнули моё утомленное и пресытившееся сердце, затронув меня до глубины души. Вряд ли сегодня я смогу уснуть, переполненный радостью от оказанной мне чести быть частью твоей жизни, посему прошу разрешения прибыть к тебе в половину двенадцатого, где бы ты ни находился. Я тщетно пытаюсь сохранить тепло, которое ты подарил мне, и даже полчаса рядом успокоили бы меня и вернули душевное равновесие. Целую нежно твои пальчики, моя принцесса, и надеюсь, что ты мне не откажешь. Джейсон П. Тодд» Запечатав старой сургучной печатью едва просохшие буквы, Джейсон накинул на плечи пальто и выбежал на улицу, чтобы полчаса спустя отловить мальчишку-посыльного и отправить его в поместье, щедро наградив при этом. Тодд возвращался домой, продрогший, но счастливый, пытаясь уложить в голове тот странный факт, что произвёл впечатление на самого виконта Дрейка, о котором изредка читал в газетах, считая его золотым отпрыском. Конечно, гораздо разумнее (и веселее) было бы рассказать газетчикам о своём открытии и получить неплохой гонорар за сенсацию, но гордость и влюбленное сердце напрочь глушило меркантильный разум, напоминая о том, как истосковалось по человеческой близости. Да и в полиции вряд ли погладят по голове за гомосексуальные связи (здесь ещё обсуждали трагическую судьбу Оскара, поплатившегося за свою любовь), и страшно было представить, что будет, коль скоро вскроется правда. Даже Грэйсон, близкий друг и товарищ, знал лишь крупицы правды и искренне считал, что Джей повстречал прекрасную даму сердца. Иначе его длинный язык свел бы полицейского в подземелья Блэк Гейт или, что еще хуже, в психбольницу… Тим поругал себя за то, что его письмо вышло таким слащавым, но увы, иначе не мог. Стараясь не думать о полицейском, мысли о котором были столь волнительны, он снова погрузился в газету, как тут же на место напротив сел мужчина в тёмном костюме. — Брюс. — Тим отложил газету, приветствуя своего двоюродного дядю и близкого друга. — Вечер добрый. — Всё ещё играешь Малиновку в театре разврата? — улыбнулся тот, снимая шляпу. — Всё ещё гонишься за тенями убийц и воров по ночам? — парировал Дрейк. — Мы неисправимы. — Брюс склонился к Тиму. — Я хотел тебя спросить… с чего такое внимание к полиции? Я получил твою записку, и… Неужели у Убежища проблемы? — Вовсе нет. Девочки счастливы и в безопасности. — Тим помешал сахар в чае. — У меня… есть свой интерес. — Любовника завёл? Виконт усмехнулся, глядя в окно. — Надеюсь, что да. Кассандра принесла письмо в кабинет Дрейка, когда тот, после салона, вернулся домой. Он отвечал на письма и приглашения, хотя сосредоточиться ему было крайне проблематично. — Мастер, тут мальчишка… Вам письмо. — та подаёт конверт, и Тим немедленно вскрывает его ножом. Он жадно читает письмо, по нескольку раз, не веря в своё счастье. — Кэсси, накорми мальчишку и отправь его обратно с этим. — Тим написал на обратной стороне адрес, по которому нужно было передать письмо. Спасибо Брюсу и его связям за нужный адрес. — И… передай Дьюку, что завтра к двенадцати я жду гостя. Лучшее вино, лучшая еда, и… — виконт откидывается на мягкое кресло. — Подготовь гостевую спальню. Ты знаешь, о чём я. Девушка улыбнулась. — Будет сделано, мастер Тим. — И да, Кэсси… По этому же адресу тебе придётся подъехать с кэбом к… скажем, полдвенадцатого. Запомни его. — Положитесь на меня. «Жду с нетерпением. За тобой подъедет кэб. Малиновка.» Джейсон ждал встречи с нетерпением, с которым мальчишки ждут подарков на Рождество. Подремав всего несколько часов, он еще затемно взялся бриться и отмывать с себя суточное дежурство в едва ли тёплой воде. Почистив от пыли парадный китель, Тодд облачился в него и улыбнулся себе в зеркало — сегодня он действительно выглядел хорошо, и было для кого. Записка, полученная ранее, бережно хранилась во внутреннем кармане в дневнике вместе с письмом, и он не решился оставить такое сокровище дома. Дождавшись назначенного времени, полицейский спустился к подъезду и нетерпеливо посмотрел на карманные часы — подарок отца. Секундная стрелка будто специально замедлила ход, и он считал про себя, чтобы унять волнение. Отвлёк его цокот копыт. Доброе утро, мастер Тодд. — кучер, никто иная, как дворецкая Тима, Кассандра, махнула в сторону кэба, приглашая внутрь. Кэб был запряжен чёрными конями в красной сбруе. Сам кэб был выполнен в китайском стиле. Когда полицейский забрался в кэб, Кэсси щёлкнула кнутом, и кэб поехал в сторону поместья, привлекая внимание зевак. А Тим тем временем застёгивал на себе свой домашний костюм. Китайский, расшитый белоснежными шёлковыми нитями, он восхищал и возмущал общество одновременно. Дрейки вообще были большими оригиналами, и Тим перенял их эксцентричность в полной мере. Чёрный шёлк шёл к иссиня-чёрным волосам, подчёркивал бледность кожи, и пронзительную голубизну глаз. А роскошная белоснежная вышивка в виде роз и дракона, оплетала плечи и правую руку. Поправив стоячий воротник, Тим вышел в холл, похожий на вельможу китайского императора, а не на готэмского денди. Он не смог скрыть улыбки, когда в холл в сопровождении Кассандры вошёл Джейсон. «При параде… Какой красивый!» — Тим в очередной раз пожалел, что он не родился женщиной. — Добро пожаловать в Логово Драконов. — Тим подал руку Джейсону, который почтительно снял шляпу в его присутствии. Полицейскому было плевать на то, что он находился в доме одного из самых знаменитых людей Готэма. Вежливо поблагодарив Кассандру, он подхватил ладонь Тима своей и, убедившись, что никто за ними не наблюдает, быстро поцеловал его костяшки, улыбаясь. — Весьма польщен вашим приглашением, виконт, — произнёс он, кокетливо щурясь. — У вас чудесная прислуга и восхитительный дом. Рад быть вашим гостем. «Не могу дождаться момента, когда мы останемся наедине, » — читалось в его взгляде, едва он отпустил руку Тима и выпрямился в струну, ожидая дальнейших распоряжений. — Благодарю. — Тим кивнул Кассандре, та взяла пальто и шляпу у Тодда. — Прошу за мной… Чувствуйте себя как дома. Пальцы горят от прикосновений губ Джейсона, чего он никогда до этого не чувствовал с другими мужчинами. Дрейк ведёт его по дому, что отличался о классических готических домов Готэма, от всего этого модерна и ар-деко. Дом виконта — переплетение, смешение стиля Китая и викторианской Англии, причудливое, однако выглядящее эффектно. Тим открыл одну из дверей. В гостевой спальне был накрыт столик. Дьюк постарался на славу — тут было всё, что любил виконт и из китайской, и из французской кухни. Картину завершали пара бутылок итальянских вин. А о кровати и нечего было говорить — белый шёлк в красных лепестках роз. — Прошу. — Тим закрыл за ними дверь, нежно дотянувшись губами до шеи Джейсона. — Располагайся. Ты голоден? — Изголодался по тебе, — честно признался Джейсон, обхватывая ладонями лицо Дрейка и целуя его. — Выглядишь восхитительно. Не могу насмотреться. Он ласково улыбнулся и обнял парня, вдыхая поглубже и сдерживая поток признаний, боясь, что они только оттолкнут виконта. Напористости Тодду было не занимать, поэтому он сдерживался как мог. В сознании все ещё не состыковывались два образа, но запах утверждал, что перед ним его птичка. — Непривычно видеть меня не в платье? — изящные пальцы скользили по груди Тодда. — Я постарался максимально сгладить образ… Думаю, джентльменский образ тебя бы смутил ещё больше. — пальцы скользнули вверх, касаясь губ мужчины. — А за комплимент благодарю… И Дрейк не просто так выбрал этот наряд. Он не только подчёркивал изящное и крепкое юношеское тело, но и легко снимался. — Для начала — завтрак… Хотя, он несколько отличается от привычной овсянки и чая. — отстранившись от полицейского, он изящно опустился на резной стул. — Прошу, угощайся. — Вряд ли я был бы смущён, я ведь совсем новичок в оценке мужской красоты, но если бы этого требовало от тебя общество, я бы с удовольствием сопровождал тебя в любом виде, — Тодд сел напротив и тут впервые за сутки почувствовал, что действительно голоден. — Чем потчуют в доме Дрейков? — игриво поинтересовался он, рассматривая диковинные блюда. — Прости мне мою простоту, я ведь совсем не вращаюсь в высоких кругах. Он прикусил губу, опуская глаза. Ужасно было ощущать себя простолюдином во дворце. — Всё максимально лёгкое, дабы тяжесть в животе не отвлекала нас от главного «блюда». — Тим умолчал, что некоторые компоненты из этих блюд являются натуральными афродизиаками. Виконт угощал полицейского креветками, фруктами, уткой с имбирём, а в конце трапезы, Тим и Джейсон расположились на кровати. — Я думал о тебе все эти два дня, mon cher. — юноша кормил возлюбленного засахаренными ананасами. — Думал о тебе, о твоих шрамах, о твоих губах… — Дрейк коснулся кончиками пальцев губ Джейсона. — И я хотел ещё. Больше тебя. — Чего во мне такого нашла такая особа, как ты, принцесса моя? — Джейсон с наслаждением принимал угощение из рук Тима, совершенно забыв о времени и ласкаясь всеми возможными способами, гладя коленку, обтянутую шелком. — Я не находил себе места, перечитывал твоё письмо и поверить не мог, что ты хочешь видеть меня. Оно пахло как ты. Я представлял, как целую тебя, целую твои руки, шею, каждый сантиметр твоего тела… Тодд поднял взгляд на Тима и прошептал: — Я и подумать не мог, что кому-то могут идти платья так, как они идут тебе, принцесса. — Льстишь… — Тим отставил тарелку с ананасами в сторону, склоняясь к Джейсону, касаясь его сладких губ. — А насчёт тебя… Мы занимались любовью. Именно любовью, а не банальным соитием. В Японии, например, подобные связи возвышались. Самураи верили, что подобные отношения укрепляют дух. — виконт выдыхает в губы полицейского, и тут же отстраняется, устраиваясь сверху. Он начал ёрзать на мужчине, двигая бёдрами, и через тонкие шёлковые штаны Тим чувствовал, как начинает возбуждаться его любовник. — Льстить не в моих правилах. В особенности, тем, кто так западает в душу, — Джейсон снова почувствовал, что оделся слишком тепло, китель стеснял дыхание, брюки прилегали слишком уж плотно, но даже так он ощущал, как мало ткани на легком теле Дрейка. Он ласкал его спину ладонями через одежду, целуя то в губы, то в шею, а затем осторожно начал снимать с него рубашку, дрожа от возбуждения и страха что-то испортить. Добравшись до кожи, мужчина начал осыпать поцелуями бледную грудь, подцепил зубами сосок и чуть прикусил его, тут же вылизывая. — Позволь мне раздеться, роза моя, я с ума схожу… — Возьми меня. — молвит Тим в ответ. — Покрой меня поцелуями. Люби меня, только меня. Сними с себя всё. Хочу видеть тебя. Хочу… Тим чуть ли не разорвал одежду на Джейсоне, но взял себя в руки, и помог снять униформу, трепеща от нетерпения. Юноша сглатывает от вида крепкого, покрытого шрамами тела, такого… мужественного. Такое тело из всех его клиентов было только у силача по имени Коннер Кент, из метрополиского цирка, поднимавшего немыслимые тяжести. Только вот у него не было таких соблазнительных отметин по всему телу. Дрейк избавился от своей рубашки, шёлк заскользил по рукам, обнажая юное тело, готовое к любви. К настоящей любви. Уложив парня на постель, Джейсон снял брюки и спустил шелковые штаны с Тима и не смог удержаться. Тодд опустился к лодыжкам и поцеловал их, осторожно лаская пальцы ног, потом поднялся выше, к голеням, коленям и бедрам, кажется, почти отключась от напряжения. Он вел себя совсем тихо, теперь не нужно было торопиться, теперь можно было дышать полной грудью и упиваться влюбленностью в это юное тело, оставляя влажные поцелуи на внутренней части бедер совсем близко к органу, обжигая его горячим дыханием, сгорая от исступленного желания. -Я ведь у тебя не единственный, — утвердительно произнёс Джейсон, поглаживая ладонью член Тима. — С кем мне придётся столкнуться, чтобы отвоевать тебя? — С рассерженными молодыми людьми. — пошутил Тим, постоянно то и дело неровно вздыхающего с каждого поцелуя. — В пятницу должно было быть моё последнее выступление перед тем, как я уеду в Китай… По легенде, у меня появляется богатый поклонник, а на деле во вторник утром отплывает мой корабль. — юноша вплетается пальцами в волосы, кусая губы. — Знаешь, я… хотел бы уйти красиво. С Гёте, пафосом, и… У меня есть идея. — виконт поднял взгляд на резной потолок. — А что, если ты придёшь инкогнито, и возьмёшь у всех на виду? Прямо в центре зала… — юный развратник мечтательно прикрыл глаза. — Уезжаешь?.. — Джейсон поднял взгляд на Тима, прикусив губу. — И надолго? Затем он замялся и сжал пальцы на стволе члена, стиснув зубы. — Я ни разу не попадал на представления. Мне это не по карману, и я… Я совершенно не представляю, что мне нужно будет сделать. Грудь будто свело от досады. Он не думал, что придётся прощаться так скоро. Полицейский никогда не влюблялся раньше. Точнее, он не думал, что это может случиться сейчас, когда он уже и не надеялся ни на что. Все тело будто сковал холод, и Джейсон постарался не подать вида, что испытывает разочарование. — На месяц… может, два. А насчёт моего прощания с Убежищем… Всего-лишь приди в маске… Я объявлю, что сделаю это с тем, кого выберу совершенно бесплатно… — Тим ахнул, пальцы в волосах Джейсона сжались. — И ты возьмёшь меня при всех… Как захочешь. Таков обычай. — юноша, опомнившись, ослабил хватку. — А может… хочешь со мной? Ты, я… Пекин. Шанхай. Гонконг… Виконту дико хотелось взять полицейского с собой. Сделать своим фаворитом, осыпать роскошью… Всё, чтобы он остался с ним, и только с ним. — Путь до Китая неблизок, три месяца в дороге, месяц-два там, три месяца обратно, — Джей поджал губы, отводя глаза. — Я сделаю так, как ты скажешь. Но поехать не смогу. Прости меня, принцесса, но я должен остаться. Я не могу оставить мать и сестру. Но пообещай мне… Мужчина взял Тима за руку и прижался губами к его ладони. — Пообещай вернуться. Я буду ждать. Буду считать дни, писать письма, господи, почему так мало времени! Тодду будто сорвало крышу, он рывком приблизился к лицу Дрейка и впился в него отчаянным жадным поцелуем, задавив в себе огромный комок слез, напомнив себе, что выбирался из историй и похуже. Он не прекратил ласкать Тима, готовый взять его в любую секунду, чёрт, только попроси. «Я вернусь» потонуло в жадном поцелуе, его руки и ноги столь же жадно прижимали его к себе, оплетая, словно плющ. — Я буду писать тебе… — тяжело дыша, шепчет Тим. — Так часто, как смогу. Позже юный виконт будет переписывать все письма в дневник, а оригиналы хранить в шкатулке, которая исчезнет вместе с ним в один прекрасный день. Он будет помнить каждое письмо, написанное Тоддом в разлуке, будет помнить и каждое своё. А сейчас Дрейк смотрит в эти потрясающие, синие глаза, что напоминали ему море перед штормом. Красивые, но таящие опасность. — Возьми меня. Джей тихо стонет в губы любовника и хватает со столика масло, выливает бог знает сколько на ладонь, наспех подготавливает Тима и входит в него, обхватывая бедра ладонями и тут же набирая темп. Он продолжает жадно целовать Дрейка, выплескивая свою злость на него, разочарование и бесконечную нежность. Безумный коктейль чувств смешался в нем, и он больше не глушил собственных стонов, хватаясь за эту близость как за последнюю соломинку. Ему казалось, что он любил в эту минуту Тима так, как не любил больше никого. Позже он будет писать об этом, скупо, но и этого хватит, чтобы Дрейк понял, что сделал с ним. Дрейк же отдавался Тодду со всей страстью, и ему казалось, что сейчас они занимаются любовью с каким-то отчаянием. Как будто в последний раз. Тим даже не мог представить, что когда-нибудь, его будут брать столь яростно, но в то же время нежно. Последующие разы в их долгой жизни будут не менее яркими, но именно этот раз виконт будет вспоминать всю свою жизнь. Джейсон внутри него, жар внутри, одуряющий запах роз, прохладный шёлк покрывала. И запах Джейсона, запах мужчины. Пьянящий, возбуждающий. Чуть сбросив скорость, Джейсон опустился поцелуями на шею парня, пряча лицо, чтобы тот не дай бог не понял, что предательские слёзы все же взяли верх. Он будто бы заранее скучал, а впереди ещё невыносимо долгая пятница и там почти год без уже ставшего родным запаха. Тодд прекрасно знал, что все равно будет искать в толпе на вечеринках, на которых придётся выступать в качестве охраны, женственный взмах руки. Время — беспощадная тварь, и сейчас оно неслось с космической скоростью. — Хочу, чтобы ты кончил для меня, — простонал он глухо, кусая кожу на шее Тима. — Хочу, чтобы тебе было хорошо, моя принцесса. Тим в исступлении кусает губы, однако всё же сладких стонов юноше не сдержать. Никто не говорил ему таких слов, никто не мог его настолько возбудить. И никто не смог его тронуть настолько глубоко. Юноша захлёбывался в стонах, захлёбывался в море любви к Джейсону. Дрейк ласкает себя, крепко сжимая член, с той же скоростью, с какой в него вбивается Тодд. Ему до одури хорошо, до рези в глазах. Он то и дело топит стоны в поцелуях с мужчиной, кусая его губы в процессе. Перламутровая струйка украсила тело Джейсона, пара капель попала и на самого виконта. На его теле они выглядели словно настоящий жемчуг, блестя в свете дневного солнца. — Я люблю тебя… — в посторгазменной неге шепчет юноша. — Люблю… люблю… — повторяет он. Джей пачкает шёлковое покрывало собственной спермой, слушая шепот Тима, и ему кажется, нет, он точно знает, что это правда. Он чувствует это, чувствует любовь, она пульсирует в их телах, так тесно прижатых друг к другу. Полицейский обхватывает лицо Тима ладонями и целует его, но на этот раз не торопится, целует влажно, восстанавливая дыхание, лаская его язык своим. — Любовь моя, — бормочет он невнятно, пытаясь украдкой стереть следы от слез, и улыбается. — Никто не посмеет прикоснуться к тебе и пальцем. Ни сегодня, ни завтра, ни в пятницу, никогда вообще. Ты — моя роза. Мой алый цветок. Тим смотрит на него с нежностью, касается следов от порезов, запоминая лицо Джейсона до малейших деталей. Он стирает большим пальцем слезинку, застывшую на скуле любовника. — Я твой, Джейсон. Клянусь всеми святыми. — юношу пробирает до дрожи от взгляда мужчины, которого будет описывать в своих мемуарах, как идеал, сравнивая его со статуей Ареса в Готэмском музее за авторством Эндрю Пуласки. — Не отпускай меня сегодня. — Позволь мне остаться, — отозвался Джейсон, подставляясь, чтобы продлить прикосновение. — Расскажи мне о себе так много, как сможешь, чтобы я думал, что знаю тебя. Тебя ведь рисуют совершенно иначе. Благородный, но холодный, показательно вежливый, умный, храбрый, великодушный… Это все ты. Но этого так мало. Никто не говорит о твоей нежности, о твоём тонком вкусе и о твоих безмерно красивых голубых глазах. О твоей любви к поэзии и твоём маленьком увлечении чулками и мужчинами, имён которых ты не запоминаешь. Хочу знать тебя настоящего в разлуке. Я полюбил тебя таким — восхитительной и соблазнительной девушкой, я люблю твои строгие смокинги на фотографиях хроник. Мне нужны воспоминания, чтобы в трудную минуту, когда ты будешь за сотни, тысячи миль отсюда, сжимать твой платок и думать, что я знаком с тобой целую твою жизнь. — Я — злая шутка судьбы. Мужчина снаружи, жаждущая любви женщина внутри. — Тим прикладывает руку Джейсона к своей щеке, оставляя на тыльной стороне ладони поцелуй. — Скучающий, ненавидящий фальшь, но вынужденный сам носить маску… Что иногда с меня спадает. И за эти случаи меня зовут эксцентриком. Даже если узнают, что я разгуливал где-то в платье, сочтут очередным выкрутасом. Я искренне уважаю женщин, восхищаюсь ими, но полюбить их телом я не в силах. Жертвую в детские дома, не спуская деньги за вистом в салоне. Посещаю театры в платьях. — тут Дрейк улыбается. — Люблю играть юную вдовушку. Переписываюсь с готэмскими и метрополискими поэтами и писателями в обеих своих ипостасях. Обе стороны меня, и виконт Дрейк, и куртизанка по прозвищу Красная Малиновка, любовь моя, настоящие, но внутри меня была дыра, которую не могло заполнить ничего в этом мире… Я одинок… был. До тебя. — юноша обнажает белоснежные зубы в улыбке. — Скромный помощник детектива Джейсон Питер Тодд. — Я люблю тебя, люблю и принимаю, каждую твою причуду, слышишь? — Джейсон восторженно целует аккуратный улыбающийся рот и тихо смеётся. — Поверить не могу, что расставание так скоро. Мужчина не стал выворачивать душу наизнанку, он ведь не считал себя честным человеком — с такой работой сложно было быть честным и порядочным. Он знал, что ему ещё долго придётся лгать, что совсем скоро он снова станет агрессивным и грозным противником преступности, и ему придётся врать о том, кто же его новая пассия. Общество не примет их, будь оно хоть сто раз лояльным ко всему, что происходило в Готэме. И если кто-то узнает, придётся отстаивать свою честь и честь его принцессы, вгрызаться зубами за право любить безнаказанно. А единственным другом, которому Джейсон мог довериться, был сам Тим. И, господи, мысль о скором отъезде была невыносимой. Тим притягивает полицейского к себе, нежно целуя того и увлекая обратно в шелка, к себе. Прижимается к сильному телу, а затем, шаловливо, повалил Джейсона, нависая над ним. — И… я всё ещё голоден. — юный виконт склонился к мужчине, поцеловав два пореза на его щеке. Он спускается ниже, покрывая поцелуями каждый шрам. Дрейк целовал жилистые руки, крепкое тело, вслух восхищаясь храбрости защитника закона. Столько подвигов во имя закона, а у самого виконта была только дуэль, в которой он победил. Джейсон не мог отказать своей принцессе и лишь тяжело дышал, слегка оттягивая накатывающее волнами возбуждение. Губы Тима порхали по его израненной коже, и он поражался тому, какие они разные. Он ведь даже ни разу не спросил, чего хочет его возлюбленный, а самый первый раз вообще казался чем-то немыслимым — будто крышу сорвало, и он сошёл с ума, нежничая и ласкаясь. Теперь же виконт платил ему равноценно, его поцелуи отдавались сладкой истомой во всех членах, и он довольно и едва слышно постанывал от каждого прикосновения. Вкус Тодда Тим будет помнить всю свою жизнь. Несравнимый ни с чем, запах настоящего мужчины. Не духов, коими пользовались его клиенты — видимо для того, чтобы отвлечь от запаха гнили внутри них самих. От тихих стонов у виконта снова начал вставать. И вот, он уже трётся членом о живот мужчины. — Прости. — виконт облизнул губы. — Я не могу держать себя в руках. Я… чувствую себя ненасытным рядом с тобой. И… — тихо бормочет юноша. -…я бы тоже хотел сделать тебе приятное. Тодд приподнялся на локтях и вопросительно склонил голову, даже не зная, что имеет в виду Тим, но, стоило взглянуть ему в глаза, как мужчина понял, что согласен абсолютно на все. — Делай со мной что хочешь, — шепнул он, улыбаясь одними уголками рта. — Я твой, я доверяю тебе полностью, принцесса моя. Юноша сглотнул. Он никогда не представлял себя активом, но Тодд… Будто доставал из его сознания потаённые желания. Тим смазывает руки розовым маслом — и этим же самым маслом будет пропитывать бумагу, на которой будет писать свои письма. — Расслабься, пожалуйста… — юноша осторожно вводит изящный, тонкий, но длинный палец внутрь. Внутри горячо, и так сжимает… Дрейк вздрогнул. Наверное, потрясающее ощущение тесноты, когда вводишь член… Он осторожно им подвигал, прислушиваясь к тихим стонам. — Н-не больно? Если больно, я остановлюсь… Джей помотал головой, закусив губу. Ощущения были определенно странными, но пока что боли он не чувствовал. -Продолжай, не останавливайся, — ободрил он Тима, смотря на него из-под полуопущенных век. Чёрт, эти пальцы готовы были показать ему волшебство, и за одно только их существование Тодд готов был продать душу дьяволу. Пусть он и был крупнее, ему определенно хотелось почувствовать Тима внутри себя, любопытство брало верх над гордостью. Тем временем юноша вводит ещё один палец. Вводит оба глубже, стараясь делать всё то, что делали мужчины с ним когда-то. Но нежнее, намного нежнее. И осторожнее. Убедившись, что Тодд достаточно подготовлен, Тим трётся головкой о анус, глухо застонав от предвкушения. Затем, вылив ещё немного масла на член, он размазал жидкость по члену прежде чем войти. Виконт не ожидал, что будет настолько хорошо. Мужчина был просто чудесен внутри. Горячий, узкий, он сжимал его член. Он с трудом толкнулся внутрь, вводя член постепенно, дабы не сделать больно. — Ты… Ох, господи, такой горячий внутри… — простонал юный виконт. Джейсона приучили сносить любую боль, а эта с непривычки оказалась просто оглушающей, и он инстинктивно сжался, но вовремя расслабился, вспомнив, о чем просил его возлюбленный, и потянулся за поцелуем, чтобы отвлечь себя от неприятных ощущений. Он чуть касался нежных губ, слегка постанывая. — Господи, принцесса… Тим упёрся в кровать обоими руками, нависая над Тоддом. То, какой горячий и узкий мужчина над ним, приводило его в экстаз. Дрейк вглядывался в лицо мужчины снизу, его заводило выражение лица Джейсона. Он остановил себя с трудом, давая возлюбленному время привыкнуть к ощущению члена внутри. А так хотелось толкнуться внутрь на всю длину, делать это снова и снова, быстрее… Джейсон сдавленно кивнул, расслабляясь полностью и позволяя Тиму двигаться так, как он хочет. Чуть приподняв одну ногу, он обхватил себя за бедро, чтобы юноша мог свободно двигаться, ничем не стесненный. Член внутри него был тёплым и не слишком крупным, но и этого было достаточно, чтобы уже через несколько толчков Джей начал задыхаться от нахлынувших чувств. Юноша взахлёб шепчет имя своей любви, толкаясь внутри быстрее, сходя с ума от потрясающего ощущения узости. Когда мужчина привык к члену, Тим, сжав шёлковые простыни, начинает двигаться быстрее. Быстрее, глубже… Виконт стонет в унисон с Тоддом, на лбу выступает испарина. И каких же трудов ему стоит не кончить так быстро… Тодд стонет в ответ, обнимая Дрейка одной рукой, и, господи, гореть ему в аду, но это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Он сбивается, шепчет слова о любви, крепко зажмурившись, чтобы оттянуть момент оргазма. Его член с каждым толчком бьётся о низ живота, налитый кровью, готовый выплеснуть из себя напряжение в любой момент… Никогда он больше не посмеет посмотреть на кого-то ещё, когда у него есть такое счастье. — О, боже… — тихо бормочет виконт, со стоном кончая внутрь. Его тело трясёт от экстаза, а когда он вытащил член, Тим обнаружил, что кончил так много, что, казалось бы, заполнил собою Джейсона. — Давай же, любовь моя… — горячо шепчет он на ухо любимому, обхватывая рукой его член, крепко сжимая. Дрейк покусывает кожу на ключицах, оставляя алеющие, словно розы в его саду, следы. Джейсон отрывисто стонет под ласками Тима, выгибаясь навстречу всем телом и вскоре изливается, пачкая свой живот и нежные пальцы любовника. Он все ещё дышит сбивчиво и отрывисто, когда опрокидывает Дрейка на постель и начинает жадно целовать его шею и грудь, оставляя следы и, лишь только убедившись, что пометил его, уткнулся ему в шею и счастливо улыбнулся. Семя все ещё стекало по его бедрам, когда он подумал, что неплохо бы принять ванну. — Это было… — Тим выдохнул. — Я даже не могу описать… Ты восхитительный. — юноша целует скулы любовника, весь дрожа и тяжело дыша. — Не хочешь принять ванну? — спрашивает виконт, вставая с кровати и доставая из гардероба шёлковый халат красного цвета. — Если да, я распоряжусь, чтобы нам нагрели воду. Ты со мной? Ванна сейчас была положительно необходима. А к ней — вино. — Как виконту Дрейку будет угодно, — покорно склонил голову Джейсон, улыбаясь. Он соскальзывает с простыней и подходит к Тиму, обнимая его со спины. — Покажешь мне свои платья после? Боюсь, что не вытерплю до пятницы, чтобы полюбоваться тобой во всей красе. — Обязательно. — улыбается Тим, ласкаясь. — Покажу весь свой гардероб. Кассандра наполнила бассейн тёплой водой, и оповестила Тима о том, что его указание выполнено, а так же поинтересовалась, что господа будут на обед. Виконт распорядился приготовить что-нибудь из французской кухни. Кэсси тут же побежала на кухню, и юноша отметил галочку в своём списке дел — вознаградить повара и дворецкую жалованием на месяц вперёд и отпустить по домам до отплытия. Дрейк выдал гостю халат, который носил его отец, Джек — он был таким же широкоплечим, как Джейсон. Сменная одежда, заботливо приготовленная Кэсси, уже заняла своё место. — Не забудь оставить мне свои мерки. — попросил Тим Джейсона. — Думаю, от пары костюмов ты не откажешься? Виконт погружается в тёплую воду, почти полностью. Выныривает спустя секунд пять, взмахивая мокрыми волосами. — Я буду скучать по бассейну, там, в Китае. — вздохнул Тим. — Но по тебе, конечно, больше. — Боюсь, меня неверно поймут, если я вдруг появлюсь в таком виде, — Джейсон терся у бортика, нежась в тёплой воде. — Я груб, несдержан, но никогда не беру взяток, поэтому мне будут задавать вопросы. Прости, принцесса, но я не могу подставить тебя под удар. — Я про смокинг. — Тим растирал руки, совсем как какая-нибудь юная леди. — И домашний халат. Плюс… — юноша хитро улыбнулся. -…юную даму в красном в театры должен сопровождать не менее таинственный молодой человек в чёрном. Или… может, добавить красного? — юноша игриво плеснул Тодда. — Мы будем отлично сочетаться. Так и вижу — таинственный Красный Колпак… — Я должен лишь подчеркивать твою красоту, а не вторить ей, — покачал головой Джейсон, подплывая к Тиму и убирая его волосы за ухо. — Но от красной маски не отказался бы. Никто ведь не должен знать, кто я такой. И до театров ещё нужно дожить, так ведь? Вдруг ты встретишь кого-то лучше меня. Я не смогу держать тебя. — Джейсон, Джейсон, Джейсон… — повторяет Тим. — Не стоит так себя недооценивать. Я не посмею полюбить кого-то другого. — юноша обмывает тело любимого водой, проводит мокрыми руками по его груди. — Мы всегда будем вместе, любовь моя… Ты и я. Даже когда я отцвету, стану сгорбленным стариком, я буду по-прежнему любить тебя, я знаю. — вдохновенно молвит он. — Я это знаю. — Как много громких обещаний, мой милый цветок, но я верю тебе, всей душой верю и готов быть с тобой, пока не обращусь в прах, — Джейсон перехватывает пальцы Тима и ласково целует их, прикрыв глаза. Вода едва уловимо пахнет розовым маслом, и Тодд улыбается, понимая теперь, почему его возлюбленный так благоухает все время. — Ты всегда будешь самым прекрасным и юным мужчиной в моих глазах. Тим прикрывает глаза от нежности жеста. Тодд теперь тоже носит на себе его запах. И сие обстоятельство крайне приятно взволновало виконта. — Я люблю тебя, Джейсон Тодд… — юноша, обняв полицейского, нежно его целует.