Песнь Красной Малиновки

Уступая любви, прилегла на диван, Улыбается мне с высоты безмятежно; Устремляюсь я к ней, как седой океан Обнимает скалу исступленно и нежно. Шарль Пьер Бодлер, «Украшенья»

Комната Тима была уставлена книгами и цветами — подарками поклонников из писательских кругов. На стене висел его портрет, его, в белых кружевах и розах, где он лежит в соблазнительной позе. Зеленоватая чернота сочеталась с белизной кружев, роз и тела Дрейка, что было словно слоновая кость, с яркими красными пятнами помады на губах юного прелестника и так шаловливо сползающей красной маски — и Тим поклялся бы перед всеми святыми, что выбросит все свои картины в поместье, только ради того, чтобы повесить этот портрет у себя в особняке. Кровать, простую, но изящную, застилало покрывало из красного шёлка — щедрый подарок одного индийского вельможи, который взял и заказал всех девушек на вечер, и одарил каждую рулоном шёлка их любимого цвета, в том числе и Тима. Юноша закрыл за собой дверь и повернулся к полицейскому. — Надеюсь, я вас не разочарую… — шепнул он, увлекая Джейсона в поцелуй. Едва коснувшись чужих губ своими, Джей осознал, что потерян. Ладони смело легли на бедра незнакомца, задирая подол платья и натыкаясь на подвязки чулок. Кожа парня была нежной, как у юной девушки, и это сводило с ума; едва уловимый аромат розовой воды, который он вдыхал, находясь слишком близко, пьянил, при чем, Тодд готов был поклясться, что потом узнает его, даже если его птица пройдёт мимо в обычный день. Глухо застонав от накрывшего его возбуждения, Джейсон подтолкнул парня к кровати, отрываясь от его губ и целуя давно примеченную шею, лаская выступающую артерию языком и чуть покусывая, чтобы не оставить следов. Малиновка обвил шею Тодда, запрокидывая на него ноги, сжимая бока коленями. Страсть полицейского покорила его, заставляла виконта трепетать. Он выгибает шею под поцелуями полицейского, каждый поцелуй сопровождается тихим охом. Ещё никогда у Тима так быстро не вставал. Кажется, гостя не смущал упирающийся в него из-под платья стояк. Юноша потёрся о крепкое и сильное тело Джейсона, желая скинуть с себя всё лишнее. — Ох, сэр… — невольно шепчет Тим. — Джейсон. Зови меня по имени, — отозвался Тодд, целуя оголенное плечо, пробираясь под самый подол и лаская член любовника. Его уже не удивляло то, что здесь все дамы ходили без белья и все время старались ненароком показать промежность, завлекая самых богатых и самых отпетых, но эта птичка увлекала его куда больше, пряча то, за помыслы о чем в воскресной школе нещадно лупили по рукам. В пиджаке стало невыносимо жарко, и Джей начал стаскивать его с себя, едва ли расстегнув пару пуговиц, а когда наконец справился, тут же опустился к бедрам парня, чтобы осыпать их поцелуями. Юноша схватился за покрывало, сжимая шёлк изящными руками в атласных перчатках — опять же, дабы скрыть аристократичные, но всё же мужские руки. Тиму очень нравилась обходительность полицейского, с какой страстью он покрывает его поцелуями. Позже Дрейк будет вспоминать эту ночь в дневниках и в письмах к Тодду, и в первую очередь — насколько горячи были его губы на его коже. — Джейсон. — выдохнул Тим. — Джейсон… Тодд осторожно распустил банты на завязках и исцеловал ещё совсем мальчишеские коленки. Сколько ему? Восемнадцать? Девятнадцать? Совсем ещё мальчишка, господи, но такой красивый и утонченный, будто бы вышедший из лучшего дома города. Подняв на парня мутно-синие глаза, Джейсон улыбнулся, скользя руками вверх, намереваясь снять платье. — Не возражаешь? — мягко поинтересовался он, пробегая кончиками пальцев по бокам. — Не возражаю. — шепнул юноша, скидывая с себя накидку и зубами снимая с себя перчатки. Оказавшись обнажённым, развалившись в мехах, Тим чувствовал себя по-настоящему желанным. Он позволял целовать его гладкое тело без единого волоска (не пристало «девушке» быть волосатой, словно плебей), ласкать, кусать, делать с ним всё, что вздумается. На счету юного виконта было немало мужчин, но так хорошо ему было лишь с одним — юным романистом Бартом Алленом, безответно в него влюблённом, другом в обоих ипостасях Тимоти Дрейка. Малиновка перетекал из позы в позу, ложась как можно соблазнительнее, демонстрируя юное и изящное тело. — Я… я бы тоже хотел снять с вас форму, сэр. Вы ведь не возражаете? — юноша потянул Джейсона к себе за галстук. Джейсон не возражал. Его тело, конечно, не было безупречным, но он позволил раздеть себя, выставляя на обозрение многочисленные шрамы от драк и задержаний. Кори всегда говорила, что эти отметины придают ему мужественности, и могла часами исследовать их пальцами. От молодого человека, так старательно стаскивавшего с него рубашку и носки, он подобного интереса и не ждал, предполагая, что на подобное он насмотрелся. Обнажившись целиком, Джей забрался на постель и снова начал осыпать парня поцелуями, лаская его нежную кожу руками, прижимаясь полувозбуждённым членом к его, даже не представляя, каким будет последующий за прелюдией секс. Тим же с восхищением исследует шрамы, касаясь каждого увиденного. Он впервые видел столько шрамов, ведь он никогда не спал с кем-то кроме писателей, художников и аристократии. И то, те не раздевались, да и не особо рвались раздевать Малиновку. Тим зарылся пальцами в тёмные с проседью волосы, потянув мужчину на себя. Юноша тёрся о мужчину членом, всеми жестами и движениями выражая одобрение и возбуждение. Виконт прижался губами к шее Джейсона, что он никогда не делал ранее, ведь ему банально не давали этого делать, набрасываясь на него, словно изголодавшиеся звери. Джейсон совершенно не представлял, что делать с мужчиной в постели, поэтому действовал на свой страх и риск, облизывая пальцы и проталкивая руку между их телами, проникая к анусу парня и смачивая его совсем немного, пробуя ввести палец. Что-то подсказывало ему, что это не сложнее, чем трахать в зад девушку, поэтому он продолжил манипуляции, растягивая и одновременно целуя Тима где-то за ухом, то и дело хватая ртом волосы. Аромат его тела все так же кружил голову, и Джей невольно постанывал, вдыхая глубже. Тим был расслаблен, и был приятно удивлён, что явно до этого гетеросексуальный мужчина так бережно с ним обращается. Тим дотянулся до пузырька с розовым маслом на тумбе, протянув его Джейсону чуть подрагивающей рукой. Юноша то и дело облизывал губы, покусывая их, когда Тодд делал что-то особенно волнующее, когда его горячее дыхание обжигало нежную кожу аристократа, когда губы касались его ухо, чувствуя, как тот шумно вдыхает его запах. — Джейсон… — снова шепчет Тим, и мужчина над ним вздрагивает. Джейсон вздрагивает не потому, что парень произнёс его имя, а потому, как оно прозвучало. Будто бы в жизни его не было ничего более важного, чем имя простого полицейского. Джей забрал из рук пташки масло и вылил его на пальцы из пузырька, снова улавливая этот нежный аромат. Так растягивать стало уже гораздо легче, и вскоре Тодд почувствовал, что подготовил парня для себя достаточно. Входя одним плавным движением, полицейский прошептал в самые губы парня, ведомый нахлынувшими чувствами: — Моя принцесса. Ни с одной шлюхой его отношения не складывались так странно. Более того, он никогда не испытывал подобных ощущений — внутреннего трепета перед невообразимой красотой неизведанного. Движения его были робкими и осторожными, словно он боялся повредить прекрасный цветок. Это все джин. Других оправданий своему поведению Джейсон найти не мог. Губы Тима тронула чувственная улыбка. После поцелуев от его помады практически не осталось следа — вся она осталась на шее и ключицах мужчины, который с такой нежностью прошептал ему в губы те слова. Тим будет помнить их всю оставшуюся жизнь, выводя их снова и снова на пергаменте безупречным подчерком, красными чернилами. Юный виконт сладко застонал, уже не подстраивая голос под женский, как он обычно делал даже во время секса, а своим голосом. Красная маска съехала, и юноша сбросил её с себя, рискуя раскрыть себя. И что же особенного было в Джейсоне? Потом Тим задавался этим вопросом целую неделю. Он никогда ещё ни с кем не чувствовал себя единым целым. Дрейк сжимал бока Джейсона коленями, одной рукой держась за простынь, а другую держа на щеке мужчины, пальцы колет двухдневная щетина. Тодд потерялся во времени. Будь у него возможность, он бы остался на всю ночь, отдал бы любые деньги, чтобы только уделить побольше времени этому нежному существу, порасспрашивать его обо всем, узнать как можно больше и постараться продлить знакомство вне публичного дома. Чуть ускорившись, стоило только осмелеть, Джейсон впился поцелуем в припухшие губы парня, намереваясь запомнить его вкус надолго. Он даже не представлял, через что ему в итоге придётся пройти, чтобы стать ближе к этой розе. Не было и секунды, чтобы он не задавался вопросом о том, как же зовут его прекрасного незнакомца, и он мучился, задевая пальцами блестящее платье, лежащее неподалёку, лаская языком рот принцессы. Тиму становилось жарко, по-настоящему жарко. Он ничуть не отставал от темпа Джейсона, игрался с его языком, царапал его спину в пылу страсти. Тим стонал в голос, не скрывая истинного голоса, теряя контроль. Он сжимал Тодда изнутри, и от каждого толчка его била дрожь. На глазах юноши выступают слёзы — макияж испорчен, грим потёк, угрожая открыть Джейсону настоящую личность. — Тим. — шепнул Малиновка. — Меня зовут… Тим… Скажи моё имя… Джейсон тут же захлебнулся этим именем, бормоча его в губы между поцелуями, как в бреду, все крепче и крепче сжимая бедра Тима, чувствуя приближение оргазма. Его маленькая птичка почти раскрыла себя, но Тодд не спешил. Ему нравилось ограничиваться нежным запахом, коротким именем и влажным блеском голубых глаз. — Тим, моя принцесса, — полицейский простонал в очередной раз, толкаясь внутрь сильнее, чем обычно. Он хотел увидеть, как кончит пташка, это было безумно важно сейчас. Тим излился на живот, тяжело дыша. Он редко когда кончал, потому что им никто особо не занимался. Обычно удовлетворяли в первую очередь себя, но таковы издержки работы куртизанки — в первую очередь, удовлетворять клиента. Этот полицейский не был похож ни на кого другого. Тим поймал себя на мысли, что завидует Кори, ведь он был её постоянным поклонником. Интересно, а с ней он тоже был таким? Юноша разваливается в той же позе, что и на картине, глаза влажно блестят. Дрожащие пальцы скользнули по щеке Джейсона, в ожидании его оргазма, желая, чтобы он заполнил его всего. И оргазм не заставил себя долго ждать. Тодд мелко содрогнулся под прикосновением Тима и ошалело излился в него, утыкаясь лицом в шею. Чёрт подери, он даже представить себе не мог, что будет настолько волшебно. Где-то внизу часы пробили десять, и он отвлекся от собственных мыслей. Уже два часа, как он отсутствует. Уходить не хотелось. — Чёрт, — тихо выругался он, прижимаясь губами к шее Тима. Тим отрывисто выдохнул, дрожащими руками обнимая Джейсона. Его не хотелось отпускать, решительно не хотелось. — Платы… не надо. — прошептал Тим. — Только пообещайте мне, что вернётесь на следующей неделе, в пятницу. — он облизнул губы. — Я буду читать Гёте… Юноша коснулся щеки мужчины, смотря ему в глаза, и ему казалось, что он тонет. — Вы… придёте?.. — Непременно, — даже толком не подумав, отозвался Джейсон, целуя нежное плечо любовника. — Я сделаю все возможное, чтобы увидеть вас снова… Тим. Не в силах разорвать объятья, Тодд наступил на горло своим желаниям и все же поднялся с постели, тяжело вздыхая. Голова все еще кружилась от пережитого шока, но он старался сохранять душевное равновесие, пока одевался и жадно разглядывал разгоряченное молодое тело на постели. …Тим выехал из борделя раньше обычного, тело под костюмом ещё горело от поцелуев. Вернувшись в поместье, он обнаружил, что фиалковый саквояж Стеффани лежит в парадной. Дрейк усмехнулся. Его невеста, Стеф… Виконт благодарил всех богов за неё. Она знала о его причудах, и принимала их… потому что сама предпочитала женщин. Пройдя по коридору, в гостевой спальне он услышал смех. Было очевидно, что Стеф уединилась в комнате с Кассандрой — его «дворецким», что так возмущала общество мужским костюмом на выходах в свет. Виконт, помотав головой, направился на кухню, где его любимый повар, чернокожий юноша по имени Дьюк Томас, уже колдовал над чем-то вкусным. Увидев Тима, тот чуть не выронил из рук нож. — Ты даже не представляешь, что случилось. Ты даже не представляешь… — виконт сел на один из стульев, пока Дьюк наливал ему травяной чай на ночь. — Я положительно сошёл с ума…