Звезда Чёрного Пса

Я так погрузился в воспоминания того Сириуса о разговорах с дядей Альфардом, что Аластор опять был вынужден привлечь моё внимание, пощёлкав пальцами у меня перед носом. - Э-э, парень, да ты совсем раскис. Не дело, не дело, - прогудел аврор, окидывая меня цепким взглядом.- Прикажи своему домовику отправить меня обратно, да и закрой дом от посетителей на время лечения. Без лишних гостей, аккуратно принимая зелья, ты вылечишься быстро. Думаю – дня два-три, и ты сможешь сам магичить. Тогда сообщишь мне, и мы пробежимся с тобой за волшебными палочками. Не всё же тебе пользоваться старой семейной. Я смущённо потупился, а Моуди заржал, аки жеребец. - Да не тушуйся ты так! Что я – зверь что ли? Уловил мой невольный кивок и заржал ещё сильнее. - Уел старика, хвалю! – И тут же стремительно серьёзным тоном. – Да прикажи домовику: если что – пулей мчаться к этому вашему целителю. Больше никого не пускай. Еды-то хватит? Стоявший у моего кресла Крилл истово закивал, подметая пол длинными ушами. - Ну да ладно. Он уже протянул руку домовику, когда я остановил его: - Если Вам, Аластор, дороги Ваши нога и глаз, да и лишних шрамов не хотите, держитесь подальше от Ивэна Розье – любит он напоследок кидаться скверными проклятиями. Сразу и не заметите, а результат … - меня передёрнуло. Моуди вскинулся, обернулся, но не успел ничего сказать – я же крикнул вдогонку: - Да, и братьев Прюэтт удержите от встреч с ним – он им пока не по зубам! Крилл уже переместил аврора обратно, вернулся, получил приказания по защите дома и прочих предосторожностях, связанных с этим. С лёгким хлопком исчез, а я всё полусидел-полулежал в любимом кресле дяди Альфарда, тупо уставившись на баррикаду из многочисленных флаконов с зельями самых разных форм и цветов. Но одними взглядами не привести в норму мою магию. Пришлось пить необходимую этому телу гадость, строго сверяясь с записями на клочках пергамента, прикреплённых к плотно притёртым пробкам. Выпив последний флакон, откинулся на спинку, подивившись про себя его не такому уж неприятному вкусу. Прикрыл глаза, снова возвращаясь к воспоминаниям Сириуса о разговорах с дядей Альфардом. Я не оставлял надежды найти в его памяти что-то, что поможет уже мне на равных войти в мир маглов. И добиться разрешения взять к себе Гарри и воспитывать его, не ставя об этом в известность широкие круги магического мира. Что там я вспомнил перед уходом Аластора? А-а, маскот «Дух Экстаза». Ещё из той жизни я помнил историю появления этой фигурки на капоте первых Роллс-Ройсов, хоть сам я больше по мотоциклам и мопедам дока, но и историей автомобилестроения увлекался. Что же там было-то? И почему дядюшка так таинственно улыбался, когда говорил об увлечении старого лорда Монтегю? - Итак, увлечение прежнего лорда Монтегю именно машинами этой фирмы привело и к покупке в 1910 году модели «Серебряный призрак» (Silver Ghost). И ему совершенно не улыбалось иметь такой же «Роллс», как у ещё десятка всяких лордов. И лорд Монтегю решил заказать себе не только кузов и так далее (в то время кузов заказывался отдельно от шасси), но и особую статуэтку на капот. Дядя остановился и неторопливо зажёг свечи на столе, ибо уже начинало темнеть. - Тогда он обратился к своему другу, скульптору Чарльзу Робинсону Сайксу (Charles Robinson Sykes), чтобы тот сделал ему персональную эмблему. Сайкс относился к тому избранному кругу людей, которые знали о любви между лордом и Элеанор – именно он разработал дизайн статуэтки и предложил Элеанор роль модели. Работал Сайкс иллюстратором в журнале The Car, издаваемом лордом. Впрочем, не только дружба с лордом связывала Сайкса с этой парой. Суть в том, что он тоже любил мисс Торнтон. – Дядюшка подмигнул мне, продолжая рассказ. - Статуэтка получила название «Шёпот» (The Whisper). Да-да, вовсе не «Дух экстаза». Она представляла собой полуобнажённую женщину в развевающейся тоге, которая прикладывала указательный палец к губам. Палец, приложенный к губам, символизировал тайну. То ли тайну любви лорда и секретарши, то ли тайную любовь к ней самого Сайкса. И вот уже лорд Монтегю рассекает просторы Англии на своём «Роллсе» с маскотом на капоте. А так как он был не просто автолюбителем, а одним из пионеров автомобильной культуры, издателем и членом палаты Лордов, на его инициативу обратило внимание руководство компании Rolls-Royce. В какой-то мере Сайксу повезло. Дело в том, что сэр Фредерик Генри Ройс был категорически против каких-либо маскотов-талисманов (а в то время почти все машины несли на капотах статуэтки). Он считал, что это разрушит строгую «фирменную» линию радиатора машины и поставит её в ряд других таких же. Но именно тогда, в первой половине 1910 года он тяжело заболел – это был уже рецидив желудочной язвы, доктора обещали ему максимум полгода жизни (он прожил ещё двадцать два года). Поэтому временно он не работал и в компании не присутствовал. А Чарльз Стюарт Роллс в июле 1910 года погиб в авиакатастрофе. В итоге третьи лица, управлявшие компанией, приняли решение сделать статуэтки для всех «Роллсов» поголовно. Но было решено, что нужно что-либо более грациозное и эффектное, нежели «Шёпот», чтобы подходило всем «Роллсам», а не сугубо машине Монтегю. Буквально заказ Джонсона звучал так: «…показать настоящий дух «Роллс-Ройса, скорость в абсолютной тишине, неподвижность в полёте и удивительное сочетание огромной энергии и живого организма невероятной красоты…». Но в голове Сайкса была только Элеанор. И вновь он попросил её позировать - уже для новой статуэтки, которую он назвал «Дух скорости». Нет, нет, всё ещё не «Дух экстаза». Только он никак не мог придумать аннотацию для «Роллса» к такому названию – и переименовал её в тот самый «Дух экстаза». Первая статуэтка появилась на капоте заводской машины уже в феврале 1911 года. Её изготовил в своей мастерской лично Сайкс и подписал: «Чарльз Сайкс, февраля 1911 года». Более того, после этого Сайкс получил пожизненный заказ: изготовление маскотов, чем и занимался вместе со своей дочерью Йо вплоть до смерти (умер он, кажется, в 1948 году). А его коллекция моделей, - лукаво улыбнулся дядюшка, - перешла по наследству юному лорду Монтегю, который не отменил выплату некоторой суммы, поддерживавшей скульптора в его трудах. Эту небольшую выплату отметил в своём завещании лорд Джон Дуглас-Скотт-Монтегю в память о женщине, которую они оба любили. Увы, в пятнадцатом году мисс Элеанор Торнтон сопровождала сэра Монтегю в его поездке в Индию. По дороге британский лайнер был торпедирован немецкой подводной лодкой. Пароход затонул всего за пять минут, - вздохнул Альфард, - поэтому многие люди просто не успели пересесть на шлюпки, подвешенные к бортам. До самого последнего момента крушения сэр Монтегю держал за руки Элеонор Торнтон, но взрыв отбросил его в сторону, а мисс Торнтон стала тонуть. Сэра Монтегю спас его надувной жилет, прилагавшийся к его генеральской форме. Когда он вернулся в Британию, он установил в память о погибшей подруге памятную доску в своей родовой церкви. Ещё немного помолчав, дядя рассеянно добавил: - Эдвард даже показывал мне рукопись своего отца, в которой нашёл листок со стихотворением, посвящённым этому талисману. Я - малютка, задорная фея, Талисман постоянный в пути. Подарю Вам счастливое время, Но надёжность оставлю в чести. По дорогам извилистой Роны Сквозь эфирные волны ветров, Мимо чар побережий лимонных И гольф-клубов — везу седоков. Успокою мечтой и улыбкой, О любимой напомню подчас, И помчу Вас навстречу ошибкам, Или стану испытывать Вас. Ваша храбрость понравится фее, И под радостный шелест колёс Я сольюсь воедино с весельем, Что приносит мой серый «Роллс-Ройс»! И опять дядюшка подмигнул мне: - Ну, а я воспользовался случаем и сделал копии всех материалов. Которые и храню теперь у себя в подвале в надёжном месте. Маглы бывают иногда настолько беспечны, что теряют важные документы или памятные вещицы. Когда-нибудь пригодится и моя коллекция, я уверен. Я подивился предусмотрительности дяди, но оказалось, что это ещё не всё. - Нэд придумал, а я поддержал его в этой мысли, создать в одном из павильонов своего поместья музей автомобилей, которые выпускались в Британии. И журнал его отца ему в помощь. Ну, а я памятуя о непрочности деталей этих машин придумал выкупить пару станков для изготовления деталей, благо связи мне удалось наладить. А мастерские обновлялись, модернизировались. Старые станки демонтировали и везли в переплавку. Да попадали ко мне… Опять же в особую комнатку со специальными чарами, препятствующими возвращению обычных предметов обратно в сложные устройства. Не зря же я добился больших успехов в трансфигурации. – Он улыбался, глядя на моё недоумение. – Сириус, ты как всегда недооцениваешь маглов. Когда-нибудь они спохватятся, что у них есть старинные машины, которые не могут ездить из-за отсутствия деталей. Конечно, можно подобрать что-то из нового. Но тогда от старинного автомобиля останется лишь кузов, а это может снизить его товарную стоимость. И тут я – со своим предложением сделать любую деталь. - Кажется, я понял, - воскликнул тот Сириус. – Опять трансформация! - Да, - важно кивнул дядя, но вздохнул. – Примени я магию для копирования деталей – это полбеды. Главное – не на глазах у маглов. Но тогда могут возникнуть вопросы уже у других простецов – как я смог сделать деталь, если станков не осталось. Вот тогда-то я и смогу предъявить целую мастерскую, оборудованную как раз под изготовление недостающих частей. – Он дробно рассмеялся. – И кому какое дело, что я даже не могу разобраться в том, как они работают. Есть детали, есть станки. Извольте отстать. Ну, а уж я-то смогу разобраться в том, как действуют эти станки – зря что ли учился по профилю? Разберусь как-нибудь. И смогу предложить свои услуги по ремонту автомобилей этому лорду Монтегю. Ведь ему удалось создать-таки этот музей – в 1952 году открылась первая экспозиция, посвящённая истории автомобилестроения. И в следующем году как раз исполнится тридцать лет этому музею и возможно потребуется обновление выставки. Тут-то и пригодятся мои услуги. Возможно, что даже не придется применять Конфундус. Осталось только прийти в себя и привести в порядок свою магию. И разобраться с подвалами дяди Альфарда.